Новый план

***

      Лайтнинг со всей силы отвесил Рину оплеуху сперва по одной щеке, затем по другой. Это не помогло. Несчастный эсквайр, как сидел, запустив скрюченные по-ястребиному пальцы в лохматую свою шевелюру, так и продолжал сидеть, глядя куда-то в пространство пустыми, как абсолютный вакуум, глазами.       — Я убил человека, я убил человека… — бормотал шокированный подросток, словно эта мантра могла помочь ему осознать ужасное происшествие, случившееся, хоть и против воли, но всё-таки по его вине.       — Вставай, — шипел Лайтнинг, тряся его за плечи, — нам необходимо убираться отсюда!       Но Рин, словно прирос к грязным доскам их развалюхи-сарая. Безумие, застывшее в глазах ребёнка, заставляло Лайтнинга опасаться за его рассудок, но внезапно радужному рыцарю пришла на ум мысль, что и он со стороны выглядит не лучше: мечет молнии, брызжет слюной, держит погружённого в моральную контузию подростка так, словно готов разорвать его на две ровные половины, если он не послушается. Сознание этого несколько отрезвило. В облик радужного рыцаря вернулась та частица человечности, которую он носил в себе в своём нормальном состоянии. Отпустив плечи Рина, Лайтнинг неожиданно для самого себя погладил его по голове.       — Ты не виноват, это нелепая случайность. Кто мог знать, что в этот раз пламя подействует именно так, причём совершенно против твоего желания. Кхм… — радужный рыцарь, прищурившись, задумчиво потёр переносицу, — а действительно, с чего бы пламени испепелять кого-либо без твоего… Ведь ты уже давно обрёл контроль над ним!       Впрочем, сейчас было явно не время об этом размышлять. Вдалеке всё отчётливее слышались злобные голоса, звон мечей, вил и другого легкодоступного оружия. Кажется, мещане твёрдо решили очистить свой город от демона, поселившегося в старом сарае.       — Идём, ну же! — Лайтнинг схватил ладонь Окумуры в свою и сжал до побелевших костяшек, — Сомневаюсь, что тебе хотелось бы сейчас вступать в бой.       Мысль о сражении искренне ужаснула Рина, чего прежде никогда не бывало, но это пошло ему на пользу. Лайтнинг удивился, с какой скоростью жизнь вернулась в подавленного мальчика и прогнала леденящий статик. Эсквайр вскочил на ноги, и радужному рыцарю пришлось приложить усилия, чтобы изгнать из головы ассоциацию с бегающим камнем.       Выбираться из сарая пришлось через окно. Уже в который раз за свою жизнь Лайтнинг от всей души возблагодарил проведение за привычку к пренебрежению гигиеной. Это ни раз спасало ему жизнь при общении с демонами, но и в средневековье оказалось куда как кстати, ибо побег двух экзорцистов более всего походил на попытку двух крыс скрыться в ближайшей сточной канаве. Лайтнинг нёсся, мелко перебирая ногами, как настоящий грызун, тянул за руку всё ещё шального эсквайра и мечтал слиться с окружающей действительностью, стать частью этих вонючих улиц. Что ни говори, а смерть, с которой Лайтнинг привык шагать рука об руку, пугала до колик, если глядела в лицо. Радужный рыцарь знал, что это типичная человеческая ошибка — воспринимать всё ужасное, включая смерть, как абстракцию вплоть до того момента, как это ужасное встанет совсем близко, лицом к лицу, но ничего не мог с этим поделать. Человеческая природа давала знать.       За полчаса оба беглеца успешно выбрались за черту города и схоронились в придорожных кустах, чтобы отдышаться, прийти в себя и решить, что делать дальше. Лайтнинг выпустил руку эсквайра и положил голову на ветку, пытаясь восстановить дыхание. Скудное питание и скверные условия жизни давали о себе знать, выносливость становилось всё ниже. Не то, что у всяких там сыновей сатаны.       — Не могу поверить. Я убил человека, — снова завёл свою шарманку эсквайр и опустился на землю, приняв прежнюю позу безумного камня.       Лайтнинг раздражённо сцепил зубы. Первое убийство — всегда трагедия, особенно для того, в чьих жилах есть хоть капля человеческой крови, а в воспитании — хотя бы основы общечеловеческих ценностей. Радужный рыцарь понимал это и отчасти сочувствовал своему ученику, но меньше всего на свете уставшему экзорцисту сейчас хотелось проводить психологический сеанс для недоросля, который к тому же ещё и полудемон.       — Это всё прескорбный несчастный случай. Если тебе станет легче, можешь свалить инцидент на адского папашу, для которого синее пламя является истинной природой. Кстати, — Лайтнинг бросил на Окумуру заинтересованный взгляд, — неужели за время твоего детства тебе ни разу не приходилось калечить людей до смерти? Или, может, ты просто знаешь не всё?..       Ответом на это предположение стало сначала побледневшее, а затем резко посеревшее лицо Рина, заполненное до краёв неподдельным страданием.       — Упс, кажется, это я зря, — пробормотал радужный рыцарь себе под нос.       В воображении тут же всплыла картина юношеской истерики, которая, конечно, камнем повиснет на шее бедного экзорциста и дополнит пышно цветущий ворох других проблем. Чёрт бы подрал его неуёмное любопытство. С досады хотелось взвыть и придушить себя своим же языком, но Лайтнинг не зря отличался умом и сообразительностью.       — Слушай, Окумура.       Окумура не отреагировал.       — Окумура?!       По-прежнему ничего.       — Окумура, ты ведь не хочешь стать причиной ещё одной смерти?       Рин медленно-премедленно повернул голову в сторону сенсея.       — Так вот, если ты будешь слишком грузиться, не слушать меня и вообще выйдешь из строя, как боеспособная и умственно полноценная единица, мы оба благополучно сдохнем. Нас разорвут на части или… Твою мать!       До Лайтнинга внезапно дошло, что вся его амуниция, как и одежда Рина, как и всё имущество, кроме захваченной рефлекторно курикары, осталась в сарае! И теперь они голы, как соколы. Или, как церковные крысы, что в контексте средневековья звучит более уместно. Невесёлое озарение прервала обречённая тирада Рина:       — Я не хочу жить.       — Чушь! — вызверился Лайтнинг, — мура девочек-эмочек и депрессивных деток! Жить хотят все, но если уж ты так уверен в своём суицидальном настрое, не тяни хоть меня под этот монастырь. Ты обязан помочь мне выжить, а там уж сам решишь. Не маленький.       Рассчёт был предельно прост: сейчас пацан отвлечётся, а время тихо и незаметно сделает своё дело, залечит душевную рану. Окумура, как это у него заведено, натворит новых героических поступков, и его хандра благополучно сойдёт на нет. Аргументы Лайтнинга звучали убедительно, и Рин согласился на них, что выражалось чуть нервным кивком головы.       — Вот и чудненько, — обрадовался радужный рыцарь, — а теперь пойдём.       — Куда? — безжизненным голосом спросил эсквайр.       Это было хорошим знаком. Какое-никакое, а проявление заинтересованности.       — Не знаю, — весело пожал плечами Лайтнинг, — обратно в город нам теперь путь заказан, так что единственный выход — двинуть вот по этой дороге. А там уж как пойдёт.       — А как же Мефисто?       Лайтнинг снова пожал плечами.       — Если он находится всё-таки в городе, в чём я уже сомневаюсь, то до него в любом случае теперь дойдёт слушок о нас. Он нас отыщет, если захочет, в этом я уверен.       — А, если не захочет?       — А, если не захочет, у нас нет шансов. Никаких. Абсолютно. Особенно теперь. Но я почему-то думаю, что из этого города он давно ушёл, а в этом случае наш путь может оказаться верным.       — Но он ведь мог уйти любым другим путём. Где гарантии, что он выбрал именно эту дорогу?       Лайтнинг усмехнулся, и усмешка эта, вероятно, должна была означать примерно следующее: «Гарантий в этом мире, малыш, нет практически никаких и никогда, поэтому доверься шестому чувству. Тем более, что у нас сейчас не так много выбора».       Оба экзорциста бодро зашагали по дороге.