850 год.
Военное собрание намечено ровно на три часа дня, но Тео Магат и Милош Шеппер пришли на десять минут раньше, не забыв сверить время на наручных часах. Встав возле окна, маршал Калви задумчиво глядел на улицу и рассматривал солдат, бегающих по внутреннему двору штаба, исполняя приказы своих бригадиров: припасами нагружали внедорожники и отправляли их к границе с холодным Нортхеймом. Резким движением маршал задернул штору, погрузив кабинет в полутьму. Круглый стол был пуст, на нем не лежало ни одного документа, а стулья были приставлены к краям стола плотно. Магат запер за собой дверь, убедившись, что за ними никто не следил. Милош Шеппер едва заметно кивнул, будто подтверждая, что все чисто. У Охотничьего Пса на слежки нюх развит, он бы почувствовал, если бы за ними следили. — Вы вызывали, маршал? — такой тон был не присущ младшему офицеру при обращении к маршалу, но сейчас было можно так говорить. Встреча была неофициальной. Секретной. Убрав руки за спину, Калви повернулся к Магату и Шепперу. Его стремительно покрывающееся морщинами лицо отображало вселенскую скуку, а глаза усталость. Не так должен выглядеть маршал армии великой сверхдержавы. — Через десять минут здесь соберётся с десяток идиотов, которым придётся часами разжевывать все то, что я собираюсь сказать вам в ближайшие пару минут, — резко начал Калви, оглядев Милоша Шеппера, стоящего по струнке ровно, и Тео Магата, который чуть сгорбился в силу своего возраста. — Вы читаете иностранные газеты? — Так точно, сэр, — быстро ответил Милош. — Как заместитель командира разведки, я слежу за всем, что происходит за границами нашей родины. Магат зарубежных газет не читал. Положение не обязывало, да и времени на это не было. — Оттуда ты можешь знать, что недавно образовавшийся Средневосточный союз внезапно начал писать про свои успехи в области развития военных технологий и планах по усилению регулярной армии. Верно я говорю? — уточнил Калви. Подобное в газетах пишут лишь тогда, когда хотят запугать соседние страны и вселить воинственный дух в своих граждан, чтобы те гордились своей страной и шли в армию добровольцами, начитавшись про обещанные успехи и достижения. Помимо вооружения союз развивал военную логистику, опережая устаревшую систему Маре. — Так точно, сэр! — ответил Милош, убирая руки за спину и повторяя позу маршала. Средневосточный союз — новая заноза на карте мира. Две небольшие страны, расположенные на востоке, славящиеся добычей нефти и природного газа, последние два года только и делали, что всячески помогали друг другу во многих экономических вопросах, а недавно объявили о своём объединении. Как раз через неделю после начала разведки боем на Парадизе. Что странно, очень странно и подозрительно. Это не ускользнуло от внимания Магата. Нигде не говорилось, что все титаны Маре покинули континент. Об этом знало очень маленькое количество человек, в основном состоящее в военной верхушке. Средневосточный союз образовался ровно в тот момент, когда Маре оказались без своей главной гордости — силы титанов, на которую так полагались. Калви был параноиком. В объединении двух стран он видел грядущую войну. Границы Маре кусали мятежники. Атаковали пограничные пункты и нападали на военный транспорт. Но в отрядах бунтовщиков признать кого-то из союза не удавалось даже под пытками. Мятежники свою принадлежность отрицали, что сильнее выводило маршала Калви из себя. Значит угроза многосторонняя? Он так от этого устал! Неужели нельзя просто отправить сотню элдийцев, вооруженных гранатами? Пусть побегают по лесам, повзрывают этих бандитов и партизанов. — В Нортхейме происходят какие-то волнения. Один из пойманных признался, что он входит в отряд некоего Энрика из Утгарда, — оповестил всех Милош. — У меня есть подозрения, что за всеми мелкими мятежами стоит Нортхейм. Видимо, у них вновь вражда кланов началась, а наша граница могла под раздачу попасть, но у меня никак не получается связать это с союзом, — младший офицер Шеппер уставился на Магата. — Что-то назревает, но у нас слишком мало сведений. Нортхейм — маленькая горная страна дикарей-язычников, которые поклоняются титанам. Точнее говоря, они обожествили саму их силу, извратив все и вся. Титанам они дали свои имена, придумали какие-то воплощения и строили храмы этим чудовищам. Прогрессивные страны даже и не пытались понять религию Нортхейма, где до сих пор практиковались кровавые обряды и жертвоприношения. Холодный и горный Нортхейм не был лакомым кусочком, чтобы за него воевали. Полезных ископаемых почти не было, а организовывать экспедиции в недра ледяных гор, ради призрачной надежды найти хоть что-то, было слишком затратно. Эта страна отставала в развитии и никогда не представляла никому особой угрозы. Семнадцать лет назад Маре и Нортхейм враждовали из-за дележки территории возле реки Ивинг, но подписали соглашение, что оба берега реки являются нейтральной территорией. В соглашении также было указано, что все элдийцы, проживающие в крепостях Нортхейма, должны быть переданы Маре и отправлены в гетто. — Это проблема, — лениво бросил маршал. — Я вас позвал сюда, чтобы вы хотя бы предположили решение этой проблемы до начала собрания. Нортхеймцы грызут наши границы, что дальше оставлять без внимания нельзя, Средневосточный союз внезапно мобилизовался. Как раз подстать отплытию наших Воинов. Я не вижу в этом простого совпадения. — Вы хотите сказать, что Средневосточный союз может знать, что мы остались без титанов? — уточнил Магат. — А Нортхейм состоять с ними в сговоре? — Именно это я и хочу сказать. В верхушке нашей армии есть шпион, который годами сливает информацию нашему врагу, — подтвердил его предположение Калви. — Вы двое единственные, кому я доверяю. В течение недели вы должны придумать как можно приструнить Нортхейм и ещё раз показать силу нашей страны. Шпион. Это прозвучало также внезапно, как гром среди ясного неба. — Вы говорите о шпионе, который десятилетиями может работать на врага, маршал. Вычислить его будет невозможно, — признал Магат, сдерживая разочарованный вздох. — Он глубоко внедрился в наши ряды и может быть кем угодно. — Даже Вами, Магат? — усмехнулся Калви. — О шпионе пока забудьте. Он себя проявит. Ваша цель — разобраться с Нортхеймом. Решительно и показательно. Пусть весь мир знает, что Маре не потерпит мятежников, грабящих наши территории! Мы непозволительно долго закрывали на это глаза. — Но, маршал, из-за мелких пограничных стычек атаковать целую страну? — сильно удивился Милош. — У нас слишком мало сведений насчёт причастности Нортхейма к нападениям. — Плохо работаешь, Милош, раз мало информации. Новак бы такого не допустил, да? — едкий вопрос, на который отвечать не хотелось. — Эти «стычки» бросают тень на репутацию Маре, — заметил Магат. — Но действительно, затевать из-за этого войну... — А разве мы последние пятнадцать лет не затеваем войны чуть ли не ежегодно? — усмехнулся маршал Калви. — Атаковав Нортхейм, мы припугнём Средневосточный союз. Посмотрим, как после разорения целой горной страны они будут продолжать хвастаться своим вооружением и новой военной системой. Магату не понравилась эта идея, но перечить маршалу он не мог. Марейская армия явно переживала не самые лучшие времена, раз о возможном шпионе стало известно только сейчас. Кем он может быть? Он явно знает, что Зик Йегер и Пик Фингер сейчас на Парадизе, но знает ли он, что Порко Гальярду передали Челюсть? — Я предлагаю начать с простой разведки. Отправим небольшой отряд в крепость Утгард, что на границе. Пусть разнюхают что там да как, — неуверенно предложил Милош. — Но такое должен решать старший офицер Новак, а не я. Маршал загадочно усмехнулся. Время, выделенное на их личный разговор, стремительно истекало. — Разбираться будете втроём. Магат, Шеппер и Новак, — произнёс Калви, отодвигая штору и пропуская свет в кабинет. — К концу недели начнём действовать по вашему плану. Магату захотелось курить. Неужели они начнут войну из-за простой прихоти маршала? С Нортхеймом можно было попытаться начать вести переговоры, а не затевать кровавую бойню. Разработать план втроём, когда один из нужных людей находится на острове, что за вздор! Назревало что-то очень мутное и нехорошее. Но самым страшным была скука, смешанная с невероятным безразличием, которая без утайки читалась в тёмных глазах маршала Калви.***
Именно по плану ярла Хафальдана, разбойник Энрик должен был грабить военный транспорт марейцев и пограничные сёла, но ярл умер. Его сожгли на погребальном костре посреди крепости Утгард, а Энрик свои набеги не прекратил, продолжая исполнять приказ ярла даже после его смерти. Энрика манил лязг топоров и лёгкая нажива; пограничные солдаты Маре не были готовы к такому грубому вторжению, не останавливали и приказы новой ярлсконы, избранной на недавнем альтинге, не пугали даже угрозы конунга, который покинул столичную крепость, чтобы наблюдать за развитием ситуации на границе с Маре. Энрик разжигал в простолюдинах разбойничий, боевой азарт, подбивая все больше юных умов на бунты и разбои под его началом. Отряды Энрика насчитывали по двенадцать человек, а таких отрядов у него были десятки, но возраст юношей и девушек, вступавших в них, редко превышал отметку двадцати пяти лет. В молодых нортах легче всего было зажечь искру, которая перерастёт в пламя. В жилах нортов течет кровь воинов, кровь богов прошлого, как убеждал и вдалбливал им Энрик. Добровольцами в разбойники шли и марейцы, жившие на границе с западными нортхеймскими горами. Они покидали родные дома, бросали семьи и шли проливать кровь ради похвалы бандита с жутким шрамом на лице. Энрик внушал, Энрик пугал. За ним хотелось следовать. Укутавшись в плащ с лисьим мехом, ярлскона Рун выглянула в узкое незастеклённое окошко. На площади перед храмом Скади и Тюра собиралась толпа протестующих, недовольных решениями прибывшего посла, граждан. Рун прекрасно понимала мотивы назревающего протеста, но решительно противостоять ему, подобно умершему ярлу Хафальдану, не могла. Рун было едва за тридцать, но ее светлая коса уже начала седеть. Видала ярлскона многое, участвовала в многочисленных войнах между кланами, но опыта в правлении ей не доставало, чем охотно пользовались разбойник Энрик и посол Средневосточного союза Талха Иззет, прибывший в крепость Утгард два месяца назад. — Сегодня позволь им выпустить наружу свой гнев, — посоветовал Рун конунг Рерик Петерссон. — Иначе попадёшь под горячую руку. Твоего авторитета не хватит, чтобы их успокоить. Мудрый старец, бывалый воин. Но тело Рерика иссохло, покрылось морщинами. Тяжелая корона давила на его седую и лысеющую голову, но передавать власть он никому не хотел — крепко вцепился в своё могущество. Рун согласно кивнула. Поправив свои роскошные одеяния, ярлскона обернулась к собравшимся в зале совета. Талха Иззет, мелкий полноватый мужчина с темной кожей, нервно перебирал свои звенящие чётки и опасливо косился на Энрика, лицо которого навечно застыло в кривой усмешке из-за уродливого шрама. Конунг сидел на стуле с высокой спинкой, чем-то напоминающим трон. Это было место ярлсконы, но она не спорила, уступая правителю. — От участия в бунте меня удерживает лишь обязанность сохранить нейтралитет, но если это будет и дальше так продолжаться, то я прикажу Вас казнить, Талха, — сурово обратилась к послу Рун. Ее лоб и щеки покрывала красивая руническая татуировка, смысл которой знали лишь норты. — Вам знакомо выражение, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят? — Госпожа Рун, я любезно пользуюсь Вашим гостеприимством, но поймите, я уже третий месяц не молился своему богу! — запричитал Талха. — Монах из моей страны никак не хотел оскорблять обычаи вашего народа! — Вы привели своего богослужника в храм наших богов! — жестко перебила его Рун. — Побойтесь гнева Скади и справедливой кары Тюра. Талха не мог понять язычников. Сколько у этих нортов богов? Девять? Десять? И ещё какую-то связь с титанами имеют. Запутаться можно в их притчах и сказаниях. Бог Талхи был един и не требовал кровавых жертвоприношений, бог Талхи Иззета был милостив. — Жирный хряк хочет молиться своему богу в нашем храме! — расхохотался Энрик. — Чего ещё тебе хочется, восточный трус? Пальцы Талхи начали быстрее перебирать бусины на чётках. — Может быть Тюр простил бы и понял Ваше желание, посол, но Скади — богиня жестокая, мстительная, — мягко, с глубоким уважением к своим богам, произнёс конунг. — Приглашение вашего священника наши люди восприняли за оскорбление. Возле храма ещё долго будут кричать протестующие. Я поговорил с жрицами, они пообещали не дать вашего человека в обиду, но вёльва рассержена. — Скульд не должна отвлекаться от прорицательства! Нам не выиграть войну с Маре, если она не предвидит нашу победу, — сурово произнесла Рун. — Мы может полагаться только на нее! Вёльва видела будущее, рассматривая потроха зайцев. Высматривала нити судьбы в каплях жертвенной крови и входила в транс, выпив грибной отвар. Из ее уст доносились отголоски грядущих событий, в которые верили все норты. Талха не верил в весь этот магический бред. Он не мог понять, как какая-то шарлатанка, зовущая себя ведьмой, может видеть будущее, глядя на расчленённых животных. Его бог такое не одобряет. В слова вёльвы верил конунг, на них полагался разбойник. Талха разочарованно смотрел на этих глупцов. Дикие язычники — не зря Нортхейм окрестили отсталой страной. Но Средневосточному союзу было выгодно сотрудничество с жителями холодных гор. Если именно Нортхейм развяжет войну с Маре, то никто не удивится. Дикарям для нападения повод не нужен. Если Маре клюнет на наживку, то весь мир будет наблюдать за противостоянием сверхдержавы и маленькой горной страны, забыв про союз, который в это время начнёт готовиться ко второй атаке. Пока все силы Маре будут сконцентрированы в горах, Средневосточный союз нападет с моря. Титанов на континенте нет. Шпион не может лгать. Маре остались без своей главной силы. Они уязвимы, их гордость задеть легко. Провокация с нападениями на границе шла успешно. До конунга недавно дошли сведения, что Маре готовится к спецоперации и разведке. Холодные стены каменного замка не вызывали у привыкшего к жаре Талхи чувство уюта. Обычаи нортов пугали, еда плохо переваривалась, эль пьянил сильнее нужного. Все в этой стране не так, как ему хотелось. — Как идут дела в том городке возле границы? — поинтересовался конунг Рерик, смотря на шрамированное лицо Энрика. — Рондане под контролем моих людей. Мы можем начинать вербовку новых солдат, — довольно сообщил Энрик, щурясь, как кот. — Марейские детишки с радостью побегут записываться в нортские воины, клюнув на разбойничью романтику. — Тебе нравится видеть лица их семей, когда бестолковые дети предают свою родину, купившись на твои сладкие речи? — спросила Рун. — В марейских детях нет крови воителей. Наши боги не будут им покровительствовать, — в этот раз она упомянула богов без достаточной уверенности. — И я бы не верила этим чужеземцам… — Я их учу, — отмахнулся Энрик. — Слышал я про ваши учения. Вчера опять до смерти избили новобранца? — произнёс конунг. — Ты правильно делаешь, что учишь их видеть смерть и не бояться ее. — Наши воины не боятся смерти. Они с гордостью готовы встретить ее на поле битвы, — задрав подбородок, сказала Рун. — Марейские сопляки смерти страшатся. Их к ней не приучить. — Ах-ха-ха-ха! Да, Рун! У них поджилки трясутся на каждой тренировке. Прямо как у тебя, Талха. Чего умолк? Помимо яиц ещё и язык себе отморозил? — расхохотался разбойник. Взяв в руки свой топор, он угрожающе подошёл к послу и повертел оружие в руках. — Что твой бог говорит тебе о смерти? Что тебя ждёт, Талха? Мои боги примут меня в своё бессмертное войско, а что с тобой станется? Талха вжался в кресло, желая оказаться подальше от этого психа. — Энрик, довольно, — остановил его конунг. Дверь распахнулась, едва не слетев с петель. В зал вошла разъяренная вёльва. Ее лицо было разрисовано ритуальными символами, а одежду украшали кости белок и окровавленный мех. На поясе Скульд поблёскивал жертвенный клинок. — Какой сейд мне нужно наслать на того мальчишку, чтобы он перестал осквернять наши руны и тотемы? — громко спросила она, уперев руки в бока. Ее запястья покрывали глубокие шрамы. Вёльва часто пускала себе кровь во время транса и воздействия галлюциногенов. Конунг и ярлскона не оскорбились ее внезапному приходу и грубым речам. Вёльвам многое позволялось. — Что опять произошло? — вздохнув, спросил Рерик. — Тот мальчишка начал рассказывать жрице про своего бога, стоя напротив алтаря Скади. Если он разгневал богиню своими мерзкими речами, то ждите пургу! — Скульд ещё ни разу не прогадывала. Погода всегда была такой, какой ее предсказывала вёльва. Либо же ей просто везло. Погода в этой местности была крайне предсказуемой. Талха вжал голову в плечи. Дикарка пугала. — Посол Талха, Вам следует поговорить со своим священником, — медленно начал Рерик. — Мы глубоко уважаем Ваши взгляды, но теперь мне кажется, что Вы не уважаете наши. — Господин Рерик, Вы все не так... — Ещё раз подобное случится, и я сама отрублю Вам голову, — холодно пригрозила Рун. Энрик оскалился. Вот такие перебранки ему по душе! Не хватает только старого доброго мордобоя и выбитых зубов. Вёльва Скульд мысленно обратилась к Скади, моля не насылать метели в ближайшие дни. Пора непогоды придёт тогда, когда войско Маре явится в их горы, вот тогда пускай богиня гневается. Пускай замораживает неверных богохульников, укравших у Нортхейма воплощения — элдийцев.***
— Тут ответ «Три», а не «Один». Исправь, пожалуйста, — посоветовал Кольт, отвлекаясь от контурной карты, на которой он рисовал план наступления. Хельга хмыкнула. Ей казалось, что она ответила правильно. Вариант под номером один был логичен. — Ты уверен? — уточнила Хельга. — Мне вот кажется, что все-таки «Один». — Уверен. Ты вообще готовилась к тесту? — Нет. Я у Дирка списать хотела. Кольт показательно серьезно нахмурился. Все же к подобным тестам следует относиться внимательнее, марейцы могут и не позволить списать. Это сейчас, сидя в пустом классе и решая пробники, можно наивно надеяться на поблажки со стороны инструкторов, но как экзаменация пройдёт на деле никто точно не знает. Унылый тест на пятьдесят вопросов решался за часа полтора. Усердно готовясь к нему дома, Кольт чуть не сгрыз карандаш. Тест был сложным, а в каждом вопросе скрывался подвох. — Ой, только не нужно так бровки хмурить, Кольт, — улыбнулась Хельга. — Вот, зачеркиваю единицу и обвожу тройку. Повертев в руках перьевую ручку, Хельга перечеркнула неправильный ответ. — Не хочу занудствовать, но лучше бы ты готовилась, а не полагалась на списывание, — серьезно ответил Кольт. — Либо бы у меня списывала, а не у Дирка. — М, теперь твоё недовольство мне понятно, — девушка подмигнула ему. — Спишу у тебя, не ревнуй. — С чего ты взяла, что я вообще ревную? — смутился Кольт. — Это же просто тест! — Ага, ну раз не ревнуешь, то спишу у Дирка, — безмятежно сообщила Хельга. — Его наш инструктор-стратег любит, поэтому не спалит. — Да его все инструктора почему-то любят, — тише пробурчал Кольт. — Но лучше бы тебе все равно подготовиться. Хельга отложила ручку. — Мы ходим по кругу. Точнее говорим. Не суть! Хорошо, подготовлюсь. Книжки почитаю, а может у тебя спишу... — Вот теперь мы реально повторяемся, — усмехнулся Кольт. — Готовься, пока время есть. Может и списывать не придётся. Меньше всего Хельге сейчас хотелось готовиться к скучному тесту. Она легла на парту, уместив подбородок на сложённые руки, и стала пристально наблюдать за Кольтом, который старательно вычерчивал на контурной карте маршрут наступления какого-то воображаемого войска. — Как страну назовёшь? — невнятно спросила Хельга. — Какую страну? — не сразу понял Кольт. — Хм, ты про карту? Не знаю. Есть ли в этом смысл? — Есть. Страна лорда Грайса! Грайслэнд! — захихикала девушка. — Хельга, ты смеёшься? — Кольт улыбнулся. — Ну какой из меня лорд? — Ну раз не хочешь, то будет моя страна. Назову ее Йевиннсшир, — желая, чтобы дележка вымышленной страны с контурной карты обрела нешуточный масштаб, Хельга нагло присвоила себе все владения бывшего Грайслэнда. — У моей замечательной страны будут чёрные собаки на гербе, низкие налоги, высокие пенсии и пособия, а еще пиво бесплатное. Кольт рассмеялся. — Это явно самое главное! — Ну да. Стой, а что главное, собаки или пиво? — и вновь лукавая улыбка. — Сама решай! Если мы будет править вместе, — беззаботно предложил Кольт. — То я возьму на себя все военные и стратегические дела, а ты займёшься политикой и связью с общественностью. Хельга удивленно приподняла бровь. Издав нечто похожее на кашель, она выпрямилась. — А с чего ты, кхм, взял, что я захочу делиться и править вместе с тобой? — уточнила она таким тоном, будто действительно была правительницей страны с чёрной собакой на гербе. — В этой игре престолов может быть только одна королева. — Извини, я подумал, что ты будешь не против, — ее слова смутили Кольта. — Вообще ты правильно подумал. Я была бы рада править вместе с тобой, но... Ты так смело заявил это, я очень удивилась! — И вовсе не смело, — отвернувшись засмущался Грайс, лорд вымышленной страны. — Я просто предположил, что ты согласишься. Смотреть на кривой и негнущийся мизинец Хельги было очень больно. Но Кольт не видел в нем изъяна. Искривлённый палец никак не влиял на общую красоту девушки. Осторожно взяв левую руку Хельги в свою, Кольт нежно погладил большим пальцем тыльную сторону ее ладони. Рука Хельги была на удивление холодной и легко подрагивала. — Что ты делаешь? — удивилась девушка, чуть смущенно сведя брови. — У тебя очень холодные руки, тебе нужно одеваться теплее, — робко улыбнувшись, ответил Кольт. — Будешь мерзнуть — заболеешь и пропустишь все самое интересное. Не решаясь посмотреть в глаза, подростки смотрели на руки друг друга, что очень сильно нервировало Хельгу. Она стыдилась своего пальца и боялась, что такая уродливость только оттолкнёт Кольта. — И чего интересного я могу пропустить? — Даже не знаю. Габи увлекла Порко в свои споры и они постоянно делают какие-то глупости. За этим забавно наблюдать, — усмехнулся Кольт. — Предел фантазии Габи недосягаем. С каждым разом она придумывает все более странные и уморительные условия. Хельга охнула. — Раз уж она опять будет стебать Порко, то такое пропускать нельзя. Да, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать... Эм, можешь, пожалуйста, отпустить мою руку? Опешив, Кольт мотнул головой. — Что-то не так? Тебе неприятно? — Это я должна спросить... У тебя же глаза есть... Это тебе должно быть неприятно смотреть на грустный палец, — Хельга закусила нижнюю губу и легко повела рукой, чтобы высвободиться, но Кольт ее остановил. — Грустный палец? Смешная ты. Вообще, у тебя очень красивые руки. Кожа такая нежная, и ещё вот эта косточка на запястье... О черт, прости, я такое говорю, — удивившись своей откровенности, Кольт понял, что сказал лишнего. Много лишнего, чего друзья обычно не говорят друг другу. Он загнал себя в очень неловкое положение. — Молодой человек, что Вы себе позволяете? — пытаясь скрыть сильное смущение, Хельга придала своему голосу мелодичные нотки. — Кольт, ты чего? — А... Это ты чего? — щеки юноши порозовели. Теперь держать ладонь подруги стало так неловко, но и одновременно ещё приятнее. — Ну скажи хоть чего-нибудь. Шумно вздохнув, Хельга улыбнулась. Ее сердце забилось чаще. — Кольт, у тебя глаза красивые, — просто произнесла она. Посмотрев друг на друга, кандидаты больше не чувствовали повисшей в воздухе неловкости и напряжения. Все было так как надо. Лёгкие полуулыбки, румянец на щеках и задорный блеск в глазах. — Ты мне очень нравишься, Хельга. Правда, очень-очень, — признался Кольт, не веря, что произносит это вслух. — Ты можешь думать насчёт этого что угодно, но просто знай! Моргнув несколько раз, девушка изумленно взглянула в чистые зелёные глаза юноши. А что на такое нужно отвечать? — Правда? — прошептала она дрожащим голосом. — Ага, — кивнул в ответ Кольт, волнуясь и ожидая того, что будет дальше. — Я давно хотел тебе это сказать. — Я тоже, — тихо, едва слышно, но очень решительно ответила Хельга. Это все так невероятно ее смущало. — Но я совершенно не знаю, что нужно говорить в таких ситуациях. — Если честно, то я тоже сбит с толку, но... Все же хорошо? — Да! — последовал облегчённый выдох. Кольту стало сложно сдерживать счастливую улыбку. Все так замечательно и невероятно складывалось. Их разделяла парта. Чуть наклонившись, Кольт приблизился к Хельге. — Можно я тебя поцелую? Разве такое нужно спрашивать? Хельга была крайне удивлена этому вопросу и едва заметно кивнула. Неловкое, но нежное касание губ вызвало у Хельги тысячу мурашек, пробежавших по рукам и спине. Целоваться она не умела, но Кольт не чувствовал в этом никакой проблемы. Ему было слишком приятно касаться тёплых, слегка обветренных губ подруги. Задев друг друга носами, они смущенно рассмеялись. — И что это было? — сквозь улыбку спросила Хельга. Ее щеки были жутко розовыми из-за смущения. — Ну, мы поцеловались, я полагаю, — медленно ответил ей Кольт. — Это я поняла, хи-хик, но вот... Ручка двери скрипнула и в кабинет вошёл Милош Шеппер. Заприметив раскрасневшихся кандидатов, он безразлично хмыкнул. Испугавшись марейца, подростки чуть ли не отскочили друг от друга. — Йевинн, жду через тридцать секунд в коридоре, — быстро, будто куда-то опаздывая, сказал офицер. И ушёл, также внезапно и почти бесшумно, как пришёл. — Так, обсудим это немного позже, — сильно занервничав, проговорила Хельга и посмотрела на Кольта, ища поддержки. Коснувшись ее ладони, Кольт понимающе кивнул. — Иди. Я буду ждать тебя здесь, — ответил он. — На самом деле я сказал тебе не все, что хотел. — Да, поговорим чуточку позже. Чертов Милош Шеппер все испортил! — пытаясь справиться с нервозностью, в сердцах выругалась Хельга. — Я скоро буду. Из кабинета она вышла быстрым шагом, поправляя трясущимися пальцами ворот рубашки. Около двери Хельга остановилась, повернулась к Кольту. — Мне понравилось с тобой целоваться, — и, подмигнув напоследок, ушла. Кольт остался один в пустом кабинете. Произошедшее никак не укладывалось в голове. То, что случилось, было чем-то волшебным и поразительным. Прекрасным и новым.