Только дыши...

2 года назад. "Штормовое предупреждение! По данным Гидрометцентра днём ожидаются шторм, ливни, грозы, ураганные порывы ветра до 20м/с. Так же возможны падение деревьев, слабоукрепл.конструкций, откл.эл.энергии, подтопления. Помощь по тел.101, 112" - Чуя устало выключает телефон, поворачивая его экраном вниз. Успевает перечитать сообщения Осаму, который, как обычно, "уже идёт, но задерживается, из-за моря, которое обязан сфотографировать". О своей неиссякаемой любви к стихии недавно он сочинил полноценную оду, что, будучи опубликованной в одном из ведущих изданий, способна произвести фурор на критиков и читателей. Парень же, погружённый в свой Мирок мыслей, тупо смотрит на кружку кофе, кажется, вовсе и не видя её. Переводит помутневший взгляд на улицу, где люди, такие маленькие и беззащитные, быстро шлёпают по лужам, скрываются от ливня под чёрными, как один, зонтами. Они похожи на нелепых цирковых зверушек, что делают всё одинаково, правда, их цирк не дрессировщик и декорации, а общество, маски «идеальной жизни» или «добродушия». Вспоминает отвратных для него крыс в пример к животным. Вздрагивает, будто от удара током. Это выводит из прежнего транса. Голубые глазки испуганно распахнуты и зрачки пронеслись из стороны в сторону по кафе, что неделеко от работы. "Время, время, время, время..." - Чуя мешкается, почти опрокидывает ёмкость с остывшим напитком, когда же тянется к телефону. Судорожно сглатывает. Он привык подозревать Дадзая. Нет, не в изменах. В попытках навредить себе, что сильно били по телу шатена и психике обоих мафиози, хоть и не приводили к ужасному исходу, что Накахара готов праздновать, достав бутылочку вина 89 года, если не найдёт более «старшего» алкоголя. На циферблате застыло число 13:55. Осаму же обещался прийти в 12:35. Исполнитель учитывал обычные для партнёра опоздания ровно на 10 минут, а,на этот раз, и время, за которое добрался бы до кафе – 20 минут, и ,примерно, 5 для подбора идеального ракурса съёмки бушующего моря. По телу пронеслись мурашки градусов так на 25, после секундных конвульсий. Тёмные точки глазницы , направленные на одну выдуманную цель, сейчас испуганно запрыгали по стенам, потолку. "Дадзай возле моря и уже. Если не в нём." Сорвался с места, меняя тёплое помещение и уже разлитый кофе на уличный дождь. Чуя бежал, поскальзывался в лужах, сбивал на пути прохожих, что-то произносил, обращаясь к ним, подобное извинениям. Капли ливня вместе с дрожью, что находилась и внутри, казалось, в грудной полости по левую сторону, атаковали напряжённые мышцы, попадали на промокшие волосы. Он оглядывался по сторонам лишь тогда, когда сверялся со своей памятью в правильности места и того, куда лучше свернуть, чтобы не терять ни секунды драгоценного времени, что сыпется, будто песок сквозь пальцы. Несколько раз чуть не сбила машина. Весь Мир, кроме Осаму, жизни этой "скумбрии", что не умеет плавать, и моря не волновали бегущего. Эти серые волны испокон веков без остатка пожирали людей, изредка возвращая умертвлённые тела. В висках отстукивала бешеный ритм мысль, что он может не успеть. Она разрывала голову и значения напополам, создавала, с виду, красивую трещину, что отзывалась ледяной болью в сердце мафиози. В тот момент она, такая явная, появилась впервые и далее преследовала по пятам без устали, поражая своим постоянством. Дадзай мог потратить вечер на встречу в баре со своим старым другом Одасаку, забыв подзарядить телефон, у которого за день села батарейка из-за частых звонков подчинённых с глупыми вопросами и переговоров с каким-то странноватым партнёром организации "Mori Corporation", под которую и шифруется Мафия. А Чуя не находил себе места. Перед глазами мелькала петля. Виделась чёрная комната с обшарпанными стенами, следами крови, что впоследствии была скрыта под бинтами. На табурет методично становилась обеими ногами фигура с бледным лицом, отдающим серостью. Бездонные глаза не фокусировались на предметах перед собой, были направлены лишь в приближающийся вечный мрак. Руками крепко цепляет петлю, чтобы вдруг не сойти с места казни, назначенного самим собой для себя же. Он боялся передумать, потому и держался крепко за висельницу. Трос затянулся на шее и... Накахара изгонял эти мысли, но они настигали и во снах, где побег от чёрных комнат не помогал. Он распахивал любую дверь здания штаб-квартиры, а за ней видел покачивающуюся висельницу. Когда же он не прятался от наваждений, то искал Дадзая, задыхаясь от быстрых движений, которыми пересекал коридоры, и невозможного биения сердца, наровившегося или выпрыгнуть из груди, или остановиться. Когда он добирался до шатена, ноги Осаму больше не касались пола. Он всегда опаздывал на пять минут, с какой скоростью бы не искал. Это преследовало каждую ночь. Чуя после даже обращался к психотерапевту, но безуспешно. Море бушевало,кровожадно открывая пасти синих волн, что стремились утащить в свой плен и Накахару, хоть он стоял на берегу, они разрезали свои брюха о скалы, оставляя белую пену, подобную крови. Чуя метался, искал глазами тонущее тело, что уже, да по собственной воле, пребывало в заточении вод. Тёмная макушка приподнималась из них, тут же погружаясь в бесконечную пучину, уносящую жизни, захлебываясь. Чуя разбежался и нырнул, срывая с себя кофту. От одного только холода стихии можно было умереть, не беря в счёт сводящие с ума покапывания дождя, слизкие мысли о том, что время на исходе и невероятного адреналина, что так и желает вырваться наружу, разрывая сосуды. Накахара быстро двигался, стараясь как можно чаще приподнимать голову, дабы увидеть погибающего. Через 30 секунд тело полностью покинуло поле зрения, почти достигая забвения в объятьях волн, которые давали пощёчины рыжему, возможно, руководствуясь ревностью. Всячески отталкивали от спасения того, кто обрёл значимость в его жизни, полной чёрствых лицемеров и предательств от них, того, кто сумел подарил веру в лучшее... Занырнул. Синева нашёптывала, что, обретая долгожданную для Неполноценного смерть в одну минуту с ним, союз разрушительного двойного чёрного может стать вечным. Но Чуя не слушал. Когда же она кричала прямо в уши, обводя их водорослями, он мотал головой, как вдруг почувствовал мягкие волосы, касавшиеся рук. Дадзая быстро подхватили за талию, выдёргивая из волн.У Накахары даже не было времени показать им неприличный жест своими длинными пальчиками. Лицо со спокойной белезной и закрытыми глазами расположилось на плече Чуи, который двигал озябшими ногами изо всех сил, чтобы приступить к реанимированию хоть на секунду раньше. Губы двигались, он произносил, как мантру,важные для него слова: «Всё будет хорошо, Дадзай, всё будет хорошо….Слышишь?...Конечно, ты слышишь…Всё будет в порядке, милый…Я рядом…». Вспомнил, как они прогуливались недалеко от порта, весь Мир укрывали ярко-оранжевые листья. Именно тогда Чуя впервые услышал слова правой руки Мори о том, что попробует утонуть в столь чудном и живописном местечке. Накахара обозвал его дураком, недовольно сводя брови и ускоряя шаги. Он злился, но не верил в правдоподобность озвученного. А после стал постоянно думать об этом, прокручивать в голове, до дыр в мыслях, напоминающие воронки. Они оказались на мокрой земле, от которой змеями отступали противного оттенка ручейки – потомки волн. Сначала парень бережно, словно боясь сломать, определил Неполноценного на землю, но тут же очухавшись, благодаря воспоминаниям об инструктажах, что неоднократно проводила Хигучи по просьбам Мори-сана, устремился перевернуть бледного на живот, положив этим же местом на одно из колен, что подкашивались. Накахаре иногда казалось, что босс посылал людей с проведением подобных занятий лишь для того, чтобы по происшествию некого ЧП, кто-то мог спасти утопленника Дадзая, Дадзая с перерезанными венами, Дадзая в бессознательном состоянии…Ещё живого Дадзая… Из ротовой полости вылились грязно-зелёные водоросли и коричневатая консистенция из съеденного сегодня. Накахара ещё немного постучал по спине. Теперь же Осаму повернули лицом к свинцовым тучам, из которых всё ещё падали капли. Чуя подсел сбоку, хлюпая водой и песочным месивом, как в обуви, так и вокруг; положил руки на грудь, располагая их «недозамочком», стараясь хоть как-то сжать руки, что совсем не слушались из-за холода, животного страха потерять_его_, пробирающего до костей, который ускорял сердце до такой степени, что биение почти достигало ста выстрелов в минуту. Принялся надавливать, прикладывая достаточную массу тела. Положил одну ладонь на холодный лоб, запрокидывая голову, а второй приподнял нижнюю челюсть. Накахара всхлипывал и морщился из-за подступавших слёз и уже ощущаемого кома в горле. Коснулся синеватых, будто покрытых инеем, губ, зажимая нос шатену. Сделал два выдоха в рот. Грудная клетка Осаму поднялась. Он выдохнул, распахнул удивлённые тёмные глаза и сильно закашлялся. Чуя в ответ измученно улыбнулся, будучи по-настоящему счастливым, сердце, кажется, позабыло о тактах, отстукивая сбивчивый темп, то ускоряясь, то замедляясь, что походило на аритмию. По щекам протянулись мокрые дорожки, тело, казавшееся на фоне тёмно-серого Мира таким маленьким и хрупким, затряслось. Накахара робко придерживался за плечи Дадзая. - Я в раю? – Неполноценный лучезарно, но заметно слабо улыбнулся, шевеля пальцами правой руки, пытаясь понять своё местоположение. Он сжал в кисти сырой песок, который не покинет ладонь до своего высыхания. Смотрел на спасителя (совсем не потому, что он спаситель), как на земное воплощение кого-то возвышенного. Рыжий приложил руку ко рту, пытаясь хоть так сдержать рыдания. Он содрогался и покачивался взад-вперёд, как с ума сошедший. - Если нет, то почему же ты рядом, ангел без крыльев? – он смущённо прикусил губу. Сам не знал, контролировал речи или нет. Но в стрессовых ситуациях адреналин в организме увеличивается, человеку свойственно излагать то, что давно скрывал, представая обнажённою душой. - П-почему…т-ты…так поступил..? – Накахара ответил, помолчав с минуту, дабы поймать момент, когда тихие всхлипы покинут его. Осаму приподнялся на локтях. - Я хотел искупаться… - снова паясничал, надевая маску веселья и озорства, подобно ежедневной работе клоунов, что из угрюмых людей с печалью в душе превращаются в наигранно позитивных личностей, прежде, чем выдал всего, знаком чего послужили и слёзы, да, слёзы от Осаму, - п-прости, Чуя…я не знаю… мне вдруг стало так невыносимо больно, словно моё сердце вытащили из груди и сожгли у меня на глазах…п-прости…прошу…я…я больше так не буду…сладкий, ты волновался?- своей ладонью накрыл щёку Накахары, начал запинаться, почти кричать и одновременно рыдать, но договаривал то, о чём не знал никто, кроме Неполноценного, не считая скелетов в шкафу, -…я не хотел, чтобы тебе было плохо…Чу…Чу! Так звучала мольба. «Я хотел, чтобы плохо было только мне». -Всё…Всё х-хорошо…Главное – что ты жив… - рыжий обрёл фобию, которая выражала мысль о том, что парень мог бы не успеть и потому больше никогда в моментах своего жалкого существования не увидеть_его_. Он не хотел думать о том, что этот случай с утоплением может однажды повториться, пусть и в другой форме. Он накрыл ладонь в бинтах своею. - Прости…Прости… Оба давились слезами. И_каждый_ мог потерять _всё_. - Ты красиво сфотографировал море? Из-за туч выглянуло солнце. «Такой привлекательный…Не хочу им делиться…»- пролетело в голове Осаму, когда увидел, как заплаканное чудо улыбнулось, а лучи обвели веснушки на щеках. Они нужны друг другу.