Растерзанная лань

— Эй, свинка, хорошо купается в луже? — Из ниоткуда вдруг появился Фил, чем то развеселенный настолько, что его лицо украшала такая неподдельная улыбка, которой я еще не видела. Он уже молча встал рядом с Томасом, и скрестив руки, уставился на меня не все поедающим взглядом. А я из воды не выходила, сидела по горло ней, не шевелясь и отвечая на его взгляд такой же недоброжелательностью. — Ну же! Может тебе помочь снять эту майку? — тут Фил вдруг слишком развеселился. Это можно было назвать ребячеством, но в сочетании со взрослым мужчиной это было просто угрожающе страшно. В этот же момент я заметила как Томас бросил на брата странный взгляд. Но не долгий. Но что то в этом взгляде было. — Эй, кривомордые, я не догоняю, вы что здесь забыли? — на тропинке вдруг показалась и Мередитт. Не по детски разозленная, какая то яростная. И сразу же после ее появления мне стало не по себе. Я одна, а их трое. Забьют ли они меня словами или же камнями — было неважно. Больно будет всегда. — Сгинь, не видишь у нас представление! — Фил раскинул руки в стороны, так сладостно наслаждаясь каждым моментом своего выхода на сцену, пусть и среди парочки рыб и лягушек. — Ты что сиськи никогда не видел? Мередитт же была действительно не в духе. Она мигом вздернула свою кофту на верх, обнажая небольшую грудь, от чего Томас сразу же отвернулся, пока Фил неотрывно продолжал смотреть. Но после в его лице появилась и нотка отвращения. — Фу, мерзость! — то ли наигранная, то ли действительно подлинная. И пока эта война из злостных взглядов и плевков продолжалась, Томас лишь неподвижно стоял, изредка бросая свой темный взгляд, то на меня, то на других, пока вдруг… — А может ты искупаешься, соплежуйка? — Фил схватил ее за шею и упрямо пошел к воде, не обращая внимания на ее активное сопротивление. — Фил, черт побери, отвали от меня! — и Томас встрепенулся, и я насторожилась, понимая что это уже не к добру. В глазах Мередитт читался самый настоящий страх, наивный и глубокий. — Что уже стало не так весело?! — Оставь ее! Гребанный извращенец! — неожиданно для самой себя я сказала это. Сказала осознавая всю ситуацию. Я понимала что сейчас он накинется и на меня, пока Мередит стояла на четвереньках в мутной воде. — Че ты там вякну. Ай, твоюж, Томас, я пошутил, я же пошутил! — дыхание вырвалось наружу с облегчением, теперь когда уже Фила потащили за шкирку обратно на берег. Можно ли было это считать благодарностью, что даже я, заступилась за сестру Томаса, я не уверена. Пока Фил ныл, карябая землю ботинками, Томас уже далеко ушел по тропе, скрываясь за высокой травой. А Мередит все еще стояла неподвижно, забывшись в своих мыслях, потерявшись в этих бесконечных лабиринтах памяти, прямо как и я. Ее взгляд в точности повторял мой в моменты ужаса и боли, ведь глаза — единственно истинное отражение твоей души. Разумеется, я догадывалась чего она боялась. — Ты не умеешь плавать? — молчание. Лишь капли воды стекают с ее лица обратно в пруд, ударяясь с такой силой, будто волны о скалы. Хотя капли на самом деле не весили ничего. — Да. — в тишине ее голос казался совсем не таким, не таким когда ругалась матом, орала на кого то, сейчас было все по-другому, она была ранена, сломана. — В нашу первую встречу ты держала в руках журнал по сёрфингу. — Я боюсь воды. Но море такое красивое. — сейчас она говорила искренне. — Необъятное. И непокорное. И единственный способ его обуздать, сесть верхом на волны. — капли воды резко перестали падать вниз. И все вокруг затихло. Может она так мечтала увидеть то величие, что темные воды таили в себе, и покорить хотя бы одну волну именно потому что ее нынешняя жизнь походила больше на унылое выполнение чужих приказов, подчинение более сильному звену. И ее тяга к свободе и выражалась в этом простом слове — море. Она вдруг встала твердо на ноги и выжав намокшую майку жестом поманила меня за собой. — Пойдём. Дел еще много. — ее было не узнать. Это было перерождение в ее лице.