The Last Chance

Джон лежал с открытыми глазами и чувствовал, что рядом с ним кто-то есть. Чувствовал тяжесть чужого взгляда, придавившего его к постели. Пистолет находился рядом, в прикроватной тумбочке, но он не мог пошевелить рукой, чтобы дотянуться до него. Кто-то был рядом, он чувствовал каждым волоском на коже, но в оглушающей тишине слышал только свое дыхание. Джон повернул голову. На мягких глазных яблоках желтые плотные сгустки и мутные куски льда на роговицах. Мертвый взгляд в потолок. Это неправильно, неверно. У нее должны быть закрыты глаза, она заслуживает милосердия, заслуживает успокоения… Джон тянет руку, чтобы помочь ей, но не дотягивается, не дотягивается, не дотягивается… Джон просыпается и судорожно ощупывает простыню, она влажная, но это просто пот, не кровь, точно не кровь. Железный привкус оседает на языке. Доктор садится на кровати и с нажимом проводит ладонями по лицу, пытаясь стереть липкую паутину кошмара. Сегодня он уже не уснет. На утренней лекции дальний ряд пустует. У Джона совершенно нет причин расстраиваться — Шерлок не студент и не должен посещать его занятия. К нему часто ходят с других потоков, и не только учащиеся, чтобы послушать. Уотсон привык видеть на своих лекциях незнакомые лица, но собственных учеников он знает всех. Хорошая память или постоянная настороженность — доктор не был уверен, что готов ответить даже себе на этот вопрос. Вчера вечером Шерлок затеял спор с одним из экспертов — Андерсоном, — когда тот попытался возразить, что если девушку вернули в кровать, то не значит, что ее отсюда же и забрали. Джон видел, как Лестрейд старался призвать к порядку на месте преступления, но уже не слышал ответ Холмса. У доктора болела голова, ныло плечо, а на утро были поставлены занятия, поэтому он позволил себе уехать домой, никого не предупредив. Почти сбежал. Конечно, он написал сообщение Грегу, и сегодня еще должен будет зайти и дать показания, — в конце концов, он тоже эксперт и его мнение учитывалось. Грег хотел, чтобы его мнение учитывалось. В обеденный перерыв Джон попадает в засаду. Лестрейд тяжело опускается на стул напротив него, когда доктор пытается пообедать. Он в одном из многочисленных кафе за территорией Академии. Не стал же Грег обходить все, в поисках его. Джон ловит прямой острый взгляд светлых глаз. Шерлок стоит у двери, поджав губы и сложив руки на груди. Вся его поза выражает недовольство и нетерпение. Им нужно раскрыть дело, почему они тратят свое время зря? Шерлок отмечает тени под глазами Джона, незаправленный ворот рубашки и вчерашний джемпер. Лучший обзор загораживает спина Лестрейда, и Шерлок отводит взгляд. Ему не пришлось искать доктора — где еще может находится любящий кофе хромой профессор в обеденный перерыв, если не в ближайшем заведение, где делают качественный кофе? На лекции Холмс несколько раз замечал стаканчик с кофе на вынос из этого кафе. — Нам нужно поговорить. — Лестрейд звучит почти виновато, когда начинает разговор. — Ты уважаешь мое мнение? — Да. — Джон видел, что Грег манипулирует им, он не хотел быть в это втянут, не хотел снова столкнуться со страхом, с ужасом, которым он расплачивается за свое, так называемое, воображение. Но он и не мог винить в этом Лестрейда. Шерлок с трудом различает это «да» на выдохе и сдвигается в сторону, чтобы снова видеть лицо доктора. — Хорошо. Потому что мне кажется, что у нас больше шансов поймать этого парня, если ты будешь с нами. Я хочу, чтобы ты присоединился к команде. Мне нужно твое видение. — Грег… Ты знаешь, что происходит, когда я смотрю. — В вязаном джемпере, с тростью и мягким выражением внимания, Джон Уотсон совсем не выглядит как капитан 5-го Нортумберлендского Батальона, но затем Холмс замечает этот взгляд — спокойный и прямой. Почти жесткий. Шерлоку не видно лица Лестрейда, но и по его плечам ясно — тому не комфортно. — Я знаю, что происходит, когда ты не смотришь. Люди умирают. Шерлок выходит из кафе и садится в такси — ему не нравится ездить в служебных автомобилях. В них он чувствует себя частью системы, одним из винтиков механизма. Джон выходит следом за Лестрейдом, который придерживает ему дверь, но садится не в его машину, а к Шерлоку. Хлопает дверью, молча кивает Холмсу, дернув уголком рта в подобии улыбки. Молчание с Уотсоном ощущается правильно и приятно, присутствие доктора совершенно его не раздражает. Весь путь до морга Шерлок проводит в чертогах разума и, кажется, это устраивает обоих. В морге прохладно, и Шерлок поднимает воротник своего пальто, он знает, как со стороны выглядит этот жест, но ничего не может с собой поделать. У стоящего рядом доктора это вызывает улыбку, которая стирается, когда Молли выкатывает две тележки и откидывает простыню. Шерлок пропускает приветственные формальности, отмечает только движение руки Джона, когда тот представлялся патологоанатому. Два тела. На втором теле такие же проколы, но трупные пятна не дают Шерлоку покоя. Такое ощущение, что вторая жертва не лежала, а свешивалась с чего-то. Дверь в очередной раз хлопает, до Шерлока доносится резкий запах мужского одеколона. Можно подумать, что он в нем купается. — Прошлой ночью была украдена голова, — Лестрейд кивком приветствует вошедших Донован и Андерсона, водит пальцами по экрану планшета, увеличивая текст и читая отчет. Молли протягивает Джону перчатки и мило улыбается. У нее приятный голос и внешность маленькой девочки, кажется, она даже ниже самого доктора. Сержант Донован здоровается с ним, видимо, ей неловко за вчерашнюю грубость. Она кажется Джону неплохим человеком, просто уставшим, в отличие от Андерсона, который только кривится, когда входит в помещение. У Джона нет цели понравиться здесь всем и каждому, а Андерсону, видимо, вообще понравиться невозможно. Доктор замечает как Холмс морщится, но молчит, продолжая изучать второе тело. Оба трупа целые, так что Джон уточняет, не поворачиваясь, у Лестрейда: — Только голова? Грег щурится, шевелит губами, разбирая написанное в отчете, и добавляет: — Голова оленя. Полиция уже выступила с заявлением. Назвали убийцу Сорокопутом. — Он разгоняется? Второе убийство за вторые сутки? — Обеспокоенно замечает Донован. Шерлок закатывает глаза, берет у Лестрейда планшет и открывает фотографии со второго места преступления. Джон делает шаг к нему, касается его плеча, рассматривая изображения. Шерлок опускает руку чуть ниже так, чтобы теперь и доктору было удобно смотреть. Это даже не уступка с его стороны — Холмсу нужно мнение специалиста. Холмсу интересно мнение Джона Уотсона. У пресс-службы полиции скудная фантазия. Голова оленя прибита к земле, на его рога наколото тело обнаженной девушки. Внешне похожа на предыдущих жертв, разве что в ней больше веса. Вся конструкция расположена так, что не заметить ее с дороги невозможно. Сорокопут насаживает ящериц и мышей на шипы растений, вырывает их органы и съедает. Прессу волнует звонкое имя, которое должно привлечь внимание, а не факт смерти человека. Джон слышит, как Шерлок тихо фыркает: «Примитивно». Донован взрывается резким: — Можно подумать, ты придумал что-нибудь лучше! Лестрейд вмешивается, но Джон не слушает. Он отставляет в сторону трость, медленно идет вдоль стола, опираясь о его поверхность, пока не доходит до ног. Молли аккуратно отводит простыню в сторону. Так он видит ее всю. Сержант Донован резко ударяет ладонью по столу. Джон вздрагивает и поднимает взгляд на женщину. Она его боится. Джон понимает это четко и ясно. Ее раздражение и нападки — агрессивная паника. Лает, но не кусает. Пока что. Только сержант Донован не собака, у нее не только клыки в арсенале, сдерживает ее не просто поводок. Однажды она его не просто укусит, а вцепится и будет трепать, пока он не истечет кровью, этот выскочка Холмс. Джон сжимает пальцами край, угол стола больно врезается ему в ладонь. Простыня соскальзывает и падает на пол. Медленно. Он оставил ее в поле. Обнаженную, не позаботился о том, чтобы закрыть ей глаза. В ее наготе не было красоты — нагота свиньи перед разделкой туши. На фотографиях с места преступления птицы и мокрая трава. Вода смыла все улики. Джону нравился запах земли после дождя. Так пахло спокойствие. Так пахла безопасность. Теперь с этим запахом смешались запах мокрой шерсти оленя и мертвого тела. Садист. Нет конкретного мотива, нет шаблона. Он может больше так не убить, а может развлекать себя такими экспозициями еще долгое время. Это наглость. Издевка. Над ней и над ними всеми. Показывает насколько он умен, насколько осведомлен. Он забрал ее легкие. Он выпотрошил ее. Без сострадания, без сожаления, без любви. Это сделал не тот, кто вернул Элис Николс в постель. Спор Шерлоку не интересен. Он вяло отвечает, больше заинтересованный в действиях доктора, чем в том, как посильнее задеть Андерсона. — Надолго на этот раз уехала твоя жена? — но испуганное выражение на лицах Андерсона и Донован служит приятным подтверждением его догадки. Доктор молчит и, кажется, никого не слышит. Шерлок предпочел, чтобы тот рассуждал вслух, но разве можно что-то разобрать и на чем-то сосредоточиться, когда Андерсон открывает рот. — Не притворяйся, что сам узнал… — Мне рассказал твой одеколон. Такой же, каким, видимо, пользуется сержант Донован. — Шерлок начинает раздражаться, что ему приходится отвлекаться от наблюдений за доктором и от расследования на пререкания. Болезненно тусклая кожа сержанта Донован идет красными пятнами, она почти шипит на него: — Не знаю, на что ты намекаешь… — Это подражатель, — голос доктора звучит тихо, и Шерлок вскидывает руку к лицу Донован, та дергается, словно опасается, что он ее ударит, и замолкает. Но Холмс поворачивается всем корпусом к Уотсону, даже наклоняется вперед, чтобы быть к нему ближе. — Он бы не оставил ее в поле. У него есть дом или хижина, место, где он может уединиться со своими жертвами, — голос доктора становится громче, все более взволнованным. Джон поднимает взгляд, смотрит Шерлоку в глаза: — У него есть дочь. Тот же возраст, тот же цвет глаз, волос. Единственный ребенок в семье. Она собирается уехать, и он не может смириться с тем, что она покидает его. Грег тихо, но отчетливо чертыхается за его спиной.

***

Джону приходится отменить оставшиеся на сегодня лекции, что не сказывается на его настроении в лучшую сторону. Он позвонил в Академию и попросил Сару заменить его, подозревая, что это не последний подобный звонок. Лестрейд догоняет его у кофемашины — Джон не прячется, просто так получилось — коридор от дверей до кофемашины оказался длиной в разговор с Сарой. Поэтому теперь он стоял и рассматривал кнопки с названиями напитков. Ужасными на вкус. Джон это точно знал — пробовал все здесь на вкус в прошлые годы работы. Кажется, шоколад был вполне сносным, раз уж он решил сделать этот поход осмысленным. Джон услышал знакомое шарканье за спиной и обернулся: — Не могу выбрать, что хочу: пародию на шоколад или пародию на латте. — Тогда и мне возьми, — Джон заметил несколько порезов на лице Лестрейда, видимо, от тупой бритвы. И полопавшиеся капилляры в глазах. — Я знаю, что ты снова перестал ходить к своему психоаналитику. — Доктор отвернулся к кофемашине и несколько раз стукнул по кнопке, сильнее чем требовалось. — Я хочу, чтобы ты кое с кем встретился, Джон. — Уотсону не нравилось, когда кто-то лез в его дела, даже из добрых побуждений, особенно из добрых побуждений. Он уже один раз ходил такой дорогой и ему не понравилось, куда она его привела. Но Грег настойчив, чрезмерно настойчив — полезная черта для детектива, но часто паршивая для друга. — Он профессионал. Сотрудничает с Академией. В курсе всего происходящего. Его зовут Джеймс Мориарти.

***

Они возвращаются в морг. Шоколад Джон так и не выпивает, выбрасывает в мусорку наполненный стаканчик. Сейчас не время жалеть себя, им нужно остановить серийного убийцу. В помещении тихо — Шерлока в комнате нет, как и Молли. Сержант Донован пожимает плечами — консультант отошел и не сказал куда, как обычно, — кратко пересказывает отчет о вскрытии Элис Николс: — Сняли отпечатки с ее шеи, он не надевал перчаток, но совпадений по базе нет. Под ногтями ее собственная кожа, она не царапала убийцу. — Джон всматривается в раны на теле девушки и чувствует, как что-то упускает. — Все остальные повреждения были нанесены посмертно. Не изнасилована, умерла девственницей. Андерсон указывает на аккуратные дырочки на бледной коже: — Ее не закололи рогами. Но они оставлены ими, — он кривит губы и добавляет: — Я не хочу сказать, что олень сам пронзил ее. Тело девушки дергается, когда его протыкают рога, ее подвешивают, как на крюки, как добычу, как трофей. Вот кто она — трофей, часть его коллекции, он хочет поглотить ее, хочет смотреть на нее пока… Джон сжимает зубы, когда картинка повторяется и повторяется у него перед глазами. Шерлок возвращается быстро, он узнал все, что ему было интересно, он мог бы уйти, но слышит слова Андерсона и задерживается. Не может промолчать, ведь все очевидно, как можно столько думать. Холмс фыркает за спиной эксперта, заставляя того вздрогнуть от неожиданности: — Ее насадили на рога. Джон кивает. Шерлок видит, что у доктора единственного не изменилось лицо, когда консультант это сказал — ни удивления, ни отвращения. Донован бормочет себе под нос: «Больной ублюдок», но Холмсу не до чужих переживаний — сочувствие, эмоции только мешают думать. — Он вынул ее печень, а затем вернул назад, — продолжает Донован, упершись взглядом в планшет. — У нее был рак печени. — Он их ест, — Джон произносит тихо, но уверенно. Шерлок находит Джона в туалете. Тот стоит у раковины, лицо у него влажное, кожа бледная. Холмсу хочется схватить его за плечи и вытряхнуть из его головы всю информацию. По взгляду доктора видно, что он сказал не все, что мог. Шерлок молчит. Смотрит через зеркало в глаза Джона и поднимает в руке трость, которую тот забыл в морге. Доктор медленно поворачивается, плечи напряжены, ладони опираются на раковину, Шерлок подходит ближе и расстояние между ними становится почти интимным — если бы сейчас кто-нибудь вошел, то мог бы решить, что они собираются подраться. Шерлок не исключает такой возможности, но хотелось бы ее избежать. В морге Холмс уже сделал попытку выяснить, как Уотсон приходил к своим выводам, но доктор сбежал. Сюда. — Так и будем стоять и наслаждаться ароматами писсуаров? — Холмс покачивает трость в руке, словно измеряя ее на баланс. Складка между бровей Джона не исчезает полностью, но немного разглаживается. Доктор с нажимом проводит ладонями по лицу, хмыкает и забирает свою трость. Шерлок довольно улыбается, словно только что выиграл пари.

***

— Что это? — они сидят в итальянском кафе и ужинают. Джон ужинает, Шерлок не стал ничего заказывать, — не ест во время расследования, как пояснил он. Доктор видит нетерпение в движениях Холмса, и в их резкости есть что-то неправильное. Джон останавливает себя и заставляет сосредоточиться на фотографии, которую показывает ему Шерлок — скрученный кусочек металла размером с ноготь. — Стружка от трубонарезного станка. Нашел ее в ране, попросил Молли изучить — не доверяю Андерсону, — Шерлок хмыкает и убирает телефон обратно в карман пальто. Он даже не снял верхнюю одежду и перчатки, когда они сели за стол. — Нам нужно искать сантехников, слесарей по отоплению, людей, работающих с инструментами. Определенный тип металла, определенный тип трубы с определенным покрытием… Нужно проверить все стройки, где используются такие трубы. — С дочерью, похожей на жертв, — добавляет Джон. Холмс буквально сверлит его взглядом. Тот уже облокотился на стол локтями, подвинулся вперед, словно вблизи он сможет увидеть что-то, чего не смог рассмотреть до этого. — Шерлок, ты пялишься, — Джон со вздохом отодвигает тарелку. — Это не очень вежливо. — Вежливость — это скучно. Завтра у меня будет список этих строек. Ты со мной?

***

— Я хочу, чтобы ты присоединился к расследованию официально, — Джон предпочел, чтобы его выходное утро начиналось иначе. Например, с чашечки горячего кофе в постель, а не со звонка бывшего руководителя. — Я обратился вчера к руководству. — Так вот к чему был разговор про психиатра, — Джон сел на кровати. Ночью он долго не мог уснуть — ему не давала покоя мысль о подражателе. Зачем кому-то совершать подобное преступление? Это совпадение, что новая жертва была наколота на рога или оба преступника знакомы и это послание? Но кому может быть это послание: полиции, другому убийце? — Да. Они готовы согласиться, но ты должен пройти психологическую оценку. — Грег. Я готов помочь с этим расследованием, — голова тяжелая, как с похмелья, хотя доктор точно знает, что вчера не пил. Джон не готов обсуждать даже свое теоретическое возвращение к работе, пока не выпьет чашку кофе. Джону кажется, что с утра он не готов даже членораздельно разговаривать. На часах еще нет 9-ти, а доктор совсем не жаворонок. Окно открыто и он слышит как к его дому подъехала машина, хлопнула дверь; Джон не ждет гостей с утра и такие неожиданные визиты действуют лучше кофе. Он прощается с Лестрейдом, быстро одевается и спускается, чтоб открыть дверь, в которую уже несколько минут стучат. Пистолет всегда лежит у него рядом с кроватью, а сейчас Джон снимает его с предохранителя, когда подходит к окну, осторожно выглядывает и ставит пистолет обратно на предохранитель. У двери стоит Шерлок. Он уже несколько минут выстукивает по двери гимн Англии и терпение, которым его и так обделила природа, у него почти закончилось. Когда доктор наконец открывает, Шерлок окидывает того пристальным взглядом, отмечая и утреннюю щетину, и неестественную складку кофты на животе — пистолет, и явное отсутствие следов утреннего умывания. — Поехали. — Доброе утро, Шерлок. Когда я сказал вчера, что присоединюсь к тебе, то не имел в виду, что сделаю это до завтрака. Джон пропускает мужчину в дом и идет на кухню. Пистолет неудобно упирается ему в живот, поэтому он вытаскивает его и кладет на стол. Шерлок ничего не говорит по этому поводу, поэтому доктор решает, что тот прощен за внезапный визит. — Ты взял мой адрес в деканате Академии. — Очевидно. — Я мог быть занят с утра. — Нет. Когда я вчера спросил, присоединишься ли ты ко мне, ты ответил не задумываясь. Значит, у тебя не было планов на сегодняшний день. И ты точно живешь один — за все время ты никому не писал и не звонил, кроме как по работе. А вчера задержался допоздна в кафе, значит дома тебя никто не ждал. Джон складывает руки на груди, поскольку не знает, что хочет сделать больше — снова схватить пистолет или поаплодировать. — Потрясающе. И немного жутко. Кофе или чай? Шерлок занимает пространство. Не осознает, но когда он оказывается на кухне Джона, то тому она резко кажется слишком маленькой, а Холмс резко оказывается всюду. Доктор знает таких людей, которые привлекают к себе внимание, когда входят в комнату. Человек-пожар сжигает весь кислород вокруг себя и заполняет все пространство. Но почему-то Джону комфортно. — Почему именно дочь? Это может быть жена, любовница, которая отвергла, да и просто тип женщин, которые ему нравятся. Джон ставит в раковину грязную тарелку. Он благодарен, что Шерлок придержал свои вопросы, хотя бы пока доктор не поест. — Нет сексуального подтекста. Посмотри, как он оставил ее, — Джон хмурится, когда возвращается мысленно назад, в спальню Элис Николс. — Можно подумать, что она просто спит. Глаза закрыты. И выражение на ее лице — скорее всего она не успела даже испугаться перед смертью. Это любовь, но не похоть, — доктор качает головой и снова поворачивается к Шерлоку, внимательно смотрит ему в глаза, когда задает такой простой вопрос, и видит во взгляде мужчины непонимание. — Кого еще так может любить мужчина? У Шерлока сосредоточенное лицо человека, решающего сложную задачу. Джон улыбается уголками рта, убирает пистолет за пояс штанов и выходит из дома. Не только Холмс умеет наблюдать и делать выводы, хотя у доктора это точно не выходит настолько же эффектно. Джон садится в дорогой внедорожник, осматривает машину изнутри. Она совершенно не вписывается в его представления о Шерлоке. В салоне приятно пахнет каким-то средством для очистки кожи, нигде нет ни смятого чека, никаких крошек или любого другого доказательства того, что машиной хоть кто-то пользовался до этого момента. Холмс за рулем выглядит уверенно, но неуместно. Он замечает взгляд доктора и слегка кривит губы, поясняя: — Взял у брата, — бросает на колени Джона карту. Доктор проводит пальцами по отметкам, разворачивает карту, чтобы проверить, не упустил ли он что-нибудь. — У нас два места. — Семь, но я сократил до двух. Учитывая местность и то, откуда и как девушки были похищены, я бы сказал, что убийца один из работников этих двух мест. Почерк у Шерлока летящий, крупный. Прочитать названия не составляет труда. — Почему именно они? — Начали восемь месяцев назад, большой объем работы, но это не крупный холдинг. Хуже служба безопасности, если она вообще есть. — А наш подозреваемый не хочет усиленного внимания к себе.

***

— Джон, посмотри-ка сюда. Шерлок тыкает пальцем в экран. Джон массирует пальцами веки, открывает глаза и придвигается к столу, который занял Холмс. Они с самого утра перебирают личные дела сотрудников фирмы — Шерлок притащил с собой ноутбук и с него зашел в базу НКА, так что помимо анкет и прочих материалов с места работы, у них есть еще и личные дела этих мужчин. Это помешает при отсеивании подозреваемых. Они могут и оказаться невиновны, но для расследования будет полезно иметь не только список подозреваемых, но и список тех, кто точно к убийству не причастен. Уотсон и Холмс заняли кабинет одного из заместителя управляющих стройки. Шерлок просто помахал своим удостоверением консультанта, поставил ноутбук на стол и махнул рукой, показывая куда поставить папки с личными делами сотрудников. Небольшое помещение, в котором собирались управляющие в редкие дни инспекций и проверок, одновременно служило еще и офисом отдела кадров. Когда они приехали, то застали в нем крупную женщину в ярком костюме цвета лимонного пирога — она была выше Джона на полголовы, но казалась выше на целую голову из-за высокой прически. Напор и уверенность Шерлока ее смутили, она не стала спрашивать ордер на обыск, просто предоставила все документы, которые от нее требовали, и только после этого отошла позвонить старшему менеджеру. На удивление, вопрос о правомерности действий Холмса решился быстро — Уотсон не стал терять зря время и выяснять, как именно, сразу присоединился к Шерлоку. Спустя пять часов, два сухих сэндвича из ближайшей закусочной и нескольких кружек паршивого кофе, у них был список из трех человек. Джон наклонился ближе к экрану и прочитал: — Гаррет Джейкоб Хоббс. Резчик труб. У него есть дочь. Девятнадцать лет. Он оставил телефонный номер, но никакого адреса. Все остальные оставили адреса. Возможно, ему есть что скрывать.

***

Шерлок стреляет. Три выстрела и мужчина отступает, спотыкается о собственные ноги и падает. Кровь мажет разделочный стол и ящики, но Джон уже не смотрит. Он давит на горло хрипящей девочке, зажимает рану, не дает ей истечь кровью. Девушка без сознания, но Джон продолжает повторять: «Все в порядке, милая. Все будет в порядке». Он с трудом разжимает пальцы, медики буквально выдирают ее у него из рук. — Она жива, Джон. Джон привычно закидывает в рот несколько таблеток. Шерлок уже в доме, когда доктор выходит из машины — он должен был сообщить Грегу, что они делают. Простая вежливость. В доме раздаются крики. Джон бежит вперед, трость ударяется о пол, скользит по крови. Доктор откидывает в сторону мешающий предмет. У женщины на полу перерезано горло, Джон тянется к ней, чтобы помочь, но разрез слишком широкий, она будет мертва уже через несколько секунд. На кухне мужчина прижимает к себе трясущуюся и рыдающую девушку, свою дочь. К ее шее приставлен кухонный нож — огромный тесак для разделки мяса. Шерлок стоит, подняв руки и развернув ладони вперед. На его лице Джон видит растерянность. — Не ухудшайте ситуацию, Гаррет! Подумайте! Мужчина видит Джона и делает резкое движение, доктор видит только раскрывающуюся красную полосу на загорелой коже девочки. Нет, только не еще одна, только не еще… И тогда Шерлок стреляет. Джон не приходит на лекцию на следующий день. Шерлок стоит в дверях, смотрит на маленькую темноволосую женщину на месте Джона. — … Укусы при нападении, драки в барах, насилие над детьми, персонал больницы сможет вам помочь. Если у них есть сведения, не важно поступала ли жалоба от пострадавшего… Дальше Шерлок не слушает.