Наказание за опоздание

Утро редко бывает добрым, но не у Намджуна. Этим утром он проснулся от тёплых рук Хосока, которые мягко трепали его по щеке, пока сам танцор просил лидера встать. Однако, как только до Джуна дошло, что происходит, Хоби внезапно оказался завален на постель под Кимом. Утренняя эрекция прекрасно давала о себе знать, настойчиво упираясь в трусы, а после в бедро поверженного Чона. И Намджуну ни на грамм не стало стыдно. Более того, Ким даже специально вжался, позволяя почувствовать свою твердость максимально отчетливо. – Сколько у нас есть времени? – сонно хрипит низким голосом лидер, оглаживая большой ладонью крепкий пресс и тонкую талию Хоби, плавно, но настойчиво забираясь под задравшуюся футболку. – Минут 15, – отвечает заинтересованно Хосок, расслабляясь под Кимом, а после позволяя стянуть с себя шорты и боксы, разводя послушно стройные ноги перед крепким мужчиной. Джун имеет право на это всё. В том числе и на его тело, трогать его, целовать, кусать и делать в принципе всё, что угодно. Лишь бы Чону нравилось. Видя такую вседозволенность и то, что Хоби возбуждается даже без каких-либо прямых действий, а просто находясь под ним, лидер постепенно начинает терять голову. А уж когда он видит между разведенных половинок кончик анальной пробки, его тормоза окончательно отключаются. Боксеры Кима летят к одежде Чона, а сам парень обнимает Наджуна за шею, получая долгожданный поцелуй пухлых губ. Видимо, Хоби встал раньше, намного раньше, возможно работал перед тем, как пойти будить Джуна для поездки на мероприятие. И, однозначно, баловался в душе с собой, раз лидер может наблюдать такую потрясающую картину. Интересно, сколько раз тот уже кончил от такого давления, или его мальчик послушно терпел всё это время, чтобы отыграться на лидере? Намджун жадно выцеловывает красивые губы с родинкой, одной рукой окончательно задирая футболку к шее танцора, стараясь задеть пальцами чувствительные соски, от чего Хоби едва ли не подкидывается на кровати, а второй рукой пару раз проходится по уже напряженному члену Хосока, чтобы потом спуститься ниже и нащупать наконечник пробки, оглаживая каждый сантиметр горячего тела под ним. Наму не был бы собой, если бы не подразнил изящного и такого возбужденного хёна, поэтому он не вынимает сначала анальную игрушку, а двигает ею, стараясь выбирать необходимый угол. Чон пронзительно стонет в чужие губы, двигая бёдрами навстречу и стараясь насадиться как можно глубже. Знал бы кто, как его сейчас ведёт. Спроси у Хосока собственное имя, он бы даже его не с первого раза ответил. Длинные пальцы оглаживают не только шею лидера, но и крепкие мышцы плеч и лопатки, иногда впиваясь в них короткими ноготками. Для Хоби это слишком, он перестает чувствовать руки, а в какой-то момент даже и ноги. Когда пробка всё же покидает его тело, и на смену входит горячий член, простонать на всю комнату чужое имя уже ничто не мешает. Им не нужна передышка, они на грани. Шлепки заполняют всё пространство, также как и мелодичные стоны танцора. Благо, звукоизоляция – наше всё. Тонкая шея Чона разве что не в укусах, Джун буквально не может остановиться целовать её. Запах лёгкого одеколона Хоби так и манит уткнуться в каждое чувствительное местечко стройного тела. Намджун чувствует, что скоро кончит и слышит, что Чон тоже на пути к этому. Влажная головка трется о пресс лидера, размазывая по нему липкую, но абсолютно не противную смазку. Достаточно пары движений рукой по члену танцора, чтобы тот излился себе на живот и немного испачкал чужой окончательно. Сам лидер следует после, внезапно осознавая, что не успел выйти. И логично, что в следующее мгновение он видит в глазах Хоби то, что на него сейчас начнут ругаться, причем отборно так, со всем корейским словарем матов, может и пару японских вспомнит, поэтому вновь находит губы Чона своими, лукаво улыбаясь в поцелуй. Только так они теперь друг друга успокаивают. Когда буря миновала, а точнее Хосок успокоился, Ким мягко вышел, опуская ноги танцора, которые успели оказаться на его пояснице, заканчивая такой сладкий, но короткий поцелуй. Намджун не может сдержаться и садится на пятки, оглядывая расслабленного и пытающегося восстановить дыхание Хоби. Его грудная клетка ходит ходуном, а сам парень стыдливо отводит взгляд, однако всё также остаётся лежать открытый перед лидером, потому что слишком размяк, даже для того, чтобы свести ноги. Джун лишь усмехается, когда видит все последствия "своих трудов". – Ты извращенец, Ким Намджун, – бубнит танцор, прекрасно зная, где может блуждать взгляд лидера. Джун начинает тихо смеяться, слезая наконец-то с кровати и надевая бельё, чтобы после пойти в душ. Однако перед этим на живот Хосока приземляется злосчастная пробка со словами: "Кто бы говорил". Надо ли сказать, что в Наму летит подушка после этих слов?