Отпечатки сновидений

      Каково должно быть человеку, который заранее знает, что его ждёт в будущем и чего можно ожидать от того или иного человека? Можно ли это считать плюсом? Или больше минусом? Не ясно. Наверное, кто-то посчитал бы такой дар подарком свыше. Это ведь так необычно и прикольно — заглядывать в будущее и видеть какие-то события из него, но не таким образом как эта хрупкая девушка. И лучше бы она точно ничего и никогда не знала. Жить в вечном вопросе: «а будет ли вообще завтра?» — явно не то, о чем она мечтала, когда ехала в свой родной город. Она хотела жить, а теперь все разрушено и покрыто пеленой вечных тайн.       Саре просто напросто ничего не ясно. Что за сторону она должна принять? О чем говорит этот псих из ее сна? Что он вообще от нее хочет? Мало того, что ворвался в ее квартиру посреди ночи, так ещё и заставляет принимать какую-то сторону после того, как он сегодня пытался убить ее друга. Хотя в его понимании она этого не знает. И это ее самое важное преимущество. Он даже и не подозревает, что О’Нил знает о нем практически все, и все его планы известны ей в деталях. Практически все.       — Слушай, Эрик, ты ведёшь себя весьма глупо. Ворваться в мою квартиру ночью, поджидать меня тут неизвестно сколько времени, а теперь ещё и требовать от меня выбрать какую-то сторону? Мужик, ты о чем? С катушек слетел совсем? — Сара пытается встать со стула. Не выходит.       Сильная рука мужчины отталкивает ее в грудь обратно, а во второй появляется ее же электрошокер. Отлично. Угроза. В следующий раз нужно будет спрятать его подальше от посторонних глаз. Если следующий раз вообще будет. А он должен быть, ибо так у блондинки просто напросто не получится спасти жизни своим друзьям и любимому мужчине.       — После последней нашей встречи я очень долго думал, откуда ты знаешь мое имя. Я нарочно его не называл тебе, у меня не было цели заводить с тобой хоть какие-то отношения. Я хотел тебя изучить, посмотреть на твои эмоции. Ты крутишься вокруг драконов, а они мне очень нужны, но ты и сама оказалась непростой. Скажи мне, Сара, — Шмидт властно поднимает подбородок девушки одной рукой вверх, заглядывая в глаза своими надменными серыми огнями, сверлящими так, словно он врывается в самые потаённые уголки сознания, — откуда ты узнала мое имя?       — Тебя это интересует больше всего на свете? Ты козыряешь моей датой рождения так, словно знаешь обо мне все, но это совсем не так, — О’Нил резко дёргает головой, и мужчине приходится выпустить ее подбородок из своей ладони, — это я знаю о тебе все, Эрик Шмидт. И я тебя не боюсь. Говори, что хотел и вали из моей квартиры! Мне ещё надо выспаться и навестить друга в больнице.       Сара умолкает, понимая, что сейчас точно наговорит лишнего, и это обернется чем-нибудь очень нехорошим. Или вовсе испортит жизнь Тёрнеру.       — Как там Тёрнер? Живой? Бедный парень…но мне его не жаль, — Шмидт садится на другой стул, зловеще-надменно улыбаясь, — ты права, пора приступать к делу. И без тебя оно вряд ли выйдет, красавица.       Сара хмыкает, морща носик. Помощь? А не пошёл бы он нахер. Никакой помощи он от нее не дождется. Она уже видела, чем это потом обернется, и второй раз на это не поведется. Ни за что. И плевать, какие угрозы он там ей приготовил. Он все равно ничего не сделает. Ещё не время.       — Я знаю, что это ты стрелял в Майкла, и я так просто это не оставлю. Драконы тебе отомстят, — О’Нил сжимает крепко края футболки, сдерживая все свои эмоции, что возникают в ее голове с невероятной скоростью.       Ненависть. Она его ненавидит. Хотел убить ее друга, а теперь требует ее помощи? Он совсем дурной? Надеется, что она согласится? И что драконы оставят это на произвол судьбы? Они же не идиоты. Блондинка прекрасно понимает, что Вишня с Аароном точно не бухгалтерией занимаются сегодня.       — Отомстят? Пусть попробуют. Только любая месть доставит им массу болезненных ощущений, потому что по итогу умрут они. И твой любимый в первую очередь. Но у тебя есть шанс спасти хотя бы одного, — Эрик облокачивается локтями об спинку стула, криво растягивая уголки губ в полуулыбке. В его глазах сквозит надежда. Он должен ее заинтересовать и переманить на свою сторону.       — Я не играю в твои игры, Шмидт. Первое правило киллеров — никогда не оставляй свидетелей живыми, — с видом знающей все правила кодекса киллеров заявляет она, — И я должна тебе верить? Ты серьезно?       Блондинка осторожно поднимается со стула и медленно отходит назад. Ей неуютно сидеть рядом с ним. Ей вообще он не нравится. Кому может нравится человек, пытающийся убить родных тебе людей?       — Сядь обратно, О’Нил. Не испытывай мое терпение, и раз ты такая умная, то прекрасно знаешь, что находится в моей левой руке, лежащей в кармане. Не хочешь схлопотать пулю в свое красивое личико, значит сядь обратно и слушай меня внимательно, — Эрик закатывает глаза, а все его лицо излучает злость, постепенно перерастающую в гнев. Слащавый блондинчик очень не любит, когда ему не подчиняются. А вот и слабое место. Он прямо весь дрожит от злости, но быстро успокаивается. В его планах не стоит убийство блондинки. Не сегодня. Она ему ещё нужна.       Сара делает несколько вдохов, медленно выдыхая. Она садится обратно, устремляя взгляд своих пронзительных очей прямо в полные злости и огня глаза мужчины. Секунда, и он отводит свои глаза в сторону, едва заметно искривляя рот в ухмылке. Боится смотреть ей в глаза? Это стыд или ещё что-то? Что внутри этого парня? Это не похоже на простой заказ. Может, он не просто так взялся за это дело? Может, здесь есть личная неприязнь?       — Говори уже, я спать хочу, — фыркает О’Нил, откидываясь на спинку стула. Он ничего ей не сделает. Она нужна ему живой, поэтому можно немного позлить его. Или просто полюбоваться тем, как он готов взорваться от злости прямо в эту же секунду.       — Ты можешь выбрать одного из своих друзей, которого я не трону, но тогда тебе придется выполнить одно маленькое дельце, — Шмидт вытаскивает телефон, открывает какую-то картинку в нем и показывает ее девушке, — это твоя подруга. Она в безопасности лишь до того момента, пока ты ведёшь себя правильно. Как только что-то пойдет не так, или твои любимые драконы начнут вести свою игру, то я ее убью. Ты ведь не хочешь, чтобы она пострадала?       О’Нил перехватывает телефон киллера и судорожно всматривается в видеозапись. Он установил камеры в квартире Стефани? Но зачем он вмешивает во все это ее? Хочет играть по-честному, тогда пусть не применяет шантаж. Или это подстраховка, чтобы Сара не смогла отказаться? Он ведь не думает, что она не попробует выманить подругу оттуда? Если Шмидт надеется, что О’Нил испугается и оставит подругу жить там и после этого, то очень сильно ошибается в ней. Запугивать он явно не умеет. Ей совсем не страшно. Хотел бы тронуть Стефани, давно бы уже это сделал.       — Не думаю, что Стефани должна принимать участие в этой игре. Или ты специально влюбил ее в себя, чтобы потом использовать против меня? Сделаешь ее моей слабостью? — телефон опускается на стол, а пальцы Сары все ещё продолжают дрожать. Все равно не по себе. Стефани ведь реально думает, что он ее любит.       — Ты умная девушка, Сара, все и сама прекрасно понимаешь, — Шмидт радушно улыбается, пришелкивая пальчиками, — но мы можем избежать страданий прекрасной Стеф и спасти одного из двух других драконов, если ты мне поможешь.       Одного из двух? Намек на то, что кого-то он убьет в любом случае?       — Как?       Девушка делает вид, что заинтересована предложением своего собеседника, подаваясь чуть вперёд и по-доброму улыбаясь.       — Ты будешь следить за своим любимым и за его дракончиками и скидывать мне информацию. Больше от тебя ничего не требуется. Все передвижения, куда они и когда чаще всего ходят. С кем общаются, слабые места. Сделаешь все это, и я никогда не трону твою подружку. Ты приближена к ним, и у тебя больше шансов узнать все, а мне потом будет проще выполнить свою работу.       Шмидт облокачивается локтями об стол, устало моргая глазами. Он даёт ей несколько минут на обдумывание его предложения, надеясь, что она согласится. Все козыри у него, и девушка просто не имеет никакого шанса ему отказать.       — Ты серьезно думаешь, что я предам своих друзей? Или позволю тебе тронуть свою подругу? Ты слишком глуп и самоуверен, раз так думаешь, — Сара напрягается, несколько секунд раздумывает и решается на отчаянный поступок. Она переворачивается на стуле и со всей дури бьёт мужчине между ног. Он складывается практически пополам.       Буквально пару секунд на то, чтобы что-то предпринять. О’Нил вбегает в спальню, закрывает ее на ключ и набирает Стефани. Та берет не сразу, однако когда отвечает, то не успевает ничего сказать. Ее перебивает требовательный голос блондинки. Она должна забрать ее из квартиры как можно скорее, а то этот придурок реально что-нибудь с ней сделает.       — Собирай вещи, Стефани. Нет времени ничего объяснять. Просто собирай вещи, ты переезжаешь. Ничего не спрашивай. Просто хоть раз послушай меня, хорошо? Сейчас смс вышлю адрес, куда ехать и что говорить. Умоляю, выполни мои указания.       Секунда молчания и недовольный вздох. Сонный голос подруги отзывается на резкую просьбу:       — Хорошо, О’Нил. Я сделаю это. Только не истери, ок?       — Спасибо, Стеф.       Блондинка отключает телефон, когда слышит, как Шмидт пытается выломать дверь в ее спальню несколькими ударами ногой. Ага, так у него и получилось. Тёрнер уже когда-то пытался так сделать и только лишь ушиб ногу. И у Шмидта не выходит.       — Это было очень опрометчиво, О’Нил. Ты выбрала неправильную сторону, и ты за это заплатишь. Спокойной ночи, хотя вряд ли они теперь у тебя будут спокойными.       Сильный удар кулаком по двери и молчание. Секунда, десять или минута длительной тишины, а потом резкий хлопок входной двери. Ушел. Заплатит? Она уже даже знает как именно. Но не позволит ему. А вот и первый шаг — Сара спасет свою подругу, ведь сомнений в том, что Эрик шантажировал во сне ее именно с помощью Стефани, у девушки не остаётся. Он уже попытался сделать это сегодня. Только вот О’Нил была готова. Видимо, сегодня она не ляжет спать. Блондинка быстро переодевается, вызывает машину такси и едет в казино, куда и отправила Стефани.       Водитель такси, к счастью, оказывается очень приятным мужчиной, не задающим никаких вопросов ее обеспокоенному состоянию, а лишь изредка с удивлением поглядывающий на ее фигуру через зеркало. Его взгляд изучающий и испуганный. Она, что, так страшно выглядит? Или с ней что-то не то? Да и ладно, у девушки просто нет времени, чтобы заботиться сейчас о своей внешности. Ей нужно убедиться, что Стефани приехала в казино, а драконы ее впустили.       — Спасибо, — О’Нил протягивает деньги водителю, и он ещё раз непонимающе смотрит на блондинку. Его глаза сосредотачиваются на ее шее, — почему вы на меня так смотрите?       — У вас на шее…извините, наверное, это некрасиво — указывать на такие вещи, но это очень странно. Я впервые вижу такое пятно, — мужчина стыдливо отводит глаза в сторону, забирает деньги и сосредотачивается на дороге.       — Ничего, до свидания, — Сара быстро выскакивает из машины и достает зеркальце из сумки.       Что за пятно? Как только ей удается переместить зеркало в самое удобное положение для того, чтобы разглядеть свою шею, она чуть ли не откидывает его в сторону. Красное, кровяное, как будто бы гниющее, пятно размером с линзу, что используется в очках. Но откуда? Ещё несколько минут назад его не было. Блондинка ведь переодевалась и не видела его. Пальцы одной руки осторожно касаются его и ощущают мягкую субстанцию, словно внутри этого пятна какой-то гной или другая жидкость, а верхний слой — шаткий, непонятный. Оно совершенно не болит, но выглядит ужасающе. Это, что, признаки разрушения ее тела? Или что за фигня? Нельзя, чтобы кто-то это видел. О’Нил распускает волосы и укладывает их так, чтобы прикрыть отметину. Наносить косметику на нее ей страшно, вдруг оно разорвется и станет только хуже. Придется следить за положением волос.       Сара проходит все контрольные точки при входе в казино и быстро оказывается в уже знакомом коридоре, а через минуту и перед излюбленной черной дверью. Стучится. Два голоса одновременно просят ее войти, и она смело входит. На диване спит Стефани, возле две чемодана. На одном из стульев сидит Вишня, а в своем кресле — Аарон. О’Нил мгновенно пересекает весь кабинет всего несколькими шагами и кидается в объятия к любимому, сладко целуя его в губы.       — Что случилось, О’Нил? Зачем ты попросила Стефани приехать сюда? Почему снова не отвечаешь на звонки? Куда ты опять вляпалась, маленькая? — Хилл помогает ей удобно расположиться на своих коленях, аккуратно складывая руки на ее талии.       — Принцесса, ты какая-то бледная. Все хорошо? Ар, проверь ей температуру. Что-то мне совсем не нравится ее внешний вид, — Вишня настороженно рассматривает подругу, оценивая ее внешнее состояние.       Бледная до такой степени, что под глазами проявились своеобразные чуть синеватые круги. Да и в целом стала похожей на вампиров в старых фильмах. Явно выглядит нездоровой.       Аарон прикладывает руку ко лбу любимой, медленно перемещая ее по всему телу, касаясь постепенно шеи с одной из сторон. Благо, не с той, где то странное пятно. Потом трогает и обе руки и молча перехватывает ее на руки, пересаживая на единственное кожаное кресло.       — Она холодная. Совсем холодная. Как будто бы не живая, — главарь драконов садится перед любимой на корточки и начинает растирать ее ладошки, но ничего не выходит. Они не греются, а Сара не меняет цвета кожи.       Что с ней такое снова? Очередная сбывшаяся страничка проклятия? Или почему она выглядит, как чертов призрак? Мужчина сильно сжимает зубы, а руками захватывает свои бедра, медленно и очень сильно зажимая в пальцах кожу. Это не заберёт ее боли, но хотя бы на секунду его успокоит. Хоть на долю.       — Мальчики, все хорошо, — совершенно спокойно произносит блондинка, явно ощущающая себя гораздо лучше, чем выглядит, — ко мне приходил Эрик. Он угрожал Стефани и предлагал выбрать кого-то из вас, кого он оставит живым, а взамен просил доносить на вас информацию. Я отказалась, ударила ему в пах и позвонила Стеф. Он установил в ее квартире камеры и следил за ней. Она не должна там жить. Мы можем как-то найти ей другую квартиру? Если я вас напрягаю, то я сама найду. Понимаю, вы и так слишком многое для меня делаете. Чего вы молчите? Мальчики? Почему вы так странно на меня смотрите?       Оба мужчины устремляют свои испуганные и удивлённые взгляды на ее шею, совершенно не слушая последних вопросов. Пятно стало больше, и теперь его видно даже под закрывающими его волосами. Хилл быстро отодвигает пряди в сторону, ужасаясь. Оно разрастается буквально на глазах и выглядит живым, точно это не просто какое-то пятнышко на коже, а живая субстанция, захватывающая постепенно организм блондинки и превращающая ее в бледное подобие человека.       Хозяин казино запускает руку в свои каштановые пряди и сильно оттягивает их в сторону. Что это за ерунда такая? Она уже не только на шее, но и на груди. Она становится больше и больше, с каждой секундой заволакивая все миллиметры кожи блондинки.       — Сара, что это? Сара? Что за фигня у тебя на коже?! — он кричит, не имея больше сил сдерживать свои эмоции, а потом устремляет взгляд на Вишню, внимательно смотрящего за тем, как пятно уже превратилось в огромное, невероятное по размерам.       — Я ничего не знаю, Ар. Это не похоже ни на что из того, что я прочитал. Оно буквально пожирает ее. Говоришь, она холодная? — ягодный дотрагивается до лба подруги, охреневая с ледяной кожи.       Сара же резко теряет связь с реальным миром, ощущая всем своим телом, как ее покидают силы. Они медленно уходят изнутри, оставляя за собой леденящий холод и чувство незавершённости. Только что ей было очень хорошо, а уже нестерпимо больно и плохо. Хочется плакать, но сил нет даже на забор дыхания в лёгкие. Все вверх дном, кружится, образы расплываются. Она лишь слышит голоса мужчин, а потом и подруги. Чувствует, что ее поднимают на руки и долго куда-то несут. Вся жизнь проносится перед глазами, как короткометражный фильм, захватывая все важные события.       Вот она впервые в жизни увидела живого слона и так сильно обрадовалась этому, что от желания подарить смешному животному аплодисменты, уронила на себя молочный коктейль. Ей было пять. Уже семь, и она впервые самостоятельно дошла до школы, села за свою любимую парту и познакомилась со Стефани. А вот и девять. Это был ее первый поход всем классом. Лес тогда был необычайно красив, и они провели там прекрасную ночь. Спали с брюнеткой в одном спальном мешке и кидались ночью в одноклассников мертвыми жуками за то, что те днём облили их какой-то болотной водой. Тринадцать. Она выиграла конкурс чтецов, выучив тогда одну из частей ее любимой поэмы Шекспира «Венера и Адонис». За нее болели все ее друзья, а вечером устроили большой праздник со вкусностями. Даже родители тогда весь день ни разу друг друга ни в чем не упрекнули. Прекрасный был день. Пятнадцатый год жизни. Первый поцелуй с парнем мечты — Майклом. Школьная вечеринка, приглушённый свет, красивые танцы и их нежный и короткий поцелуй, когда одни губы едва заметно касаются других, но и этого было достаточно, чтобы О’Нил ощутила себя на седьмом небе от счастья. Дальше три ярких года, полностью наполненные Тёрнером и их отношениями, имеющими все, что только могут иметь настоящие отношения двух любящих людей. Расставание в восемнадцать. Много боли и ужаса. Поступление в институт, два муторных года учёбы в ненавистном ей коллективе, поиски работы. Операция в двадцать, разрушившая все надежды на счастливую жизнь в большом городе. Отработка долга, окончание университета. Сплошные серые краски, никак не исчезающие из ее жизни на протяжении последних трёх лет. Сентфор. Встреча с любимой подругой, первые две недели весёлых дружеских ночёвок друг у друга. Появление в жизни Тёрнера, их встреча после долгого расставания. И начало кошмаров, изредка разбавляемое приятными встречами с Вишней и волшебными отношениями с Аароном. Темнота.       И это все? Все, что она успела увидеть в своей жизни? Неужели это ее конец? Но почему? За что? Она ведь даже ещё никого не спасла. Сара ещё не успела сделать ничего, о чем так сильно мечтала. Не исполнила обещания Аарона… Не помирилась с Майклом и со Стефани. Не увидела счастливого Вишню… Нет, так не должно быть. Она не хочет ещё умирать. Ей хочется пожить ещё немного, хотя бы чуток. Ей очень необходимо снова быть в реальности, а не в жалком подобие того, что сейчас крутится в ее голове. Какие-то безумные звуки, холодный ветер, что-то очень непонятное и страшное. Все тело уже не чувствуется, невозможно даже моргнуть. Слишком больно и тяжело. Ее словно приклеили к чему-то, а каждую часть тела забили гвоздями в эту поверхность и не дают ни единой возможности двинуться. Даже вздохнуть. Минута ясности. Она в светлом помещении, вокруг три родных человека, ей чуть теплее, но также отвратительно. Они что-то говорят, но ничего не слышно, а картинка слишком расплывчата и прочитать по губам просто невозможно. Снова темнота и слабость, окончательно забирающая последние капли сознания и уводящая ее в небытие, в невесомость. Приятную, лёгкую…       Яркая белая вспышка. Такая яркая и противная, что невозможно открыть глаза и нормально смотреть по сторонам. Приходится. Сара осматривается вокруг себя, выцепляя взглядом хоть одну знакомую деталь. Ничего. Новая местность. Темная, со множеством деревьев и черных оград, каменных плит и крестов. Кладбище. Самое настоящее кладбище. Старая зелёная трава вокруг могильных плит, вышедшая из-под растаявшего снега, медленно трепещет на ветру, а в воздухе стоит сырой запах земли и подожженных свеч. Страшно до каждой косточки. Ноги не слушаются и сами ведут блондинку к одной из каменных плит, ещё не успевшей покрыться пылью и грязью. Новая. Установлена совсем недавно. Рядом аккуратная и красивая оградка, сделанная с любовью. На земле лежат различные цветы: розы, лилии, маки, маргаритки и незабудки. Ее любимые. Все свежие. Вокруг чисто и ни единой мусорной соринки. Кто-то явно приходит сюда слишком часто и ухаживает за могилкой. Чья она? Глаза пытаются прочесть буквы на плите, но они расплывчаты. Непонятные. Видно лишь дату смерти. Тридцать первое декабря. Две тысячи двадцатый год. Сердце колотится, бешено стучит, разрывается на части. Какая-то фигура начинает подходить к могилке, склонив голову вниз. Грустная, убитая, практически не похожая на живого человека. Видны лишь мужские очертания и белые спортивные кроссовки. В руках у этого мужчины новый букет цветов. Четыре белоснежные розы. Он заходит за оградку, склоняется к могиле, кладет цветы на землю и гладит плиту слишком любовно, словно там внутри близкий его сердцу человек. Присаживается на траву, подбирая ноги под себя, и начинает что-то говорить. Сара не видит ни его лица, ни единой детали, что могла бы дать возможность опознать его. Слышит лишь завывание ветра и наблюдает за тем, как мужчина изредка подрагивает, видимо, от боли. Все исчезает за секунду, не позволяя рассмотреть ещё хоть что-то… Вспышка вновь ослепляет глаза, и снова небытие.       — Что тут происходит, мальчики? — Стефани смотрит на то, как двое мужчин уносят Сару на руках в одно из помещений казино, что оказывается огромной ванной комнатой.       — Впервые в жизни радуюсь тому, что ты сделал в своем кабинете отдельную ванную комнату, — Аарон набирает теплую, практически горячую воду в ванную и сажает туда О’Нил.       — Что это за пятна на ней? — Стефани не унимается, засыпая мужчин вопросами.       Она внимательно смотрит на бледную до жути подругу и на разрастающиеся пятна на ее коже, ужасаясь. Хоть она и работает ветеринаром и успела за несколько лет насмотреться ужасов, но такое видит впервые. Это даже не ужасно, это отвратительно и омерзительно.       — Мы сами не знаем, — Вишня осторожно проводит кончиками пальцев по этой странной фигне на коже подруги, ощущая, насколько сильно она мягкая, — фигня какая-то.       — Это все из-за ее идиотских попыток изменить то, что нельзя менять! — Хилл сильно впечатывает кулак в зеркало, разбивая его. Он повторяет это действие ещё несколько раз, сбивая костяшки полностью в кровь, превращая их в одно большое месиво крови и кожи, — Ви, я не хочу ее потерять…       — О чем ты? — брюнетка хватает главаря драконов за грудки и несильно трясет, пытаясь получить хоть один ответ на свой вопрос, — отвечай! Немедленно! Что с моей подругой? Что за чертовщина? Чего вы оба молчите?!       Вишня оттаскивает Стефани в сторону и недовольно мотает головой. Он строго смотрит на нее, намекая всем своим видом, что лучше сейчас не трогать Аарона. Он кратко пересказывает ей содержимое проклятия и последних нескольких недель жизни О’Нил, вводя девушку в глубокие раздумья.       — Так что, — ягодный не даёт брюнетке вставить ни единого слова, — сама понимаешь, что мы нихуя не знаем. Этой ереси не было нигде. Там вообще ничего такого не было.       Вишневый зажмуривает глаза лишь от одного измученного вида Аарона, всячески пытающегося привести любимую в сознание. Ничего. Не действует абсолютно ничего. Единственное, что закончилось — это рост этой странной субстанции.       — Кажется, она становится постепенно теплее, — Хилл гладит блондинку по лбу мокрой рукой, прерывисто дыша.       Он сильный, но эти испытания просто не в его силах. Главарь драконов не может нормально смотреть за тем, как она каждый день вгоняет себя в могилу все больше и больше. Ее попытки все изменить аукаются ей такими приступами, и он не позволит ей больше менять хоть что-то. Нафиг. Пусть лучше умрет он или ещё кто-то. Нет, ему нужна живая девушка. Эгоистично? Возможно. Но он не согласен мириться с ее смертью, ощутить ее, похоронить, а потом жить нормально. Смешно. Как можно будет жить потом нормально, зная, что она умерла из-за тебя? Аарон многое успел повидать в своей жизни, и раз его судьба умереть от пули какого-то придурковатого киллера, то так оно и должно быть. Нельзя играть с судьбой, с будущим. Это неподвластно никому, а если подвластно, то явно не приведет ни к чему хорошему. Хилл лучше достойно встретит смерть, чем каждый божий день будет видеть то, как Сара постепенно теряет рассудок и проваливается в свои приступы, испытывая невыносимую боль. А потом всю жизнь корить себя за то, что позволил ей умереть, спасая свою жизнь…       — Но это ведь бред… Вы в это верите? — Стефани смотрит на подавленных мужчин, все ещё не веря тем словам, что услышала от Вишни пару минут назад.       — Ты не веришь собственным глазам? — Хилл громко смеётся, нервно перебирая пальцами пуговицы на своей рубашке, — мы же не наложили на нее грим и не разыгрываем тебя таким образом. Мы не психи. Это правда, Стефани.       Аарон отходит в сторону, садясь на колени перед ванной. Он берет Сару за руку, целуя каждый пальчик. Не ледяные, уже хорошо. Стали теплее. Может, это шанс и она сейчас очнётся? И пропадут все эти пятна… Когда он заканчивает целовать каждый пальчик, то расстегивает рукав рубашки на правой руке и снимает с нее свою красную ниточку, что купил полгода назад в качестве баловства. На ней висит маленький золотистый ключ Нила, представляющий собой крест, увенчанный сверху небольшим кольцом. Продавец тогда сказал ему, что этот символ несёт в себе жизнь, означает, что человек будет жить долго и счастливо. Хилл завязывает нить на правом запястье любимой, подгоняя ее под размер женской руки, и загадывая при этом желание, как и положено. И его единственное желание — это ее счастливая жизнь без мучений. А вдруг сработает. Мужчина раньше и в мистику не верил, но теперь наблюдает ее каждый день воочию. Тут уже и в эти нити поверишь.       — Но почему вы тогда ничего не делаете? Она ведь правда умрет! — Стефани устремляет грозный взгляд на Вишню, а потом и на Аарона.       — А что мы можем сделать? Если мы изменим это чертово будущее, то она точно умрет. Ты не видишь? Ее действия уже привели к изменениям в будущем и к этой жести, — Вишня безнадежно смотрит на своего разбитого друга, все ещё пытающегося сделать хоть что-то. Но, кажется, все закончится раньше, чем они думали.       — Нельзя было разрешать ей отдавать свою кровь Тёрнеру, — Аарон добавляет ещё немного теплой воды, наблюдая за реакцией тела любимой на его махинации. Либо ему кажется, либо пятно начинает постепенно исчезать.       — Что-то с Майклом? — Стефани обеспокоенно смотрит на главаря драконов, кивающего в сторону друга. Мол, пусть объясняет он. Он сейчас не в силах.       — Твой парень пытался его застрелить, но оказался хуевым киллером и нихуя у него не вышло. Если бы не Сара, то мы бы вряд ли об этом узнали, — ягодный устало потирает переносицу и проводит пальцами по бровям, массируя их.       — Но Эрик не мог… Он хороший, заботливый, добрый и любит меня, — брюнетка отказывается верить в услышанное, что сильно выбешивает хозяина казино.       Он тяжело вздыхает, грубо хватает девушку за руку и припечатывает к стене. Смотрит гневно в глаза и громко произносит каждое слово с нескрываемой ненавистью:       — Хороший? Ты либо слепая, либо тупая, но хорошие мальчики не трогают людей! Хах, хороший… Твой хороший довел Сару до этого состояния, — Хилл замечает, как сильно Стефани вжалась в стену, и отпускает ее, отходя на несколько шагов назад, — прости.       — Но зачем он в него стрелял?       — Стефани, дорогая, сходи в бар и принеси мне, пожалуйста, виски, а Аарону захвати водички со льдом, — Вишня умоляюще смотрит на брюнетку, и она, закатывая глаза, всё-таки уходит. Кучерявый встречает на себе непонимающий взгляд друга, — слишком много вопросов. Мы оба не в состоянии на них сейчас отвечать.       Друзья одновременно выдыхают, обращая свои томные взгляды на блондинку. Пятна действительно исчезли, оставив от себя лишь водянистые следы по коже, что быстро и тщательно смываются рукой Хилла. Он чуть улыбается, замечая, что ее щёчки обратно приобретают прежний румянец, а кожа становится теплой. Она вновь начинает быть похожа на живую. На себя. На его любимую женщину. Несколько мучительно долгих секунд молчания, и по всей ванной комнате разносится громкий крик О’Нил, пугающий обоих драконов своей резкостью. Сара испуганно смотрит на Вишню, а потом на Аарона, начиная плакать.       — Все хорошо, маленькая. Я рядом, — Аарон вытаскивает ее из воды, кивая Вишне, и тот уходит. Он помогает ей раздеться и укутывает ее в заранее приготовленную одежду Стефани.       — Ничего не хорошо, любимый. Все плохо… Я ощущала, как умираю. Это ужасно, Аарон. Это очень страшно. Вся моя жизнь пронеслась перед моими глазами, и я клянусь, что практически умерла, но что-то меня вернуло в сознание, а потом и в видение, — О’Нил начинает ощупывать свою кожу, успокоительно улыбаясь, когда не чувствует того странного пятна.       — Ты не умрёшь раньше меня, поняла? — главарь драконов выносит ее из ванной и усаживает на диван в кабинете друга.       Вишня протягивает стакан с водой, ободряюще улыбаясь. А что он может ещё? Они оба с ней понимают, что ей осталось немного. Лишь Хилл ещё пытается как-то бороться.       — Аарон, пожалуйста, прекрати втирать мне это в голову. Я же вижу, что ты и сам в это не веришь. На тебе лица нет, ты переживаешь за меня так сильно, что практически не отходишь от меня. Ты просто убиваешь свою жизнь на меня. Так неправильно… Прошу тебя, пока не поздно, найди себе другую. Я хочу, чтобы ты жил, а не видел то, как я постепенно схожу с ума или умираю. Ты не вынесешь этого. Каким бы ты ни был сильным, это тебя разрушит. Я люблю тебя, но, видимо, нам не суждено быть вместе. Прошу тебя, не мучай себя… Я обуза, а не девушка, с которой ты построишь семью.       Вся в слезах и с надрывистым голосом Сара пытается внушить Аарону то, что он всячески не хочет осознавать. Она и правда обуза для любого, кто будет рядом с ней. Но он ее любит и обещал, что не оставит. Плевать на все это. Он ее не бросит. Она будет счастлива с ним. Он найдет способ спасти жизни им обоим, спасти всех.       — Заткнись, О’Нил! Я. Тебя. Не. Брошу. — членораздельно и строго произносит он, впиваясь в ее губы сладостным поцелуем, — ты моя женщина, а значит я с тобой до победного.       — Упёртый, но любимый, — О’Нил ворочается на диване, медленно закрывая глаза. Ей жутко хочется спать. Она очень сильно устала. Ее ладошка крепко обхватывает сильные пальцы любимого, а тело постепенно погружается в сон.       Вишня укрывает подругу пледом, протягивая Аарону бокал с виски. Он смотрит на него с сожалением и гордостью. Жалеет, что друг вновь влюбился, а его девушка практически на грани жизни и смерти, и он ничего не может с этим поделать. Гордится, что он не сдается и не позволяет сдаться и ей. Ягодный очень хотел бы, чтобы у них все получилось так, как задумали они.       — Ты отвезешь Сару к Майклу днём, а я поеду к этому Эрику. Мне надоело. Если вся эта херня из-за него, то я убью его первым. Нет человека — нет проблемы.       Главарь драконов улыбается умилительному выражению лица любимой и ее тихим посапыванием, ласково и бережно оглаживая лоб. А потом злорадно ухмыляется, представляя, как больно сделает Шмидту за все, что он сделал с его любимой. Пора его проучить.