Когда сердцу хочется петь...

      Знаете как понять, что в вас пробудился какой-либо дар? А вот никак. По крайней мере в данном случае никто сразу-то и не обратил внимание, что в Ингрид что-то изменилось. Не в плане характера или внешности, нет. Вокруг неё и в ней самой поменялось всё, в том числе и энергетика, которая стала невероятной и настолько мощной, что казалось, будто она просто душит и не позволяет дышать всему живому вокруг.       Первым, кто заметил перемены в ребенке, была ее собственная мать. Ну еще бы! Это ведь ее кровь и плоть, и было бы глупо, не обрати та никакого внимания на девочку. Конечно, это произошло не сразу, а постепенно, чуть по чуть.       В начале София была удивлена поведением фейри в саду, коих она могла видеть: если раньше, когда девочка выходила в сад под чутким присмотром матери, те так и вились вокруг ребенка (хотя и не решались на какие-либо действия, зная что за Ингрид наблюдает мать), то теперь, если девочка выходила на прогулку одна или с кем-то, неважно, фейри прятались куда угодно, лишь бы не попадаться на глаза малышке. Сама Ингрид по началу думала, что они испытывают чувство вины, ведь это из-за них она попала в больницу и чуть не умерла. Но позже она поняла, что это не так.       Спустя какое-то время София заметила еще одно, не мало важное изменение, которое заставило ее волноваться еще сильнее. Все цветы в саду погибли в течение месяца! И не просто погибли: они — засохли. Хотя София собственными руками каждый вечер поливала, а Ингрид помогала ей с прополкой клумбы. И можно было бы сослаться на жаркое лето, но в этом году погода была достаточно благоприятной: периодически шли дожди и температура не превышала +28 градусов. Позднее, та же участь постигла и комнатные растения: поливать их было маленьким заданием Ингрид и она успешно выполняла его. София здесь даже не могла упрекнуть девочку, потому что сама лично видела, как та с невероятной заботой ухаживала за цветами.       Это было только началом. В скором времени участок, где стоял дом Джекинсов стал похож на, своего рода, маленькую пустыню. К концу лета газон больше напоминал вытоптанное овечками пастбище. Трава была очень блеклая и желтая, казалось, будто бы из некогда зеленой лужайки вытянули все жизненные силы. Только каштан, что рос во дворе, еще хоть как-то напоминал жильцам дома, о том каким дворик был всего пару-тройку месяцев назад. Но примерно к середине сентября и он сдался: листья облетели раньше срока и дерево напоминало иссохшуюся коряжку. Печальное зрелище.        К началу октября, когда осень постепенно уже захватила все подвластные ей территории, София заметила еще одну странную особенность. Каждый раз, когда дочь приходила к ней и «просила» тепла у матери, та начинала чувствовать себя невероятно вялой. И чем больше они проводили время в объятиях друг друга, тем больше София себя чувствовала словно «выжатый лимон». Она долгое время не могла понять, почему так происходит и что всему виной. По началу она ссылалась на огромное количество домашних забот, которое лежало у нее на плечах: пока супруг был на работе, весь быт был на ней. Поэтому София думала, что ей просто необходим отдых и не более того. Но когда однажды сам мистер Джекинс сказал, что после объятий дочери он чувствует себя, словно несколько дней подряд не спал, женщина не на шутку встревожилась. Это был явно не добрый знак.       И все-таки Ингрид постепенно, шаг за шагом, изменилась. Она стала более, хотя и раньше было не меньше вопросов, любознательной: её интересовало все, что попадало в поле зрение ребенка. Причем, это было не обычное желание выяснить «а зачем это», ей казалось, что жизненно необходимо докопаться до сути терзающего её вопроса. Например, если листва деревьев становилась желтой, Ингрид хотела не просто услышать «потому что наступила осень», она хотела знать — как именно происходит этот процесс, от начала и до конца. На одни вопросы София могла с легкостью дать ответ своей дочери, а на другие же и пары слов связать не могла, потому что те, выбивали ее из колеи.       А еще Ингрид стала более энергичной и подвижной. Если раньше девочка много времени проводила за спокойными играми: куклы, пазлы, книжки с картинками; то теперь ей хотелось носиться с соседскими детишками днями напролет, играть в салки и в прятки. Но мать по прежнему бдила этот момент. Хоть доктора на одном из последних осмотров и сказали, что с девочкой все в полном порядке, София все равно не переставала волноваться. Хотя теперь степень волнения и была меньше, она все равно старалась немного ограничить активность дочери, чтобы та не перегружала организм.       Время шло… И как один день пролетели добрых пять лет.       С тех пор, в семье Ингрид все перевернулось с ног на голову: отношения с родителями, в какой-то степени, изменились, или даже нет, они испортились — мать и отец словно находились на противоположной стороне земного шара, вели себя холодно и отстраненно; бабушка, после тех печальных событий, к ним стала приходить все реже и реже. А три год назад в этой семье произошло пополнение — родилась еще одна девочка, Лиза. И мать не подпускала Ингрид ни на шаг к сестре, даже не объясняя никоем образом свое поведение. Отец же все больше и больше пропадал на работе и вообще никак не контактировал со старшей дочерью, а всю свою любовь дарил младшенькой.       Наверное, в других семьях и других обстоятельствах, ребенок бы замкнулся бы в себе и стал «маленькой серой мышкой», но не наша Ингрид. Не смотря на атмосферку в ее семействе, казалось, что она совсем не замечала этих перемен в отношении себя, но! Это только казалось… В глубине души она очень тосковала: девочка совсем не могла понять, что так отталкивает родителей от нее. Хотя все же догадывалась о причинах. Поэтому девочка искала всевозможные развлечения и занятия, чтобы отвлечь себя от плохих мыслей. Даже в школе было намного веселее, хотя почти и не было друзей, но за то, можно было проводить много времени в библиотеке за чтением огромного количества книг.       Однажды, возвращаясь домой вместе с матерью и сестренкой после школьного родительского собрания, девочка, проходя через парк, попросила не надолго разрешить ей поиграть. Лиза тоже начала тянуть мать за руку в сторону детской площадки, и, в конце концов, София сдалась и отпустила дочерей играть, а сама села не по далеку на скамью под раскидистым старым кленом. Было начало октября и погода стояла невероятно теплая, даже немного не по сезону. Дети резво играли на площадке: Лиза тут же подружилась с малышами, которые уже были там, а Ингрид же находилась немного в стороне. «Запрет» на контактирование с младшей сестрой действовал даже здесь… Да и потом, наша героиня уже давно привыкла проводить большую часть времени самостоятельно. Так что, это ни капли не действовало на нее и она весело проводила время за игрой на площадке.       София, наблюдая за дочерьми, не сразу обратила внимание как рядом с ней, в тени стоящей под деревом скамьи, появилась странная фигура, которая с интересом смотрела на резвившихся детишек. Когда же женщина поняла, что около нее находиться кто-то еще, повернувшись в сторону сидевшего подле человека, она даже немного испугалась.       — Ой! — София схватилась за сердце, которое начало бешено барабанить, и, судорожно смеясь, начала извиняться, — Простите, я не сразу заметила, что кто-то подсел рядом.       Сидящий рядом «сосед» оказался «соседкой». София, немного успокоившись, внимательно оглядела женщину: она казалось не по возрасту юной, но с достаточно взрослым и, удрученным жизнью, взглядом. На голове у нее была широкополая шляпа, которая очень напоминала ведьмовскую, ту самую, которую можно увидеть в сказках на картинках. На плечах «соседки» лежало, мягкое на вид, вязаное пончо, которое, казалось. обволакивает свою хозяйку и нежно согревает, когда набегают легкие, но прохладные октябрьские ветерки. Да и остальной наряд очень сильно выделялся среди привычных одеяний, которые София привыкла видеть в своей повседневности: винтажное платье и полусапожки на шнуровке — такое носили веке в XIX, но увидеть такое сейчас? Просто невероятное и безумно красивое зрелище.       — Ох, все в порядке, — аккуратно прикрывая ладошкой рот, просмеялась «соседка», — все нормально, правда. Наверное, я бы тоже испугалась, будь на вашем месте.       — А? — София многозадачно посмотрела на собеседницу, — Что вы имели в виду?       — Неожиданность. Вы ведь так были погружены в свои мысли, что даже и не заметили меня.       — Верно, — смущенно произнесла женщина, слегка засмеявшись и тяжело вздохнув, — Вы правы. По мне так заметно, что я чем-то удручена?       — А то, — игриво подмигнув, собеседница переключила свое внимание на детскую площадку, указав пальцем в направлении дочерей Софии, — Такая активная, прямо радует глаз.        — Ага, Лиза, не смотря на возраст, очень энергичная девочка, даже диву даюсь, откуда в ней столько сил.       Собеседница удивленно повернулась в сторону матери Ингрид, озадаченно посмотрев на ту, сказала:       — Ой, нет, я имела ввиду вторую девочку. Вашу старшую дочку.       — Ааа, — София посмотрела в сторону Ингрид и заметила про себя, что она даже не обмолвилась, что у нее есть еще один ребенок, — Ах, да, Ингрид тоже достаточно несносный ребенок.       Женщина, что сидела рядом, откинулась на спинку скамьи, сложив руки на коленях, посмотрела на Софию. Судя по реакции матери, она вообще никак не хотела упоминать о том, что у нее есть старшая дочь, и даже будто бы испытывала некое отвращение к ней.       — Она ведь у вас не обычная девочка, верно? — этот вопрос от собеседницы был для Софии как гром, среди ясного неба.       — Д-да, верно, — не хотя, та кое-как выдавила из себя, — Скорее, странный.       — Почему же? Как по мне, так вполне себе нормальная и ничуть не странная.       — Ну, со стороны может показаться и так, — София никак не могла понять интерес собеседницы к старшей дочери, ведь сама-то она, живя с девочкой под одной крышей, хоть и понимала, что ведет себя глупо и не разумно, ничего не могла с собой поделать.       — Возможно, она вас пугает. Кого бы не напугала такая сила, — женщина повернулась к Софии и улыбнулась ей очень тепло и так по-дружески, что у той как будто груз с плеч упал, — В этом нет ничего ужасного. Поверьте мне.        София почувствовал, что ей сейчас остро необходимо высказаться этой «странной» соседке и, наплевать, даже если не поймут и сочтут сумасшедшей, но именно сейчас, почему-то казалось, что ее мольбы о помощи выслушают и помогут.       — Понимаете, нам тяжело находиться рядом с Ингрид. Она… Она словно пиявка, вытягивает из нас все жизненные силы. Я даже перестала ее обнимать и целовать перед сном, — София стыдливо закрыла лицо руками и ее глаза наполнились слезами, — Это ведь мой ребенок, а я ничего не могу сделать. После того, как она висела на волоске от смерти, всё так круто поменялось. Этот чертов «мир» преподнес мне самый гадкий сюрприз. Я думала, что она «его» не видит, что она родилась обычной девочкой, только чуть-чуть слабее остальных… Но кто же знал, что Ингрид окажется настолько «сильнее», чем другие дети. Вы бы видели наш дом! Он теперь похож на старый страшный трухлявый сарай из фильмов ужасов. Вокруг него ни травинки живой нет! А про цветы в доме я вообще молчу! Они иссохли еще в первые несколько месяцев, как Ингрид выкарабкалась. Я и значения-то не сразу этому придала… Всё! Всё «живое», чего она касалась, со временем погибало. И сколько бы я не пыталась завести еще растений в доме — они все равно гибли. А потом мы поняли, что от ее прикосновений, из нас словно все силы выкачали… И самое смешное, даже фейри теперь ее не трогают, подлетают, но стараются не касаться…       София больше была не в силах держать себя в руках. Слезы хлынули по щекам, будто мощный горный речной поток: они лились и лились, и как бы женщина их не вытирала, она была не способна прекратить плакать.       — Я ужасная мать? Я ужасная мать! — София кивнула головой в сторону площадки, где играли дети, — А я даже не даю им веселиться вместе. Мне страшно, вдруг с Лизой что-то случиться. Ведь они родные сестры, но из-за меня они вообще не знают друг друга. Лиза стала невольно бояться Ингрид и теперь не подпускает к себе ее ни на шаг. И все из-за меня!       Вдруг на плечо Софии легла нежная рука. Она посмотрела на собеседницу, та так же тепло улыбалась ей.       — Не мудрено, что вас пугает сила слай бэги. Мало кто способен такое вынести, особенно, когда их дар просыпается так рано и они еще не в силах им управлять. Это чудо, что хоть и такими жертвами, вы сохранили рассудок. Говорите, вы не даете ей к себе прикасаться? Хм, — вдруг «соседка» по скамье отпустила плечо матери Ингрид и нырнула в свою сумочку, которая лежала подле нее с другого бока, и начала там что-то искать, — Хм, да где же оно?       София не понимала, что происходит: почему-то собеседница отреагировала на ее рассказ не так, как ожидалось, да и не вызывала та чувство, что совсем не понимает о чем услышала. Наоборот, она назвала Ингрид слай бэги. И, хотя мать девочки, не понимала, что это означает, но почему-то София как будто ждала от этой необычной женщины, что та сейчас «спасет» ее саму и всю семью из этого «кошмара».       — Хмм… Кстати, забыла представиться. Меня зовут Алис Кителер — «соседка» покопалась еще немного в сумочке и вдруг победно вскрикнула, — Нашла! Вот же они! Держите!       Алис протянула Софии перчатки и, когда та взяла их, снова опустила взгляд в сумочку и достала записную книжку.       — Для чего они мне?       — А они и не вам. Они для вашей дочери. Размер, на первый взгляд, для нее большеват, но, поверьте мне, когда она их наденет — они сядут идеально. На первое время они подойдут как нельзя лучше, — женщина что-то написала в книжке, потом вырвала его, сложила в четверо и передала Софии, — это мой телефон. Вообще, мой вам совет: сами вы не сможете помочь своей дочери раскрыть ее дар и управлять им. Пока все не закончилось для вас самым худшим образом, советую принять решение как можно скорее. Я могу вам помочь, но в Лондоне находиться мне еще около четырех дней, потому время на обдумывание всего у вас крайне мало.       — Простите, но я не понимаю о чем вы говорите, — София прижала перчатки к груди и посмотрела внимательно на Алис, — Почему мы не справимся? И что нужно обдумать?       — Не справитесь, потому что сила Ингрид будет расти день ото дня еще больше. Вы и сейчас не справляетесь. Ваш страх заставляет страдать не только вас, но и всю вашу семью. Все может закончится ужасной трагедией. Кхем, — женщина кашлянула, поднялась и встала рядом со скамьей, посмотрев на Софию, — Я — ведьма! И могу взять вашу дочь на обучение. Я помогу обуздать ее дар, развить его и правильно применить. Чтобы этот дар не был ее проклятием вам нужно принять самое важное решение в вашей жизни. Если вы хотите спасти то сокровище, что у вас есть, советую хорошенько подумать.       У Софии от этих слов пробежали мурашки. Не сказать, что она сильно верила в магию, колдовство, ведьм и чародеев, но, уж если фейри существуют, тогда и первым есть место на существование в этом мире. Но чтобы вот так легко и просто к женщине подойдет кто-то и скажет «Я — ведьма и могу вам помочь» в голове не укладывалось. Ложь? Не похоже. Да и потом, Алис сказала то, о чем обычные обыватели вряд ли бы знали. В глубине души, где-то в подкорках, София знала — ей не лгут. Не слова лжи!       — Мне нужно поговорить с супругом, — она посмотрела в сторону дочерей, — Я не могу принять решение самостоятельно, вы ведь понимаете это?       — Конечно. Я ни в коем раз не давлю на вас, но, поверьте, дальше будет только тяжелее, — вот тут Алис слегка слукавила, но сделала это так искусно, что никто бы и не догадался об этом.       — Я понимаю, но все же и вы поймите меня, что отдавать ребенка на обучение невесть куда человеку, которого видишь впервые в жизни, и… — София замолчала, опустила голову и продолжила, — Не хочу потерять свою дочь. Я поговорю с мужем и позвоню вам какое бы решение мы не приняли.       — Хорошо, буду ждать. Но помните, что в Лондоне я буду находиться еще четыре дня.       — Да, я вас поняла, постараемся не затягивать процесс. И да, спасибо за… — София обернулась, чтобы поблагодарить за перчатки, но Алис и след простыл. То что она была рядом напоминали только перчатки и листок с номером телефона.       София поднялась со скамьи и позвала девочек домой. Когда Ингрид и Лиза подошли к матери, та вручила старшей перчатки и попросила тут же надеть их, сказав, что это подарок. Девочка была удивлена; мать давно не делала никаких неожиданных подарков. И, как и говорила Алис, перчатки на удивление сели действительно как влитые.       Когда Джорж вернулся домой после работы, София попросила его подняться в их кабинет для серьезного разговора…       … Звук стука колес поезда успокаивал и давал некую надежду Ингрид о том, что в дальнейшем ее ждет не только множество приключений, но и чувство, что теперь она никак не навредит своей семье. Она любовалась в окно проносящимся перед глазами пейзажем в тот момент, когда к ней обратилась Алис:       — Не жалеешь, что уехала из дома?       — М? Почему я должна об этом сожалеть?       — Ну ты ведь оставила свою семью, хотя ты так юна и… — Алис не успела закончить предложение, как Ингрид ее перебила.       — Сожалеть здесь не о чем, ведь последнее слово оставалось за мной. А я решила именно так как решила.Я не сожалею, но мне все же немного страшно, — девочка бросила легкий смешок, — Страшно от того, что я не знаю, что ждет меня в будущем.       Алис пересела на место рядом с Ингрид и, наклонившись вперед, посмотрела на нее и сказала:       — Но будущее ведь потому и притягательно, что неизведанных путей в нем огромный океан. Верно? — она положила руку на плечо девочки и притянула ее к себе, прижав к груди, — Я уверена, ты станешь сильным и «крепким» человеком и все, что тебе готовит судьба, ты сможешь преодолеть не смотря ни на что. Думай о том, что было раньше, как о сне, из которого тебе предстоит выйти в реальность, которая подарит тебе множество событий и встреч.       — Угу, — Ингрид уткнулась в Алис и тяжело вздохнула.       — Ну-ну, — женщина погладила ее по спине и легонько усмехнулась, — Когда приедем домой, про нежности забудь. Как только утроишься — сразу начнется суровое обучение магии и… Шкооолаа, — Алис сделала голос похожим на звуки призраков, которые те издают в старых мультфильмах.       — Аха-ха-х, да мне и не привыкать к нежности, — Ингрид заливисто рассмеялась, что очень удивило ее, теперь уже, «учителя», и девочка добавила в той же манере что и Алис, — Шкоооола.       — Да, шкоооолаа!       Обе «путешественницы» прыснули во весь голос от смеха и хохотали на весь вагон уносящего их, в будущее, поезда…