Полумрак прошлого

2003 год Этот день не предвещал никакой беды для семейства Старковых. Алексей и Светлана — не являющиеся примерной парой, но всё же любящие друг друг муж и жена, сидели на кухне. Попивая из сервизных чашек свежезаваренный кофе, они обсуждали очередной проект, который предложили последней. — Свет, ну зачем тебе эта работа? Да, я понимаю, что ты в своём кино зарабатываешь больше, чем я, но если ты ещё пару месяцев посидишь дома, не думаю, что мы обеднеем, — он пристально посмотрел на жену, ожидая ответной реплики. Алексей Старков был таксистом. Именно на своей работе он впервые встретил свою будущую жену. Тогда она, как и сейчас, была молодой амбициозной блондинкой, но ещё достаточно простой, чтобы всерьёз обратить на него внимание. В тот день он подвозил её до театрального института, куда восемнадцатилетняя Света собиралась поступать. Всю дорогу она, ни на секунду не замолкая, повторяла какую-то басню, а под конец так разнервничалась, что оставила у него сумочку с ключами от квартиры и документами. Вернув своей пассажирке «утерянное имущество», он снова проявил благородство, не взяв предложенные, сверх цены поездки, деньги. Единственное, что по его словам, он был согласен принять в качестве благодарности — вечер, проведённый вместе. Светлана согласилась. Тогда они немного посидели в кафе, находящемся поблизости от её дома. Это было их первое, но, как оказалось, далеко не последнее свидание. Уже через полгода они поженились, а ещё через пару лет у них родились близняшки — Даша и Катя. Ещё до свадьбы, переезжая в дом мужа, девушка была немало удивлена. Ведь скромный молодой таксист оказался потомком дворянского рода Старковых, унаследовавшим от предков большой особняк. «Похоже, на мне дворянская кровь закончилась», — нередко любил повторять Алексей, казалось, не представляющий своей жизни без дороги. — Понимаешь, Алек… — начала было Светлана, но, поймав предупреждающий взгляд мужа, исправилась: — Лёша. Чем больше девушка вливалась в кинематограф, тем больше к ней прилипала некоторая напыщенность, которая похоже, смущала всех, кроме самой актрисы. Она делала всё, что почему-то казалось ей модным. В частности, Светлана нередко пыталась называть мужа «Алекс». Это отталкивало его. В такие минуты он видел перед собой испорченную статусом незнакомку, и всё сильнее становилось чувство, что нынешняя Светлана уже никогда не обратила бы на него внимания, если бы они встретились впервые только сейчас. — Кино — это не только деньги. Я уже и так три года сидела в декрете. Больше мне нельзя исчезать, а то меня окончательно забудут, — сообщила Старкова. Для неё это было вполне очевидным, но для него — непонятным. — А как же семья? — спросил Алексей. — Девочкам нужен не только отец, им ещё нужна мать. Которую они, кстати, уже четыре года видят с огромными перерывами. — Дорогой, — она легко щёлкнула его по носу. — А по-моему, ты и сам прекрасно справляешься с родительскими обязанностями. — Да дело не в этом, — он слегка нетерпеливо тряхнул головой, избавляясь от её игривых пальчиков. — Да? — Светлана явно была слегка удивлена. — А в чём же? — А в том, что такое одностороннее воспитание влияет на них по-разному, — казалось, ещё немного непонимания, и мужчина начнёт терять терпение. — Наши дочери — близняшки, и всё-таки одна из них схватывает всё почти на лету, и уже действительно готова к школе, а другая — заметно отстаёт. И, как мне кажется, это связано с недостатком твоего, Света, внимания. Затем он кивнул жене куда-то в сторону коридора: — Пойдём, поговорим на улице. Алексей не озвучивал имена дочерей, зная, что та из девочек, которую он назвал отстающей, может услышать его слова и расстроиться. Но, похоже, ему всё же не стоило начинать говорить об этом на кухне. На лестнице, ведущей на второй этаж, сидела девочка. Оттуда она могла видеть, что происходит на кухне, и наблюдала за взрослыми сквозь промежутки в перилах. Девочка услышала всё. Кроме последней фразы. Она и сама толком не поняла, почему услышанное её настолько задело. Да, сестра всегда была впереди — для неё это не было тайной, она всегда это понимала. И, как казалось ей самой, давно приняла это, как что-то совершенно естественное. Но почему-то сейчас слова отца разбудили в ней какие-то непонятные чувства. Обиженно поджав губы, она повернула голову вправо. И увидела сестру. Ах да, они же играли в прятки! Но даже здесь близняшка победила её, и девочка, сбившись с ног после долгих поисков, решила отдохнуть на лестнице. — Ну где ты там? Я целых десять минут просидела в своём укрытии, а ты меня не нашла. — Значит, ты победила, — недовольно констатировала уже и без того очевидный факт девочка, хмуро отворачиваясь от сестры. — Эй, — беззлобно окликнула её «мастер по пряткам», садясь на ту же ступеньку. — Ты что, расстроилась? — Нет, — лицо проигравшей стало ещё более пасмурным, она упорно не хотела оборачиваться. — Может, тогда в догонялки поиграем? — «схватывающая всё на лету» пыталась придумать компромисс, не желая, чтобы сестра на неё обижалась. — Нет, ты опять победишь! — Ну… хочешь, я сейчас стану там, — палец победительницы ткнул на площадку, соединяющую два этажа, — и не буду никуда убегать. — А ты в это время меня поймаешь. Не дожидаясь ответа, она встала там, куда и планировала — у самой верхней из двадцати широких ступенек, ведущих на первый этаж. — Давай, можешь меня хватать, — она подала голос, даже не оборачиваясь. Глядя прямо перед собой, она чисто физически не могла увидеть, как недобро блеснули глаза близняшки. «Везде первая, первая, первая!», — мысли, полные раздражения, носились в её голове, как рой растревоженных пчёл. «Мне не нужны никакие поддавки!» — единственное, что, словно молния, сверкнуло в мозгу девочки, прежде, чем она сделала… то, что сделала. Словно ужаленная ядовитой змеёй, она вскочила на ноги, и за секунду оказалась возле сестры. Небольшие, неловкие пальцы, сейчас наделённые небывалой силой, с размаху врезались в её спину. Не ожидая ничего подобного, девочка потеряла равновесие и полетела вниз. — КАТЯ! — ДАША! На мгновение голоса сестёр слились воедино, и прозвучали, как один громкий, пронзительный крик, так, что уже невозможно было понять, кто закричал первым. А затем всё затихло. Теперь у верхней ступеньки стояла только одна девочка. Она застыла, как каменное изваяние, закрывая дрожащими руками лицо. Наваждение прошло так же быстро, как и появилось. Но отменить уже сделанное, было, как ей бы того ни хотелось, уже невозможно. Она не хотела убирать руки и смотреть вниз, казалось, она готова простоять так всю жизнь. Но это также не представлялось возможным. Нельзя просто так стоять, нужно действовать! Может быть, сестру ещё можно спасти? Но стоило ей совершить столь смелый поступок, как все надежды на хороший финал моментально рассыпались. Внизу, под лестницей, лежала девочка с её лицом. Её руки были беспомощно раскинуты в стороны, глаза закрыты, а из-под головы вытекала алая лужица. Дрожа всем телом, виновница стала спускаться вниз. Ноги, словно отказываясь подчиняться хозяйке, совершенно не хотели сгибаться, из-за чего она и сама пару раз споткнулась и чуть не упала. Но вот, она добралась до первого этажа. — Сестричка, — ноги подвели её окончательно, она упала и буквально подползла к безжизненно лежащей девочке. — Сестричка, пожалуйста, вставай! Потеряв всякие остатки контроля, она хаотично дотрагивалась то до рук, то до лица жертвы своих эмоций. Потом она зачем-то бросилась расправлять её платье. Казалось, она хотела хоть как-нибудь угодить сестре, чтобы та перестала злиться и ожила. — П-прости, прости меня, пожалуйста, слышишь? Я не хотела! Вставай, пожалуйста! Если хочешь, ты тоже меня толкни, можешь даже ударить, только не умирай! В истерике она обхватила голову сестры, погружаясь руками во что-то тёплое и липкое на её затылке. Слёзы хлынули из глаз солёным потоком, стекая вниз и попадая на платье и щёки близняшки. Почувствовав, как что-то мерзко растекается по ладони, она механическим жестом вытерла руку об своё платье. В этот момент открылась входная дверь. На пороге стояли родители девочек. Осознав, что увидели, они застыли, как вкопанные. То, что предстало перед ними, напоминало жуткую пародию на картину «Иван Грозный убивает своего сына». Одна из их дочерей лежала на полу, не подавая признаков жизни. Вторая же поддерживала её голову руками. При этом её светлое платье было испачкано кровью. — Мои девочки?! — ахнула Светлана. У девушки закружилась голова, она пошатнулась, но Алексей успел схватить её за локоть. — Что здесь… случилось? — еле выговорил он пересохшими губами, обращаясь к живой дочери. Последняя перевела на родителей полный отчаяния взгляд: — Я… Я убила… Катю, — всхлипнула она.

***

2013 год — Вот так я стала убийцей, — заключила Даша. — Родители застали меня в той же позе, в которой мы видели Юлю. Это было то самое место, на котором лежала Катя. Девушка несмело подняла взгляд, посмотрела на призрака. Навсегда оставшаяся семилетней близняшка смотрела на неё холодно и безучастно. Нет, это не та сестра, которая мягко пыталась заглянуть ей в лицо, и была согласна на всё, лишь бы только она, Даша, была счастливой. И Старкова прекрасно осознавала, что винить в этом некого, кроме себя. Как же она виновата! И какой же она была глупой! — Потом приехали врачи и подтвердили, что она умерла. Мы похоронили сестру, а на следующий день уехали из особняка. Жили до покупки квартиры у каких-то знакомых, а в сентябре меня первый раз привезли в «Логос». За время рассказа никто, кроме Даши, не проронил ни слова. Казалось, что все перестали дышать. — Родители возили меня к психиатру, — решила уточнить рассказчица. — Он сказал им, что я здорова, но после пережитого стресса мне необходимы сеансы психотерапевта. Вздохнув, она добавила: — И если вы меня ненавидите, то я вас понимаю. — Лично я не могу тебя ненавидеть, — развеял её опасения Андрей, утешающе прижимая Старкову к себе. — Да и какой смысл? Прошло уже десять лет, — заговорил Макс. — К тому же, тут и без Даши не все идеальны, — поддержала парня Юля. — Я, например, встречалась со своим отчимом. — А я мать в психбольницу сдавал, — снова заговорил Морозов. После стольких откровений повисла неловкая тишина, и он попытался добавить что-то ещё, но смог выдавить только: — М-да… — И всё же… — задумалась Лиза, обращаясь непосредственно к девочке: — Катя, да? Призрак кивнул: — Вы можете называть меня так. — Ты можешь сказать нам, почему тебя видит не только Юля? И почему мы с тобой разговариваем? Ответом послужило отрицательное покачивание головой. — Мне нельзя о таком говорить. — Но… почему? — упорствовала Виноградова. — Я не могу рассказать вам всю правду, но могу подсказать. Шесть пар глаз внимательно смотрели на девочку. — Как вы уже поняли, этот особняк не был построен недавно. И за всё время… — призрак мигнула, на мгновение став невидимой. — Что это? — всполошилась Юля. — Помехи, что ли? — нервно хмыкнул Морозов. Но через секунду Катя уже снова стояла перед ними. — Это и есть то, о чём я вам говорила. Есть кто-то, кто не даёт нам подсказывать. Макс удивлённо приподнял бровь: — «Нам»? — Совершенно верно, — кивнула Катя. — В общем… за эти годы здесь «наследила» не только Даша…