Пособие по любви к себе

      Не сказать, что этот мир справедлив. Каждый раз, выглядывая за уголки своей реальности, ты только разочаровываешься в людях и их гнусных поступках. Никто не идеален. Но есть та граница, которая отделяет хороших людей от плохих. И почему-то на долю Тэхена выпали именно плохие люди. Каждый божий день своей жизни он купался в самой настоящей несправедливости. А сделать ничего конкретно не мог. То ли слишком зашуган был, то ли характер не позволял — черт его знает. Просто не мог ответить на все то дерьмо, которое ему делали. И сейчас это сказалось на нем во взрослой жизни.        Так как же с ним обходились? Дело касается ничего иного, как настоящей травли. И травли по поводу внешности. — Не сказать, что я действительно был приятен внешне… — юноша делает долгую паузу, смотря невидящим взглядом куда-то в пол, пока холодная рука перебирает пальцы второй. Волнуется. А давление, создаваемое звуком пишущей шариковой ручки просто колоссально угнетает пошатанную психику. Выводит и заставляет все тело покрыться мурашками от напряжения. Добралось даже до отдельных позвонков на спине — до того этот звук казался отвратительным. Но, видимо, сидящий перед Кимом доктор так не считает. — Что уж греха таить. Я был отвратителен, — горький смешок вырывается сразу. Потом юноша понимает — это было зря. Пусть психотерапевт и просил максимальных откровений, с первого раза это не выйдет ни у кого. Если Ким Тэ боится раскрыться даже самому себе, то чужому человеку с первых секунд это будет сделать ой как непросто. — Вы действительно так считаете? — между делом замечает врач.       Кажется, будто доктор смотрит на него скептически. Мол, таких как ты — тьма тьмущая, и каждый справляется с этим сам. Оттого Тэхену еще сложнее сказать что-то дельное. Глубокие карие глаза бегают по стрелке часов, подмечая ненароком: время — деньги. И каждый час оплачивается круглой суммой. — Зря я это затеял, — одними губами, как бы сам для себя произносит юноша. И дело даже не в деньгах. Дело в трудности и боязни раскрытия чужому человеку своих самых потаенных страхов. — Вас никто не тянет за уши, молодой человек. Соберитесь с мыслями, немного успокойтесь. И главное — помните: вы можете доверить мне свои секреты. Я не только выслушаю вас, но и помогу с решением, — произносит мужчина в белом халате, откладывая блокнот с этой чертовой ручкой на журнальный столик — слава всевышнему.       Тэхену кажется: они совершенно на разных уровнях — настолько отличных, будто Ким может смотреть на доктора, словно нищий на богатого — настолько он себя ощущает не в своей тарелке. У доктора таких случаев было крайне много, однако это не успокаивает. Может быть, его случай считается уникальным? Что уж таить, еще ему крайне стыдно за то, что он тянет время.       За раздумьями он даже не замечает небольшую чашку кофе у левой руки, так любезно оставленную доктором. Тэхен — левша. И собеседник это учел: плюсик в пыльную копилочку получен. — Вы тут для того, чтобы мы вместе решили ваши трудности. Никто за дурака вас держать не будет. А тем более — смеяться над гложущими страхами. Родители сказали, что вы никогда до этого не посещали психотерапевта, поэтому я сделаю вам небольшое "одолжение" на первый час, ведь мы явно задержимся здесь как минимум на несколько. Так что можете не переживать насчет денег.       Обворожительно улыбнувшись, доктор аккуратно коснулся чужого плеча, подмечая, что юнец встрепенулся. Однако Ким Тэ показалось, что он почувствовал себя более живым. Никогда ему еще не доводилось ощущать такой поддержки. Верно, молодой мужчина напротив лишь делает то, что сделал бы каждый хороший гражданин — поддержал "маленького человека". Однако для Кима это дико — с самого начала общество дышало в его сторону гарью.       К слову, переживать по финансовому состоянию — последнее для Тэхена дело. К счастью или сожалению, семья у него была обеспеченная. Откуда тогда появились проблемы?       Распологаясь на диване поудобнее и опуская взгляд в пол, юноша пальцами одной руки подцепил ручку чашки, а другой придержал за стенку: следовало погреть руки. И только после минутной паузы, выделенной для сбора мыслей, он начал говорить: — Я единственный ребенок в семье, — начал Тэхен издалека, нервно потеребив собственные костяшки, — Конечно, по правилам, все внимание должно отдаваться только мне. Однако это не так. Точнее, родители действительно отдавали мне лучшее, насколько имели возможность. Но я не получил того, что нужно было мне с самого начала — родительского внимания.       Ким решается сделать глоток, мельком поднимая глаза на доктора, который, слава всем богам, не брал блокнот в руки — лишь сидел и внимательно слушал. Иредка поглядывал на лежавший на столе подле них включенный диктофон.        Ким Тэ, нервно оглядев комнату, тяжко вздохнул. Вспоминать о родителях было крайне тяжело. Даже сейчас, когда поезд ушел, и следовало бы обратить внимание на психические травмы своего ребенка, Тэхен получает от них только плевок и билет к незнакомому человеку. Лишь бы откупиться. Знал бы его доктор, как именно он попал сюда. — Мой отец — бизнесмен. У него свой автомобильный салон. А мать работает переводчиком. Оттого они и все время находятся где угодно, но не дома. И, пожалуй, с этого все началось, — юноша делает ещё один глоток, вдыхая аромат хорошего кофе. Несмотря на все возможные удобства и статус их семьи, он привык жить без роскоши: обычная одежда, небольшая квартира, излишняя чистоплотность, нелюдимость и ни грамма избалованности. — Как я уже говорил ранее… с самого детства я был некрасив; Отвратителен. Гадок. Моя внешность отталкивала даже семью — они предлагали разобраться с этим, когда мне стукнуло четырнадцать, — вспоминать об этом было горько. Руки и нижняя слегка подрагивали, а глаза потемнели, выдавая огромную обиду то ли на родителей, то ли на самого себя. Дальше юноша молча смотрел в одну точку на белой стене, пока его собеседник терпеливо ждал продолжения исповеди. Похоже, он принял решение разобрать все по пунктикам потом, пока не перебивая и так сбивчивую речь парня. — Но это лишь полбеды, — тихо произносит Ким, обращая внимание на содержимое чашки. Ей-богу, захоти ты его отравить - выпил бы все без остатка: головой юнец сейчас далеко отсюда, — не только дома мне напоминали о моей уродливости. В младшей школе, в средней, в старшей; На протяжении всего времени пока я учился, меня гнобили и унижали за все врождённые уродства, — последние слова Тэ произнес уже вполголоса, поджимая губы до побеления. Опустив чашку на стол, юноша прикрыл глаза ладонями, будто пытаясь спрятаться от мира, который наблюдает за ним. Раз все они видят его, пусть хотя бы он не увидит их. Говорить не спешит. Лишь поджимает губы в тонкую линию, будто этот жест успокаивает его потерянную душу. Все это даётся ему тяжко. Даже доктору, сидящему перед ним, подкожно ощутима тревога и горечь, веющая от пациента. Тэхен боится всего на свете. И самый главный его страх — он сам. — «Чертов выродок, как только тебя земля такого носит?», «Уродливая свинья!», «Тебя боятся даже дети…», «Как только ты не падаешь в обморок от своего отражения по утрам?». Они говорили мне гадости. Унижали прилюдно. Надо мной смеялась половина школы. А став старше, они начали бить меня, нравоучая о том, что таким образом исправляют даную ошибку природы, — голос становится совсем тихим, пока губы стали белее снега. Он весь дрожит, из-под ладоней показываются стремящиеся вниз капли слез. Шумно всхлипывает, хрипит,  — меня избивали по нескольку раз на дню. Они портили мои вещи, топили в унитазе. Они… они однажды даже закрыли меня в медицинском кабинете, водя ножом перед глазами. Говорили, что отрежут мой огромный нос, оставив дыру вместо него. Я умолял их… стоял на коленях в слезах, пока они крутили им перед моим лицом.       Юноши больше не хватает. Его сбитое дыхание становится все громче и протяжнее. Слезы падают градом, будто все эти годы он стоически молчал. Однако даже сейчас Ким умудряется прикрываться ладонями, не показывая своего лица доктору. А что он там увидит? Краснющего уродца, испачканного в слюнях и слезах. Сузившиеся зрачки так и бегают по темноте, созданной собственными руками, будто видя перед глазами картины того кошмара, что преследовал его всю жизнь. — Это невыносимо. Это просто… я не могу больше. Я словно в аду, — не унимается Ким, прижимая ладони к своим покрасневшим глазам, пока доктор сидел в ступоре несколько секунд. Сколько бы он не видел таких случаев, каждый раз все происходит словно заново. Будто "маленький человек" перед ним оказался самым беспомощным, самым оскорбленным и униженным. Оказался тем, кому больше всех была нужна защита.       Взяв бокал, доктор тут же наливает туда чистой воды. Оставив ее перед своим пациентом, он взглянул на Тэхена с неким сожалением, словно он виновен во всех его бедствиях.       Бросив взгляд голубых глаз на стол, где в уголке покоился ежедневник с записями, молодой человек поспешил открыть его и достать фотографию. Родители Тэхена заранее объяснили, в чем дело. Правда, со своей стороны. А также, по просьбе доктора, предоставили детские фото Кима. И это было не зря.       Рассматривая снимок, мужчина видит совершенно обычного задорно улыбавшегося ребенка с чуть припухлым носиком. Глаза его блестели как самое яркое звездное небо, а улыбка была широкой и озорной, отчего вовсе не верится, что такое чудо могли гнобить за внешность. То была не единственная фотография. Следующие три показывали медленное взросление и, по всей видимости, осознание всей никчемности жизни: блеск в глазах пропал, а от улыбки осталось только измученное выражение лица. Однако доктор все еще не замечал той самой сверхъестественной уродливости, за которую гнобили этого замечательного ребенка.       Молодой человек понимает глаза на Тэхена. Он несет на своих плечах слишком тягостный камень, который когда-то станет настолько большим, что просто раздавит его. Разобраться оказалось куда проще - Тэхен никогда не был уродлив. Ему навязало это общество и их странные стандарты красоты. А все из-за своеобразной внешности, которая, без преувеличений, сделала из мальчика прекрасного лебедя. — Вы действительно считаете себя уродливым? Можете объяснить, почему так? — интересуется мужчина после пятиминутной паузы, нацеленной на то, чтобы пациент пришел в себя. Следует начинать работу над чужой самооценкой. — Я ненавижу свою внешность: этот пухлый до ужаса нос, большие губы, которые будто не вписываются в мое лицо, одно двойное веко — сплошное уродство. Все во мне отвратительно… — тихо произносит Ким, но продолжать не спешит, лишь мученически прикрывает заплаканные глаза, тяжело выдыхает. — Я не считаю вас уродливыми, — как факт произносит старший, заставляя юношу замереть — Тэхен впервые в своей жизни слышит нечто подобного рода, — я говорю об этом без единой капли лжи. Вы прекрасны. Каждая ваша частичка. Большой нос отлично вписывается в лицо. Губы интересной формы, отлично подходящие к лицу родинки, которые ни в коем случае не портят его. И изюминка в виде одного двойного века так и делает вас уникальным. В конце концов, все мы своеобразны и местами ассиметричны. Вся ваша внешность — красота без преувеличений. Мне нравится то, как вы выглядите, Тэхен.       Юноша неверяще взглянул на доктора. Зрачки расширены, даже левое веко слегка подрагивало. Что он только что услышал? Это звучало как настоящий сон. Ким явно до самого конца неверяще будет смотреть на мужчину. А человек, сидящий впереди, также не отводил взгляд, как бы доказывая всю свою серьезность. У Ким Тэ снова наворачиваются слезы, пока он прикрывает ладонью рот. Слова старшего равносильны раскрытию вселенской тайны. — Боги, — единственное, что произносит Тэ, а после сворачивается пополам, только громко всхлипывая, пока доктор смотрит на него более мягко. Взглядом, который так и говорит о том, что он начал с верного места. — Вы прекрасны, — повторяет старший, будто снова и снова открывая глаза бедного слепого Тэхена, который потерялся в себе, — не я один скажу вам об этом. Каждый человек, которого вы спросите, ответит так же. И вы можете не сомневаться в моих словах.       Старший выдерживает паузу, рассматривая Кима, который так и продолжает плакать себе в ладони. Плечи у бедного юноши опущены, дрожат. И доктор решает аккуратно положить на них руки, поддерживая Тэхена и подкрепляя свои слова. — Взгляните на меня, — просит старший, заставляя Тэхена не сразу поднять заплаканные глаза. И смотреть, будто пристыженный за свои же слезы, — и послушайте план того, как ровно за месяц вы полюбите себя.

***

      Вновь и вновь смотря в зеркало, Ким не может привыкнуть к осознанию того, что сказал ему тогда психотерапевт. Проведя рукой по стеклу, словно отражение тут же изменится, юноша наивно полагал, что это и случится. Правда, не внешне. Только в его голове. Что по совету доктора, он действительно сможет полюбить уродливого себя. Но под каким углом ни смотри, он видит всю ту же картину, описанную тогда им самим в кабинете старшего.       Главными его поручениями от доктора стали 4 задачи: часто поглядывать на себя в зеркало под разными углами. Можно даже любоваться своим телом, а не только лицом. Следует завести личный дневник, в котором нужно излагать мысли по поводу своих изменений. Как точно тогда сказал врач: «описывайте все, что происходит вокруг со своей точки зрения. И про себя не забывайте. А каждую неделю перечитывайте записи и попытайтесь разглядеть изменения». Третьим шагом стал поход в общественные места. Менять свои образы и искать свой стиль, а потом наблюдать за реакцией людей. Как заверил его доктор — реакция действительно будет. И последним пунктом идет психологическая борьба. Нужно научиться сначала у себя в голове отвечать на все гадкое, что ему говорят. Поначалу это будет казаться сложным, ведь следует вспоминать все те колкости. — Разговаривать с фотографиями — ну не бред ли это? — тихонько произносит юноша, разглядывая себя в зеркале, пытаясь там что-то уловить. А потом взгляд карих глаз переводится на полку с книгами, которые ни в коем случае не пылились. Ким Тэ читал каждую по паре раз. Единственным, не тронутым им ни разу, был школьный альбом. Поначалу Тэ просто хотел его выкинуть по окончании школы, но мать настояла на обратном. «Память, все-таки».       Ага, конечно. Самые замечательные воспоминания в его жизни.       Но сейчас они пригодились, ведь нигде больше он не сможет найти фотографий тех мелких одноклассников, которые унижали его. — Как мне отрицать это, если я согласен со всем? — отчаянно вздохнув, произносит юноша, открывая альбом. Присев на край кровати, который располагался как раз напротив зеркала, Ким закидывает ногу на ногу, начиная медленно листать фотоальбом. Он на фотографии максимально помятый. Тогда его избили, и ему пришлось фотографироваться заплаканным и наспех приведенным в порядок, если его так можно было назвать. И эта фотография — отражение того, каким он всегда был в школе — растрепанные волосы, постриженные в горшок, большие распухшие глаза, где лопнули капилляры настолько, что его могли считать под чем-то. Все руки и шея были в синяках, которые прятали большие водолазки с горлом и пиджаки школьной формы. Руки все время потряхивало, оттого он и привык сжимать свои подолы пиджака. На фотографии и это передалось. Про разбитую губу он молчит — они всегда были в таком состоянии, ведь чаще всего его лупили именно в челюсть.       Перевернув лист, взору открылась другая фотография. Фото уже их класса от перехода из младшей до старшей школы. Лица все время разные, но основные фигурировали на фото — а их было пятеро. Ли Минсок — заводила. Именно этот юноша начал травлю, подключая за собой всех. Чхве Джису — отвратительная по характеру девушка, которая была слишком избалованна. Именно она и портила его одежду. Мин Джихо — ее подружка, которая была, по-моему, девушкой Минсока. Тэхен не лез в эти отношения, ему и так проблем хватало. Но что он знал наверняка — именно она доносила Минсоку на него все время. И именно по этой цепочке он узнавал, где же сейчас Тэхен. Чон Чонгук — человек, которому никогда не надоедало издеваться над ним. Хоть в снег, хоть в зной. Даже когда Минсоку наскучивало это, Чонгук все время приходил и начинал побои и унижения. Этот человек был тем, кто топил его в унитазе, кто опускал его лицом в грязь. По его затее были те страшилки в медкрыле. Этот человек, несмотря на Минсока и остальных, был на втором месте в рейтинге тех, кто испортил ему жизнь. А первым стал Пак Джисон. Мальчик, который являлся его другом детства. И юноша, который ушел от него, когда начались издевательства. Чтобы тоже не отхватить, он стал шпинать своего бывшего однокашника. И именно на примере Джисона, Тэхен и боится раскрываться людям.       В голове крутились слова доктора о том, как он видит Тэхена. И именно это и стало опорной точкой. — Я не уродлив. Не омерзителен и не противен, — неуверенно начал произносить юноша, — я не такой, каким вы меня считали. Я люблю себя… я прекрасен. Я… побитый неудачник, который не может даже уверенно соврать себе.       Ким тяжело выдыхает и закрывает альбом, смотря в одну точку на полу несколько секунд. Ему нужно время. Ничего не получается с первого раза. — Мне следует попробовать сделать это позже. Если ты сдашься, Ким Тэ, то все будет кончено, — тихо нашептывает себе под нос юноша. Привычка говорить самому с собой разработалась еще давно. Никого у него не было, вот Тэ и начал искать в себе тот стержень мнимой поддержки.       Оглядев глазами просторную комнату, юноша только поджал губы. Все на своих местах. Все ровно так же, как и было раньше. Ничего не меняется. Может быть, следует начать изменения с этой комнаты? А потом и со всего дома. Раз Тэ настроился изменить себя в лучшую сторону. Раз он настроился приложить усилия исправить все свои проблемы, то он постарается. Но для начала следует сделать еще одну вещь.       «Меня зовут Ким Тэхен, мне 20 лет. Четыре года назад я оставил школу и перешел на домашнее обучение. Год назад я закончил ее и поступил в университет на дизайнера, но после того, как я проходил пару дней в новое место на учебу, родители забрали меня и вынудили взять академ-отпуск по причине состояния здоровья. Я не люблю себя. Ненавижу свою внешность. И на почве этого я… боюсь новых людей. Но по словам доктора, я полюблю себя уже через месяц. И смогу вернуться в университет. Моя цель — изменить все в себе настолько, чтобы полюбить себя. И я приложу все усилия, чтобы потом жить как нормальный человек.» — оставив несколько слов о себе на странице «знакомства» в личном дневнике, Ким отложил ручку и еще несколько секунд смотрел на текст. Он может дописать что-то, но это явно будет лишнее. Потому он ставит дату и открывает ящик письменного стола. Девятнадцатое октября. А рядом клеит пару наклеек, решив, что «история его болезни» должна начаться красиво и так же красиво закончиться. И пересилив себя, юноша все-таки делает фотографию на телефон, еще долго рассматривая ее на наличие недостатков. Переснимает несколько раз, а результат, который более-менее вышел, распечатывает и клеит на свободное поле рядом с записью. Это первый его день, когда он начнет кардинально меняться. Пускай у него и нет поддержки, но он, как и привык, поможет себе сам.

***

      Первое изменение, которое Ким решил внести в свою жизнь стало облагораживанием дома. Что-то поменять настолько, чтобы от прежнего Тэхена ничего не осталось. Выкинуть ненужный хлам, старую одежду и воспоминания о том, какой он уродливый. Пусть он все еще считает себя таковым, но скоро это изменится. И он с гордостью поставит в рамку свою фотографию рядом с фото из школьного альбома. А оно — напоминание о том, что его обижали незаслуженно. Тэхен хочет надеяться на это.       Следующим шагом стало глобальное изменение стиля. Доктор говорил о том, что в общественных местах люди будут давать реакцию касаемо внешности. И Тэхен, ранее носивший закрытую одежду, маски и капюшоны, в первый раз собирается надеть что-то открытое. Чтобы люди его заметили. Но это очень страшный шаг, как кажется юноше. Потому он и думает об этом миллион раз, перебирая подолы своего растянутого домашнего свитера. Открыть свою внешность людям, когда ты считаешь себя безобразным — очень рискованный поступок. Ким будет чувствовать себя неуверенно. И видеть в чужих взглядах только негатив. Что же делать? Намотать сопли на кулак и идти. Каждый раз так ходить и постепенно становиться увереннее.       Подняв на себя взгляд в зеркале еще раз, Ким выдыхает и открывает шкаф с оставшейся одеждой. Ему следует сходить куда-нибудь, докупить шмоток и товаров для дома. И для этого как раз подойдет торговый центр — место большого скопления людей.       Накинув на себя бежевый свитер с горлом, черные джинсы, юноша еще долго осматривал свое отражение, борясь с желанием снять это все и надеть что-то более широкое. Когда желание избавиться от этого превышало, Ким хлестнул себя по щеке. Да так, что звук эхом отдавался от каждой стены. Больно. Очень больно. Но Тэ просто рывком заправляет часть свитера в джинсы, быстро выходя из комнаты, чтобы больше не думать об этом. Когда он выйдет из дома, он больше не сможет переодеться.       Взяв все нужные вещи типа телефона, ключей и денег, Тэхен накидывает наспех пальто, обувь и вылетает из дома пулей, даже не смотря на маску, что лежала на тумбе у входа. Сегодня он не будет прятать свое лицо.       Резко остановившись у подъезда, юноша почувствовал леденящее чувство внутри. То, как живот стягивает комком волнения, а губы автоматически поджимаются. Он забыл привести в порядок волосы.       Обернувшись на закрывающуюся дверь подъезда, Тэхен только тяжело вздохнул и сделал шаг назад, но тут же остановился. Нет. Ему нельзя. Он пообещал себе, что без покупок не вернется.       Взяв в руки телефон, юноша осмотрел свой внешний вид в отражении и поджал губы сильнее, опуская глаза. Отвратительный. Омерзительный. Так еще и неухоженный. В душе творится настоящий ураган, пока нос слегка щиплет от накатывающихся слез. Даже с этим он не справился. И теперь пойдет в люди с красными глазами. — Ужасно. Я не думал, что это будет так… паршиво, — сделал заключение юноша, тихо всхлипнув, вытирая подступающие слезы рукавом пальто, а после ладошками растер глаза. Так нельзя делать, но эта привычка со времен младшей школы всегда с ним, — я должен. Должен справиться. Не все получается с первого раза. Я должен терпеть. Должен же.       Ким делает неуверенный шаг вперед, а затем тяжелый вздох. Он так точно передумает. Потому и срывается на бег, чуть ли не зажмуривая глаза, чтобы не оглядываться.       Благо, в его районе был один торговый центр, который был в десяти минутах ходьбы от его дома — далеко не стоит шататься.       Но неуверенность — не единственная напасть, которая его ожидала.       Влетая в двери торгового центра, он буквально валит с ног толпу, что скопилась там. Так еще и проезжается спиной по грязному полу несколько сантиметров, хорошенько приложившись головой. Вот дьявол. Черт, черт. Это самый отвратительный выход в свет за последние десять лет жизни Ким Тэ. — Боже мой, молодой человек, будьте же вы аккуратнее, — пыхтит удержавшая равновесие женщина, недовольно смотря на Тэхена, который опрокинул за собой двоих человек. Один мужчина — похоже, знакомый или муж той женщины, поднимался, недовольно говоря о том, что молодежь не видит дальше своего носа. А второй — юноша, ровесник Тэхена, который, видимо, просто проходил мимо. Тот вставать не спешил, тоже видя звезды перед глазами. Но не так долго, как сам Тэ. Все же, молодой человек его опередил подняться. Сквозь недовольные ругательства парнишки Тэ мало что разбирал. Однако неожиданным стало как раз-таки то, то ему протянули руку. Ким даже опешил — не видится ли ему это на почве удара головой. Но проморгавшись, потерев предплечьем глаза, он все-таки убеждается — ему. И неуверенно тянет руку, поддаваясь на то, как довольно сильный юноша поднимает его. — Я… Простите, пожалуйста. Мне очень жаль, что так получилось, — громко, но запоздало начал извиняться Ким, даже поклонился, чувствуя еще одну подступающую волну слез. Этот день явно идет не так с самого начала. — Глаза разуй в следующий раз, — уже менее недовольно произносит парнишка напротив, только выдыхая. Ким буквально слышит, как он отряхивается от пыли и грязи, что приносят людские подошвы сюда, — посмотри на меня. С тобой-то хоть все нормально?       Тэхен цепенеет. Не будет обвинений в том, что он слепой урод? Не будет ругани? За все то время, которое его травили, он боялся выходить в свет, поэтому дальше соседнего двора не вылезал, изредка — с родителями за покупками или в гости. Где была та же песня. Он не привык видеть нормальных людей, которые не обвиняют его во всех вселенских бедах. — Я… да, только приложился нехило, — тихо произносит Ким, сдерживая новую волну слез из-за своих предубеждений. Даже трет испачканными руками глаза, шумно выдыхая оставшийся воздух. В горле саднит. А в груди просто неимоверно жжется горечь. Но Ким все-таки поднимает взгляд на собеседника и столбенеет еще раз. — Настолько сильно, что слез сдержать не можешь? Может быть, тебе следует обратиться к врачу? — продолжает свои слова парень напротив, но Ким не слушает. Он смотрит округленными глазами на лицо собеседника, крутя в голове только два слова: «Чон Чонгук». И из его уст этот вопрос звучал не для того, чтобы оскорбить, что Ким Тэ расплакался, а с целью беспокойства. Беспокойства за Тэхена.