«У человека две жизни, и
вторая начинается тогда,
когда мы понимаем, что
жизнь всего одна».
© Том Хиддлстон
9 ноября 2019 года
19:41 Поначалу не было ничего — темнота, да и только. Лишь беспроглядная тьма, от необъятности которой даже зарябило в глазах. Потом слух разразил ужасный звон, пронизывающий от макушки до пальцев ног. Всё тело онемело. А потом она проснулась. Глаза, словно острым кинжалом, разрезал яркий белоснежный свет. Она постаралась спрятаться от него рукой, но онемевшая конечность не стала слушаться и упала прямо на лицо, больно задев правую щёку, отчего её хозяйка вздрогнула, и по всему телу пробежало неприятное покалывание. Она почувствовала запах спирта и услышала противный прерывающийся писк. Послышалось, будто кто-то что-то сказал, возможно даже назвал её имя, но настолько тихо, словно они находились где-то глубоко в океане. — Лив! — Прояснился слух: писк стал тише, а требовательный женский голос чётче. Наконец, тело начало поддаваться, а в голове беспрестанно крутилась лишь одна мысль: «Где я?.. Где я?.. Где я?..». Девушка вздрогнула, когда тот самый «кто-то» помог убрать её, всё ещё не слушающуюся руку с лица, и протёр покрывшийся испариной лоб влажным полотенцем. — Лив? Как ты себя чувствуешь? Этим «кем-то» оказалась симпатичная медсестра в светло-розовой форме и со стетоскопом, красующимся на аккуратной шее. Пряди её кудрявых волос непослушно выбивались из пучка на макушке, хаотично падая на смуглый лоб. Довольно большие для кукольного лица янтарные глаза обеспокоенно глядели прямо на пациентку, изучая малейшие изменения в мимике, а пухлые губы растянулись в неуверенной улыбке. — К-к-кх, — прохрипела в ответ девушка. «Как огурчик», — хотела ответить Лив, но закашлялась из-за пересохшего ото сна горла. Она едва ли не выплюнула собственные лёгкие, и что-то в районе солнечного сплетения начало страшно болеть, отзываясь ноющей болью по всему телу. — Не торопись, — встрепенулась медсестра, и тут же подала девушке стакан прохладной воды, который Лив стремительно осушила. — С-спасибо, — вновь прохрипела она, и в этот раз её попытки сказать что-то обвенчались успехом. Наконец, глаза привыкли к яркому свету, зрение вновь стало чётким, и девушка огляделась. Успокаивающие стены, окрашенные в мягкий голубой цвет, белоснежный потолок, мягкая постель, полупустая комната и, конечно же, кардиограф, раздражительно пищащий прямо над ухом. Затем она почувствовала что-то влажное и холодное прямо под сердцем, и как ей было тяжело дышать из-за тугой повязки на груди. — Что случилось? — устало спросила Лив, возвращая тяжёлую голову на уютную подушку. — Ты не помнишь? — удивилась медсестра, отключая раздражающий аппарат, чтобы тот больше не пищал. «Лоранда Максвелл», — прочитала Лив надпись на бейдже, красующемся на груди девушки. — Очень смутно, — почесала она правую щёку и тут же ощутила укол ноющей боли, из-за чего одёрнула руку. — Тебя привезли вчера, — принялась объяснять Лоранда, — ты была без сознания. Вся измученная. Я переживала, как бы с тобой чего не стало… Но ты молодец, при таком критическом состоянии отделалась только ушибом двух рёбер. Так странно, — нахмурилась она, — ты была без сознания, а сердце колотилось так сильно, будто готовясь выпрыгнуть из груди… — Ничего странного, — усмехнулась девушка, попытавшись устроиться в постели поудобнее и сморщившись от тупой боли. Лоранда, заметив эту картину, аккуратно нажала на одну из многочисленных кнопок специального пульта, чтобы слегка приподнять изголовье кровати. — Учащённое сердцебиение для меня обычное дело. Медсестра понимающе кивнула, что-то пробурчав себе под нос, и принялась макать небольшую тряпочку в миску с прохладной водой и слабо отжимать от лишней влаги, при этом оставляя её мокрой, и вновь начала промакивать ею лоб Лив. — Что-то я не помню вас здесь, — нахмурилась та, вглядываясь в лицо мед работницы. — О-о, я пришла совсем недавно, — оживилась темнокожая, — я только-только выпустилась из университета. И вот, устроилась сюда проходить курс интернатуры. У неё был до жути приятный успокаивающий голос. Она так «вкусно» произносила каждую буковку и так приятно дотрагивалась влажной тряпкой до кожи пациентки, что Лив даже почувствовала, как начала медленно проваливаться в сон, но их идиллию нарушил оглушительный стук, с которым дверь ударилась о стену. В палату вошла уже пожилая женщина с седыми волосами и толстыми очками на носу, увеличивающими её водянистые глаза в несколько раз. — Тейлор! — скрипучим голосом (резко контрастировавшим с голосом медсестры) воскликнула она, шелестя кучей бумаг, которые держала в руках. — Что-то ты к нам зачастила! Что на этот раз? — Просто упала, — исподлобья зыркнула Лив на врача. Её раздражал вид этой грубой, высокомерной женщины. От неё даже пахло неприятно: каким-то мускусом вперемешку с несвежим дыханием изо рта. От Лоранды же пахло очень хорошо — каким-то сладким ароматом с персиковыми нотками и клубничным буббльгумом. — Ну как же, — отозвалась врач, бросая быстрый взгляд в сторону Максвелл, но та этого не заметила, смущённо разглядывая тряпку в своих руках. — Вот твоя медкарта, — уложила она небольшую книжечку на тумбу, стоявшую у кровати, — и учти, в следующий раз страховка уже не покроет лечение! И медленно, переваливаясь с ноги на ногу, удалилась. Обе девушки — Лоранда и Лив — заметно расслабились. — Отвратительная старуха, — пробурчала себе под нос последняя, надеясь, что её не услышат, но просчиталась. — Конечно, я обязана соблюдать профессиональную этику, — вздохнула Максвелл, возвращаясь к предыдущему занятию, — но в чём-то ты права. Вы знакомы? — К сожалению. Я здесь завсегдатай… Частый гость… — Почему же? После напряжённого молчания, длившегося от силы минуту, но по ощущениям, целую вечность, за которую Лив пыталась решить, сто́ит ли ей делиться подробностями своей чрезвычайно интересной жизни, она тяжело вздохнула и, поджав губы, ответила: — А это хорошая тема для нашего следующего разговора. Лоранда усмехнулась и смущённо заправила вьющуюся прядь непослушных волос за ухо, после чего поднялась с кровати, на край которой присела, чтобы комфортно протереть лоб пациентки от капель пота, и направилась к выходу. — Тогда… до встречи, мисс Тейлор? — на прощание сказала она, больше даже вопросительно, словно надеясь на положительный ответ. — До встречи, мисс Максвелл, — кивнула Лив, поджав губы в некоем подобии улыбки. Дверь за медсестрой захлопнулась, и Тейлор измученно выдохнула. Как же сложно было натягивать улыбку. Особенно, когда правая щека предательски саднит.***
Таким образом прошло несколько дней: время от времени в палату заходила Лоранда, чтобы освежить повязку на груди Лив и вновь наложить холодный компресс. У противоположной стены тихо гудел увлажнитель воздуха, а Лив очень часто поднимала и опускала изголовье кровати с помощью небольшого пульта. Иногда просто так, от скуки. Иногда от этого даже кружилась голова, но делать было нечего. Девушка будто бы делала это специально, чтобы почувствовать головокружение и рвоту, подступающую к горлу. Чтобы наказать себя. Иногда она всё-таки выходила из палаты, понуро волоча за собой штатив капельницы с витамином «Д», и садилась на один из стульев в главном холле больницы, чтобы подслушать разговоры местного шерифа Пэриса с врачами, или посмотреть новый выпуск «Светской жизни семейства Кардашьян» по старенькому телевизору, и снова презрительно фыркнуть, когда Кимберли начнёт очередную истерику из-за какой-то мелочи. — Мы готовы выписать тебя! — похлопала в ладоши Лоранда, едва не начав прыгать от радости и очевидно ожидая такой же реакции от Лив, но та лишь удивлённо вскинула брови. — Ухты, — только и произнесла девушка, опустив взгляд в пол. — Ты не рада? — Рада, — соврала Лив, — очень. Честно. Медсестра быстро уселась на край кровати, принявшись что-то записывать. Она всегда так делала, когда приходила проведать Лив — садилась рядом, и они начинали что-то обсуждать. В основном говорила, конечно же, Максвелл, а Тейлор любила её слушать: она рассказывала про лихие студенческие годы, про свою страсть к медицине, о том, как в прошлом году ходила на концерт Майли Сайрус, про то, что приехала сюда из Коламбуса, и про своего парня, разумеется. — Почему? — задала лишь один вопрос Лив, нахмурив брови. — Что? — растерялась темнокожая в один из таких вечеров. — Ты приехала сюда из Коламбуса? Почему именно Секи́м?! Это же настоящая дыра… — Здесь живёт моя мама, — пожала плечами медсестра, — не могу её здесь оставить. Лив понимающе кивнула. Тогда это всё объясняло. Но если бы у неё только была возможность, она бы с радостью уехала отсюда куда-нибудь далеко-далеко, где её никто не знает. Тогда бы всё было по-другому. — Значит… я свободна? — даже как-то обиженно спросила она, пока Лоранда что-то записывала. — Да, — кивнула та, вручив пациентке листочек с рецептом. — В нашей аптеке на первом этаже тебе нужно будет купить это обезболивающее. — Хорошо, — буркнула девушка, забрав рецепт. Максвелл как-то виновато улыбнулась и ушла, а Лив принялась собирать вещи: переоделась из робы в свою повседневную одежду: чёрные скинни джинсы, тёмно-серый свитшот и удобные кроссовки. И собрала свои светло-русые волосы в высокий хвостик. Направляясь к лифту, она увидела Лоранду у стойки регистратуры, обнимающей за плечи какого-то парня, кстати довольно симпатичного. Заметив Лив, медсестра широко улыбнулась. — Пока! — она опять подпрыгнула, как делала всегда, когда была счастлива. Светловолосая лишь показала ей ладошку в знак прощания и наконец зашла в лифт. Тейлор никогда не нравился её родной город. Вечно серый, вечно дождливый, вечно какой-то тусклый. Настолько маленький, что похож на какую-то деревню, где все друг друга знают. Но в тот момент Лив была даже рада, что жила именно в Секиме, и именно в том доме, что находился буквально в десяти минутах быстрой ходьбы от местного госпиталя. Так, девушка добежала до дома и, убедившись в том, что там никого не было, быстро пробежала по тёмному паркету на деревянную лестницу, и забежала на второй этаж, наконец достигнув своей комнаты. Всё было как обычно: розовато-золотой свет заходящего солнца едва просачивался через закрытые тёмно-зелёные шторы, полосатый чёрно-белый плед небрежно валялся на смятой постели, а на прикроватной тумбочке громко тикал старый будильник. Светловолосая распахнула дверцу старенького шифоньера, на внутренней стороне которой висело длинное вертикальное зеркало чуть ли не в полный рост. На правой скуле красовался свеженький тёмно-фиолетовый синяк почти во всю щёку. Лив тяжело вздохнула. Вот почему челюсть так болела. Но это не беда. На скорую руку намазав на гематому специальную мазь, Тейлор принялась маскировать изъян, периодически щурясь от боли. Сначала нанесла красный корректор, чтобы нейтрализовать яркий оттенок свежего ушиба, затем перекрыла его плотным консилером, выровняла тон кожи тональным кремом и зафиксировала результат пудрой. И вуаля! — Синяк можно было заметить, только если очень внимательно приглядеться. Напоследок тщательно изучив своё отражение, она вновь покинула дом и побежала в сторону самой оживлённой — центральной улицы города.***
— Где тебя носило?! — прошипел мистер Диксон — низкорослый мужчина лет пятидесяти, с отвратительным вторым подбородком, на котором красовалась уже поседевшая щетина. Он смотрел на Лив так грозно сдвинув густые брови к переносице, и уперев руки в бока, выглядя абсолютно нелепо в излюбленном красном свитере с белыми оленями, что едва не трещал по швам, обтягивая огромный живот своего владельца. — Прошу прощения, мистер Диксон, — искренне извинилась девушка, протягивая ему справку из клиники. — Я провела в больнице целых три дня! Я могу отработать сверхчасы! Правда, я даже не буду жаловаться на переработку! — Чёрт с тобой, — махнул рукой мужчина. — Не собираюсь я тебя прогонять. Ты девка путная, подносы лучше всех таскаешь. Но впредь не пропадай так больше. Хотя бы позвони и предупреди, что будешь отсутствовать. Я ж не зверь какой, Оливия! Светловолосая облегчённо выдохнула и принялась завязывать бордовый фартук на спине. — Конечно, — кивнула она, — просто телефон где-то посеяла… И принялась помогать второй официантке в таком же бордовом фартуке разносить многочисленные заказы: бургеры, картошку фри, кофе, салаты. Не то, чтобы «Фрайз-Тэйсти» — кафе, специализирующееся на приготовлении различных видов картофеля фри, пользовалось завидной популярностью в городе, но то был вечер воскресенья, когда уставшие взрослые возвращались с работы и наконец могли уделить время семье, поэтому наплыв клиентов заметно возрастал по выходным. В такие вечера, когда кафе уже закрывалось, зал пустел, и Лив вместе с напарницей начинала поднимать стулья на столики и пылесосить пол, ей становилось как-то грустно. Во время такого наплыва посетителей с маленькими детьми, искренне улыбающимися тебе, во время раздачи многочисленных заказов, от тяжести которых даже начинали приятно болеть бицепсы, Оливия думала только о работе и ни о чём больше. А когда клиенты расходились, кафе закрывалось, остальные мысли накатывали новой, ещё более болезненной волной. Девушка была настолько увлечена уборкой зала и прослушиванием любимой музыки на стареньком mp3-плеере, что даже подскочила от испуга, когда почувствовала чьё-то прикосновение на своём плече. Резко развернувшись и вынув наушники из ушей, она увидела своего начальника. — Простите, мистер Диксон, — судорожно извинилась она, отключая пылесос. — Вот, возьми, — протянул руку мужчина. Он держал в ней порядка двадцати долларов. — Зачем? — удивилась Лив. Зарплата обычно приходила в конце месяца и сразу на карту. — Считай это оплатой больничного, — пожал плечами Диксон, дёрнув рукой, чтобы девушка скорее забрала деньги (что она и сделала). — Купишь себе новый телефон. Тейлор нахмурилась, не понимая, о чём речь. — Ты же свой потеряла? — уточнил мужчина. — Оу, точно! — вспомнила девушка. — Большое спасибо! Обязательно присмотрю себе новый. — Вот и правильно. Всё. Закругляйся. Можешь идти домой. Девушка перевела взгляд на окно с видом на улицу, где было уже темно. Поздно. Оливия всегда возвращалась домой в такое время. Ей не было страшно, ведь город маленький, спокойный. Можно гулять хоть до самого утра, ведь никому ты здесь не нужен. Вот и сегодня Лив совершенно спокойно дошла до своего дома. Услышав крики болельщиков и голоса комментаторов футбольного матча из телевизора, доносившиеся через открытое окно, светловолосая помедлила пару секунд и всё-таки решилась войти. Тихо закрыв дверь и бесшумно передвигая ноги, она планировала остаться незамеченной и быстро проскользнуть на второй этаж — в свою комнату. Шаг. Всё тело напряжено до предела. Рёбра предательски саднит под тугой повязкой. Всё идёт гладко. Лив ступает совершенно бесшумно как мышка. Ещё шаг. До лестницы остаётся всего ничего. Дышать становится всё труднее. Начинает сосать под ложечкой, будто тебе в спину дышит самый опасный зверь на планете. Ещё один чёртов шаг и… Скрип! Старая половица, будто Иуда, решила её так бессовестно подставить. Она просчиталась. Снова. Оливия прикрыла глаза от досады, прислушиваясь ко всем звукам сразу: тиканье часов на стене, гудение холодильника на кухне. — Э-э-эй! — послышался протяжный вой из гостиной. — А ну пшла сюда! Тейлор едва ли не подпрыгнула на месте от злости, хорошенько пнув чёртову дощечку на полу, и направилась в зал. По телевизору действительно шёл какой-то футбольный матч. Окна даже не были зашторены. Горел тёплый жёлтый свет. По кофейному столику были разбросаны зелёные стеклянные бутылки. Жутко смердело перегаром, отчего девушке пришлось дышать через рот, дабы её не вырвало прямо на месте. На длинном коричневом диване, подложив одну руку под голову, лежал среднего роста мужчина в серой майке, поверх которой была накинута синяя клетчатая рубашка, и чёрных трико. Босой. А в кресле напротив, тупо глядя в стену и теребя в руке одну из тех самых бутылок, расположилась женщина с болезненно-бледным лицом и глубокими впадинами под глазами. Жидкие каштановые волосы едва прикрывали свежую шишку на морщинистом лбу. — Чего даже не здороваешься? — еле разборчиво, заплетающимся языком спросил мужчина. — Не хотела вам мешать, — пробурчала Оливия, избегая смотреть тому в глаза. Она перевела кроткий взгляд на женщину, в поисках поддержки, но та даже не оторвалась от изучения стены. Даже выронила бутылку из руки, отчего та вдребезги разбилась, разлив по полу желтоватую газированную жидкость. — Не дерзи, — от громкого стука нахмурился мужчина. — Не забыла, что было вчера?! Я тебе припомню. Он пробурчал ещё что-то нечленораздельное себе под нос, откинувшись на спинку дивана, а Лив, воспользовавшись моментом, убежала к себе в комнату, не забыв запереть дверь изнутри. Она часто и громко дышала, пытаясь успокоиться и прийти в себя. Он даже не помнил! Подумать только, пиво настолько разъело его мозги, что он даже не помнил, что это произошло не вчера, а три дня назад! Наверняка он даже не заметил отсутствие дочери за всё это время! Но Лив помнила всё. Она помнила, как по дороге в школу заглянула в гостиную, чтобы посмотреть на отца и его спящую собутыльницу. Как ему не понравился её «сраный» взгляд. Как он ударил её левым кулаком прямо в челюсть. Как у неё потемнело в глазах от боли, и она упала на пол. Как орала во всю глотку от болезненных ударов в область живота. Как что-то хрустнуло внутри. Как она отключилась. И как проснулась уже в больнице. Живот свело в спазме от травмирующих воспоминаний. Рёбра вновь начало саднить. Тогда она достала из сумки лекарство, которое ей прописала Лоранда, купленное в аптеке. «Моногидрицил» — мощное обезболивающее с морфином. Лив достала свежекупленный специально для этого препарата шприц, набрала в него прозрачную жидкость (в два раза больше, чем было нужно), выпустила пузырьки воздуха, и сделала укол в ягодицу. Через несколько минут каждая мышца её тела расслабилась, будто после горячей ванны. Веки потяжелели, и глаза, наполнившиеся слезами после разговора с отцом, прикрылись в минутном блаженстве. И аккуратно улёгшись на смятую постель прямо в одежде, Оливия уснула мёртвым сном.13 ноября 2019 года
07:15 Оглушительный звон будильника прорезал слух в семь утра, отчего Лив резко дёрнулась в попытке отключить (а лучше уничтожить) источник шума. Но увы, так и не замолкнув, часы упали на пол, из-за чего девушке всё-таки пришлось расстаться с тёплой кроваткой. Пора в школу. К счастью, вчера она не успела смыть косметику, поэтому тратить время и силы на маскировку синяка и даже на переодевания, было не нужно. Аккуратно расчесав запутанные волосы и собрав их в привычный хвостик, Лив накидала в рюкзак все необходимые на сегодня учебники, почистила зубы и, проходя мимо кухни, захватила из холодильника красное яблоко. Услышав громкий храп, доносившийся из гостиной, она прикрыла глаза и тихо сглотнула. Но не стала заглядывать в комнату. Больше она на него не посмотрит. В школе всё было как и обычно. Задроты-девятиклассники носились по этажу, изображая из себя супер героев и представляя, что длинные линейки в их руках — это световые мечи. Девочки пробегали туда-сюда по коридору, пытаясь привлечь внимание симпатичного старшеклассника. Шайка каких-то ботаников обсуждала предстоящую олимпиаду где-то в углу. Годы шли, но ничего здесь не менялось. Тейлор шла в класс настолько быстро, крепко сжав лямки своего рюкзака, что даже не заметила подставленную подножку и едва не повалилась на пол, успев ухватиться за ручку одного из шкафчиков. — Смотри под ноги! — крикнула её одноклассница. Но Лив смотрела не на неё. Кэти Стюарт. Главная красавица школы: огненно-рыжие волнистые локоны, длинные наращённые ресницы, обрамляющие карие глаза, и пухлые губы, как и обычно, накрашенные алой помадой. — Что, Тейлор, язык проглотила? — спросила Кэти, злобно ухмыляясь и смотря на светловолосую исподлобья. Оливия не нашлась, что ответить, поэтому просто тупо глядела на свою обидчицу, отчего все трое — Кэти и её свита — заливисто рассмеялись. — Вынь язык из задницы и научись общаться с людьми! — прошипела Стюарт и вальяжно зашла в класс. — Сучка, — прошептала Лив, наконец выйдя из ступора. И, поправив свитшот, проследовала за одноклассницей, занимая привычное место за последней партой. В ту же минуту прозвенел оглушительный звонок, оповещающий школьников о начале первого урока. В класс, элегантно стуча каблучками, забежала мисс Андерсон — учительница химии, едва не выронив из рук кипу различных бумаг и документов. — Мисс Андерсон, отличная юбка! — промурлыкала Кэти, сидевшая за первой партой рядом со своим парнем — капитаном школьной команды по лакроссу — Мэттом Коллинзом. — Спасибо, Кэти, — расплылась в улыбке преподавательница. — Подскажите, где можно купить такое сокровище? — не унималась Стюарт. — Я даже не в курсе, — осмотрела себя женщина, — мне её подарил мой ухажёр. Лив презрительно фыркнула и, устроив подбородок на руках, покоившихся на парте, перевела свой взгляд на вид за окном: золотые листья, опадающие с деревьев, лёгкий ветерок. Ноябрь. Неожиданно её внимание привлёк вбежавший в кабинет, взъерошенный мистер Мейсон — директор школы. — Директор Мейсон? — в мгновение посерьёзнела мисс Андерсон, позабыв о юбках и ухажёрах. — Доброе утро, класс, — поприветствовал всех директор, — я пришёл сообщить вам новости: одна хорошая, а вторая — плохая. С какой начать? — Ну, давайте с хорошей, — ухмыльнулся Мэтт, демонстративно приобняв Кэти за плечи. — С хорошей не получится, — сузил глаза Мейсон, — так что начну с плохой. К сожалению, уволился наш очень ценный сотрудник мистер Портер. В сознании Лив всплыл образ старого ворчливого учителя, в конце каждого урока, проводившего проверочную работу по только что изученному материалу. Девушку даже передёрнуло от одних только мыслей о мистере Портере. Нельзя сказать, что эта новость так плоха. — Но не расстраивайтесь, — успокоил всех директор, сочтя тихое улюлюканье класса за печальный гул. — Нам чрезвычайно повезло, и мы уже нашли замену! Так что уже завтра вас ждёт знакомство с новым учителем физики. Прошу вас проявить должное гостеприимство. На этом всё, всем хорошего дня. И директор удалился, учтиво кивнув мисс Андерсон на прощание. Ну и это, по-вашему, хорошие новости?! Они были бы хорошими, если бы физики завтра не было вообще, тем более последним уроком! Тогда бы Лив хотя бы смогла прийти в кафе и начать рабочую смену пораньше. Весь класс начал судорожно перешептываться, обсуждая приход нового учителя. — Так, ребята, — постучала указкой по столу учительница. — Тише, начинаем урок! И разговоры стихли. Лив снова отвернулась к окну, удобно устроившись на парте, и крепко заснула.