Блондинка на проклятой должности

Ракис Блэк весело насвистывая любимую мелодию матери, бодро вышагивал по улицам Лондона, радуясь летним лучам солнца, улыбаясь прохожим и наслаждаясь прекрасным утром. Сегодня он получил отличные вести и был готов расцеловать весь мир, до того он был счастлив. И причина его хорошего настроения покоилась прямо у сердца, приятно согревая и заряжая энергией молодой организм. Левый нагрудный карман легкой серой рубашки грел конверт с приглашением на учебу в Гарвард, где молодой человек думал постигать премудрости юриспруденции, которой увлекался с юности. Ракис сейчас живо представлял как расцветет счастливой улыбкой мать, услышав новость, как будет она звонить сестрам в соседние графства, как украдкой смахнет слезы с глаз, приговаривая, что она никогда не сомневалась в своем сыне, в очередной раз повторив как же он похож на отца. От последней мысли Блэк скривился – отца он, как и его две старшие сестры, Релла и Касси, никогда не видели, хотя прекрасно знали, что таковой человек когда-то существовал и даже принимал в их судьбе какое-то участие, при этом держась от всех троих как можно дальше. Нет, у Ракиса не было никаких претензий к неизвестному Ориону Блэку, чьей любовницей была его мать пока тот не погиб четырнадцать лет назад, но все же он не отказался бы хоть раз встретиться с ним и просто посмотреть на отца. Даже не поговорить, а лишь взглянуть на человека, по которому до сих пор вздыхала его мать, храня ему трогательную верность. Лиз Херли никогда не скрывала от своих детей, кем она приходилась их отцу, конечно, не гордилась, но точно не стыдилась своего сомнительного положения и ни о чем не жалела. Скромная учительница музыки, незамужняя и с тремя детьми, но при этом жившая в хорошем доме и явно не голодающая, до сих пор была причиной и главной темой сплетен местных кумушек и соседей, так и не бросивших строить свои догадки относительно того, кем же был ее таинственный покровитель, которого ни один из них так ни разу и не увидел как бы тщательно за мисс Херли не следили. Релла, Касси и сам Ракис тоже не оставляли попыток выведать личность их родителя, но все рассказы матери были больше похожи на сказки о прекрасном принце, вызволившим красавицу из беды, однажды неосторожно решившей прогуляться по ночным улицам Лондона и едва не поплатившись за это жизнью и честью. Чести она потом все равно лишилась в объятиях принца, но по обоюдному согласию и к обоюдному же удовольствию. А потом сказка закончилась и началась жизнь, ведь принц оказался женат и не горел желанием разводиться. Зато щедро платил Лиз за оказанные услуги, сделав ее своей постоянной любовницей, а когда от этой связи появились дети, признал их, дав свою фамилию и обеспечив им будущее в виде оплаты сначала частных школ, затем высших учебных заведений. За что Ракис был ему искренне благодарен, прекрасно осознавая какую услугу оказал им их неведомый отец своими вложениями в их обучение. Но в глубине души у него все равно зрела детская обида на человека, так ни разу их не навестившего, не обнявшего, даже не взглянувшего на них. Единственное, что указывало на тот факт, что мистер Блэк существовал в их жизни, это старая черно-белая фотография черноволосого джентльмена в дорогом костюме, с каменным выражением красивого породистого лица, небрежно обнимавшего саму Лиз на фоне дома, что он купил ей в пригороде Лондона. Мать была такой счастливой на том снимке, чего нельзя было сказать о ее спутнике, которому явно не нравилась затея его содержанки. Как потом объясняла мать, Орион терпеть не мог технику и электронику, которая в его присутствии постоянно ломалась и выходила из строя, из-за чего мистер Блэк иногда казался Лиз путешественником во времени, попавшим к ним прямиком из века семнадцатого-восемнадцатого. Его речь, очень правильная и плавная, манеры, старомодный вкус – все это выдавало в нем человека иного круга, снизошедшего до какой-то простолюдинки и почему-то увлекшийся ею больше положенного. Лиз всегда чувствовала это неравенство, но пыталась компенсировать человеческим теплом, женской лаской и уютом дома, в котором жила, заставляя холодного аристократа раз за разом возвращаться к ней, забывая о законной жене и оставляя свой безликий мир за порогом этого гостеприимного убежища. Увлекшись своими размышлениями о личности Ориона Блэка Ракис случайно налетел на какого-то прохожего, сильно толкнув того плечом и едва не уронив. - Простите, - машинально извинился Блэк, придерживая опасно покачнувшегося мужчину за локоть, возвращая тому равновесие. - Ничего страшного, - улыбнулся незнакомец, сверкнув пронзительно-синими глазами. – Вы сами в порядке? - Д-да, - заикаясь ответил Ракис, во все глаза разглядывая стоявшего перед ним человека. Синие глаза, черные волосы до плеч с легкой проседью, правильные черты худого аристократического лица и горькая складка в уголках рта, такой же высокий как сам Блэк и широкоплечий, в дорогом костюме…Сходство с Орионом Блэком с фотографии было поразительным, как и с ним самим. Так могут быть похожи только братья, родные по крови… - Раз так, то бывайте, - еще раз улыбнувшись проговорил мужчина и, учтиво кивнув на прощание, растворился в толпе. Все произошло так быстро, что Ракис не успел ничего сделать - ни придержать, ни окликнуть…и не найти потом, как бы ни пытался. Он запомнит эту встречу на всю жизнь, так и не найдя ответа тому, был ли тот человек реальным или же призраком давно потерянного отца? Однако детская обида на Ориона покинет его душу, навсегда успокоив сердце. Сириус под чарами невидимости с грустью наблюдал за мечущимся по всей площади в его поисках молодым человеком, так похожим на Регулуса Блэка и являвшимся его сводным братом по отцу. Ремус сдержал слово и нашел его родственников-сквибов, вполне неплохо живших в мире магглов. Сестры Цедрелла и Кассиопея обе были счастливо замужем, а младший брат Алракис Блэк готовился поступать в Гарвард и учиться на юриста. Их отец достойно позаботился о своей второй семье, не оставив без средств к существованию. Блэк горько усмехнулся – его отец, сторонник чистоты крови, связался с магглой, породив трех сквибов…До чего же лицемерно. Интересно, знала ли мать? Анимаг фыркнул – конечно, знала, женщины такое нутром чуют, потому, наверное, и сходила с ума от ревности, подозрений и унижения – как же, ей, аристократке чистейших кровей, предпочли даже не простолюдинку-магглокровку, а животное, лишь внешне похожее на человека! Удивительно, как не выследила неверного мужа и не отравила соперницу вместе с обманщиком? Посчитала ниже своего достоинства? Или боялась гнева мужа? Сириус помнил, что при всей своей вспыльчивости и норове Вальбурга Блэк Ориона все же остерегалась... Блэк вздохнул и сжал кольцо-портал обратно в Блэк-Хаус к любящей жене и крестнику, не желая больше думать о делах минувших дней. И Орион, и Вальбурга уже мертвы, а ворошить прошлое сверх сделанного он не хотел. Его родственники живы и хорошо устроены, большего ему знать нет необходимости – его ждала собственная жизнь, отныне полная радости и счастья с легкой ноткой печали по ушедшим навсегда друзьям. «Джеймс, Лили, вы ведь видите, да? - обратился он к небесам, материализуясь посреди двора Блэк-Хауса и шагая вышедшим навстречу улыбающимся Рэйчел и Гарри. – Ваш сын дома и он счастлив. Как и я. Наконец-то».