— Молодой человек, дальше я проехать не смогу, — ни капли не каявшись произносит водитель такси, останавливая машину.
Тэхён поглядывает в окно: ветви деревьев покрыты охапками снега, а дороги подавно замело. Повсюду сугробы и метель вот-вот начнётся сильная. Он морщит лицо, смотря вдаль – суровый, страшный лес. С пониманием того, что ему, видимо, придётся проходить через это зимнее несчастье одному, он глотает тревожную слюну.
— Прям никак не проедете? — всё ещё с каплей надежды спрашивает шатен, сжимая кончик шарфа в руках.
— Нет, — зевнув и облокотившись на сидение, говорит полный мужчина. — Не понимаю, что вы забыли в этой глуши, — он снимает шапку, кидая ту на сидение рядом, и потирает ладонью запотевшую от включённого обогревателя лысину.
— Ладно, спасибо, — проигнорировав его слова, немного разочарованный Ким быстро расплачивается мятыми купюрами за дорогу и, выдохнув, затягивает шарф на шее потуже.
Такси уезжает легко и без сожалений, на что парень независимо фыркает, поправляя съехавшую набок шапку. Больно надо.
Тэхён рос в тепличных условиях все свои двадцать два года, и такие вылазки за пределы города и тёплого дома для него немножко дики, удивительны в какой-то мере. Ким предпочтёт пройтись по магазинам, радуя себя приятными покупками и милыми мини-вещичками, которые буду радовать его глаз при каждом мимолётном взгляде, либо же посидеть в своей большой и уютной квартире, поедая рамён за просмотром очередного ужастика, нежели лишний раз в одиночку выедет за город. Он не знаком с лестной местностью и у него нет инстинкта самосохранения. Сокджин даже как-то назвал его своим тепличным растением, и никто не смел поспорить, ведь это действительно хорошее сравнение. У него необъятное тепло ко всему живому и невозможность проявлять чёрствость, он слишком простодушный и любит уют.
Ким окончил учёбу два года назад, выучившись на юриста, но по профессии сейчас не работает, ибо он из тех, кто ненавидит однообразие. Тэ всё ещё в поисках себя и своего жизненного пути, поэтому пробует всё и сразу: рискует, меняется, экспериментирует.
Не для него ваша эта обыденность.
Снег свежо хрустит, ломается под ногами, лаская слух. Парень довольно лыбится, прикрывая глаза, и полной грудью вдыхает зимний, леденящий его заблудшую душу воздух. Лёгкие снежинки падают на землю, кружась, а дальше – нетронутое полотно белоснежного и чистого снега. Тэхён всегда считал, что зима – это веселье и чудеса, заставляющая улыбаться во все тридцать два зуба праздничная атмосфера, тем самым порождающая невинное чувство детской радости внутри каждого человека. По крайней мере, именно с таким настроем он планировал отпраздновать Новый Год со своими друзьями, но засевшие внутри него нотки сомнения «а дойду ли я вообще до них?», не позволяют о себе забыть, назойливо засев в чужих мыслях.
Ким протягивает руки вперёд и падающие, словно хлопья, снежинки оседают на красноватых ладонях, тут же растаивая с неконтролируемой скоростью от контраста с горячей кожей. Парень решается и направляет свой взгляд в сторону леса, а коленки-то невольно трястись начинают. Он поправляет рюкзак на плече, сваливая это всё на неблагоприятную ситуацию с погодой, а не "детский" страх перед неизвестным, после чего кивает сам себе и надвигается вперёд. Ничего ведь страшного, да? Лес, наверняка, небольшой – идти много не нужно. И диких зверей там тоже быть не должно... не должно же?
Лицо от холода начинает пощипывать, и Тэхён представляет, какого алого цвета сейчас его щёки, а волосы, вихрами торчащие из-под шапки и путающиеся в пальцах, явно все в снегу. Он ёжится, совершенно не зная, куда нужно идти. Да он впервые в лесу, так-то, что он может знать вообще.
Чимин, а по совместительству – семья Тэхёна, пригласил их общую компанию отпраздновать большой праздник у него в загородном доме, ведь, цитирую: «так только атмосфернее, друзья! мы такое замутим…», и заведомо предупредил, что никакие отказы не принимаются, а все приглашённые должны быть у него в штык. Вот только Пак совершенно умолчал о том, что маршрут будет построен через лес. Точнее, только до его основания, а дальше – добирайся на своих двух, как твоей душе угодно. Либо же таксист Тэхёну попался непутёвый, раз не смог найти правильную дорогу, в следствии чего шатен совершенно не знает, куда теперь идти.
Наверняка его друзья сейчас сидят в отопленном камином доме и попивают горячий шоколад с пузатых кружек (лично сам он не отказался бы даже от бокала красного полусладкого), обсуждают наступающий праздник и подарки, совершенно не подозревая, что Тэхён за это время будет скитаться по холоду в лесной глуши. Ему хочется захныкать от безысходности, но он снова берет себя в руки, решительно настроившись на хорошую и верную дорогу.
Ким напевает какую-то новогоднюю мелодию себе под нос, проходя небольшими шажками в глубь леса. И действительно, именно там вся сдержанная красота зимней природы раскрылась перед ним. У него голова кружиться начинает, когда он поднимает взгляд на высокие сосны, чьи ветки наклонились под тяжестью снежных покровов, обрамляя тёмные стволы.
— Вообще не страшно. Это же просто лес, — усмехается парень, пытаясь успокоить бешено бьющееся в груди нечто, но услышав шорох откуда-то сбоку, зажмуривает в ожидании глаза.
Морозная погода заставляет его засунуть замёрзшие руки в карманы тёмной куртки, а лицо в вязанном шарфе затерять, ибо скулы всё также неприятно пощипывают, охватывая и потрескавшиеся красноватые по контуру губы. Под ногами поскрипывает свежий снег и Тэхён настороженно оглядывается по сторонам, улавливая негромкие лесные звуки: и только множество снежинок продолжают беспрерывно опадать на обледенелые ветви деревьев, сливаясь с едва слышимым языком лесных жителей.
Ким оглядывается, но кроме небольших сугробов и снежных кустарников ничего не видит. Собственно, сердце уже не бьётся так бешено, а глаза судорожно не разыскивают объект (заведомо выбрав что повыше и мощнее), на который, в случае нападения какого-нибудь дикого зверя, Тэхён бы забрался. Он уже слишком далеко зашёл, и даже если бы сильно захотел – не смог бы найти дорогу обратно, от того и подкидывает его безумная голова всевозможные варианты спасения собственной шкуры.
— Давай, Ким Тэхён, поднажми, — шепчет он самому себе, пытаясь разглядеть что-нибудь из под белых, покрытых робкими снежинками ресниц. — Я чувствую, осталось совсем немного.
Метель надвигается, это ощущается со временем сильнее. Ему кушать хочется, да и силы совсем на исходе, а лес становится всё суровее и мрачнее, обнажая свою вторую, такую же непорочную, но опасную для неподготовленного человека сторону. Тэхён уже даже сопровождавших его птиц на тёмно-сером небе не замечает. Сильные ветра сдувают с плеч парня снег, который спустя недолгое время снова хлопком оседает на подрагивающих плечах, обжигают открытые участки чувствительной кожи и образуют на пути снежные завалы, которые Ким не смотря на немеющие конечности умело проходит.
Темнеть начинает. Он, едва шевеля ногами, обессилено плёлся по лесу почти два часа: до ужаса холодный и голодный, рук не чувствуя. Посиневшие кончики пальцев неприятно покалывали, а пальцы на ногах и вовсе стали неподвластны контролю. Шатен был с макушки до пят покрыт снегом, но зато немного успокоившийся, ведь за это время ему повстречались лишь игривые белки да зайцы с пушистой, он уверен ещё и мягкой, сероватой шубкой.
Пройдя ещё немного пути Тэхён замирает, в неверии глаза округляя. Ему сейчас показалось или это действительно…
— Дом! — он восторженно кричит (находит же силы), когда в поле зрения замечает небольшую деревянную хижину с двумя этажами и едва видимым дымком, выходящим из ржавой трубы. Он был окружён снежными деревьями-великанами, словно забором, своеобразной лесной охраной, защищающей чужое пристанище от незваных гостей.
Тэхён намёка не понял.
Собрав всю свою волю в кулак и в итоге добежав до крыльца незнакомого жилища, на которое он успел возложить много надежд, парень рукой опирается о деревянную стену, пытаясь выровнять сбившееся дыхание, а после поправляется: машет по сторонам головой, наблюдая за падающим с волос и шапки снегом, стягивает с тонкой шеи заледеневший шарф и, что есть силы, встряхивает его, напоследок потоптав ногами, чтобы не занести в дом снежный осадок с ботинок.
Сделав неуверенный вдох, он стучит в дверь и делает шаг назад, выжидая.
В ответ не поступает никакой реакции, только звенящая тишина сумрака, словно к двери никто даже не планировал подходить.
Ему… не открывают?
Он стучит ещё раз, а после заглядывает в пыльные окна: в доме темень, хоть глаз выколи, и только едва горящий камин освещал небольшой участок показавшейся комнаты. Темноволосый толи покрасневшие, толи посиневшие от холода руки друг об друга тереть начинает, с одной ноги на другую перескакивая. Сегодня удача явно не на его стороне.
— Никого нет, — разочаровано констатирует очевидное Тэхён, снова возвращаясь ко входу. Неужели дом заброшен?
Недовольно опираясь спиной на дверь, Ким слишком неудачно грохается на пол, когда та самовольно открывается, будто сжалившись над несчастной судьбой заблудшего.
— Блять! — пискнул парень, автоматом хватаясь за ушибленный об деревянный пол копчик. Осознание того, что дом открыт, и он сейчас находится внутри, приходит не сразу, но когда доходит до финиша, заветной красной точки – шатен подскакивает, будто ошпаренный, отряхиваясь и цепляясь взглядом за всё попавшее в его поле зрения.
Теплота хижины заставила расслабленно выдохнуть, провести подушечками пальцев по пощипывающим алым щекам, что радовались не больше самого Тэхёна долгожданному теплу. Он разминает плечи, шею, пальцы, помогая тем адаптироваться к тёплой среде, и терпит неприятное, но терпимое покалывание в ногах из-за смены температуры: последний раз он был в такой ситуации в лет десять, когда они с бабушкой гуляли по парку и катались на санях, от чего тот, в силу своего любопытства и ребячества, успевал насквозь промочить в снегу новые утеплённые сапожки.
Закрыв дверь и стянув с ног влажные ботинки, парень медленно проходит внутрь, довольно светя своими праздничными носками.
— Какой нормальный человек оставит дверь открытой, покидая дом? — бубнит себе под нос Тэхён, нащупывая сбоку включатель света и скидывая с плеч рюкзак. — Если он вообще ещё чей-то…
«А какой нормальный человек не побоится зайти в чужую хижину среди лесной чащи?» — невольно думается ему, заставляя усмехнуться своему отсутствию здравого мышления и инстинкту самосохранения.
Но, если говорить по существу, то невнимательность хозяева данного пристанища и отсутствие собственного инстинкта самосохранения – играют шатену же на руку, ведь теперь он в тепле и ему не придётся мёрзнуть до полусмерти посреди лесной чащи, а в худшем случае – быть закуской для диких зверей.
Вероятность того, что он может быть умело расчленён каким-нибудь маньяком здесь так же велика, как и вариант с его "более безопасным" ночлегом где-нибудь в лесу под деревом.
Так что выбора, как такового, у него как ни крути не было. Он попал по самое "не хочу", где бы ни решил остаться на ночь.
Внутри дом оправдывает свой вид снаружи: небольшой, но на удивление уютный. Первым делом, куда заглянули любопытные зенки Кима была кухня, находящаяся слева от входа: небольшой круглый стол стоял по середине вместе с одним задвинутым под него стулом, холодильник пыхтел в силу своей старости, моментами привлекая внимание шатена, а парочка шкафчиков сверху и снизу, плита и ржавая раковина не отличались ничем примечательным.
Он проходит, открывая первый шкафчик – сервиз, затем второй – хлеб, какие-то старые, настолько затвердевшие и изжившие своё печенья, что в крайнем случае ими можно было бы рубануть дров для камина, да и прочее: соль, сахар, ореховая паста и две банки кофе.
— М-да, разнообразием так и прёт, — вздыхает, прикладывая руку к своему урчащему животу, и вытаскивает подсохший хлеб с ореховой пастой. — Хотя, не думаю, что могу жаловаться. В моём-то положении это должно считаться деликатесом, — пуская смешок, разговаривает сам с собой шатен, разбавляя прижитую к опустевшему дому тишину.
В холодильник ему было даже страшно заглядывать. Скорее всего, там в прямом смысле слова – повесилась крыса, если не чья-нибудь голова, конечно. Он ставит нашедшую еду на стол, довольно похлопав в ладони своей сообразительности, а затем проходит дальше в поисках ванной комнаты.
Напротив кухни – справа, находилась гостиная. Тоже небольшая, конечно, но не менее славная. Массивный, несущий тепло своими яркими огненно-красными искорками, камин, стоял у выцветшей стены в самой середине, а рядом с ним потрёпанный угловой диван и старый советский телевизор.
«Такие ещё есть?», — думает Тэхён, потирая затылок и представляя, как с ним трудно. Вот ему у себя в квартире с большим плазменным телевизором просто зашибись. Жаль, что он понял это только сейчас, смотря на рухлядь перед собой.
На задрипанной стене весела большая картина с изображением золотого осеннего леса, рядом стоял комод из тёмного дерева с какими-то странными потёртыми статуэтками лесных жителей, а чуть дальше – дверь. Всё осмотрев, Ким тихонько приоткрывает её.
— О, — довольно улыбается, предполагая, что нашёл ванную комнату. — А где свет-то? — протянув руки вперёд, он проходит внутрь, пытаясь нащупать включатель, но заместо этого ожидаемо находит обо что споткнуться, влетая головой в стальную неизвестность. — Твою мать! — раздаётся визг, но на этот раз Тэхён не выходит – он выползает от туда в каком-то помутнении, одной рукой придерживаясь за нос, а глазами всё звёзды насчитывая. Ким сидит на полу, пытаясь отойти от дикой боли, что липкими лапами расползалась буквально по всему лицу, как на него с этого же места падает огромное ружьё.
Он кричит, рукой прикрывая голову и жмуря глаза в ожидании второго нашествия, но ничего не происходит, кроме громкого удара стали о пол. Ещё чуть-чуть, и его бы прихлопнуло, как маленькую букашку, но надо же, судьба решила сжалиться и оставить ужасное на потом. Десерт ждёт своего хозяина.
— Ружьё?! — парень вытаращил от удивления коньячного цвета глаза, а рот в немом страхе сам приоткрылся. Шатен встаёт на ноги, постепенно отходя от оружия. В чьём доме он находится? Кем являлся (или всё ещё является) этот человек? — Неужели здесь живёт какой-нибудь маньяк-убийца? Прям как в фильмах ужасов... — Тэхён бродит по гостиной, приложив ладонь ко лбу. — Я что, получается, тот самый безмозглый главный герой, который ищет себе приключений на зад? — он приостанавливается, возмущённо вскидывая бровь, а после выдыхает, прикладывая руку к потерпевшей переносице, едва шепча:
— Ну получается.
Не успевает он подумать, что ему делать дальше, как слышит шумный мотор машины, явно подъехавшей к дому. Свет ярко-жёлтых фар светлячком бился о запотевшие окна. Зрачки Тэхёна сужаются, а по телу мурашки пробегают от настигающего липкого страха. Ему показалось, или по его душу пришли слишком быстро? Он не слышит собственного сердцебиения, точно находится под толщей воды; со скоростью света поднимается на второй этаж: спотыкаясь, перепрыгивая через деревянные ступени, лишь бы успеть спрятаться.
Тэхён не помнит, как преодолевает крутые лестницы, вбегает в самую дальнюю комнату и прячется в шкаф, как задерживает дыхание, боясь издать даже малейший звук, и прижимает руку ко рту, когда понимает, что оставил свои вещи внизу. На самом, чёрт возьми, видном месте. Он помнит лишь ружьё и подъехавшую машину.
«Вот он – конец», — зажмурив от страха глаза, думает Ким. А ведь он ещё так молод, ещё столько всего не повидал, а умрёт в шкафу у какого-то маньяка, к которому забрёл по собственной глупости.
— Так я ещё и не поел, — шепчет, слишком разочарованно стукая себя по лбу, когда слышит очередное показательное урчание живота. Он ещё и голодным умрёт. Это заговор какой-то? Пожалуйста, скажите ему, что сейчас отсюда выпрыгнут Чимин с ребятами и скажут, что это такой необычный подарок на Новый Год. Тэхён даже злиться не будет, честно.
☐ ☐ ☐
День у Чонгука выдался, мягко говоря, нихрена неспокойный. Слишком напряжённый для стабильного рабочего. С утра отец успел отчитать на работе за пропажу трёх парней в лесу – ушли в поход, но так и не вернулись, у него дважды заглохла машина, и он не успел заглушить кофе между перерывом.
Последнее, конечно, в самое сердце.
Люди в лесу часто теряются, но потом он находит их сидящих у костра с бутербродами и попивающих горячий чай из термоса дружной компанией – пропажа года, что ещё сказать. У него было слишком много случаев, когда ребята просто баловались, игрались, от чего совершенно не замечали, как переходят на запретную территорию, поэтому на этот раз он устало закатывает глаза, обещая себе ещё раз пройтись по своей территории, ведь если думать здраво – это важно. Чонгук бы никому не советовал играть в лесу или лишний раз ходить туда в походы, при этом не имея опыта, знаний и подготовки за плечами – это слишком опасно, а пример тому моменты, когда никого не удавалось спасти.
У него сама по себе работа не из лёгких. Его дело – находить пропавших в лесу перед приездом спец.команды, после делясь с ними информацией; защищать животных от браконьеров, а также беречь сам лес. С течением трёх месяцев ему нужно приносить отчёт в офис. Хоть в их стране охота на зверей запрещена – нарушители закона всё равно находились и по сей день находятся, тем более, в их большом и наполненном жизнью лесу. А объём вырубки леса в несколько раз превышает объём его естественного восстановления, заставляя нехило так понервничать всю команду.
Однако он любит свою работу. Он привык и абсолютно не может представить свою жизнь без всего этого. Чонгук работает лесным стражем вот уже четыре года, полностью являясь владельцем его половины и очень гордясь этим. Ни один листик не упадёт с ветки дерева и ни один зверь не будет убит, пока он находится на посту.
Его брат – Чон Хосок – владелец второй лесной части. Он – научный исследователь и по совместительству такой же страж, как сам Гук. Разница между ними в три года, но это никак не влияет на их деятельность и взаимоотношения. Хосок всегда приходил на помощь к младшему, когда тот в этом нуждался, и на протяжении многих лет это было взаимно.
Чон Дживон – дед двух братьев, раньше являлся главным руководящим. Его знало всё население, как честного и трудолюбивого человека, ведь мистер Чон делал всё возможное, чтобы лес и всё в нём живое не погибли от жестоких человеческих рук, и у него удалось сохранить наибольшую часть, к сожалению, отдав больше, чем получив.
С возрастом, не имея больше сил заниматься такой важной работой, он передал своё дело сыну и двум растущим внукам, поделив лес на две части и распределив обязанности.
Руководителем всего это дела, мистер Чон назначил сына – Чон Хёджуна, внукам оставив на плечах лишь защиту.
Чон садится в машину, опрокидывая голову и прикрывая глаза. Устал. Темнеть уже начинает, а ему ещё в магазин заехать нужно, а то дома есть совсем нечего. Оглянув свою детку – ружьё, лежащую на сидении рядом, мужчина усмехается, заводя машину и уезжая прочь с офиса. Лучше не медлить, дорога долгая.
Включая радио, он случайно ловит волну с многочисленными пожеланиями радиоведущих, откуда после разносится заливистый смех, начинает играть новогодняя музыка, и делает тише, фыркая.
— Что они радостные все такие? Новый Год только через две недели, — стукая пальцами по рулю, Чон останавливается на светофоре. — Не понимаю я этот народ.
Он ругается себе под нос, когда свободные парковочные места у магазина занимают, но все-таки найдя свободное, паркуется и выходит под негромкий щелчок закрывшейся машины.
☐ ☐ ☐
Чонгук вернулся спустя четыре часа заметно уставший. Время пробивало пол-десятого.
— Свет? — подъезжая, удивляется мужчина, когда из окна видит его включённым в своём доме. — Я не помню, чтобы оставлял его гореть, — Чон паркует машину у дома, чуя непорядок, и подхватывая в одну руку пакет с едой, а в другую – ружьё, быстрым шагом надвигается к дому.
Ему даже не пришлось доставать ключ с кармана пальто, чтобы понять, что дверь открыта. Чонгук проходит внутрь, приоткрывая её локтем, а из ноздрей вот уже огонь пылает. Он ставит пакет на пол и недоуменно пялится. Кто вообще посмел заявиться к нему.
— Что за... чьи это шмотки? — мужчина играет желваками, видя незнакомую обувь и вещи у входа.
Гук не разуваясь проходит дальше, оглядывая стоящие на столе хлеб с пастой.
— Этот человек что, блять, в школьной столовой? — возмущённо шипит, после отвлекаясь на валяющееся ружьё Хосока и открытый чулан.
Чонгук медленно осматривает его, поднимая ружьё и ставя его у стены. Никого не приметив, он заряжает оружие, сопровождая это злобной ухмылкой и настороженно проходит дальше. Если это воришка, то он слишком туп и смел, раз решился пробраться сюда и даже не убрал за собой следы.
Холодные пальцы касаются курка. Чон бесшумно поднимается по лестницам, держа перед собой ружьё, и проходится по двум комнатам второго этажа. Ни в ванной, ни в комнате отдыха воришки не оказалось. Он недоверительно оглядывается по сторонам. Остаётся только...
— Моя спальня? — переспрашивает сам себя, мысленно потирая переносицу.
Чонгук ехал домой с надеждой наконец отдохнуть и расслабиться в горячей ванне, приготовить себе вкусный ужин (даже вино прикупив), а после увалиться в постель, проваливаясь в сон.
А что он получил? Участие в «Маша и Медведь»?
Ходит, словно одержимый, по всему дому, ловя какого-то хулигана, решившего заявиться сюда и поиграть на его нервах. Так в добавок, этот человек пошарился в чулане, даже посмев зайти к нему в комнату. Если он поймает эту «Машу», то скормит чёртовым медведям и у него даже глаз не дрогнет.
Чонгук с ноги открывает дверь, проходя в комнату: окно всё так же открыто, позволяя леденящему душу ветру пробираться в комнату, а тонкие занавеси слегка подлетают, пропуская лунный свет. Кровать не тронута, заправлена – всё так, как он оставлял.
— Лучше выйди сразу и не заставляй меня бегать за тобой, — громко произносит Чон, резко падая на колени и заглядывая под кровать – никого. Он обходит всю комнату, но ни на какие следы больше не натыкается. Ослабевая хватку, мужчина убирает оружие, когда подходит к шкафу – это единственное не осмотренное им место. Губ Чонгука касается ухмылка и он оттянув такой сладкий момент, шепчет:
— Ты попался.
Распахивая дверцы шкафа, он видит съёжившегося человека, лицо которого было прикрыто руками. Тот ожидаемо громко запищал, начиная прятаться за вещами:
— Я не специально, не убивайте только, пожалуйста!
Но Чон даже с места не сдвинулся. На его лице не было испуга, лишь замешательство и удивлённо сведённые брови.
Жизнь играет с ним в злые шутки.
