— Что здесь прои... — взволнованный тон Ойкавы, едва ли не скатившегося с перил вместе с не менее спешащим Иваизуми, сходит на абсолютное нет. Лицо представителя волейбольной сборной Аргентины, коим Тоору и является, из взволнованного становится скорее недоумевающим. Рядом ставшего в ступоре Хаджиме одолевает идентичная реакция на увиденное.
Столовая, где несколько часов назад все приехавшие хохотали над различными темами разговоров и наблюдали за неугомонными Котаро с Тецуро, теперь не узнаваема. Здесь теперь никто не улыбается. Ячи стоит вся в слезах, её бережно приобнимает за дрожащие плечи Акааши, а перед ними, загородив собою, стоит Бокуто. В метре от Котаро, прямо напротив него, низкорослый парень, который может поравняться носами с Хитокой. Бокуто не узнать, ведь на его лице нет широкой улыбки, губы изогнулись в ломанной линии, а дугообразные брови стали в уголках острее. Лицо получается грозным, что уж говорить о теле Котаро, прикрывающем широкой спиной Кейджи и Хитоку, от которой раздаются всхлипы. Но низкого и явно нежданного гостя это не пугает. Его расфокусированный алкоголем взгляд пытается выиграть в гляделки у непоколебимого сейчас Бокуто, понимающего, что слабину в данный момент позволять себе не надо. Он обязан защитить Акааши и их подругу.
— Это же либеро из твоей школьной команды? — Иваизуми разглядывает пьяного паренька, узнавая его не только благодаря росту и шоколадным глазам, но и выцветшей благодаря краске чёлке. Ойкава удивлённо смотрит на своего друга, а затем опять на парня. Это и правда Нишиноя Ю, которого Тоору узнавал благодаря причёске, схожей по укладке с Бокуто: волосы, собранные к верху. Сейчас же они опущены, прикрывая белый лоб.
Рюноске, к которому обратился Иваизуми, находится у стены, в шоке уставившись на это всё.
— Да, и я его приглашал, но он ведь отказался.
— А ну пропусти меня! — топает ногой Нишиноя, после делая шаг к Котаро, не ожидавшего, что Ю начнёт так грозно наступать и при этом сжимать кулаки. Бокуто лишь руку выставляет, не зная, что и сказать. Угрожать и делать отнюдь не доброжелательные предупреждения Котаро просто не умеет. Но стоять здесь, между Нишиноей и перепуганной Ячи он готов до последнего. Девушку в обиду Бокуто точно не даст. Может, даже и сможет переступить себя и применить силу.
В последнем сомнения постепенно исчезают. Низкорослый ночной гость выглядит очень агрессивным.
Снова Акааши слышит топот по лестнице и на кухню забегает теперь и Куроо, замерший от увиденного прямо в проходе арки. Кенма не спешит протолкнуть Тецуро в столовую и освободить путь, думая, что безопаснее будет выглянуть из-за его спины.
— Эй, мелкий, тебя уже здесь не ждали! — говорит Иваизуми, замечая, что Нишиноя со звонким шлепком ударяет по руке Бокуто, избавляясь тем самым от преграды.
— Мне плевать! Пропустите меня к Киёко, — требовательным тоном говорит Ю, бросая гневный взгляд уже Хаджиме с Тоору. Ойкава под таким взором дёргается, а Иваизуми скрипит зубами, сжимая кулаки. Кенма прекрасно знает эти действия Хаджиме, предшествующие тому, что он начнёт вот-вот драться. Козуме смотрит на плачущую Ячи, обеспокоенного Акааши и Котаро, вставшего в ступор.
— Куро, сейчас будет драка, — обеспокоенно говорит Кенма, и Тецуро реагирует, как всегда, быстро: мягко пихает своего любовника за косяк двери, чтобы он держался максимально в стороне, а сам рвётся в середину столовой, встав рядом с Бокуто и соприкасаясь с ним плечами. Нишиноя поджимает губы, потому что теперь перед ним двое крепких парней. И Бокуто, почувствовав дружескую поддержку, теперь довольно улыбается.
— Эй, Танака, — зовёт Тецуро, складывая руки на груди, выставленной колесом для большего устрашения. Рюноске покидает чувство шока, и он спешит приблизиться к друзьям, обеспокоенно смотря на Нишиною, сверлящего его взглядом. Кейджи, пользующийся укрепившейся стенкой из тел, спешит вывести Хитоку из столовой, проходя мимо Кенмы. Ойкава смотрит на плачущую девушку и замечает, что за ней тянется след из крупных багровых капель. Не собираясь выяснять, кто из парочки Кейджи и Ячи ранен, Тоору спешит за ними, но идёт в свою комнату, за собственной аптечкой. На лестнице он встречается с Саеко, завязывающей на поясе чёрный халат.
— Что нам делать с этим пьяным гномом? — спрашивает Куроо у присоединившегося Рюноске. — Ты хозяин дома тебе и решать.
— Что делать!? — в помещение влетает Саеко, сжимающая концы пояса халата в руках. — Вызывать такси и пусть уезжает отсюда. Из-за этого шума Киёко вся в слезах там сидит! Нишиноя, я не ожидала от тебя такого! — Танака бесстрашно влезает между парнями, утыкая руки в боки и злобно смотря на Нишиною. Она прекрасно знает этого парня, потому что он часто бывал у них дома, когда ещё в школе с Рю учился. Сейчас если Ю и похож на прежнего себя внешне, но по его глазам видно, что он теперь другой человек. И не в алкоголе дело.
— Что ты здесь делаешь? — хмурится Рюноске, осознающий, что его беременная жена, которой нельзя волноваться, сидит там сейчас одна и слушает все эти крики. — Я же попросил посидеть тебя с Киёко.
— Слишком долго вы убираете мусор отсюда. Уж лучше ты к ней иди. И это не просьба. Сейчас ты сам не свой, — женщина переводит взгляд на дрожащие руки своего младшего брата, которого давно не видела в таком состоянии отчаяния. Конечно, ей, Бокуто и Тецуро проще принимать решение того, чтобы вывести отсюда Ю. Рюноске пусть и эмоционален, даже агрессивен, но не по отношению к своим друзьям. А лучшим из них был именно Нишиноя, с которым Рю никогда не вступал в серьёзные конфликты. Ему едва ли удалось пережить то, что Ю внезапно перестал с ним связываться полгода назад.
— Я тебя понял, — Рюноске ничего не остаётся, кроме как согласиться. Он уходит на второй этаж.
— Кто-нибудь, вызовите машину! — просит Саеко. — А вы, мальчики, пожалуйста, сопроводите его на улицу.
— Я вызову, — сообщает Кенма, залезая в карман пижамных шорт, где у него постоянно лежит мобильный телефон. Стоит ведь хоть какое-то участие во всей этой проблеме принять, а не просто стоять в стороне и полагаться на защиту Тецуро.
— Давай, малой, выдвигайся в сторону выхода, — Куроо шумно зевает, а затем переводит усталый взгляд на недовольно сопящего Нишиною. Поездка до сюда вышла нелёгкой, что уж говорить об оставшемся дне, на сон ушло чуть больше часа, так что Тецуро уже не терпится вернуться в кровать и почувствовать Козуме под боком.
— Саеко-семпай, я не знаю адрес, — зовёт Кенма, думая, что зря отозвался вызвать машину. Танака спешит к нему на помощь, выходя в прихожую, где у лестницы стоит Кенма, вручающий ей свой телефон. В этот момент мимо них сбегает со второго этажа Ойкава, несущий аптечку в руках.
— Ну и долго ты стоять собираешься? — выпрашивает Куроо, хмурясь, поскольку довольно-таки продолжительное время Нишиноя продолжает стоять перед ними как непоколебимая статуэтка, уверенная, что находится на своём месте. Иваизуми, облокотившийся о стену, хмурится с этого зрелища, думая, что уже, наверное, нужно не такси вызывать, а полицию. Ещё неизвестно почему Хитока или Кейджи истекает кровью. Вдруг бывший либеро кого-то ранил? Но руки его пусты и чего-то острого не видно.
— Бро, он явно не собирается идти, — Бокуто обращается явно с просьбой принять решение за двоих. Он не привык решать конфликты кулаками. Котаро вообще никогда ни с кем не ссорится. По крайней мере, все, кто приехал сюда, такого не видел.
Тецуро же понимающе кивает. Уже хочет сказать, что даёт Нишиное пять секунд на принятие решения, но останавливает самого себя. Хватит уже, они достаточно здесь простояли.
— Тогда выносим.
Бокуто ничего не остаётся, кроме как согласиться, поэтому он подходит к Ю и берёт того за плечо, дёргая на себя.
— Пропустите меня к Киёко, идиоты! — Нишиноя подобен бешенной кошке, кричащей на весь дом так, что у Куроо уши закладывает, так ещё возрастает желание прихлопнуть это животное, потому что Ю пинает под колено Котаро. Тецуро не успевает сообразить, как Нишиноя вдруг бежит в противоположную от них сторону, но, подпрыгивая, заворачивает, чтобы, очевидно, между барной стойкой и столом обогнуть парочку лучших друзей. Бокуто рвётся за ним, кричащим на весь дом. Но крик Котаро на несколько тонов громче, как и стекло, при треске которого Иваизуми весь вздрагивает. Бокуто валится вдруг на пол, а Куроо призывающе кричит:
— Хаджиме!
Нишиноя уже добирается до выхода в прихожую, но путь отрезает высокий Иваизуми. Но Хаджиме не хватает нарушителя покоя за плечи, а замахивается кулаком, который по итогу прилетает прямиком в глаз. Удар настолько сильный, что Ю отлетает на метр, завалившись на спину и ощутимо ударяясь крестцом о твёрдую поверхность пола.
— Ко, ты как? — Куроо подбегает к своему другу, смотря на причину его крика: множество белых крупных и мелких осколков лужей рассыпаны по полу. Несколько штук вонзились в ступню капитана, не намереваясь самостоятельно выпадать. Из-под ранок уже хлещет кровь. Поэтому, думает Тецуро, Нишиноя и подпрыгивал - он знал, что здесь стекло.
— Всё в порядке, бро, — старается заверить Котаро, стараясь удобнее сесть, но, судя по дёрганью всего тела, благодаря этому стекло ощутимо шевелится, делая разрез кожи глубже и шире. Бокуто шипит, стискивая зубы и опуская голову, дабы не было видно невольно скапливающиеся в глазах слёзы.
— Это что, Котаро кричал? — появляется Саеко, а за ней и обеспокоенный шумом Кенма. Первым они видят Иваизуми, склонившимся над стонущим от боли Нишиноей, у которого вокруг глаза начало образовываться покраснение. Несколько капилляров уже полопались, окрашивая белок в красный, от вида чего Козуме дёргается.
— Блять, не двигайся ты, идиот! — кричит Куроо, замечая, что кровь полилась интенсивнее. — Здесь нужна аптечка! — он встаёт на ноги.
— О Боже, — Танака подходит к ним и с поражённо смотрит на ногу волейболиста. — Ойкава, неси аптечку, срочно!
— Бегу! — отзывается Ойкава, что появляется в гостиной в компании Кейджи и Ячи. Последней уже перевязали ладонь белым бинтом, успевшим потемнеть от крови.
— Тец, выносите того засранца отсюда, — просит Котаро, стараясь сохранить весёлость в голосе. — Я не смертельно ранен.
— Да, Куроо, пора избавиться от этого куска дерьма, — соглашается Хаджиме. — Попробуешь встать или опять попросишься к жене Рю - выбью второй глаз, — обращается уже к Ю, приподнимающемуся на локтях. Хаджиме вглядывается в незаплывший глаз Нишинои и замечает, что его взгляд стал более осознанным. Кажется, удар действительно привёл его в чувства и заставил вмиг протрезветь.
— Жесть, — морщится Ойкава. — Саеко, у тебя есть пинцет? И нужен нормальный свет. Надо вытащить все эти осколки.
— Я принесу пинцет, — предлагает своё участие Ячи, но Кейджи мотает головой, беря её за непострадавшую и всё ещё дёргающуюся руку. — В чём дело?
— Тебе нужно срочно идти отдыхать. У тебя даже истерика до конца не прошла, — настаивает Акааши, поглядывая в сторону Бокуто, своего самого близкого друга, который тихо плачет, пока его ногу освещают Саеко и Тоору, оценивая серьёзность ран.
— Нет, Акааши-семпай, я хочу им помочь, — Ячи сквозь всё ещё капающие слёзы улыбается и, не дожидаясь возражений, уходит на второй этаж, где расположена её комната. Кейджи ничего не остаётся кроме как подойти к пострадавшему Бокуто, но не вмешиваться в процесс оказания первой помощи. Он практически ничего в этом не смыслит, знает лишь какие-то основы, но вряд ли сможет спокойно применить их в деле. Что уж говорить о Танаке-старшей, явно повидавшей многого за свою жизнь, и Ойкаве, который после травмы колена, полученной в первом классе старшей школы, усердно занялся изучением различных травм. Он, не считая Саеко, из всей компании имеет самый огромный запас знаний по оказанию доврачебной помощи.
— Давай, — командует Куроо, когда он вместе с Хаджиме подхватывает тело Нишинои. Кенме, наблюдающим за этим, эмоции Ю непонятны. В его глазах нет той пылкой ярости, но всё же прослеживается неприязнь ко всем окружающим. Нишиноя снова вырывается из хватки, но всё же послушно идёт к выходу, кидая опечаленный взгляд на лестницу, где на втором этаже находится спальня Киёко и Рюноске.
— Кенма, вернись в спальню, — просит Куроо, прежде чем скрыться вместе с Иваизуми и Нишиноей за входной дверью. Козуме при упоминании спальни весь дёргается, вспоминая, что переживал буквально десять минут назад, находясь там, в темноте. Теперь возвращаться туда одному страшно, так что Кенма лучше подождёт возвращения Куроо. И, может, даже покурит.
«А сигареты ведь в спальне», — догадывается Козуме. Ничего не остаётся, кроме как пройти в столовую и сесть на самый дальний от Котаро, Тоору и Саеко стул.
— Так, сильно болит? Прям невыносимо? А то ты в слезах, — Ойкава сочувствующе смотрит на Бокуто, упирающегося руками в пол.
— Нет, вполне терпимо. В колене боль сильнее, — отвечает Котаро, кивая на своё колено, открытое благодаря шортам. Там скоро образуется синяк от удара Ю. — У меня слёзы скорее от шока, наверное, — он отводит взгляд в сторону, думая, что при Танаке говорить о собственном плаче очень неудобно.
— Раз уж так, то помощь врача не требуется. Справимся сами, — сообщает Ойкава, успокаивая Саеко, которая не хотела бы сюда ещё и карету скорой помощи вызывать. — Я пойду помою руки, пока Ячи-чан несёт пинцет. А ты, Саеко-семпай, подготовь несколько кусочков бинта, — он встаёт на ноги уходит из столовой, сразу заворачивая влево, где под лестницей дверь, ведущая в подвал, а перед ней другая, где находится туалет с раковиной и необходимым сейчас антибактериальным мылом.
— Бокуто-сан, точно не больно? — интересуется Акааши, невозмутимость лица которого уступила искреннему беспокойству. Если дело касается семпая Кейджи, коим ещё со школы является Бокуто, он проявляет максимальную заботу. — Если осколки глубже, стоит и правда отвезти Вас в травмпункт...
— Но-но, Акааши, я не вру, — цокает Бокуто, утирая слёзы и широко улыбаясь. — Всё нормально, правда. И можно воды?
— Да, сейчас, — мгновенно отвечает Кейджи, уходя на кухню.
— Пинцет нашла! — восклицает Ячи, шумно спускаясь по лестнице. В это время из туалета выходит Ойкава, получающий от неё инструмент и одаривающий новую знакомую словом благодарности.
— Кейджи, подержишь ногу на всякий случай? А ты, Саеко, просто ровно держи телефон с фонариком, — просит помощи Тоору, усаживаясь на пол, пока Бокуто делает последние глотки из принесённого стакана. Кенма думает, что не хочет наблюдать за тем, как из Котаро стекло вытаскивают, поэтому спешит покинуть столовую. Хочется проверить, справляются ли с Нишиноей Куроо и Иваизуми.
Толкая входную дубовую дверь, Кенма предварительно смотрит в небольшое окошко в ней, отодвинув шторку, чтобы убедиться, что там не идёт полным ходом драка. Но Ю сидит на ступенях, пока у парковки стоит Куроо, разглядывая ещё не подъезжающую машину такси и застёгивая на своём голом теле чью-то большую куртку, висящую до этого в прихожей. Рядом с Нишиноей, облокотившись на деревянную опору навеса, стоит Иваизуми. Казалось, что он заснул, поскольку опустил голову, но Хаджиме часто открывает глаза, дабы убедиться что пьяный бывший волейболист сидит на месте и продолжает сжимать на собственной груди футболку, словно вот-вот разорвёт из-за злости.
Именно это чувствует от него Козуме, закрывающий за собой дверь и получающий взгляд развернувшегося Нишинои.
— Мне нужно поговорить с Киёко, — говорит он, скрипя зубами и часто застучав левой ногой по тёмной ступеньке. Ю касается травмированного глаза, дёргаясь, но не переставая трогать, будто что-то осознавая для самого себя.
— Напиши SMS-ку, — закатывает глаза Тецуро, возвращаясь к крыльцу. — Или позвони. Когда протрезвеешь, конечно.
— Я заблокирован у неё везде, кошак, — огрызается Ю, напоминая всем присутствующим, что именно это прозвище закрепилось за Куроо в школьное время.
— О, машина, неужели, — вздыхает с облегчением Иваизуми, замечая, как начинают поблёскивать вдали два жёлтых фонарика фар такси. Тецуро подходит к Нишиное, как можно менее резко берёт того за руку и молча поднимает на ноги. Кенма становится рядом с Иваизуми, чтобы убедиться, что Куроо без проблем усадит пьяного гостя в машину.
— Мой ребёнок. Он ведь мой, почему я... Почему она не хочет поговорить? — на вопросе его голос срывается на крик. Куроо, ошеломлённый не только очередным всплеском гнева, но и новой информацией, окончательно просыпается. Он встаёт буквально на пару секунд, а затем открывает дверь машины и усаживает Ю на задние сидения.
— Вот, держите деньги за поездку. И вот, за гостиничный номер для него, — Тецуро нервными движениями рук выуживает из кармана штанов деньги, полученные от Саеко, и вручает кивающему водителю. — Просто отвезите это безобразие в ближайший мотель и поселите в дешёвый номер, сдачу себе оставьте. Я с ним свяжусь позже и удостоверюсь, что Вы выполнили мою просьбу. Ваши номера и лицо я запомнил, — Куроо напоследок щурится на мужчину, параллельно удерживая Нишиною на месте, потому что тот начинает пихаться, крича ругательства и различные угрозы жестокой расправы. Конечно, пьяный бред не воспринимается бизнесменом всерьёз, что можно понять по его тяжёлому вздоху и тому, как он захлопывает перед носом Ю дверь.
— Его ребёнок? — Кенму отпускает очередной шок тогда, когда к нему и Иваизуми подходит его парень, поглядывающий вслед уезжающему такси.
— Получается, Нишиноя думает, что Киёко вынашивает их общего ребёнка. Но это ведь бред, — сразу же вставляет своё мнение не менее удивлённый Хаджиме. — Она не из тех девушек, кто ходит налево. И по ней видно, что она питает к Рю те же чувства, что и он к ней.
— Но, — удручённо отвечает Куроо. — Если он припёрся сюда, то значит верит собственным мыслям. И Ю, если вы помните, как против его команды мы играли раньше, смышлёный парень, — Козуме на это кивает. Нишиноя пусть и казался дурачком, скорее шутом, как и Танака, но всё же имел свою голову на плечах. — И если он уверен, что ребёнок его, значит, у Киёко с ним была связь совсем недавно.
— Тэц, в это всё равно трудно поверить, — не соглашается Хаджиме. — Я спать.
Иваизуми возвращается в дом, пока Куроо медленно преодолевает несколько ступенек, ведущих на крыльцо.
— Давно я не слышал, чтобы он так ко мне обращался. И когда мы так спокойно в последний раз разговаривали? — делится мыслями он, смотря на Кенму. Козуме, обдумав эти слова, кивает, соглашаясь. И правда, после объявления их отношений, душевные разговоры как с Хаджиме, так и с Тоору прекратились.
— Наверняка это связано с тем, что мы сегодня увидели в комнате Ойкавы, — говорит Козуме, пока Куроо открывает перед ним дверь, пропуская в прихожую.
— Ладно, сейчас мне на это всё равно. Вот к тебе, Козукен, вопрос... — Тецуро тормозит Кенму, укладывая руку ему на плечо и подталкивая к двери, ведущей в подвал, чтобы не стоять посреди прохожей и не мешать остальным. — Я же попросил вернуться в комнату. Здесь то из Котаро стекло вытаскивают, то пьяного Ю выпинывают. Не хочу, чтобы ты в этом участвовал.
— Ага, а потом сиди в этой комнате и думай, накинулся Нишиноя на тебя или нет, — фыркает Кенма, стараясь скрыть, что при упоминании их спальни у него есть желание дёрнутся всем телом.
— Я был не один.
— Котаро тоже был не один и теперь не сможет нормально ходить неделю, — сразу же находит аргумент Кенма. Куроо, судя по мигом закрывающемуся рту и взгляду, отводящемуся в сторону, молча признаёт, что спорить дальше смысла нет. В коридоре появляется Саеко, которая явно кого-то ищет. Завидев высокого Тецуро, она быстро подходит к нему с потрёпанной тканью в руке, что явно когда-то была чёрной футболкой.
— Тецуро, помоги Бокуто подняться на второй этаж, в его комнату. А то, боюсь, Кейджи с этим не справится, — Танака с надеждой смотрит на Куроо, который, не задумываясь, кивает, давая согласие на просьбу. — Отлично, а я с Ячи приберусь. Пожалуйста, не трогай осколки руками! — последняя просьба звучит в разы громче, и в ответ слышится голосок Хитоки в параллель со свистящими звуками метлы и звоном осколков:
— Да, я знаю, Танака-сан!
— Ты сейчас куда? Чтобы я тебя не искал, — спрашивает Куроо.
— Я хочу попить, так что схожу на кухню, — сообщает Кенма. — Подожду тебя там.
Тецуро не возмущается, что ему со второго этажа снова бежать на первый, а потом уже на третий подниматься. Он видит, что Козуме как-то странно себя ведёт, когда речь идёт о том, чтобы вернуться в их постель. Поэтому Куроо кивает, одним быстрым движением гладит Кенму по голове, и уходит в столовую, откуда слышны голоса Ячи, Ойкавы, Акааши и Бокуто. Козуме направляется следом, поскольку путь к кухне идёт через саму столовую.
Козуме замедляет свой шаг, чтобы посмотреть на то, как Бокуто закидывает свою руку на присевшего к нему Куроо. Тецуро медленно, с едва слышным кряхтением, помогает подняться спортсмену, который может делать сейчас упор только лишь на одну ногу. Левая крепко и бережно перевязана бинтом, на котором уже темнеет участок из-за крови.
— Бокуто-сан, давайте вторую руку, — предлагает Кейджи, пристроившийся у свободного бока своего школьного семпая. Кенма замечает, что Бокуто сейчас уже не может улыбаться, явно осознавая, что с ним произошло. Он буравит взглядом свою перебинтованную ногу, не отвечая на слова друга.
— Нет, Акааши, лучше иди впереди нас, чтобы открывать двери и прочее, — говорит Куроо, пододвигая свою голову ближе к плечу Бокуто и крепче обхватывая его под рёбрами для большего удобства передвижения.
— Я тебя понял, — Кейджи уходит в прихожую, оглядываясь на Куроо, что идёт туда же вместе с подпрыгивающим Котаро.
Кенма впервые посещает кухню этого дома, оказавшуюся в два раза меньше столовой, но она, пожалуй, самая уютная из всех комнат. Здесь горит жёлтая лампочка в самой обычной люстре в сравнении с той, что висит в прихожей. Бежевых оттенков деревянные тумбы и шкафчики с одной раковиной и электрической плитой с духовкой. Тут всё ещё пахнет едой благодаря мясному пирогу, приготовленному Ячи и Саеко перед сном для завтрака. Козуме открывает один из трёх верхних шкафчиков, находит несколько вымытых до блеска стаканов и берёт один, ставя его на единственный небольшой столик, на котором стоит фильтр с водой и несколько запакованных ароматических свечей.
— Давай, приберём это и спать ляжем, — слышится голос Саеко и шлепок мокрой ткани о пол. Кенма наливает себе воды и делает шумные глотки, подходя к единственному в этой комнате к окну. Перед тем как убрать закрывающую вид штору, Козуме замирает. Что может быть за этим окном? Ничего страшного, только лишь лес, полный спящих зверушек. И Кенма не чувствует себя сейчас одиноким, поэтому он отодвигает ткань и прислоняется лбом к прохладному стеклу, чувствуя, как становится легче. Проблемы в лице Нишинои нет, Бокуто и Ячи избавлены от заражения крови и прочего, в его с Куроо спальне действительно никого нет - всё хорошо.
Эти размышления и тихие голоса девушек, старающихся отвлечь себя полными неожиданных поворотов историями Танаки-старшей, действительно помогают Козуме успокоится. Он стучит ногтём по ребристой поверхности стакана, а после замечает периферическим зрением высокий силуэт по ту сторону окна, на улице. Это всего лишь Ойкава, вышедший через столовую на террасу. Перед белым лицом Тоору загорается маленький огонёк, а затем в падающем свете лампочек столовой виднеется силуэт сизого дыма.
Кенма не знал, что Ойкава курит, потому что никогда такого не видел и даже не подозревал, что у Тоору имеется это вредное пристрастие. Ведь Ойкава всегда за хорошее здоровье, редко пьёт больше одной бутылки пива и устраивает пробежки каждое утро уже на протяжении лет семи.
Козуме вспоминает, как десятью минутами ранее с ним и Тецуро спокойно разговаривал Хаджиме. Значит, и Ойкава тоже может выйти на какой-нибудь диалог? Всё-таки Кенма не хочет терять Тоору в качестве друга. Просьба поделиться сигаретой может стать хорошим предлогом.
Пока я стою здесь, думает Кенма, Ойкава уже докурит и уйдёт. Поэтому Козуме быстро поласкает стакан в раковине, ставит его на место и идёт обратно в столовую. Там Саеко стирает последние капли крови, пока Ячи стоит рядом, не зная, чем помочь, потому что Танака запретила прикасаться к мокрой тряпке с раненной рукой, а осколки уже выброшены.
Кенма, готовый ловить недовольные взгляды Тоору, открывает стеклянную дверь, прилагая все усилия для этого, потому что ручка действительно с трудом поддаётся. Ойкава оборачивается на звук, оглядывает Козуме с головы до ног и с тем же беспристрастным выражением лица снова разворачивается к лесу. Кенме, возможно, показалось, но глаза Тоору примерили взгляд человека, на которого вмиг набросилось большое количество вопросов.
— Поделишься сигаретой? Верну утром или днём, — спрашивает Кенма, подходя к краю террасы, который притаптывает пушистыми серыми тапками Тоору. Ойкава, зажав горящую сигарету меж ровных рядов зубов, тянется к карману свободных штанов и достаёт пачку, протягивая её Козукену. Кенма принимает коробочку, открывает её и видит рядом с пятёркой сигарет зажигалку. Взяв всё необходимое, он закуривает, и возвращает пачку обратно её хозяину.
— Спасибо.
— Как ты понял... — сразу же говорит после слова благодарности Тоору, но прерывается так же быстро, явно подбирая слова. Он выдыхает клуб дыма, что за ним делает и Кенма, приготовившийся к разговору. — Как ты понял, что любишь Теца? Вообще испытываешь к нему не дружеское влечение.
— Как? — повторяет Козуме, не ожидав такого вопроса. Кажется, поэтому Ойкава ходит сам не свой и сейчас стоит весь загруженный. — Мы с детства ведь дружим, но я это понял где-то уже в старшей школе, когда я и Куро учились в третьем классе. Просто я осознал, что редкие объятья с ним более приятные, вызывающее какое-то смущение. А потом я уже начал считать его идиотскую улыбку привлекательной. И дальше уже окончательно самому себе признался.
Кенма заканчивает это с лёгкой улыбкой, радуясь, что все его переживания касательно разрушаемой из-за его чувств не только дружбы, но и общения в принципе, были напрасны. Кто же знал, что Тецуро был влюблён в него ещё с самого перехода из средней школы в старшую?
А Ойкава молчит, что немного настораживает Козуме, уже начинающего подозревать, что вопрос был с каким-то неприятным подвохом. Но Тоору стоит с опечаленным выражением лица.
— Мне кажется, что ты запутался.
— Тебе не кажется, я реально запутался, — вздыхает Ойкава, подходя к столу, где о дно чистой пепельницы тушит тлеющую у фильтра сигарету. Он плюхается на стул, укладываясь головой на стол. — Ты и Тец наверняка видели, что сегодня было в моей комнате. Это наш второй поцелуй. Первый был неделю назад, когда я его в клуб утащил, потому что у меня последние месяца два настроение вообще никакое и нужно было развеяться.
Кенма молча кивает, давая понять, что слушает Тоору, которому наконец выдался шанс высказаться.
— И мы тогда поцеловались на танцполе и быстро свалили из клуба. Вот только разбежались в разные стороны, по домам. И не обсуждали всё это. Ехали сегодня в тишине, Хаджиме вообще какой-то более злой был за рулём. И этот идиот поцеловал меня сегодня в спальне и, кажется, мы едва ли не переспали.
— Ого, я не знал, что вы на такое способны, — искренне высказывается Кенма, удивляясь такой истории.
— Я тоже, ведь мы между собой поражались вашим с Тецом отношениям и, честно говоря, называли их отвратительными. Но в последнее время я перестал поднимать эти темы разговора и начал, как и ты с Куроо, замечать, что Ива-чан... милый, — вспыхнувшее алым лицо Ойкавы зарывается в сложенные им руки и утыкается носом в поверхность стола. — Нет, он красивый. Во всех смыслах. Я сначала думал, что это чисто сексуальное влечение к нему, внезапно зародившийся интерес к его шикарному телу. Но после поцелуя в клубе я очень расстроился, подумав, что тогда, на танцполе, он лез под мою футболку, питая ко мне только страсть. Типа... Он хочет только потрахаться? Но я нет.
— Может, тебе просто хочется каких-то отношений? А Иваизуми попался под твою горячую руку и всё, — предполагает Кенма, чувствуя, что неловкость куда сильнее обиды от слов Тоору о том, что он и Хаджиме обсуждали Козуме и Тецуро.
Кенма помнит, что в школе, что после неё Тоору заводил большое количество романов с различными девушками, судя по его рассказам и фотографиям в социальных сетях. После расставания Ойкава часто ходил на различные встречи, дабы поскорее завести с кем-то отношения.
— Нет, я встречался с девушкой одной, а после другой... К Ива-чану у меня явно что-то другое чувствуется. Кенма, — Тоору поднимает своё лицо. — Прости, что я отвернулся от тебя и Теца. И перед Куроо обязательно извинюсь, как только встречу его. Это было глупо.
— Что было, то было. Забудь и всё. Тебе сейчас непросто и думаю, что тебе нужно серьёзно поговорить с Иваизуми. Другого выхода нет, иначе долго будешь в неведенье ходить, — советует Козуме, потирая свои руки, поскольку сильно замёрз. Он тушит свою сигарету в пепельнице, не решаясь сесть рядом с Ойкавой за один столик. Но всё же чувствуется облегчение.
— Да, ты прав. Да, так и сделаю! — Ойкава подскакивает так, что стул едва ли не летит вверх ножками. — Спасибо, Кенма!
«Он серьёзно запутался, раз уж не доходил до такой очевидной мысли», — думает Козуме, не смея не улыбнуться для Тоору.
— А что у вас тут происходит? — слышится заинтересованный тон Тецуро, открывающего дверь и с подозрением оглядывающего присутствующих. Кенма стоит со спокойным выражением лица, даже улыбается для Куроо, так что Ойкава явно не успел наговорить гадостей.
— Тец, прости за всё! — внезапно подбегает к нему Тоору. — Правда, прости. Надеюсь, дружба сохранена?
— Да, конечно, — ошарашенно проговаривает Куроо, принимая рукопожатие. — Всё в порядке?
— Думаю, что да, — кивает Ойкава. — Спасибо тебе, Кенма. Спокойных вам снов, — произносит быстро и уходит, оставляя Кенму вместе с Тецуро. Между ними возникает тишина. Тецуро хлопает своими глазами, непонимающе смотря на хихикающего с этого лица Козуме.
— А ты чего смеёшься? Малыш, что у вас здесь произошло? — спрашивает Куроо, пока Козуме подходит к нему и обхватывает руками, обнимая и прижимаясь щекой к груди. Тецуро машинально обнимает в ответ, ожидая хоть какого-то слова от своего парня, закрывающего глаза и чувствующего себя в этих объятьях как никогда комфортно.
— Ойкава латентный гей, а я спать хочу, так что пошли.
ххх
Влажный после кратковременного дождя лес одаривает лёгкие приятной свежестью, жадно вдыхаемой Кенмой. Козуме не любит походы и не особый любитель гулять, но последние пять месяцев усердной работы за компьютером он только лишь мечтал о том, чтобы прогуляться среди деревьев, ни о чём не думая и держа за руку дорогого сердцу Куроо.
Тецуро держит его ладонь крепко, внимательно смотрит под ноги, дабы не наткнуться ботинком вдруг на какую-нибудь живность и не споткнуться обо что-то, поскольку тропинки нет и всё засыпано листьями и обломанными ветками. Его брови нахмурены, лицо приняло озадаченный вид, потому что думать ни о чём и ему, и Кенме, поделившимся ночным беспокойством в их спальне, сложно.
— Давай так, — вздыхает спустя долгое молчание Куроо, оглядываясь назад, чтобы убедиться, что дом им виден, иначе есть возможность потеряться. — Сам подумай, ничего сверхъестественного не существует. Я сам видел жуткие вещи и это всё было перед сном или сразу после. Сонный паралич, иначе говоря, — он берётся за ладонь Козуме второй рукой, сжимая его пальцы в замок из своих длинных. — Не со всеми, но бывает такое. Бояться не нужно, просто игры твоего мозга, давшего сбой, — успокаивающе оглаживает ладошки Козуме, смотрящего в узоры ветвей, возвышающихся над их головами. Кенма опускает голову, смотрит в глаза Куроо и отрицательно качает головой, после ловя во взгляде своего парня недоумение.
— Это не сонный паралич. Я сидел за ноутбуком, работал и вообще спать не хотел. И я до этого спал хорошо, так что глюки бессонницы тоже исключаются, — Козуме вздыхает, понимая, что слова Тецуро он может с лёгкостью опровергнуть.
— Но ты ничего не видел, только чувствовал, да? Мы выходили из комнаты на первый этаж и вообще никого не было, верно?
— Верно, — соглашается Кенма, вспоминая, что действительно ничего не видел. Ни теней, ни силуэтов.
— Тогда это была паническая атака. Насколько я знаю, у каждого человека она проходит индивидуально. Ты чувствовал панику и кого-то чужого рядом, — Тецуро улыбается тому, что смог найти всему этому логическое объяснение.
— Но я чувствовал руку.
— И ты тогда был серьёзно напуган. Тут тоже твой мозг разыгрался, — снова находит слова Куроо, а потом замечает, что Козуме опускает голову, задумавшись. — Прости, что я дрых в это время. Тебе пришлось прочувствовать эту паническую атаку одному, мне жаль. Я же постоянно обещаю, что любое дерьмо ты не будешь переживать один.
— Ох, Куро, — Кенма свободную от рук Тецуро ладонь тянет к его лицу, укладывая на гладко выбритую скулу и оглаживая её чёткий контур. — Не вини себя. Ты же не мог предугадать или почувствовать сквозь сон, что такое происходит. К тому же, я в порядке. А ещё буду рад, если ты потискаешь меня сегодня в кровати, пока я не усну.
— Не посмею отказать тебе в этом, — Куроо улыбается и медленно наклоняется с вопросом в глазах, мечущихся от губ к взгляду Кенмы.
— Не тяни, — улыбается Козуме, высвобождая руку из хватки Тецуро и хватая его за лицо, дабы потянуть к себе для ленивого поцелуя, в которого вкладывается обоими парнями вся их нежность и искренность к друг другу.
— Чем чаще поцелуи, тем сильнее моё желание того дня, когда мы заедем в съёмный домик, где будем только вдвоём. Тогда точно отдохнём, — подмигивает Куроо, когда долгий поцелуй прерывается. Он обнимает Кенму, укладывая руки на его крестец и притягивая к себе, соприкасаясь тонкими куртками, одетыми из-за вдруг упавшей температуры в этот пасмурный день.
— Ага, а потом ты опять уедешь, — надувает щёки Козуме, насупившись.
— Всего на неделю, — Куроо целует в каждую из этих щёчек.
— Из-за твоих долгих поездок неделя кажется уже пустяком, — Козуме, погладив Тецуро по чёрным вихрям волос, медленно выпутывается из объятий. — Пошли, там все к ужину готовятся. Наверное, помочь всё-таки нужно. И подарок проверить.
— Всё с подарком в порядке, — закатывает глаза Куроо, чувствуя, как его берут за руку и ведут обратно к дому. — Что с ним может случиться?
— Любопытство твоего "бро" может с ним случиться. Боюсь, Акааши не уследит, — щурится Кенма, вспоминая, насколько беспокойный и действительно любопытный Бокуто. В этом они с Куроо очень похожи. От Тецуро трудно спрятать подарки для него, пусть они даже и в разных с Козуме квартирах живут. Никакой сюрприз не проходил так, как было по плану Кенмы.
— Думаю, Ко боится, что наши подарки совпадут, — уверенно говорит Куроо, пока под ним и Кенмой ломаются ветки, а впереди по мере приближения трёхэтажный дом становится больше. Слышен звон дерева, раскалывающегося под тяжестью топора - Танака уже час рубит дрова.
— У него есть проблема посерьёзнее - его нога, — напоминает Козуме, на что Куроо вздыхает. Они за общим завтраком, когда к столу все спустились помятые и не выспавшиеся после сумасшедшей ночи, видели, что Котаро вообще без настроения. Весь стол пытался убедить Бокуто, что волноваться о спортивной карьере не стоит. Ойкава сказал, что у капитана сборной не такая жуткая для спорта травма, как у Тоору когда-то. Да, колено повреждено, но там только большой синяк и всё. А царапины на ступне заживут быстро. И всё это никак не повлияет на силу прыжков и скорость бега Котаро. Так что завтракать они закончили на хорошей ноте, потому что Бокуто прислушался к словам Ойкавы, которого Кейджи не смог не отблагодарить за это.
— Ничего страшного. Просто будет меньше шума, потому что мы с Ко не будем играть в догонялки, — смеётся Куроо, отодвигая ветки кустов, дабы открыть Кенме выход на внутренний двор дома. У террасы как раз-таки и находится Танака в компании Хаджиме, с которым они по очереди работают с топором. Дом, по словам Киёко, ей, Рю и Саеко дали даром, но с одним условием - наколоть дров на постепенно приближающуюся зиму.
— Рю, Хаджиме, вам помочь? — интересуется Тецуро, замечая, что поднимается сильный ветер и мигом выбивает из резинки Кенмы несколько прядей волос. — Уши продуешь, — говорит Куроо, приближаясь к медленно вышагивающему Козуме и натягивая на его голову капюшон, а Кенма на такие заботливые жесты улыбается, не противится, понимая, что, если заболеет, Тецуро будет бурчать и помогать лечиться. И тогда конец отдыху в частном европейском домике.
— Не надо, вдвоём справляемся, — бодро отзывается Рюноске, вручая Иваизуми топор. Хаджиме засучивает рукава своей синей толстовки на замке и берётся за ручку инструмента. — Как погуляли? Лес тут шикарный, нет машин и птички поют. Мы с Киёко тут гуляли вчера и прям наслаждались, — при приятных воспоминаниях Танака улыбается, подёргивая обручальное кольцо на пальце. Кенма, замечая искренность во всём этом, улыбается тоже, но быстро прячет лицо в высоком вороте своей куртки, поджимая губы и вспоминая слова Нишинои.
Если всё так, как сказал Ю, то Танаку Кенме искренне жаль. Всё равно сложно представить, что Киёко, вечно скромная, но при этом имеющая собственный стержень, посмела сходить налево. Она на собственной свадьбе не отходила от Рю, получала от него взгляды, полные любви, и одаривала такими же в ответ. Их союз до сегодняшней ночи казался самым искренним и чистым.
Козуме вспоминает, как, узнав на очередных, пусть и редких, общих посиделках о беременности от молодой семьи, вскочил вместе со всеми, сотрясая квартиру криками и аплодисментами.
Неужели, думает опечаленный Кенма, всё это было фальшью? Не нужно делать какие-либо выводы, не полностью разобравшись в ситуации.
— Да, в лесу особая романтика, — хмыкает Тецуро. — Тогда мы пойдём, приберёмся у себя в комнате и, может, девушкам помощь понадобится.
— Ага, мечтай, — подаёт голос Иваизуми, собирая щепки расколовшегося его топором бревна. — Они никого не пускают на кухню. Только разве что Ойкаву, потому что у него руки не из задницы растут.
— Он, наверное, алкоголь охраняет от Акааши и Котаро, — смеётся Тецуро, вспоминающий, что Кейджи зачастую не прочь немного выпить, а вот Бокуто всегда и во всём за компанию.
— У нас не будет алкоголя на столе, — сообщает Танака и сочувствующе смотрит на ахнувшего Куроо. — Саеко сказала никакой алкашки.
— Твоя сестра, которая вечно нам пиво покупала, против?! — восклицает Куроо, а Хаджиме на него шипит, смотря в сторону окна кухни, где хлопочут девушки в компании Тоору.
— Ей страшно за сохранность дома, так что не удивительно, что даже безалкогольного пива нет, — отвечает Иваизуми. — Ну и ладно, и без него хорошо отпразднуем. И действительно, не нужно раздражать Киёко спиртным запахом. Мало ли, какая реакция организма будет. Праздник всё-таки у неё, а не у нас, так что беременной жене Рю должно быть максимально комфортно.
— Ива прав, Куро, так что прекрати выдавливать слёзы, — Кенма, цокая, смотрит на своего расстроенного любовника. — Выпьем потом вместе на наших выходных.
— Я шучу, спокойно. Меня ни в коем случае не расстраивает то, что мы не будем пить, — снова улыбается Тецуро, хлопая Рюноске по плечу. — Главное, что компания приятная, а остальное неважно.
— Верно, — кивает Танака.
— Тогда мы пошли, — махнув рукой, Куроо поднимается с Кенмой на террасу и они заходят в столовую.
— Тоору, руки у тебя действительно золотые! Я уже испугалась за раковину! — восклицает радостная сестра Рю с кухни.
— Ладно вам, Саеко-семпай, это обычный засор, так что не боимся и продолжаем работу!
— Да, Ойкава-кун! — весело отвечает Ячи под тихий смех Киёко. Ойкава сегодня с самого утра в хорошем настроении, но заметно нервничает, вдруг обзавёлся рассеянностью, которой не мог похвастаться ранее. А Хаджиме всё такой же, как вчера. И они по-прежнему держатся врозь. Значит, Тоору ещё не поговорил с Иваизуми.
— Но, Акааши! — слышится возглас Бокуто из гостиной как раз тогда, когда Кенма и Тецуро, снимающие с себя ветровки, проходят в прихожую, заинтересованно поглядывая на кухню, где в проходе мелькает тонкая фигура Тоору и низкая - Ячи, увлечённых работой.
— Бокуто-сан, поймите, — слышится измученный вздох. — Вам лучше сидеть сегодня и отдыхать.
— Но мы же с тобой хотели слепить листовых снеговиков.
— Этого Вы хотели, и я же говорил, что такое невозможно.
— А если взять очень много клея? — влезает в разговор Тецуро, входя вместе с Козуме в гостиную. Сейчас Кенма может позволить себе разглядеть комнату, в которой, по сути, не бывал. Котаро сидит вместе с Кейджи на большом углообразном мягком диване, стоящем посреди комнаты без каких-либо потёртостей и с множеством подушек, одну из которых Акааши заботливо подложил под пострадавшую ногу своего семпая. Над их головами висит не менее шикарная, чем в прихожей, люстра, а напротив два кресла - здесь можно разместиться большой компанией. За креслами - стена из высоких полок, переполненных книжками и различными обтекаемыми статуэтками. Полки упираются одним концом в стену, к которой прилегает камин из кирпича, по бокам от него расположено два окна, а на против, на другой стене, висит большой телевизор, показывающий токийские новости на тихом режиме. По бокам от самого телевизора два прохода: арка, ведущая в прихожую, а другой - дверь в, по словам Рю, кабинет. Обои тут такие же, как в прихожей и есть несколько небольших картин - популярных работ викторианской эпохи. Но не это первым цепляет взгляд, а чёрный рояль, на котором, к счастью для Кенмы, никто играть не умеет, иначе шум в доме был бы постоянным.
— У тебя скорее руки склеятся, чем листья, — отвечает Кенма, замечая, как недовольно на его парня смотрит Акааши. — Но ведь можно сделать аппликацию из листьев. Там и снеговика можно, и дом, и... Вообще, что угодно. Твоего воображения, Бокуто, хватит.
— Точно! — кивает Кейджи, вставая с дивана и обувая тапки. — Аппликация! Как Вам идея, Бокуто-сан?
А у Котаро уже янтарные глаза загораются от предвкушения.
— Тогда я пойду собирать листья, а Вы, пожалуйста, продолжайте сидеть, — распоряжается Кейджи, запуская руку в свои короткие чёрные кудри и тепло улыбаясь Котаро, у которого лицо искажается в умиляющемся выражении лица. Акааши уходит к выходу, но его окликает Бокуто:
— Акааши!
— Да? — спрашивает он, остановившись рядом с Козуме.
— Ты лучший!
— Спасибо, — смущённо улыбается на такие приятные слова Акааши и уходит на второй этаж, чтобы переодеться в подходящую для улицы одежду. За ним идут и Тецуро с Кенмой, решившие, что пора возвращаться в комнату.
ххх
— Ну, Куро, я говорил, что ничего не будет, пока не уедем отсюда. Мы же с тобой договорились, — Кенма старается говорить как можно более недовольно, но не может не улыбаться с того, как Тецуро, вставший за его спиной, гладит ему живот через длинную чёрную футболку и целует в загривок, открывшийся благодаря собранным резинкой волосам. Эта часть тела самая любимая у Куроо для поцелуев, потому что от прикосновений к загривку Кенма всегда ловит трепет.
— Я просто правда соскучился по тебе и хочу пользоваться моментами уединения. И я ведь не собираюсь тебя раздевать, просто тискать тебя - одно удовольствие.
— Но я вытираю пыль, — Козуме трясёт мокрой тряпкой, с которой подошёл к комоду, но был остановлен, попав в охапку длинных рук.
— Нет здесь пыли, успокойся.
— Куро, я же должен хоть что-то для этого дома полезное сделать, — Кенма дёргается из-за очередного поцелуя над шеей, а после хватается за резинку и дёргает её, распуская волосы и прикрывая ими расцелованный участок кожи. Но слышится треск, и по итогу Козуме разглядывает в руке не резинку, а что-то на неё похожее, растрёпанное и полностью непригодное к использованию.
— Лопнула... У тебя есть?
— Из резинок у меня только презервативы, — Куроо вздыхает вместе с Кенмой. — Я забыл взять для тебя запасные, — у Тецуро действительно всегда с собой было несколько резинок для волос принципиально для его парня. Иногда даже выпадают удобные моменты, когда Кенме, абсолютно спокойному и настроенному на романтику, можно заплести косички, в чём Куроо на нём же и учился, изучая схемы в Интернете.
— Что ж, потерплю, — пожимает плечами Козуме, убирая волосы за уши, демонстрируя левое ухо, с двумя чёрными серёжками в области хряща, которые Тецуро постоянно любит хватать зубами. Что он и хочет сейчас сделать, но хитрой задумке на даёт сбыться мелодия звонка, поступающего на телефон последней модели.
— Это тебя.
— Да, — кивает Кенма, убирая руки со своего живота и направляясь к кровати, где мигает экран его гаджета со знакомой фамилией звонящего. По его улыбке, образованной сразу же при взгляде на экран, Куроо без слов понимает, кто сейчас потревожил его парня. Только одному человеку, не считая Тецуро, может так широко улыбаться Козуме.
— Хината, привет! — отвечает Кенма, прикладывая к уху телефон и заваливаясь в кровать, ложась поперёк.
— Кенма! — такой же радостный возглас в ответ от Хинаты Шоё, лучшего друга Козуме ещё со школьных времён. Можно сказать, что единственного на то время. — Что-то я еле до тебя дозвонился, ты был вне доступа.
— О, я просто за городом нахожусь. Забыл написать тебе и сообщить. Что-то я с Куро увлёкся подготовкой, — Козуме переглядывается с Тецуро, ложащимся рядом и обнимающего Кенму.
— За городом? В смысле? У тебя же завтра стрим должен быть в восемь вечера... — удивлённо спрашивает Шоё.
— Трансляций не будет дня четыре точно. Я, так сказать, отдыхаю. Мы сейчас на вечеринке по случаю беременности нашей подруги.
— А-а, Киёко?
— Ты запомнил? — улыбается Кенма, считая милым, что всё, что он рассказывает Хинате, запоминается.
— Жена Танаки Рюноске?
— Угу... Куро, прекрати, — Козуме меняется в лице, чувствуя, что его опять в шею целовать начинают. Он одаривает своего разыгравшегося любовника недовольным взглядом, слыша, как цыкает на другом проводе Хината.
— Опять лезет?
— Да, кошак опять не видит границ.
— Ладно, лучше скажи, приятная у тебя там компания? Кто-то со школы, да?
— Да, все мои школьные знакомые. Здесь Киёко, собственно, Рю и его старшая сестра, Саеко, они все в Карасуно учились. Ещё Ойкава с Иваизуми с Аобаджосай, Бокуто, который капитан сборной, и Акааши из Фукуродани. Подруга Киёко, Ячи, и я с Куроо. Только самые близкие, так сказать.
— Много вас там, — смеётся Хината, но вдруг на фоне у него слышен какой-то грохот и отборный мат в крике.
— Что за шум?
— Блин, это уже мои друзья отличаются, — бурчит Хината. — В общем, мне тебя не беспокоить, верно? Раз уж ты решил отдохнуть от всего.
— Почему не звонить? Можешь мне звонить, когда хочешь. От тебя я ведь не устал, — спешит ответить Кенма, ловя удивлённый взгляд своего парня, подслушивающего разговор.
— В смысле? Я всем своим коллегам запретил мне звонить.
— Ага, а Хината мой друг и хорошее исключение, так что замолчи.
— Ну вот, стоит тебе пообщаться с этим Чиби, как ты опять ругаться на меня начинаешь, — обиженно бурчит Куроо, утыкаясь носом в плечо закатывающего глаза Козуме, пока Хината посмеивается, слыша это.
— Не дуйся, — Кенма поглаживает его по голове. — Хината, а у тебя как дела? Как работа?
— О, — продолжает хихикать Шоё. — Работа идёт полным ходом, не переживай. Но из-за неё, кстати, я сейчас не могу с тобой поговорить подольше.
— Тогда до созвона?
— До созвона, Кенма-чан, — пропевает Хината прежде чем сбросить трубку.
— Ну что ты сейчас творил? — вздыхает Козуме, укладывая на кровать телефон и поворачивая голову к Куроо.
— Прости, мне просто не нравится твой Шоё. Он странный.
— А Котаро со своими паническими атаками и прочим прям нормальный, что уж говорить про тебя, — усмехается Кенма, полностью разворачиваясь к Тецуро и обнимая его за шею. — Спокойно, Шоё стопроцентный гетеро.
— Я не ревную тебя. Мне просто Хината кажется странным и всё. Я не дурак, чтобы сомневаться в твоих чувствах ко мне, — объясняет Куроо.
— Вот приглашу его на наше новоселье и увидишь, что Хината славный парень. Он ведь со всеми может найти общий язык, так что и к тебе путь найдёт.
— Новоселье? — цепляется за слово Тецуро, едва краснея.
— Ну да, настанет же оно когда-нибудь.
Куроо улыбается, прижимая Козуме ближе к себе.
ххх
— Прошу, аккуратно с этими стаканами! — восклицает Саеко, когда видит, что её брат берёт сразу пять стаканов, выдвигаясь из кухни в столовую, где дружно накрывается стол. — Бокуто, не переживай, сиди, пожалуйста, ровно, иначе не помогать, а мешать будешь, — обращается уже к Котаро, который так и рвётся помочь хоть чем-то. Кейджи, на котором раскладывание тарелок, успевает наказывать Котаро, чтобы тот сидел за столом и продолжал раскладывать салфетки.
— Бокуто-сан, Вы и с ними прекрасно помогаете!
— Ну если так, Акааши, — улыбается Котаро, в конец успокоившись и вручая салфетку своему кохаю, укладывающему её под очередную тарелку.
— Аккуратно, несу фрукты! — с тяжёлым блюдом выходит Куроо, надеясь, что ни с кем не столкнётся. За ним идёт Кенма с десертами, пока с кухни прёт запах запечённой рыбы, которую Хитока и Саеко украшают зеленью. У стола стоит Киёко в фартуке, распоряжающаяся, куда лучше поставить ту или иную тарелку. Она замечает, что Кенма уже раз в десятый за последние десять минут прячет под худи волосы, но те всё равно вылезают и мешают.
— Козуме, а где твоя резинка? — спрашивает девушка, поглаживая свой живот.
— Она порвалась, а запасной нет.
— Ой, у меня тоже нет, но могу предложить вот это, полезная вещица, — она вытаскивает из кармашка фартука заколку-клюв. Металлическую, с надёжными болтиками и имеющую небольшой вес.
— Спасибо, я верну, когда разъезжаться будем.
— Дарю, — отмахивается Киёко с улыбкой.
— Спасибо, — снова отзывается Кенма. — Я хочу с тобой поговорить, но, наверное, потом.
— Давай сейчас, ведь непонятно, как занятость будет у нас завтра.
— С-сейчас? — Козуме не успевает остановить жену Танаки, как она уходит в прихожую, подзывая за собой. Кенма направляется за ней, переглянувшись с Куроо, уходящим на кухню за салатами. Тецуро явно им компанию не составит.
— Так что? — Киёко прислоняется спиной к подвальной двери, взявшись руками за небольшой живот.
— Мне кажется, что сейчас не лучшее время.
— Ладно тебе, Кен, не думаю, что у тебя какое-то страшное известие, хотя выглядишь обеспокоенным. Плохо себя чувствуешь?
— Да, мне не по себе, после отъезда Нишинои. Он утверждал, что вот это, — Кенма указывает на живот, замечая, как в васильковых глазах девушки проскальзывает беспокойство. — Его ребёнок.
Киёко молчит, опустив голову и скрывая лицо за шторой тёмных волос. Козуме приходит в некий ужас, понимая по всему этому, что Ю говорит правду, иначе бы Киёко сейчас либо посмеялась, либо разозлилась из-за клеветы.
— Только прошу, не говори Рю. Я... Просто тогда мы были на грани развода из-за его постоянной работы, у меня ещё родители разводились и я совсем отчаялась. Ю просто попался на моём пути, — она поднимает свои глаза на Кенму, хватая его за руку и всем своим видом умоляя о молчании.
— Танака и Нишиноя так непохожи друг на друга внешне. По ребёнку, возможно, будет видно, что Рю не его отец.
— Я не знаю как, но я попытаюсь это всё повернуть в нужную сторону. Я, кажется, всё ещё люблю Рю, но не Ною точно. Просто... Куда я одна?
— Ты, получается, пользуешься его чувствами? — удивление Кенмы сменяется на неприятное недоумение, выражающееся вздёрнутой бровью и взглядом, бегущем по Киёко. Это правда она?
— Нет, я влюблена, но всё ещё не уверена, что люблю до беспамятства, — непонятно отвечает девушка, у которой вот-вот слёзы пойдут. — И Рю... Он не выдержит, если узнает, что ребёнок не его.
— Киёко, тут Тецуро с Иваизуми понаставили тарелки не пойми как без тебя! Ты где? — кричит Саеко. Козуме вместе с Танакой оборачивается в сторону входа в столовую с испуганными выражениями лиц, будто их разговор подслушали.
— Кенма, прошу, не говори ему, пожалей Рю! — Киёко хватает Козуме за руки, прижимая к своей груди. Кенма рёбрами ладоней чувствует, насколько бешено стучит её сердце. Ей нельзя волноваться, вспоминает Козуме, поэтому кивает, чтобы Киёко успокоилась.
Врать Танаке?
Киёко видит, насколько неуверенный ответ, поэтому поджимает губы, стараясь выдавить улыбку. Она направляется в столовую, утирая лицо и ахая, когда видит, что действительно на столе творится непонятно что.
— Кенма, — слышится над головой, и Козуме подпрыгивает, едва ли не вскрикивая от испуга. Он поднимает взгляд и видит на лестнице Ойкаву, сидящего на ступнях с шоком на лице. Тоору поднимается на ноги и сбегает по лестнице вниз, заворачивая к Козуме и шёпотом спрашивая.
— Вы сейчас не шутили? Вы серьёзно?
— Что ты слышал? — решает уточнить Кенма, понимая, что ситуация становится всё хуже. — И ты был один?
— Я слышал всё и да, был один... Как так? Киёко изменила?
— Сложно назвать изменой, если она с Рю была в ссоре, но то, что происходит сейчас - ужасно, да. И разве мы можем сказать Рю?
— Он будет разбит.
— Верно, — Козуме улавливает вместе с Тоору безвыходность в этой ситуации. — Нам остаётся только молчать.
— Кажется, да, — Ойкава прислоняется спиной к стене, опуская голову и стараясь прийти в себя после увиденного и услышанного. Для него и Кенмы перевернулось, кажется, всё виденье на их компанию. Сколько ещё страшных секретов может скрывать каждый?
— Пора идти помогать, — прерывает молчание Кенма, собирая свои волосы благодаря подаренной заколке. Пальцы едва слушаются - оцепенение сходит очень медленно. — Как дела с Иваизуми?
— О... Ну, я боюсь, честно. Думаю, что ничего страшного не будет, если я поговорю с ним тогда, когда вернёмся в Токио... Наверное.
— Наверное? Тоору, тянуть нельзя, я же говорил.
— Да, но мне, наверное, лучше знать. Всё-таки я лучше всех знаю Ива-чана, — вздёргивает нос Ойкава, хмурясь. — И да, идём, нужно помогать.
Кенма и Тоору заходят в столовую с натянутыми улыбками и как раз тогда, когда Рюноске ставит на стол последнее блюдо с горячим.
— Всем за стол! Но давайте прежде чем Рю, как обычно, весь испачкается и наестся, я вручу вам свой подарок, — улыбается Саеко, подмигивая своему младшему брату, который на это покраснел, хотя всем известно, что он не следит за собственной чистотой, когда есть что-то очень вкусное, чего на столе полно.
— Куро, пожалуйста, сбегай тогда за нашим подарком, — просит Кенма, усаживаясь рядом с Ойкавой, заговорившим с Ячи, сидящей следом.
— Не переживай, подарок наш на террасе, мне нужно будет только лишь пару шагов пройти, — отвечает предусмотрительный Тецуро, пока Саеко шуршит своими пакетами вместе с Рю.
— Тут, конечно, в основном для Киёко подарочки и на ближайшее будущее... — объясняет Танака-старшая, когда выуживается ею и Рю две коробки, различные по размеру. Та, что побольше, тяжелее, раз уж Рюноске с большим усилием поднимает её на близстоящую и единственную в доме барную стойку. Он крутит коробку, разглядывая картинки на ней.
— Что это? — спрашивает Рю. — А, подушка для беременных!
— Осведомлённый братец, — улыбается Саеко. — Значит, и правда видео о беременности смотришь? Да, подушка, и бондаж на живот, потому что мне кажется, что для нынешнего срока у Киёко большой животик.
— Ки-чан, всё хорошо? Сидишь бледная вся, — осторожно интересуется Хитока, отвлекаясь от диалога с Тоору. Ойкава меняется в лице, что не скрывается от Иваизуми, сидящим напротив рядом с Кейджи и Бокуто. Кенма тоже, как и Тоору, смотрит на жену Рюноске внимательно, изучающе, но в то же время с неким разочарованием в глазах.
Киёко вздрагивает, часто хлопает глазами, а затем слегка улыбается подруге.
— Да, хорошо, просто голова немного заболела, но уже проходит... Спасибо большое, Саеко, очень полезные подарки, правда! — обращается под конец ко второй подруге, довольно улыбающейся на эти слова благодарности.
— Тогда мы...
— Нет, бро, мы подарим, — качает головой Куроо, уже выходящий из террасы с коробкой в руке и умудряющийся при этом закрыть за собой стеклянную дверь. — А потом вы.
— Уступлю тебе, бро, — улыбается ему Бокуто, разглядывая коробку.
— Я, как, думаю, и Козукен, уверен, что никто из вас такое не купил. В общем, это уже для самого ребёнка и очень полезная вещь!.. — Тецуро ставит коробку к остальным, стараясь подобрать ещё что-нибудь к своей речи и отчаянно выглядывая надписи на розовом картоне.
— Опять забыл название? — хихикает Кенма, на что Куроо кивает. — Это детские ходунки с игровой панелью. Они нейтрального серого цвета, так что мы всё продумали.
— Молодцы, — присвистывает Саеко. — Вещь действительно очень полезная! Пусть и пропылится несколько лет в кладовке.
— О, мы что, будем сейчас спорить о пригодности подарков? — сощуривается по-кошачьи Тецуро. Козуме вздыхает. Нет, всё-таки надежды на то, что его любовник не вступит в перепалку с Танакой, канули в Лету.
— Прошу, давайте без ссор! — выпрашивает Хитока, испугавшись боевого настроя, которым так и пахнет от Саеко с Куроо.
— Да, сейчас я подарю наш с Ива-чаном подарочек! Только сядьте, иначе не устоите от его полезности и красоты! — окликается Тоору, вскакивая со стула. Саеко и Тецуро слушаются, усаживаясь на свои места и действительно заинтересовавшись презентом Хаджиме и Тоору. Ойкава тем временем встаёт на ноги, направляясь к террасе. Кенма замечает, что волейболист, почему-то, тормозит у самой двери, уставившись на улицу. Но Ойкава всё-таки открывает дверь, пока Кейджи вздыхает со словами:
— Всё это уже походит на какой-то конкурс подарков. Вечно вы всё в соревнования превращаете.
— Если здесь Ойкава, Бокуто, Куроо и Рю с сестрой, то это неизбежно, — поддакивает ему рядом сидящий Иваизуми, попивающий из своего стакана апельсиновый сок.
— Что там та... — слова Тоору обрываются тогда, когда из вечерней черноты что-то вылетает. Кенма, к которому Ойкава стоит спиной, не может понять, что вообще происходит, ровно до того момента, пока Тоору бревном не падает на пол.
В шее Ойкавы, прямо в области кадыка, торчит стрела.
Иваизуми подаёт голос первым, разрезая образовавшуюся тишину своим криком, полным отчаяния.
