***
В первый раз Луи увидел его в библиотеке. Тогда Гарри ругался с этой абсолютно ничего непонимающей женщиной в огромных очках. Он был уверен, что парень выглядел безумно смешно: длинный и неуклюжий, доказывающий библиотекарю, что не может быть такого, что у них нет рукописей Леонардо да Винчи, потому что он абсолютно точно видел книгу на прошлой неделе. Или это было в другом месте? Абсолютно точно неважно. Гарри стоял в огромном зале Лондонской библиотеки в джинсах заляпанных краской и свитере с динозавром. Луи держал в руках книжку в красной обложке и делал вид, что ищет в ней что-то действительно важное. Гарри провёл рукой по торчащим в разные стороны волосам и уткнулся лицом в ладони. Женщина в больших очках всё ещё его не понимала. Луи хихикнул, тут же прикусывая губу. Гарри заметил.***
Через несколько дней Гарри шагал по лужам с огромной папкой в руках и в бордовой шапке. Он зашёл в первую попавшуюся кофейню в здании многоэтажного дома на углу улицы. Там играла музыка семидесятых, пахло хлебом, на стенах были развешаны картины, а за дальним столиком сидел, наверное, писатель. Он свёл брови к переносице и быстро-быстро что-то печатал. Выглядывая из-за кассы, на писателя заботливо смотрел пекарь. Гарри стал в очередь за толпой разноцветных шапок. Это гномы или дети? Наконец он взял сладкий кофе, заплатил и пока поворачивался к выходу, понял, что ему просто необходимо понюхать его. Это ведь кофе. Гарри приоткрыл пластмассовую крышечку и... Чёрт! — Чёрт! — выругался Стайлс. Он поднял голову. Перед ним стоял парень из библиотеки. —Ты чуть не ошпарил меня, — поджав губы в улыбке, сообщил он. — Я... Извини, прости, я не специально. Просто... Извини... Я немного... Извини... Просто... Запах кофе... И я решил... — Гарри прервал себя на половине фразы, поднимая испуганный взгляд и встречаясь с голубыми глазами. — Твой кофе и правда вкусно пахнет, — парень пожал плечами, поправляя низ толстовки. — Правда вкусно пахнет, — Гарри улыбнулся. — Луи! — кто-то из друзей парня позвал его и он, извинившись, направился к ним. В этот момент Гарри решил, что ему вовсе не нужно на пары. Художник сел за столик, который стоял на достаточном расстоянии от места, где сидел... эм... Луи. Он достал блокнот, взял свой любимый карандаш и тогда нарисовал Луи в первый раз. Через несколько минут самозабвенных уговоров и угроз в свою сторону Гарри решился показать работу её полноправному обладателю, но вдруг понял, что пока репетировал речь, парень и его шумная компания уже ушли. Гарри поплёлся к двери. Вдруг она распахнулась. — Привет, — перед ним стоял уже знакомый голубоглазый лохматый парень. — Привет, — Гарри улыбнулся. Сейчас. — Я... — Я... Они засмеялись. — Я хотел подарить тебе кое-что, — Гарри поправил шапку. Боже мой, скажите, что это не звучало так самодовольно. — Я хотел попросить у тебя номер, — Луи вдруг начал смотреть куда угодно, только бы не на Гарри. И это хорошо, потому что тот был красный до самых кончиков ушей. — Да, да, конечно, — Гарри быстро написал номер на рисунке и смущённо протянул.***
Вечером Гарри и Луи гуляли по улицам Лондона, болтая обо всём на свете. Луи достал сигарету. — Ты куришь? — Гарри нахмурился. — О. Да? — осторожно начал парень. — Да, может быть. Иногда. — Не нужно, — Гарри пожал плечами и прошёл вперёд. Луи выбросил сигарету.***
Это не было чем-то неожиданным. Ну, знаете, в определённый момент это просто случается. Нервы сдают. Ты сдаёшься. Здравый смысл решает покончить жить самоубийством. Гарри был ярким. Ярким и другим. Ему не было дела до того, сколько людей побывало в кровати у кого-то из парней. Он не интересовался, что именно сделал кто-то из знаменитостей. Но у Гарри были друзья. Наверное, были. Они были, когда они вместе смеялись или гуляли, ходили в Университет и на вечеринки. Но когда Гарри рассказывал на одном дыхание что-то о красивом фильме, картине, цветке, прохожем, музыке или поэте, его почему-то не слушали. Может быть, он был закрыт временами. Не говорил о по-настоящему важных вещах. Но вы когда-нибудь видели книгу, в которой не нужно перелистывать страницы? Страницы Гарри никто не пытался даже внимательно прочитать, все лишь пробегались взглядом, читая через строки. А потом появился Луи. Луи, который вчитывался в каждое слово и умел читать между строк. Гарри рассказал друзьям о смешном и милом парне сразу. Возможно, иногда он слишком много говорил о нём, но ему правда было нужно это. — Может ты перестанешь сравнивать всё, что имеет голубой оттенок с его глазами? —сказала Марта — высокая и светлая девушка в фиолетовом свитере — подперев лицо ладонями, когда они сидели на ужине. — Ничего в мире не имеет такой оттенок голубого, — Гарри застенчиво улыбнулся, устремляя свой взгляд на поношенные кеды. Все вокруг посчитали необходимым закатить глаза. — Серьёзно, Гарри, я прошу тебя, хватит, — парень в смешных очках потянулся, чтобы отпить чью-то колу. — Лучше сходи и купи ещё чего-нибудь, что можно съесть. — Ладно, — Гарри встал со своего места, поправил волосы и... пришло СМС. Он достал телефон, медленно двигаясь в сторону кассы и улыбаясь очередному глупому сообщению. — Да Боже мой, перестань! Это последнее, что слышит Гарри прежде, чем споткнуться о чью-то ногу и упасть на плитку дешёвого кафе, разбивая экран телефона прямо вдоль сообщения Луи. Смеяться начали все.***
Когда в этот же день художник шёл домой, он вдруг понял, что чувствует себя невыносимо одиноко. Что он чувствовал себя так всегда. Пропускать его слова мимо ушей — обычное дело. Смеяться над ним — обычное дело. Он часто ловил себя на мысли, что “с этой самой секунды, с этого самого мгновения” он “больше никогда” не будет обращать внимание на такие мелочи, как абсолютно глупая и никому ненужная оценка общества. Оценка абсолютно всего: как он выглядит, что рисует, сколько и о чём он говорит. Он пытался себя заставить верить в то, что ему нет до этого дела. Но сейчас почему-то слёзы начали скатываться по щекам без его разрешения. Мысль была одна — ему нужно к Луи.***
— Спасибо, правда, — Гарри опустил глаза. Нет, он не боялся. Ему уже не было стыдно или ещё что-то. После того, как Луи нашёл Гарри в слезах, смятым рисунком в кармане и дрожащими руками, они проговорили три часа. За это время он плакал, махал руками, кричал на Луи, будто это он виноват во всём, что происходило с Гарри за все девятнадцать лет его жизни. Но Луи был рядом. Просто сейчас заплаканный художник был уверен, что если поднимет глаза, то будет выглядеть так чертовски глупо. — Я... не за что, — Луи пожал плечами, — я подумал, ты... — он прокашлялся. — Думал, ты можешь остаться? — Остаться? — Гарри всё же поднял глаза, ещё и распахнул так, будто в них вставили спички. — Да? Просто я подумал, ты можешь спать в гостиной, — Луи снова прокашлялся и почесал затылок, потом поправил рукав спортивной кофты. — Я постелю тебе там, ладно? — он проговорил это так быстро, будто боялся, что Стайлс не согласится. — Я... я не против. — Гарри улыбнулся. Может быть, слишком счастливо. Луи принёс постельное бельё. Оно было розовое. Он было хотел извиниться, но Гарри перебил его, сказав, что это вовсе не страшно и даже мило. Он правда так считал. Когда Луи облокотился на стену в дверном проёме и потянулся к выключателю, Гарри уже лежал на диване в растянутой майке Луи и спортивных зелёных штанах. — Доброй ночи. — Сладких снов. Свет потух. Гарри упал головой на подушку. Он посмотрел в потолок. Почему люди такие эгоисты? Все люди, все до одного. И он сам тоже, он знает это. Любовь, дружба — что это? О чём это? Про кого это? Вы знаете людей, которым не делали больно? Больно. Слёзы начали скатываться по щекам. Гарри закрыл лицо руками, чтобы заглушить всхлипы. —Хэй, — где-то рядом со спинкой дивана послышался шепот. — Я не могу уснуть, подумал может ты... — Луи перегнулся через диван и хотел проверить спит ли Гарри, но вдруг понял, что он вовсе не сопит, мечтая о прекрасном. — Хээээй, — голос парня стал мягче, — нет, пожалуйста, не надо. Он взял Гарри за руку и попытался отодвинуть её от лица, но тот лишь помотал головой. Теперь Луи не знал, что делать. Абсолютно не знал. Он обошёл диван, спотыкаясь о что-то, но наконец присел на колени рядом. — Гарри? Все эти люди не имеют и малейшего права заставлять тебя так сильно грустить. Ты прекрасен, — Луи прошептал это совсем тихо, но надеялся, что был услышан, потому что повторить снова он бы не смог. Гарри отодвинул одну ладонь и посмотрел на парня, покрасневшими от слёз глазами. — Ты прекрасный, даже когда плачешь. Луи потянулся к волосам мальчика и провёл рукой. Гарри медленно моргнул. Он явно хотел спать. Луи отодвинул край розового одеяла. Гарри подвинулся, не сказав ни слова. Луи лёг рядом. Он положил одну руку под подушку, а большим пальцем второй смахнул слезу Гарри, который лежал к нему лицом. Вдруг лохматая макушка уткнулась ему в грудь, и Гарри снова заплакал. — Я рядом, — прошептал Луи. Иногда есть смысл говорить банальные фразы. Иногда просто нужно быть рядом. Луи положил руку на плечи Гарри и прижал к себе. Гарри закинул ногу на Луи и хмурил брови, пока засыпал, но всё же улыбался сквозь сон.***
Как можно слушать профессоров, если все они несут абсолютную чушь? Как можно вообще кого-то слушать, если этот кто-то не Луи? Именно эти два вопроса звучали у Гарри в голове последние три месяца. Наконец-то пара закончилась, и вещи быстро полетели в рюкзак. Пока Гарри раздражал абсолютно весь вагон метро своим тубусом, у Луи заканчивались занятия. Через несколько минут кудрявая макушка виднелась около машины Луи на парковке университета. Гарри понял, что что-то не так, когда Луи со всей силы хлопнул дверью и закрыл глаза, проводя ладонями по лицу. — Плохой день? Сбежавший с пар художник старался улыбнуться, но почему-то казалось, что если Луи просто поцарапает себе палец – у Гарри оторвёт руку в ту же секунду. — Может быть, — Луи пожал плечами, — может быть. — Тогда поехали. Я покажу тебе свою мастерскую. — Гарри отвернулся к окну, потому что лицо Луи, недавно готового убить абсолютно каждого, засверкало. Луи просил Гарри показать его мастерскую с первого дня их знакомства.***
Мастерская Гарри выглядела, как домик эльфа. Вместо кирпичных стен — панорамные окна, одно из которых было полностью из витража. Дверь была покрашена во все существующие цвета. Луи ахнул. Он что, дюймовочка, которую только что её принц-эльф привёл в свой замок? Может от части так и было. Гарри всегда говорил, что никто кроме его родителей и некоторых друзей не видел мастерскую. Он говорил, что она — отражение его самого. Поэтому, когда Дюймовочка и Принц вошли внутрь, Луи особо не удивился беспорядку, количеству милых подушек, разбросанных по полу, бумаге абсолютно разных размеров, развешанным рисункам, пластинкам и проигрывателю. Но он ударился ногой о вазу, которая стояла около двери. — Чёрт! — Луи тут же вытянул руки, возвращая вазу в устойчивое положение. — Осторожно, — Гарри улыбнулся. Луи немного покраснел. Ему казалось, что Гарри когда-нибудь возненавидит его за неуклюжесть, но тот каждый раз лишь улыбался. Гарри подошёл к стеллажу с пластинками. — "Starman" Дэвид Боуи, Дюймовочка, — ухмыльнулся Гарри и поставил пластинку. Нет, нет, он не может читать мысли. Только не это. Музыка разносилось по комнате. И, казалось, что сейчас, словно в сказке разноцветные нотки начнут кружит в воздухе. Когда Гарри начал подпевать, растягивая последние слоги, Луи начал смеяться. Они почему-то решили, что должны танцевать под рассуждения Дэвида Боуи о том, кто нас ждёт в далёком космосе, прижавшись друг к другу так, будто это самая слащавая песня о любви. Они стояли посреди эльфийского замка, когда впервые поцеловались.***
Дверь медленно приоткрылась. Так открывал эту дверь только один человек. Показалась лохматая макушка. — Привет, — Луи улыбнулся, входя в комнату. Солнце садилось, поэтому всё вокруг светилось оранжевым. Многочисленные рисунки, которые висели вокруг, приклеенные скотчем к стёклам, будто были в свете софитов. С полки свисала гирлянда. На полу лежали холсты, папки, чемоданы с карандашами, коробки от cухой пастели, упаковка от какого-то мармелада. Посреди студии, на бирюзовом ковре, скрестив ноги и высунув немного синий кончик языка (мармелад, очевидно, был неплох), сидел Гарри и водил карандашом по холсту. Он поднял голову, сонно моргая, но тут же снова опустил. — Привет, — слишком, слишком сосредоточенный. — Я принёс тебе перекусить, — Луи зашёл в комнату, оставляя на полу спортивную сумку. Парень снова задел вазу, которая чуть было не разбилась. Гарри улыбнулся, даже не посмотрев. Луи вздохнул. — Почему вообще она тут стоит? — Я люблю цветы, — юный художник пожал плечами. Луи разомкнул губы от удивления, смешно хмуря брови. — Но Гарри!! Там никогда нет цветов!! — Луи потянулся за сумкой. —Я знаю, — Гарри снова улыбнулся. — У меня нет времени следить за ними. — Значит, этим буду заниматься я. Забрав пакет из Макдональдса, Луи подошёл к импровизированной кухне, которая находится в правом дальнем углу и состоит из микроволновой печи, маленького зелёного холодильника, электрического чайника и тостера. — Гарри, нам надо повесить магниты на твой холодильник и купить цветы, — никакого внимания. — Эй, мистер Художник! Гарри обернулся, сонными глазами смотря на парня. — Что? — Ты слышал, — Луи улыбнулся ему, копошась, чтобы разогреть ужин. — Хорошо. Но я не буду эту твою... еду, — он снова отвернулся к холсту. — Я знааааю, — самодовольно протянул Лу, прикусывая губу, чтобы не выглядеть так глупо. Ему нравилось, что он знал все эти мелочи. — Я купил тебе сыр. Гарри вскочил через мгновенье, а уже через ещё одно ел сыр, сидя напротив холста, пока Луи лежал головой на его всё так же скрещенных ногах и рассуждал о других галактиках, тыча картошкой фри куда-то в стеклянный потолок, проецируя столкновения космических кораблей.***
Из мастерской они вышли только на следующее утро. Просто в один момент космические корабли и все галактики взорвались. Взорвались в тот самый миг, когда одни губы столкнулись с другими. Но времени придаваться воспоминаниям не было — нужно было срочно купить цветы. Луи твердил об этом с самого утра. Когда они подъехали к ближайшему цветочному магазину, и Гарри собрался выходить из машины, Луи уже залетал внутрь. — Доброе утро! — громко поздоровался начинающий флорист, Гарри лишь помахал девушке с разноцветными волосами. — Доброе! — она улыбнулась. — Я могу чем-нибудь помочь? — Да, нам нужны цветы. — Я поняла, — девушка и Гарри по-доброму засмеялись, смотря на взволнованного и одновременно смущённого Луи. — Какие именно? Парень понюхал, кажется, все цветы в магазине, и каждые были его любимыми. Гарри только улыбался, представляя, как нарисует Луи в каких-нибудь подсолнухах.***
Через несколько часов, в мастерской, пока Гарри разогревал ужин, за которым они заехали к маме Луи, Томлинсон поливал купленные пионы. — Почему пионы? — Гарри оглянулся через плечо. — Потому что Изабелле сегодня подойдут пионы, — Луи пожал плечами, а потом понял, что сказал это вслух. Гарри знал, что Луи называл свою машину Луизой, тубус Гарри был Джон и ещё парочка вещей получили именами, потому что «Боже мой, это так невежливо!! Я же не говорю тебе “эй, человек!”», но про Изабеллу он услышал в первый раз. — Изабелла? — он достал тарелки. — Ага, — Луи покраснел. — Мне нравится, — Гарри немедленно оказался рядом и поцеловал лохматую макушку.