Блондинка на проклятой должности

Я вяло ковырялась в тарелке, бросая тоскливые взгляды на пустующее место справа. Без Снейпа было скучно. Никто не царапал едкими замечаниями и ехидными комментариями, не рассказывал что-нибудь новое из магического и обычного научного мира, не цедил слова сквозь зубы, взирая на очередную шалость гриффиндорцев, и не критиковал мои методы подачи материала на уроках, при этом иногда давая ценные советы. Дамблдора тоже не было, а МакКошка, снова сбив пару вопиллеров еще на подлете, гордо восседала на своем месте, купаясь в лучах восторга своих подопечных. По своему обыкновению посмотрела на стол львиного факультета и снова зависла при виде Поттера с друзьями, что-то колдующими над своими и чужими кубками с тыквенным соком. Это началось вчера, тоже во время завтрака. Прюэтт, Лонгботтом и Грэйнджер уже сидели на своих местах, когда в зал ворвались немного помятые Поттер с Малфоем. Слизеринец щеголял ссадиной на лбу и непривычно лохматыми волосами, обычно тщательно уложенными, звезда Гриффиндора кривясь потирал левый бок. Тут-то меня и накрыло в первый раз. Потому что вместо двух второкурсников с разных факультетов я увидела двух совсем других парней лет семнадцати, уверенными шагами приближающихся к столу львиного факультета. Оба высокие, широкоплечие, черноволосые, издалека их можно было бы принять за родных братьев. Один носил круглые очки в серебряной оправе, отличался плавной походкой и изящной фигурой танцора, привлекая к себе взоры благородной статью. Другой своими стремительными движениями напоминал выпущенную из лука стрелу, неотвратимо несущуюся к цели. Оба парня были такими красивыми, яркими, дерзкими в безудержной силе юности, что просто не могли не привлекать внимания. Джеймс Поттер и Сириус Блэк, своего рода рок-звезды Хогвартса, слава которых не померкла даже сейчас. Душу тогда всколыхнули чуждые мне эмоции – восторг, обожание, желание обратить их внимание на себя…Габриэль была влюблена в них, точнее в Джеймса, по-детски наивно и столь же сильно. В той реальности Гилдерой отчаянно завидовал популярности Блэка и Поттера, в этой же Локхарт была девчонкой и зависть трансформировалась в фанатскую влюбленность, пронесенную сквозь годы. К своему несчастью, я вспомнила не только это, гораздо позже пришли воспоминания как она оплакивала Джеймса, узнав о его гибели, как искала все, что можно было про род Поттер, как пыталась разузнать куда делся маленький Гарри, как была рада предложению Дамблдора поработать в школе, ведь там она могла наконец увидеть ребенка ею обожаемого Поттера-старшего…Даже то мое абсурдное желание защитить Гарри, проявившееся после попадания в ее тело, было не столько моим, сколько навеянным тенью исчезнувшей личности Габриэль, помешанной на Джеймсе, спаянным с моим знанием канона и вылившемся в идефикс непременно вытащить из этого дерьма не только сына первой любви предыдущей владелицы тела, но и его друга, а также уничтожить под корень всех Пожирателей смерти. К счастью, то неудавшееся похищение на Рождество вставило мне мозги на место, Малфой со Снейпом меня сильно тогда напугали, что, однако, все равно не помешало мне самостоятельно вляпаться в историю с василиском. Зато на данный момент я была точно уверена, что личность Габриэль мною теперь полностью замещена и от нее у меня остались лишь навыки да постепенно просыпавшаяся после встречи с котом Северуса память. Гриффиндорская четверка была по прежнему мне ближе остальных студентов, но называть Гарри «своим котенком» больше уже не тянуло. А Ская, как назло, ходившего за мной как привязанный, я с тех пор обходила десятой дорогой. Конечно, питомец Снейпа не мог быть тем самым зверем с ночной дороги, однако еще раз переживать момент своей смерти, в прошлый раз открывший мне воспоминания Габриэль, совсем не хотелось. Пуф-ф!! О, за гриффиндорским столом началось оживление, а потом раздался оглушительный визг девчат, на волосах которых вдруг начали распускаться цветы, чем-то похожие на крупные фиалки красного и ярко-желтого цвета, формируя цветочные короны на очаровательных головках девочек и девушек от первого до последнего курса. Начался переполох, быстро сориентировавшиеся Поттер, Лонгботтом и Прюэтт мгновенно шмыгнули под стол, надеясь переждать разгорающуюся бурю, Гермиона, явно бывшая в курсе происходящего, по своему обыкновению пыталась в начале хоть как-то успокоить взбудораженный прайд, но потом плюнула и тоже отправилась к друзьям в подстолье. Подлетевшая к своему факультету Минерва в течение трех минут навела порядок, развеяла цветы и наказала попавшихся шалунов – некстати вылезших из своего убежища Гарри, Рона и Невилла, снова наколдовавших Гермионе ало-золотую корону, которую та носила с гордостью до конца уроков. А проштрафившиеся ребята после них же отправились на Полигон пыток, на две полосы отработки с Филчем. Зато на следующий день цветочные украшения в тон цветам родного факультета на волосах носила уже Луна Лавгуд, упросившая Невилла дать ей немного их с Роном и Гарри зелья, так понравившегося рейвенкловке и дающего такой интересный эффект. Нет ничего странного в том, что на третий день ушлая троица гриффиндорцев уже вовсю торговала своим изобретением, продавая его первым модницам Хогвартса, пожелавшим побыть прекрасными дриадами пару-тройку дней на радость юным предпринимателям. Кстати, Гарри, судя по поведению его друзей, слово свое держал и об Амосе пока не распространялся, по крайне мере попыток сбежать в Запретный лес от их квартета не было. Вместо этого мальчики сосредоточились на занятиях, домашних заданиях, приближающихся экзаменах и таких вот безобидных шалостях. В благодарность за змеиный яд освободившийся от тренировок по квиддичу Гарри выпросил у Северуса доступ в лабораторию, чтобы вплотную заняться Зельями и попробовать получить у сурового преподавателя недостающие «Выше ожидаемого» и «Превосходно». Естественно, к нему присоединился не на шутку увлекшийся данным предметом Рональд, притащив с собой своего главного поставщика сырья, то есть Невилла. Гермиона шла просто до кучи, но там появлялась все равно редко, больше сосредоточившись на любимой Трансфигурации и азам нумерологии. МакГонагал настоятельно советовала девчонке на третьем курсе использовать хроноворот, чтобы успевать по всем предметам и при этом не отказываться ни от одного факультатива. Отговаривать Грэйнджер пока не стала, однако книгу из Запретной секции, где подробно описаны эти артефакты, дала. Если не дура, должна понять, чем это чревато. Барти Крауч-младший из-за него в свое время чуть с ума не сошел, но сдал на «Превосходно» все ЖАБА, а потом попал к Пожирателям смерти и в Азкабан. О хроновороте узнала из памяти Габриэль, в свое время эта история наделала много шума и закрепилась в ее памяти. Странно, что Минерва, зная об опасных свойствах этой вещи, не побоялась предложить ее будущей третьекурснице, как всегда не подумав о возможных проблемах как с психикой ребенка, так и с его физическим здоровьем. Впрочем, что с облезлой кошки взять? С этой мыслью я закончила проверять последнюю домашнюю работу пятого курса Хаффлпафа, машинально отмечая красивый почерк у Седрика Диггори, и устало потянулась, разминая затекшие плечи и шею. Часы показывали половину десятого, времени на варку зелья уже не было, зато появилось время прочесть наконец-то письмо из дома, полученное утром. Одним движением распечатав конверт я углубилась в чтение. В общем-то ничего интересного – Грейс писала, что у них все хорошо, все здоровы. Йен, муж Саманты, теперь уже моей старшей сестры, все же перевелся в Лондон на должность лейтенанта полиции и уже перевез туда всю семью. Сэм все также злится на меня, а Мэри, моя средняя сестра, до сих пор ждет моего возвращения. В отличие от жесткой Сэм Мэри была гораздо мягче и не держала зла на младшую сестру, разорвавшую все связи с семьей из-за дурацкой ссоры с отцом. Майкл, кстати, по словам матери был очень доволен тем, что его младшая беспутная дочь наконец-то взялась за ум и нашла себе нормальную работу. Теперь он с нетерпением ждет, когда же она представит ему своего будущего спутника жизни. Я фыркнула, дочитав до этого места. По представлениям мистера Локхарта будущим мужем его дочери обязательно должен быть военный как он сам. Ну ладно, он согласен и на полицейского как у Саманты, в кра-а-айнем случае на врача как у Мэри, и уж если совсем с кандидатами плохо, то на юриста. Под его критерии только Сириус и подпадает из мужчин из моего ближайшего окружения. Бывший аврор, также и бывший заключенный, но невинно обвиненный и полностью оправданный властями, с хорошим таким наследством. По мнению Грейс отличная партия, так как из чистокровного рода, по мнению отца – прошедший огонь и воду вояка, ну а сестрам будет достаточно и его внешности. Ярко-синие с оттенком затаенной боли глаза Блэка и седая прядь в шикарных смоляных волосах были способны покорить любое женское сердце. Хотя на фоне почившего Джеймса с благородными чертами лица, королевской осанкой и танцующей походкой мерк даже Блэк. Страшно представить, что будет года через три, когда Гарри немного повзрослеет – девчонки же за него передерутся! Мало того, что сын полная копия Джеймса вплоть до кошачьего разреза глаз, так еще ему от матери ярко-зеленые глаза достались, что только усиливали впечатление. Я помрачнела – память Габриэль бережно хранила не только образ Поттера-старшего, но и Лили Эванс, что не добавляло мне настроения. Потому что Эванс была красива. Как лесной пожар во время снежной бури – белая кожа без единого пятнышка или дефекта, ярко-рыжие огненные волосы, густые и блестящие, зеленые миндалевидные глаза, темные брови и длинные ресницы – да, там было по чему с ума сходить столько лет…Интересно, как можно было бы представить Северуса родителям? Бывший террорист? Нет, он же шпион от Светлых сил, значит агент под прикрытием? Майкл уважает разведчиков. А еще Снейп – Мастер Зелий, то есть к целителям вполне можно отнести, фармацевты ведь тоже врачи? Зато полукровка – тут на фоне чистопородного Блэка он проигрывает, однако сестры все равно возражать не будут, пусть не классический красавец, но не лишенный привлекательности. Эх, жаль, что Малфой глубоко женат…И жену любит… Я фыркнула своим мыслям и, дочитав письмо, отложила его подальше. Нечего себе глупостями голову забивать, раз уж есть время на них, значит и на зелье найдется. Я снова посмотрела на часы. Нет, посетители сегодня у меня уже вряд ли будут. *** Где-то в Албании Рождаться всегда больно. Он не помнил своего первого рождения, но знал, что его мать умерла в грязном приюте на окраине Лондона давая ему жизнь. Зато он запомнит свое второе рождение, по иронии судьбы происходившее в такой же грязной лачуге где-то на краю цивилизованного мира. Рождаться всегда больно. Даже если это происходит не из чрева женщины, как у всех нормальных людей, а вылупляясь из змеиного яйца, отложенного верной Нагайной. Стенки яйца были твердыми, а конечности слишком слабыми, чтобы разбить их изнутри, однако Вол-де-Морт не сдавался. Он желал вернуться в тот мир, из которого его изгнали, вернуться, чтобы отомстить и взять свое по праву. Пусть это маленькое, сморщенное тело лишь промежуточный сосуд, но даже в нем он был способен на многое. Поэтому устав пытаться вырваться из казавшейся каменной клетки, тот, кто когда-то был лишь никчемным духом, закричал, разрывая слабые легкие и призывая свою магию. Скорлупа треснула, а все те, кто когда-то носил звание Пожирателей смерти, почувствовали знакомое жжение на левом предплечье. Началось.