«Я просто не хочу уходить»
***
Сегодня, как и в любой другой день, Томми был уверен в себе. За два дня, что они договорились окончательно решить, он успел хорошенько поразмышлять и прийти к некоторым выводам. В основном неутушительным — то, что ему категорично не нравится, что Туббо — президент (но это лишь его личные прихоти, которые он не посмеет высказать лучшему другу, особенно в эти дни), — и то, что они — та даже он сам — начали слишком много скакать под дудку зелёного ублюдка, который с чего-то решил, что имеет право вмешиваться в дела независимого государства и командовать, что делать правительству Л’Манбурга. Того гляди, они скоро потеряют то, ради чего сражались в первой войне. Какой тогда будет смысл? Томми был уверен, потому что он ещё и подготовил очень вдохновляющую — как он надеялся — речь, чтобы убедить лидеров восстать вместе с ним.Сегодня он хочет сказать: хватит.
Как же страшно думать, что кабинет, Туббо, может не согласиться. Но он очень хочет хотя бы сказать.***
— Мне нужно рассказать тебе лор последних дней. Джорджа лишили короны, Эрет снова король, — быстро доложил как никогда серьёзный Квакити, когда они наконец встретились на Прайм-пути. — Реально? Кто мог-, у кого есть власть чтобы…? — Томми запнулся, поняв, что ответ более чем очевиден, даже если ему всё равно ответили. Естественно. У кого ещё на сервере комплекс бога. И это только ещё одна причина, почему он хочет сделать сегодня то, что хочет сделать. Иннит старался вести себя как обычно уверенно. Даже если было страшно, даже если он боялся удара в спину от лучшего друга, который сегодня был мало того что усталым (но хотя бы к этому за почти неделю все успели как-то привыкнуть), так ещё и до ужаса мрачным. Блуждающий взгляд потускневших глаз почти не поднимался от земли, плечи сгорбились. Он едва ли один раз коротко посмеялся, когда Томми специально сморозил какую-то глупость в своём стиле дабы развеять атмосферу («если я не буду силён смеяться в лицо проблемам, то кто тогда?») Их вечный дуэт как-то… подкис. Томми уже не видел в теперяшнем Туббо, своём президенте, того паренька, с кем они дурачились, воевали (по правде, в современных реалиях то скорее правильнее назвать игрой) с Дримом за диски, да это даже не тот Туббо, с кем они сидели на их лавочке после того, как взорвался Л’Манбург, знающий, что придётся возрождать свою нацию из «мёртвых», но не унывающий, сильный, верящий в будущее — пример остальным. — Томми, — полувопросительно обратился Туббо, когда подросток закончил свой нескончаемый поток всякой ерунды, перемежающийся с беззаботно сказанным «у вас есть выбор — всадить мне нож в спину или выбрать Л’Манбург, и это в конечном итоге только на тебе, Туббо». — Да? — со всей серьёзностью ответил Иннит. — Я очень не хочу делать это, окей? — Ты не должен. Не делай тогда. Ты не-, — чёрт, он звучит как жалкая собака, что ластится к хозяину, чтобы её не выгоняли из дому в холодный дождь. Ненадолго воцарилась тяжёлая тишина, пока её не прервал Квакити, не типично для себя тяжело вздохнув: — О чём я думал в последнее время, я — ох, я даже поспорил с Дримом об этом прошлым вечером — мы не можем продолжить позволять ему и дальше дёргать струны, — Томми коротко и активно покачал головой, Фанди начал медленно кивать, словно болванчик. — Он вовлекает себя в буквально каждый аспект этого чёртового сервера. И, честно говоря сейчас я думаю, что то, что мы обсуждаем с ним испытательный срок… Именно! Это то, что Томми и хотел сказать! Как же хорошо, что не он один видит это и не его одного это не устраивает! Зная, что теперь хоть Квакити его как-то поддерживает — и ещё, вероятно, Фанди, который молча ритмично кивал, как маятник какой-то — подросток взял слово и пустился в убеждения. С каждым предложением его речь лилась всё увереннее, слово за словом, цепочка убеждений, в которую вскоре стали добавлять звенья и госсекретать, и старшина* (наконец-то он перестал молчать крипово качать головой, словно у него сломана шея). От нарастающего напряжения температура в помещении поднялась и они взобрались на крышу «Мороженого». Заходящее солнце отдавало последние символично красные лучи на волосы четырёх лидеров. Как бы Туббо не стоял на идее уладить всё мирно, сегодняшняя ночь — ночь войны, — был уверен Томми. О, как же он долго ждал этого, когда он с друзьями наконец надерёт зад зарвавшемуся Дриму! И даже когда он предложил использовать Техноблейда и Туббо впервые за вечер активно выступил против, и даже когда он увидел страх в глазах президента, когда в чате высветилось «Дрим присоединился к игре», он уже знал, что они все выступят сегодня — ещё раз, за независимость. А уж когда они поняли, каких союзников могут позвать и даже составили какое-то подобие плана: сразу после объявления о восстании Дриму кто кого идёт звать — настрой стал окончательно боевой. Даже его друг (всё ещё мрачноватый, сомневающийся в логичности), услышав, что Томми снова откладывает диски в сторону ради Л’Манбурга, немного приподнял голову с пока неуверенной улыбкой и расправил плечи. Иннит снова почувствовал эйфорию и дрожь от предстоящего сражения, как в былые золотые деньки.Сегодняшняя ночь — ночь войны.
***
Парни (точнее, трое из них) чуть ли не вприпрыжку поспешили на встречу с «финальным боссом», «хозяином всея земли», викрикивая боевые кличи и лучась уверенностью в победе. Томми ещё пару раз извинился перед другом, который — счастье какое — с каждым шагом всё сильнее расцветал и приободрялся. Громкое веселье закончилось, как только они заприметили знакомую зелёную фигуру на новой обсидиановой стене. Правительство в последний раз подтвердило, кто после всего каких союзников зовёт и приблизилось к стенам. — Нам нужно залезть наверх, — в игривом настроении сказал Томми. — Туббо, иди, ты скажешь ему. Все четверо поднялись на стену и устроились на пристроенных на скорую руку площадках: Томми между Квакити и Фанди, чувствуя поддержку и защиту с обеих сторон, на каменной платформе, а Туббо пошёл к Дриму, что построил площадку из обсидиана — ну конечно же, будто кто-то ожидал, что он решит использовать другие блоки. Радость бурлила в жилах Томми, совсем перед началом переговоров он даже начал напевать беззаботный мотив, и хихикнул, когда Дрим едва это не услышал, присоединяясь к звонку. — Мы пришли к… к решению, — слегка нервно, устало и медленно начал Туббо, когда они с Дримом — вполне спокойно — поприветствовались. — Дрим, ты сука! — Томми, — президент с мольбой оглянулся на друга. — И урод! — всё же, веселье не удалось держать внутри. — Томми, Томми, — продолжал Туббо, пытаясь достучаться до разума Иннита. Однако, остальные члены кабинета засмеялись, тем самым поддерживая Томми. — Простите, мне просто надо было немного высказаться. — Окей, окей, да, немного, — пытаясь успокоить смех, согласился Фанди. Томми продолжил нести обидную смешную чушь, перебивать и кривляться на фразы Дрима, мешая переговорам, пока Туббо (безуспешно) пытался говорить, но Дрим… — Я немного успокоился за последние несколько дней, — он звучал действительно спокойно, а так же дружелюбно и открыто, — когда я должен был сидеть и думать о том, что произошло, что Томми сделал, как Томми угрожал мне… Я успокоился и просто хочу услышать, какое ваше решение. Как бы Иннит не продолжал пытаться вывести Дрима из себя за спиной Туббо (зачем? Наверное, чтобы показать мнимую силу и, согласны, реальное мужество; и как в рядах Л’Манбурга всё хорошо), тот спокойно отвечал на провокационные вопросы и не подавал ни намёка на раздражение. — Оглянись, — оттягивая момент объявления, повернулся Туббо к своей стране, чтобы не смотреть больше на безэмоциональную белую маску с нарисованной улыбкой. — Гигантские обсидиановые стены, — высказал очевидное Дрим тоном, словно сообщал вечный, но весьма досадный факт, закон природы. — И это проблема, окей? — кажется, впервые за весь вечер в его тоне была уверенность, что страшно обрадовало весь кабинет: «вот оно, наконец-то». — Слишком долго… Дрим, мы на само-, — в этот самый миг, на этом слове голос Туббо как-то странно сломался, подскочил в тихий почти-шёпот и подстреленной птицей оборвался, когда президент резко обернулся к друзьям с необъяснимым выражением лица. Томми едва ли обратил на это внимание — неудивительно, ведь из всех жителей сервера лишь он имел смелость и наглость кричать и насмехаться в лицо кому-то типа божка, — а вот Дрим, уловив это мгновение страха, внимательно приподнял голову. — Туббо, — нежно подал голос мужчина в маске. — М-да? — Я. Тебе. Доверяю. Ты знаешь, ты лучший лидер, который когда-либо был у Л’Манбурга. Я верю, что ты всегда делал правильные решения для Л’Манбурга как — ты знаешь — величайший лидер. Я верю, что какое решение ты бы не принял, оно будет лучшим для Л’Манбурга. — Да, — тихо (как для себя) поддакнул Томми, на самом деле не соглашаясь с парой сказанных вещей и надеясь, что президент не поведётся на эту очевидную лесть. Плечи Туббо вздёрнулись один раз, а затем он… засмеялся. Парой коротких рваных смешков, между которыми он нервно глотнул воздуха. Будь Томми сейчас на стороне врага, он бы даже испугался этой маниакальной вспышки. Но поскольку они на одной стороне, он поддержал смех друга. — Вы знаете, это смешно на самом деле! Это… Мне жаль, Томми, мне жаль, действительно! — как никогда бодро и твёрдо проговорил Туббо, поворачиваясь к друзьям с постепенно меркнущей улыбкой. — Дрим, ты…! — Томми уже сам собрался решительно сказать то, с чем его друг немного затянул, как тут… — Томми. Мне так, так жаль, — скрывающимся на смех голосом уверенно перебил подросток. — … Э? — Иннит поднял брови, осознав, что Туббо сказал и наконец увидев, что с его другом что-то не так, и тут же же растерял всю весёлость. Что, что…? — Дрим, я пришёл к решению, что будет лучшим для нации. Самое логичное для Томми быть… изгнанным из Л’Манбурга. — Шта? — недоумевающе вскинулись Квакити с Фанди, пока Томми впервые замолчал и просто распахнул рот — всё, на что его хватило. Он не верил своим ушам.***
— Дрим, пожалуйста, арестуй и выведи Томми из моей страны.
— совершенно спокойно сухо заявил Туббо. За своими, можно сказать, личными спорами, они и забыли, что зелёный ублюдок здесь и наверняка радуется своей победе — пусть и никак не показывает этого. Мужчина подошёл, положил ладонь на плёчо подростка, призывая спускаться со стены. — Туббо, это не…! — Томми, — Дриму надоело ждать, и он просто столкнул парня на руины какой-то постройки за стенами, кажется, с фестиваля. — Идём, — легкомысленно, даже как-то по-доброму, приказал он. Очевидно, сегодня зелёная тварь в настроении. — Туббо, ты сумасше… — Вы шутите, — уже как-то пасивно-риторически недоумевали Квакити с Фанди, их тон был как никогда отчаянным. — Туббо? — срывающимся на жалобный вой голосом вопросил Томми — плевать, что у всего этого позора, слабости, есть свидетели, плевать! Какой смысл, если в нём не видел более смысла лучший друг. — Так и должно быть, ты должен уйти. — Ты мой друг! — отчаянно воскликнул парень. Достучаться. Хоть как-то. Хоть до чего-то. — Прощай, Томми, — холодно сказал Туббо, и это было последнее, что от него услышал экс-вице-президент. — Томми, я не думаю, что ты хочешь умереть, тебе стоит слушаться меня, — без агрессии напомнил о своём присутствии Дрим. Отходя от стен лицом к двум оставшимся друзьям, которые тихо просили у него прощения (и в чём не были виноваты), Томми всё пытался как-то задержать своё изгнание: — У меня хоть есть время на последние слова? — Нет, — без колебаний ответил Дрим, и, ооо, Томми готов был поклясться, что под маской гад усмехается. — Давай, сходи с Прайм-пути.***
— Объединяться с Техно — это ужасная идея. Это отвратительная идея! — Мы только что поговорили об этом! — рыкнул Фанди. — Нет, нет, окей? Это ужасно. — Что ты делаешь, Туббо? — схватился руками за голову Квакити. — ТУББО?! Кабинет спорил на повышенных тонах, но Томми… Томми все десять секунд молчал. Он не мог поверить своим ушам. Казалось, его мир застыл, стал стеклом, готовым вот-вот треснуть под прессовальной машиной.— Туббо…
— невероятно тихо в этом споре звучал отчаянный выдох Томми. Не уверенный, действительно ли он вообще произнёс это, подросток невинно фальцетом переспросил, чтобы его услышали: — Туббо? — Это ужасно. Война — не лучшее для этой нации! НИЧЕГО, что включает ЛЮБОГО ВИДА конфликт, не может быть лучшим для этой нации, окей? Вы, ребята, думаете эмоционально, ИРРАЦИОНАЛЬНО! Вы не думаете ЛОГИЧЕСКИ! Здесь живёт БОЛЬШЕ, чем МЫ ЧЕТВЕРО! Война принесёт разрушения, террор, новый РЕЖИМ, который мы НЕ ХОТИМ, чтобы распространился на наших граждан! Томми беспомощно открывал и закрывал рот, из которого периодически доносились невнятные звуки в попытках остановить Туббо. Что с ним стало? Где тот добрый, светлый, добродушный парень? — Туббо, что ты делаешь?! Мы только что согласились на этом, — гневно, с тихой яростью говорили Фанди и Квакити. — Туббо, что за ф-… Туббо, почему…? , — жалобно проскулил Иннит. — ЭЙ, ХВАТИТ! МОЛЧИТЕ!!! ВЫ ПОДРЫВАЕТЕ МОЙ АВТОРИТЕТ! Окей, все вы — никто из вас не имеет никакого уважения ко мне! Вы прыгаете в этот…поезд… поезд разрушения — это НЕ НОРМАЛЬНО! И это-, вы, арххх — президент тяжело выдохнул, словно устал иметь дело с клиническими идиотами, собираясь со словами, — вы ОПРЕДЕЛЁННО делаете не лучшее в интересах этой страны, и вы делаете это БОЛЕЕ ЯВНО, чем КОГДА-ЛИБО, сегодня. — ТЫ СОГЛАСИЛСЯ С НАМИ! — в конце концов выкрикнул Томми. — Почему ты отступаешь от плана сейчас? ЧТО ЗА ЧЁРТ??? — Я пообещал делать лучшее для этой нации, и прямо сейчас ты, Томми, твоё присутствие здесь — не лучшее для нации. Стекло треснуло. Осколки посыпались, оставляя отвратительно холодную тёмную пустоту. Томми казалось, что он сейчас потеряет сознание, словно от потери крови — нож в спине, вставленный лучшим другом, ощущался почти на физическом уровне.***
— У тебя есть еда? — с нотой докторской заботы спросил Дрим. — Аааага? — Томми достал морковь, что собрал как раз перед встречей с кабинетом и нервно съел одну. — Хорошо, нам предстоит долгий путь. Пошёл ливень. Как символично. Иногда Томми всерьёз думал, что Дрим может управлять погодой; учитывая его невъеб*нное чувство юмора, тот бы действительно мог вызвать сейчас дождь. — Я — оу — я был уверен, что изгнан только из Л’Манбурга, — ни черта он не был в этом уверен, он знал, что ему не позволят оставаться и на землях Дрим СМП. Как и в прошлый раз, когда они с Уилом бежали в леса. И это было ещё отвратительнее — его единственный приют снова отвёрг его, но в этот раз… своими; он не уверен, что у него остались там союзники и он сможет вернуться. — О, нет, нет-нет-нет, ты изгнан отовсюду, что… касается, — мужчина засмеялся своим обычным, не злым смехом, словно он сейчас шутил с друзьями, а не выпровожал главного бунтовщика в дикие земли. — Что за х… — Тебе нужна еда? — Нет, нет, я в порядке, — в каком нах*й порядке? Его лучший друг вышвырнул его за шкирку из родной страны, накричав на него и холодно попрощавшись… Почему? Почему? И сейчас вокруг него происходит какая-то дъявольщина — какого чёрта бл*дский Дрим такой бл*дски заботливый? Почти сразу по дороге к ним присоединился Гостбур. Как всегда с неотъемлемой блуждающей улыбкой поинтересовался, как у них дела и дал Дриму немного «синего». «Уил, ты перепутал», — пролетела мысль в голове Томми, но всё же он обрадовался, что не останется совсем один на один со своим эскортом. Пусть и общество призрака Сута — весьма странное общество. — Почему мы уплываем, — рассеянно спросил Уилбур, когда они расселись в лодки, — поч- ПРИВЕТ, КОННОР! Дрим расхохотался. Томми кажется, что это как раз он как-то неправильно воспринимает ситуацию, раз остальные двое в таком благодушном настроении. — Увидимся! — крикнул названный прежде чем исчез из поля зрения парней в лодках. — Оу… пока, Коннор… — Сут звучал как грустный ребёнок, которого беспричинно не пригласили играть другие дети. Иннит изредка скучал по старому, живому Уилбуру с его безграничным мужеством, стойкостью — тот Уил был стеной, защитой, крутым старшим братом, настоящим лидером, который не давал в обиду тех, кого любит. За свой народ он готов был подниматься снова и снова — даже против всей команды Дрима. Как бы Томми не говорил, что ненавидит мужчин — Уилбур был именно Мужчиной с большой буквы. А этот призрак оставлял впечатление, что он… хрустальный (даже если иногда в нём просыпалась мудрость), и его самого нужно (и, честно признаем, хочется) защищать, как невинного младенца. — Так, ты хочешь поплыть на восток, или ты хочешь на север, или… — голосом скучающего экскурсовода предложил Дрим. — НАЛЕВО, — стороны света моментально стриггерили подростка. Пока он не понял саму суть. — Воу, нет, ПОДОЖДИ, Я НЕ ХОЧУ НИКУДА ИДТИ, Я ХОЧУ НАЗАД! — Окей, налево так налево. — Я не хочу уходиииить! — Тоооомми, камон, — гортанным голосом доброго родителя, что устал объяснять очевидное ребёнку, через улыбку пропел Дрим. — Томми, мы можем вернуться позже, — не совсем уверенно успокаивающе проговорил Гостбур. — Ты помн- — это на самом деле весело! — ты помнишь первый раз, когда ты только присоединился к серверу ииии… был изгнан… мной…? — кажется, масочнику это воспоминание было приятно. — М-да? — в отличие от Томми. — Это будет как в тот раз, только… сейчас, если не будешь слушаться, ты умрёшь, — не угроза даже, а простая констатация. В духе зелёноглазого. Словно он не считал нужным растрачивать силы на бесполезную агрессию. — …Оу… — действительно, у него осталась последняя жизнь. А ему всего 16. Ещё столько может быть впереди… И обе его жизни у него забрал Дрим. — Я ненавижу тебя, — сказал Томми таким тоном, будто только сейчас пришёл к этому выводу. И не со злобой или льдом, а просто — информируя. — Хах, да ладно, Томми, ты не ненавидишь меня, — посмеялся мужчина. «Какой же он уверенный в своей правоте, аж тошно». Но это было так привычно, так… почти успокаивающе… Кошмар. — Нет, — Иннит поймал себя на том, что его приоткрытый рот почти растянулся в улыбке, — нет, я абсолютно точно ненавижу тебя. В следующую минуту атмосфера относительного спокойствия и благодушия была разрушена, Дримом, решившим без разговоров взорвать недавно построенный на берегу, куда они вышли, маленький домик Томми. Зачем? Да не понятно — подросток там даже не жил, а новенькая табличка указывала «Дом Коннора» — разве что просто чтобы стереть труды строительства — в этот дом даже была вложена часть души, — уничтожить ещё что-то сколько-нибудь стоящее для изгнанника. — Томми, я думаю, что этот парень не очень милый! — громко прошептал Гостбур, очевидно не понявший, с чего Дрим сделал такую плохую вещь: всё ведь было хорошо! — Я дал тебе своего синего! — обратился он уже к мужчине. — И я его до сих пор держу, — примирительно обернулся к призраку Дрим, показывая «синий», который практически остался прозрачным. Радостная, неунывающая тварь. «Насколько счастливым его делает всевластие?» — размышлял Томми, едва поспевая в темноте ночи по дикому полю. «Ни одного Прайм-пути…» — Как долго продлится моё изгнание? Когда я могу вернуться назад? — Ты не можешь. — …Шта? — Если ты… — попытался продолжить Дрим, но не смог больше вставить слова между криками подростка. - КАКОГО Х*Я! Что за- я так тебя ненавижу ты зелёный херов- твоя морда такая уродская ты как Шрек только говняный ты дерьмовый Шрек Шрек на чёртовых антистероидах ПШЁЛ ТЫ! — Если ты вернёшся, ты умрёшь, других вариантов нет. Это идеально, — в очередной раз продекламировал Дрим, не сбавляя шагу повернувшись к парню на секунду. — Так я умру… Что насчёт… — оборвал себя Томми, садясь в лодку — дорога снова лежала через океан. Непрекращающийся ночной ливень насквозь промочил одежду, даже несмотря на то что на мальчике была броня. От призрака, сидящего сзади, тепла, разумеется, не было, и Томми начал подмерзать. Не до стука зубов, но до состояния, когда хочется свернуться в клубок и молчать, так ещё и Уил на берегу напомнил ему о Туббо — том, кто был его лучшим другом, пока… Почему он это сделал? Почему предал их вечную, с начала веков существовавшую дружбу? Неужели он действительно считал это правильным? Неужели Томми, один из основателей — не лучшее для Л’Манбурга? Желание попусту сотрясать воздух — толку, когда Дрим такой непробивной — отпало, надежда на возвращение с каждым гребком вёсел меркла, таяла под плачущими ночными небесами. Холодно.***
Они высадились на большом острове (что позже оказался полноценной сушей) по желанию Гостбура: поскольку Томми из-за холода стал пассивным, а Дрим изначально снял с себя выбор места — лишь бы достаточно далеко, — только Сут теперь задавал направление. Дикий берег красивой равнины с тёмным лесом вдалеке встретил их одинокой тишиной. Животные спрятались от дождя, а нечисть ещё не почуяла их и не вылезла. Высокая трава неприятно цепляясь за броню и обувь, замедляя ходьбу. В конце концов трое мужчин остановились на холме, недалеко от первых деревьев леса. Дрим, убив немногих заспавнившихся монстров, начал строить им земляные стены с небольшой «дверью» в сторону от моря — издевается, подумал бы Томми, если бы хотел ещё думать о чём-то кроме жизненно необходимого. — По крайней мере, с нами всё ещё наши вещи. Ты взял какой-то хорошей фигни? Гостбур? — Нет. — У меня всё ещё есть мои вещи, сука! — перекрикивая дождь провозгласил Дриму Томми. — Я заберу их, но… Дай мне минуту. — Томми, Томми, не говори Дриму, что у меня есть это! — вкрадчиво шепнул Уил и вложил в руки парня какую-то бумажку. Развернув её, Иннит увидел фотографию Алекса Квакити в спортивном костюме и в чёрных очках, сидящего на кортах. Подросток фыркнул через сжатые губы от смеха. — Зачем мне… — Мы будем в порядке! — с энтузиазмом пояснил Сут. Томми снова крякнул и разразился своим привычным хохотом, отдающим зачатками сумасшествия. «Так вот это и есть наше секретное оружие?» — отчаянно-болезненное осознание пронзило мозг. — МЫ НЕ БУДЁМ НИ В КАКОМ ЧЁРТОВОМ ПОРЯДКЕ! — резко контрастирующим гневным тоном после вспышки смеха плюнул Томми, швыряя бумажку в Гостбура, прекрасно зная, что она пройдёт сквозь призрака. — Что ж… Томми, мм, сдай мне весь свой инвентарь, — спокойно заявил Дрим, поставив в углу «землянки» кровать. Волна палящего возмущения поднялась в груди подростка. — Нет! Это все мои вещи! — Вот мои семена, мой порох… — начал монотонно перечислять Уил, без протеста скидывая названное на землю. — Хах, нет, Гостбур, нет! Не отдавай ему все свои предметы! — попытался остановить призрака мальчик. — … мои куриные яйца, мой цветок… — Положи их в… — Дрим начал копать яму под выложенными вещами. Томми начал подозревать, к чему всё идёт. — Нет, это мои вещи! — голос скакал в фальцет и в нормальный вразумляющий тон. — … моя лопата, — поднял голос Сут, стараясь перекричать спорящих, — мои 29 люков, мои… морские лампы, моя удочка и моё фото Алекса Квакити. Это всё! Дрим. — Нет, это мои предметы! — Брось их, — мягко повторил Дрим. — Или что!? — провокативно выплюнул Иннит. — Или… я убью тебя. — … Совсем убьёшь меня? — нерадостная перспектива охладила пыл. — Да, — Дрим залез в яму и начал углублять её. — Ну, я… Меня н-не волнует, — с запинкой промолвил он. Старший поднял голову, отрываясь от копания, и слегка ткнул подростка мечом. — ОКЕЙ, окей, — тот рвано вдохнул, дернувшись, и стал поспешно освобождать инвентарь под смех конвоира (на самом деле и ему самому стало смешно от своего тона), — Окей, я определённо… Боль по-прежнему воспринимается не так. Дрим лишил его всего. Вещи подорваны, а попытку Томми раскопать обвалившуюся яму в надежде, что хоть что-то сохранилось, мужчина пресёк, стукнув его плоской стороной лезвия. Зеленоглазый кое-что вспомнил и кинул ему стак стейков. Томми, забывшись, тут же съел один, но затем, как оскорблённый ребёнок, с отвращением кинул их назад владельцу: — Не нужны мне твои жалкие чёртовы стейки! Уходи! Пошёл нах*й! — сдавленным от унижения и обиды голосом ругался, проклинал Иннит. Дрим сделал его как никогда беззащитным, но никогда, никогда в жизни, даже в самые отчаянные минуты, Томми не принимал его подачек. — Возьми их, они нужны тебе, они нужны тебе, вы можете ими делиться, ребят, — настаивал Дрим, пока Томми не принял еду с огромным нежеланием, состраивая страдальческое лицо и со стоном хныкнув от и поражения. Чтоб его… Дрим поставил им дверь и налепил возле входа несколько блоков земляного навеса — «крыши», куда сразу нырнул Уил с громким шёпотом: «Я таю, если я слишком долго под дождём!» — Окей, свечка, — меланхолично прокомментировал подросток. Добить и так разбитого Томми, очевидно, Дрим решил, отдав ему обсидиана — «он мне больше не нужен», — понятно, для каких целей он предназначался. Не медля парень выбросил и этот «подарок», плюясь проклятиями ещё более злыми, чем в прошлый раз. Обсидиан попал в инвентарь Гостбура — Дрим тут же сказал, что призрак может его сохранить, а не выкинуть, как приказал Суту Иннит. Томми зарычал сквозь зубы, пообещав себе, что избавится от жалких блоков позже. — Эмм, что ж, мм, увидимся никогда. — Пока-пока, Дрим! — дружелюбно, как всегда, помахал ручкой Уил. — Пока — я скорее всего увижусь с тобой ещё как-то, Уилбур. — Д-дааа! Это будет весело! У нас будет хорошее время! — Пока… приятно было вас обокрасть. Томми немигающим взглядом провожал спешно удаляющегося мужчину с открытым ртом. — Томми, я думаю, нас только что обокрали… Немного жёсткий старт! — ВАТАФАААААААК?! — крик потерянной души вырвался наружу, высокий протяжный визг, должно быть, распугал всю живность в округе нескольких километров. И это было наименьшее из того, как подросток хотел охарактеризовать всю ситуацию. Вот и всё. Назад дороги нет. Никто из друзей (по крайней мере, тех, кого он считал таковыми) не пошёл с ним — даже не проводил. Кроме Гостбура — но призрак вряд ли может считаться. Тем более, он пошёл лишь потому, что думал (и до сих пор думает), что они отправились «в тур». Ох, Уил, если бы… Если бы он не грабил тупой дом Джорджа… Если бы Дрим не решил давить на Туббо, хотя дела были лично между ним и Томми… Если бы… если бы он не был вице-президентом… Если бы он раньше заметил изменения в Туббо…Туббо. Его Туббо. Его лучший друг.
Если бы только… Томми ведь… Он…Он просто не хотел уходить.