* * *
— Сакура-чан! Посмотри на это, даттебайо! — Наруто весело носился по улице курортного поселения, обмотав шею оранжевым махровым полотенцем. — Гляди-ка! Ухты, даттебайо! Прямо перед ними была витрина с разными безделушками, от которых пахло слабоватым запахом соли и свежести леса, да и в основном это были различные ракушки или камни, разукрашенные красками. Только вот… Узумаки с его тягой с разным ярким вещам уговорил Сакура на покупку пяти ракушек, которые ну так потрясно сверкали на солнце, что они были обязаны купить их. Выложив четыре серебряных монетки, они стали полноправными хозяевами потерянных поделок. — Супер! Сакура-чан, гляди! — в руках блондина была ракушка, на которой было нарисовано оранжевое солнце, немного прикрытое облаками. В самом верху была нарисована пара чаек, парящих даже выше солнца. — Да, Наруто, очень красиво. — Она мягко улыбнулась парнишке, в ту же секунду снова намылившемуся куда-то. — Эй, смотри…! Сакура и сама не заметила, как впереди мальчика появился высокий человек, бегущий в их сторону. Белые волосы раскачивались из стороны в сторону, а деревянные сандали звонко отстукивали ритм бега, совершенно не стараясь скрыть своего драпающего хозяина. Лицо, застывшее в испуге или неописуемом угаре от ситуации, Харуно не могла решить, что больше выделяется. — А! Сакура-чан, даттебайо, что это?! — Наруто вернулся к ней, указывая пальцем на приближавшегося мужчину, чьё лицо украшали две алые полоски от глаз и к щекам. — Очевидно, что мужчина. — Сакура наклонила голову, максимально сосредотачиваясь, чтобы не засмеяться. Она узнала его. И как они сумели словить такой джекпот? Да они же самого жабьего саннина откопали в этой деревеньке. Джирайя — крёстный её брата и довольно забавный, по рассказам Наруто, старикан «Эро-саннин». Что ж…это отлично, так как она ну очень хотела, чтобы Наруто пораньше пошёл на контакт с Курамой, про которого она слышала и то, что он — вредный мешок с мехом, и что милая животинка, и что его брат и друг, и многообразию чего ещё. Однако первое всегда веселило. Назвать девятихвостого демона вредным мешком с мехом не каждый сможет… Однако она вернулась к саннину, который прям-таки мчался к ним на всех парах. — И он немного странный. — Пока она это говорила, то отшельник приблизился к ним, но опять же… Наруто подсобил. Как только он сравнялся с ними, Узумаки, создав одного клона, бросился к мужчине, останавливая его на полной скорости. От тормозного пути ног с землёй, медик, казалось, увидела лёгкий дымок… — Дурачьё! — тяжелый кулак приземлился на макушку блондина. — А-ай, даттебайо! — он схватился за череп, пустив актёрскую слезу. — До чего докатились! Детей избивают средь бела дня! Беспредел! Караул! — Сакура вздрогнула, прижав ладони ко рту. Кажется, не получилось, потому что она издала звук, похожий на крик куропатки и визг пьяной свиньи. И что это за звук, не спрашивайте, она сама не поняла. Однако взгляд сокомандника Шишо на себе словила. — Бхва-ха! — Теперь Наруто уже не цеплялся за незнакомца, сгорая от любопытства. — Веселые вы, что сказать. — он посмотрел на Наруто, смутно вспоминая своего погибшего ученика…похож. Дьявольски смахивает на… Минато. — И что же вам понадобилось от меня, если прибегли к таким вот мерам? — Старик! — Наруто аж подпрыгнул на земле, загораясь интересом. Вот и всегда… Сакура, когда интерес её касался, чувствовала себя жертвой клоуна-садиста. Доброго и милого шутника и…клоуна, ну…который вполне людей может расчленить с весёлой рожей и азартом в милых глазках… — От кого ты убегал? — Её очко почуяло большой подвох. — Ээ? — выпучил глаза взрослый. Чем-то он очень напоминал ей самого Наруто… Уж…больно такая же придурь в личности и поступках. Хотя это неплохо, часто спасает, даже. Да и у Наруто…она искренне верила, что Узумаки не был бы собой без этой черты характера. — Да я…не сошёлся во взглядах с людьми… — Сакура хмыкнула, вот ведь. Точно ли не сошёлся? Наблюдая за его довольным до жути лицом, она не могла бы утверждать, что он только во взглядах не сошёлся. Тут минимум, что-то интереснее… — Сакура-чан… — тихим и вкрадчивым голосом пропел её названный брат, а вот девочка крупно вздрогнула, чувствуя, как интуиция почти горит уже. — Сакура-чан…получается… — Н-наруто! Не растягивай слова! — он кивнул, а вот ей легче не стало. — Махач! Погнали, даттебайо! У нас будет спарринг с местными, круто, да? — Вот не думала Сакура, что у неё снова кулаки зачешутся. Даже не предполагала. — Наруто. — прорычала розоволосая. — Ты же понимаешь, что… — Им не дали договорить, так как на улочку, где дислоцировались все трое шиноби — мужчина и двое подростков, выскочила толпа местных, среди которых было подозрительно много девушек… Стоп. Джирайя. Сауны. Городок. Бани. Девушки. Джирайя, которого братец звал извращённым отшельником… Неужто они вляпались в такое…? О, ками-сама, дайте ей сил не прибить никого в этом городе. — Не говорите мне, что… — мужчина, резко повернув голову и хлестнув ей по глазам своей роскошной колючей шевелюрой, прервал её, хватая её и Наруто за руки. — Охоохо-хо! Ну надо же, меня нашли! Сваливаем, детишки! — Дети повисли на его конечностях, как червячки на крючке рыбака, понимая, что такую скорость сами не разовьют, чтобы слинять от явно рассерженной и невменяемой толпы людей. Вот ведь! — Мы не дети, а шиноби, даттебайо! — яростно просипел Наруто, всё сильнее хватаясь за руку мужчины. Да уж…не в их ситуации говорить о самостоятельности и независимости, когда они и правда зависят от скорости бега нового знакомого… Когда они наконец-то смогли оторваться от погони, то оказались около самой окраины посёлка, прямо у самого леса. Где-то уже начинали петь свою серенаду сверчки, а солнце уже почти скрылось, уступая место на небосводе своей вечной соратнице — бледноликой Луне. — Что ж, уже поздновато… — Джирайя сложил небольшую контракцию из сухих палок и поленьев, похожую на шалаш, и подсунул под самый низ немного сухой бумаги, которую вытащил из какого-то свитка, и кору, которую он и Наруто ободрали с самих поленьев. Когда приготовления закончились, то саннин сложил комбинацию печатей, выпуская струю огня изо рта прямо на будущий костер. Деревянная конструкция вспыхнула алым пламенем, сразу же разгоняя начавший сгущаться вокруг них мрак. — Предлагаю, вам остаться здесь со мной, а утром пойдёте обратно. — Хм… — Наруто прислонился левым плечом к правому плечу Сакуры. — Нет. Мы пойдём обратно сейчас, кто знает, вдруг ты нас на органы раздербанишь! Ты подозрительный, даттебайо! — Ох, и правда. — Отшельник неловко коснулся ладонью своего затылка. — Вы же так и не узнали, кто я такой. — Мужчина встал перед ними, слегка улыбаясь. — Моё имя Джирайя, вы могли слышать обо мне, как о жабьем отшельнике, — он бросил взгляд на их протекторы. — раз уж вы из Конохи. — Ээ? — Наруто нелепо плюхнулся на землю, что-то яростно вспоминая. И спустя минуты три выдал на полном серьёзе. — Не было такого, даттебайо! Не знаю я никого такого. — О? Вот как… — кажется, Узумаки задел самодовольство Джирайи своим незнанием. — Скажите, — она максимально наивно и глупо уставилась на него. — Это вы, тот…ну один из тройки саннинов? — светловолосый довольно хмыкнул, снова расцветая. — Верно, я один из них. — Пока Джирая говорил о том, какие опасности он преодолевал, какие страны видывал, Наруто долго и усердно думал. Что-то такое он уже слышал… — Ксо! Сакура-чан, а помнишь того типа? Он тоже саннин? — Джирайя напрягся всем телом, внутренне сдерживая порыв вытряхнуть из детей информацию о типе, которым скорее всего оказался Орочимару. Им надо о многом поговорить. — Да, Наруто. — Сакура незаметно глянула на взрослого шиноби, который уж очень явно хотел узнать больше. Чудесно. — Какаши-сенсей, говорил, что его вроде звали… Оримару… — она снова бросила взгляд на него. — Очимару…как же он его назвал-то… — от явной неудачи, она даже палец к губе приложила, показывая, как ей обидно от этого. Джирайя думал. Он точно знал, кого встретили дети, но…хотел ли он точно узнать про друга? Узнать, где того можно найти. Может…они бы даже смогли поговорить и наконец унять недоразумение, расколовшее их дружбу в ту ночь, когда Цунаде назвала его предателем… — Орочимару. — сиплым голосом проговорил беловолосый. Его тёмные глаза, в свете пылающего костра, казались ещё черней от тех воспоминаний, что он вспоминал. — Точно! — Наруто повернулся к нему. — Да, его так назвал Какаши-сенсей! Старик, ты его знаешь? — Сакура замерла, заметив, как помрачнел их собеседник. Что-то тут не клеится. Что такого могло произойти, чтобы и Джирайи сейчас, и…шишо в её будущем-прошлом всегда вспоминали Орочимару и выглядели такими…виноватыми? — Тебя же Наруто звать-то? — Да-да. — мальчик активно закачал головой. — Так что насчёт того змея? — М…Он был моим другом… — Джирайя взял в руку толстую палку, пододвигая одно из поленьев в костре поближе к очагу пламени. В тёмное небо устремились искры света. — А сейчас… Он твой друг? — Нет, Наруто. — Блондин сжал губы, непонимающе мотая головой. — Что это значит, даттебайо? Почему? — Наруто и Сакура уселись поближе к костру, наблюдая за сменой эмоций на лице знакомого. — Он пошёл иным путём. Отличным от моего. — горько усмехнулся говорящий. — Нет, ты обязан был его вернуть на путь! Даттебайо, вы же были друзьями! — Он вскочил и стал яростно махать руками. — Жизнь не так проста, как тебе кажется. — Наруто замер, слушая беловолосого. Почему-то ему казалось, что сейчас тот говорит правильные вещи. — То, что ты считаешь благом, для другого может оказаться ядом. — Старик… — Наруто глянул на молчавшую Сакуру, давая ей слово. Ему было над чем подумать. — Джирайи-сан, тогда… — Харуно затихла, привлекая к себе внимания всех. — вы считаете его своим врагом? Она не могла не спросить об этом. Ей было важно выудить из отшельника, раз её наставница ни в какую не отвечала, в чём причина их конфликта. Из-за чего змей возненавидел Коноху. И почему троица распалась. И, она видела, горькое сожаление на лице жабьего саннина при упоминании змеечеловека. Люди не сожалеют, если ни в чём не виноваты. — Да, даттебайо! Ты теперь его враг? — Наруто. Сакура. — его голос помрачнел до тихого и свинцового голоса. — В этой жизни я никогда не назову его моим врагом. Да. Не назовёт. Потому что он виноват перед ним. Потому что понимает, почему тот поступил так, как поступил. Он понимает, что и Цунаде не смела говорить тех слов, но…чёрт, он был слаб. Он так не хотел терять дружбу их всех, что просто молчал, пока его друзья, его семья, вдребезги разрывали свои узы. Виновата том, что не пошёл вместе с ним, когда того обвинили во всех грехах, клеймя предателем деревни. Он не пошёл вслед за названным братом. И это его величайший грех. И люди не хотят увидеть правду. У них она одна — Орочимару — злодей и чудище. Но…кто же сделал его таким? Кто уничтожил то светлое, что горело в его друге полжизни? Кто швырнул всю доброту змея ему же, называя его предателем? И все равно… Люди всегда думают, что видят насквозь их дружбу. Джирайя не понимал этого. Они даже не знали деталей, но клеймили Орочимару самыми погаными словами. И…Джирайе не наплевать на это. Ему больно за друга, за бывшего сокомандника и…брата. Да, он точно знал, что змеиного саннина сделали козлом отпущения, но сколько он не говорил об этом с учителем, тот ничего не делал. И в конце концов он сдался. Отшельник покинул деревню, не желая слышать эти голоса, не желая видеть взгляды сочувствия или понимать, что его другу желают смерти те, ради которых они втроём воевали на войне, ради которых погибли Дан и брат Цунаде, который был совсем мальчишкой… — … — он молчал, почти-пустым взглядом смотря на костёр. Сакура ткнула Наруто в бок, призывая молчать. Сам Узумаки также понимал, что сейчас они не должны были ничего говорить. Просто молчать. И слушать эту тишину, в которой было столько горечи и вины, что ему становилось порой душно.* * *
В небольшом помещении стоял сильный запах алкоголя и разных жареных закусок. Деревянные стены, кое-где поцарапанные невменяемыми посетителями, были цвета разбодяженного кофе, позволяя глазам увидеть размытые пятна на досках. В самом зале стояло около десяти столиков, которые с двух сторон закрывались диванчиками с высокой спинкой. Тёмно-зелёная выцветшая обивка нуждалась в стирке, но об этом никто не заботился. Официантки, одетые в бледно-серые кимоно, скрывавшие их ноги и стопы, ходили между столиками, обновляя или принося гостям новую выпивку или закуску. За один из таких столов сидела пара из двух женщин. Одна из них, брюнетка, подперев щёку рукой, горько молчала, наблюдая за своей подругой. Другая же обхватывала тонкими пальцами чашу, в которой плескалось сакэ, и прикидывала внутрь себя новую порцию пойла. — Цунаде-сама… — Цыц! Шизуне, давай оторвёмся! — она весело и громко засмеялась, словно и не она сейчас сжимала кулон, висевший на шее. И не она пытается забыться за таким дешёвым сакэ. — Да… — Шизуне грустно глянула в окно, наблюдая, как горят звёзды во мраке. А ведь и в ту ночь, в их первую встречу…она нашла её около своего домика без сознания и пьяную. А лицо у неё было красное. И не от спирта внутри, а от слёз, которые текли даже тогда, когда женщина была в обмороке. И как долго ещё она будет пытаться таким образом залатать дыру в сердце? Шизуне не могла себе и представить… Кажется, они были там уже около четырёх часов, когда Сенджу снова потребовала добавку на свой стол. И Шизуне от всего сердца хотела найти причину, по которой можно было бы убрать спирт со стола, чтобы не травить организм великого медика. Но…также ирьёнин понимала, что тогда…неизвестно, как сможет совладать с собой внучка первого хокаге. А Цунаде видела. Она прекрасно видела и читала горе и боль на лице ученицы. Шизуне искренне желала помочь ей, но…кто ей вообще может помочь? Кто способен даровать спасение её раненой душе, от которой осталось…ничего? Она потеряла всё! И почему же тогда она не должна пить? С чего вдруг ей перестать это делать? Ей страшно. ДА. Её, внучку Хаширамы Сенджу, и саннина, трясло от животного ужаса из-за одной только мысли о том, что она перестанет глушить крики сердца и памяти. Сбросит эту пелену и услышит на всю громкость крики и плачь своих любимых людей, которых нет в живых и свой собственный… — Цунаде?! — ах, кажется, она и впрямь пьяна, если только что услышала голос своего бывшего друга… — И впрямь. Цунаде! Блондинка прищуривает глаза, вглядываясь в ту сторону, откуда послышался голос, мысленно надеясь, что всё наяву. — Джирайя! — она икает, мысленно напрягаясь от того, как оказалась чрезмерно рада тому, что увидела. Да. Пожалуй, он был одним из немногих людей, которым было позволено отвлекать её от забвения с алкоголем. Потому что…с ним было связано…слишком много всего. Чересчур. Сакура, которая шла за Наруто и Джирайей, вздрогнула, перепроверив несколько раз: не спит ли она. Девочка аккуратно выглянула из-за Узумаки, наблюдая за такой знакомой шишо. Она почти не изменилась, разве только…в том времени в её глазах было ещё больше боли и отчаяния. — Старик, а это кто? — Наруто невинно ткнул пальцем в женщину, которая уже направлялась к ним, заметив не только мальчишку и друга, но и розоватую девчонку. — Ай! — Сенджу ткнула его наманикюренным ноготком в лоб, заставляя отлететь на метр точно. — Следи за манерами, мальчик. — она фыркнула, бросая взгляд на Джирайю. — И как тебе? Хороши сауны? — она хмыкнула. — О, просто чудо. — Джирайя также поменял голос. — А тебе как бары? — О, просто чудо. — перекривляла мужчину Цунаде. — Джирайя-сан, — Сакура постараюсь максимально неловко потянуть того за рукав. — это ваша знакомая? — Цунаде присела рядом с ней, гладя по голове. Сакура удивлённо посмотрела на неё, наслаждаясь прикосновениями учителя и второй матери. Да. Цунаде дала ей невероятным много всего, что в конце концов помогло ей прожить немногим больше… — А это кто? — смешок вырвался изо рта медика — Джирайя, неужто стал отцом? — почему-то при этих словах она ощутила непонятную горечь на языке. — Нее! — Замахал головой отшельник. Он показал на пальцем на Наруто. — Никого не напоминает? — …Минато…Неужели? — шёпотом произнесла будущая пятая. Джирайя слабо кивнул, мрачнея глазами. — Ясненько. — Сакура вышла из-за спины шиноби, подходя ближе к женщине. — Что такое? — Я… — Сакура наигранно-смущённо покрылась румянцем, бросая косой взгляд на сопровождающего её мужчину и Узумаки. — Я…хотела… — Оу? — она махнула рукой мужской части компании. — Подождите нас на улице, мы пока поговорим, — она взяла Харуно за руку и потащила к столику. — ну давай, рассказывай, что ты хотела. Сакура медленно кивнула, опускаясь на диванчик рядом с самой Цунаде. Как давно это было. Сейчас она вспоминала не только времена, когда была ученицей, но и обычные дни, где Сенджу была ей словно вторая мать. Всегда наставляла, шутила и советовала. И погибла, снова спасая именно Сакуру. Великий медик пожертвовал всю свою жизненные силу, чтобы защитить Харуно и оставшихся людей. Защитить и продлить их жизни на дни или хотя бы на месяцы. В тот раз…это был день, когда предатели отворили ворота ада специально для её семьи, для тех, кто спас их всех. «Чёрт, как же я хочу стереть их с лица земли. Вместе с костями и кровью.» Да, и это случится. И не потому что она не умеет прощать людей, нет. Отговорка о том, что люди меняются, не сработает. Люди не меняются. Меняются условия их жизни, условия получения выгоды, условия, но не сами люди. Они просто сменят одну маску на другую, но суть не поменяют. Вы можете заставить их одеть шкуру овцы, но если по натуре они — волки, то это вы не исправите. И в их Конохе и не только там, люди были не волками, они были первоклассными стервятниками, от которых несло гнилью за километр. Да, они — птицы, поглощающие падаль, мертвечину и то, что уже упало и за что не надо бороться. И прекрасно расклюют твоё тело, обвиняя во всех бедах и горестях, словно они одни могут терять что-то. И эти… Твари, которые применили газообразный яд, чтобы убить их всех. Всех тех, кто знал слишком много правды. Неочищенной и нефильтрованной правды. Эти бесчеловечные сволочи создали газ, которые заставлял человеческое тело неметь и слабнуть, теряя чакру. Смертоносное оружие, потому что, отравив чакру, человек уже подписал себе смертный приговор. Сакура прекрасно помнила всю боль ужас. И как получила тот жуткий шрам на руке, когда ей загнутой катаной вспарывали руку, подвергая пыткам. Ад продлился ровно десять дней. Целых десять дней показались им всем вечностью. Люди, скрывшие своё лицо и принадлежность к деревне, подвесили их обезвоженные тела на огромные деревянные кресты, закрепляя руки над головой скрещенные руки, которые протыкали гвозди. Монстры, а не те, кого называют людьми. И знаете что? Все десять дней пыток и боли, постоянных ран и новых шрамов, Сакура думала лишь об одном — хорошо, что Ино была вынуждена остаться в лагере. Это спасло её от этого ужаса. И она благодарила за эту погрешность. Хорошо. И что, что не ей так повезло, но мысль о том, что, возможно, так она спасла сестру и будущего крестника…помогала открывать глаза, слипшиеся от грязи, слёз и крови. И вот, когда каратели, как они себя нарекли, приступили пытать Харуно, оказавшуюся в первой очереди, наступил десятый и последний день. Тот мужчина, в котором она бы в прошлом никогда не смогла бы признать своих же, схватил заточенный небольшой меч, напоминавший серп, и вспорол ей руку, разрывая связки и сухожилия. Её крик слышали все её друзья. И Наруто тоже слышал. От боли она сходила с ума, ей казалось, что у неё из ушей кровь готова течь. Цунаде Сенджу пришла вовремя. В тот момент, когда к её горлу приставили оружие, чью ледяную сталь она ощутила кожей, её каратель упал замертво, лишившись сердца, вырваного легендарной куноичи. Ещё пока качавший кровь орган был сброшен на землю и раздавлен ногой разъярённой пятой. — Техника божественной сотни! Очищающий порыв! — Воздух, насыщавшийся ядом, который никак не исчезал, блокируя их шансы на сопротивление, в мгновение ока исчез, позволяя вдохнуть чистый и по сути лечебный кислород, которого так не хватало. Только. они всё равно не могли двигаться, потому что яд всё ещё был в них. — Убить Цунаде Сенджу! — прокричали монстры, так и не открывшие свою истинную личину им всем. Словно…у них был приказ, даже со смертниками быть максимально анонимными. Чтоб их. И эти шиноби, рванув в сторону блондинки, тут же оказались отброшены расколотым куском земли и огромной духовной энергией, от которой даже Сакура и Наруто чувствовали, что их чакроканалы неслабо жжёт и то, потому что не на них направлена атака. — Вы трупы. — сейчас Сакура понимала, что её сенсей слишком опасна. И голос, и сила и власть во взгляде. — Я сотру в пыль каждую вашу кость за то, что вы натворили с этими детьми. — даже Наруто проняло, если он так выпучил глаза. — Шишо… — Сакура обратила внимание на себя, понимая, что в случае битвы они все явные мишени. — Сакура, слушай внимательно. — Когда Цунаде смогла убить двадцать из отряда врагов, то она повернулась к ним лицом, напряжённо смотря на них всех. — Я нейтрализую яд во всех вас. — Но…! — нет, это слишком чакрозатратно... — А потом каждый из вас сам будет должен вырвать свою жизнь из когтей шинигами. Ясно? — в ответ молчали. Сакура с мокрыми глазами мотала головой, понимая, ради чего и кого так поступает пятая хокаге. — Я верю, что именно вы все — будущее, ради которого я сражалась. — Баа-чан?! — Наруто не успел прокричать остальное, потому что женщина начала складывать труднейшую комбинацию печатей, опустившись на колени. — Что ты… Волосы Сенджу начали светится, как и всё её тело. Глаза были открыты, а голос точно проговаривал слова, чтобы Харуно могла всё понять и увидеть. И каждую печать она кровью царапала на своём сердце. Нельзя забыть то, что совершает для них её сенсей. — Сакура, — Цунаде окончила складывать печати. — есть кое-что, о чём я молчала. — В её руках сейчас горела ядрёно-зелёная сфера, размером с три человеческие головы, и от неё шёл какой-то странный зеленоватый свет, от которого, Сакуре казалось, что её царапины медленно затягиваются. — Медик ирьёнин умирает последним, потому что только он в праве свершить сделку с шинигами. — Сфера была впечатана в землю, расползаясь зелёными потоками к каждому их её семьи. Когда к ней самой подполз такой поток, то Сакура ощутила, как становится проще дышать, а руки наконец-таки ощущается своими. Когда её тело полностью поглотило энергию, то яд был окончательно нейтрализован. — Шишо! — Сакура вдребезги разнесла осточертевший столб, ломая оковы и подбегая к оседающей куноичи. — Что с тобой? — Я не жалею и тебе не надо. Слишком о многом тогда стоит жалеть. О друге, которого я так бессовестно сбросила в пучины боли и одиночества и о…многом другом… — Цунаде кашляла кровью, уже лежа на земле и бледнея на глазах. — Баа-чан! — Наруто подбежал к пятой, прикладывая руки к груди женщины, вкачивая свою собственную, очищенную чакру от Курамы. — Прекрати, Наруто. — Цунаде поняла, что сейчас все детишки, спасение ею сожалеют о её смерти. — Я спокойна, потому что я не умру. — Что вы такое говорите пятая-сама… — Темари мрачным голосом включилась в их разговор. — Правду. Моя чакра слилась с вашей и теперь часть вас. Энергия восстановлена, а чакра очищена от всевозможных зараз и прошлых последствий. — Её ладонь коснулась головы розоволосой. — Исполните последнюю волю? — Баа-чан… — сипло прохрипел Узумаки, склоняя голову. — Не сомневайтесь, Хокаге-сама. Они все встали над умирающей женщиной, склоняя головы в низком поклоне. Да, их спасли. Спасли ценой жизни, ради них отдали жизнь и теперь им запрещено умирать. — Кха… — Цунаде растянула губы в теплой улыбке, чувствуя, что это конец. Окончание её жизненного пути. Интересно, а…теперь она встретится с ним? Увидит его глаза? Сможет ли дотронутся? — Живите. — она снова кашлянула кровью. — Живите, как только умеете. Сверкнула молния и полился ливень. Гром, рвавший черные тучи, не смог заглушить боль шиноби, потерявших верного товарища и наставницу. А Цунаде…в её груди было так холодно, что уже не болело. Но эту боль ощутили все те, для кого она стала важным человеком… Пока Сакура снова вспоминала прошлое, Цунаде успела представить девочку Шизуне, которая любопытно посмотрела на ребёнка, гадая, что такого она хотела сказать её наставнице. — Ну и? — Цунаде подхватила в руку сакэ. — Говори же, Сакура-чан. — Ох, ну я… — Сакура снова заалела, поднимая глаза на брюнетку. — А можно мне теплую воду с лимоном? — Шизуне удивилась, ведь обычно таким напитком можно наоборот протрезветь, ну да ладно… — Хм, Шизуне, принесёшь ребёнку желаемое, пожалуйста? — Разумеется, Цунаде-сама. — Шизуне встал и отошла от них, походя к одной из официанток, начиная разговор об необходимой воде. Сама Сенджу, прищурив глаза, следила за девчонкой. Слишком непонятными были её действия. — Ты будешь говорить? — Сакура кивнула, переставая косить под наивную глупую овечку Долли. Цунаде замерла, когда вместе салатного цвета, глаза девчонки потемнели на несколько тонов, становясь такими тяжелыми, что она даже вздрогнула. А Харуно, не теряя времени, отодвинула бутылку на край стола, подальше от блондинки. — И кто разрешил тебе трогать моё сакэ? — Цунаде Сенджу, я прошу вас сделать меня своей ученицей. — Куноичи хмыкнула, сканируя взглядом девочку. Что-то в ней казалось ей родным, но это и пугало, если честно. Потому что…все родные ей люди погибали. — Не шути так, малышка. — Она погладила её по голове — Верни бутыль на стол. — Сакура тяжело выдохнула, возвращая алкоголь собеседнице. И как же она не хотела давить на раны своей же наставнице, но иначе не получится. — Конечно, но… — Сакура выдохнула, вспоминая слова самой шишо в будущем-прошлом. — как долго вы будете пытаться забыться? — Что ты сказала? — Я знаю, что вы потеряли многих родных… — Заткнись. — На стол с треском опустилась рука, ломая его на две части. Сакура даже не вздрогнула, не смея сворачивать начавшийся сеанс терапии. — Слишком мала, чтобы поучать меня. — Да, но я точно знаю, что погибших к жизни не вернуть таким пьянством. — Сакура внутренне себя уже ненавидела, когда Сенджу посмотрела на неё глазами, в которых были осколки разбитого прошлого счастья и одно сплошное чёрное горе. — Ты… — Сенджу опустила глаза, пряча слёзы от ребёнка. — Уходи. Молча. Просто уйди. Со мной всё нормально. — и её голос, раненный и разбитый, буквально кричал, что нет. С его хозяйкой всё не в порядке. Совсем не в порядке. — Цунаде-сама… — Сакура приблизилась к сгорбившейся женщине, касаясь её плеча своей рукой. — Мне никогда не суждено понять, насколько сильна ваша боль, но… Если боль ненадолго заглушить, она станет еще невыносимей, когда вы почувствуете её вновь. Она окажется для вас настолько сильной, что покажется настоящим адом, но…весь этот алкоголь… — Сакура взяла Сенджу за руку, тепло смотря на неё. — Кто-то умер за вас, за то, чтобы вы продолжили жить, но сейчас вы не живёте. Вы лишь существуете, отбросив всё ради чего и отдали жизни другие. Вы медленно убиваете себя спиртом, надеясь, что он подарит вам тишину в голове и вы не будуте вспоминать о прошлом, которое разрывает ваше сердце… — Сакура… — Цунаде шокировано смотрела на ребёнка, который говорил о подобном. Да в каком месте ребёнок. Перед ней взрослый человек, точно познавший вкус потери и всю боль от неё, потому что не может ребёнок так горько улыбаться, говоря подобное… — Цунаде-сама, вы многое потеряли, но посмотрите на то, что ещё не потеряно. Так не стоит ли найти в себе силы, чтобы сохранить это? — Глаза внимательно смотрела на неё. — Не стоит ли найти в себе силы, чтобы исправит ошибки, пока их её можно исправить? — Нельзя изменить уже совершённое… — грустно усмехнулась женщина. — Шаннаро! — Гневно высказалась девочка, вставая из-за стола и опираясь руками о его край. — Можно. Всё можно изменить, пока, чёрт возьми, человек дышит! Это лишь самообман. Каждое слово может быть заменено новым, а каждый поступок новым поступком. А ошибки, совершённые однажды, необходимо помнить и исправлять. — Она снова уселась рядом с Сенджу. — В конце концов, все мы люди, да? — … — Цунаде плакала. Слёзы, которые она годами вбивала кулаками внутрь, чтобы он не лились, хлынули, как поток водопада из её глаз, выпуская всю боль и страх от прошлого. — Ох, что-то я расчувствовалась… — Нет, не стоит. — Сакура позволила себе крепко обнять её, делясь человеческим теплом, в котором так нуждается любой человек. — Ваши слёзы — не слабость, а доказательство того, что вы были сильной слишком долго. — … — Она обняла девочку, понимая, что стало на каплю легче дышать. Словно с помощью обычных слов и тепла, ребёнок смог указать тот свет, к которому она должна была изначально стремиться. — Спасибо тебе, Сакура. — Цунаде аккуратно вытерла глаза, наблюдая, как Шизуне всё ещё стоит вдали, видимо, заболтавшись с официанткой. — Пожалуй, я всё-таки стану твоим сенсеем. Меня заинтересовало твоё суждение жизни. — Правда? — Сакура была счастлива. Да, она и сама собиралась как-нибудь потом рассказать всё Цунаде. Она бы поняла её. А сейчас... Теперь не только есть обоснование её силе, но и…способ распространения лекарства. Уж став ученицей Цунаде, она сразу же получит лицензию, как гарант их сделки о тренировках. Что значительно упрощало ей и Ино дело. А это не могло не радовать Сакуру, ведь она стала ближе к исполнению своей задумки. — Правда. — усмехнувшись, кивнула женщина. — Рада. — Она довольно улыбнулась. — Это и впрямь чудесно. — Но тебя что-то ещё интересует, да? — Цунаде поняла, что хочет знать историю этой девочки. Что изменило её и почему она такая? Она хотела бы узнать это от самой Харуно. — Можете ли вы мне помочь кое с чем? — Сакура наклонила голову, мысленно подбирая верные слова. Очевидно, что сенсей её уже точно не считает ребёнком, так что стоит добавить информации. — Что же это? — Сенджу замерла, вновь наблюдая, как глаза девочки темнеют и становятся намного опытнее и серьёзнее. — Да. — Сакура встала из-за стола и глубоко склонилась перед ней, продолжая — Я прошу вас, Цунаде-сама, пообещать мне, что вы согласитесь на пост следующего хокаге, если так случится… — Что…? — Куноичи промоталась, медленно повторяя слова. — Хочешь, чтобы я в будущем встала у начала деревни деда? — Именно так. — Ну, я пообещаю, но… — Цунаде сощурила глаза, самодовольно произнося — зачем это тебе? Не боишься, что захочу властвовать над деревней? — Нет, Цунаде-сама. Я прошу вас помочь мне, в роли хокаге, отбелить репутацию одного человека и потом уступить ему пост. — Сакура, ты говоришь опасные вещи. «Отбелить репутацию» непросто да и кого ты собралась отбеливать? — Женщина придвинулась к ней. — И с чего бы мне уходить с должности? — Человека, которому я всецело могу доверить родной дом. — Цунаде расширила глаза. Кто может быть тем, кто заслужил право на такое мнение? Ведь её нынешняя ученица точно не была самым доверчивым человеком на планете. — А насчёт второго вопроса… Потому что… — Харуно откинулась на спинку диванчика, прикрывая левый глаз. — вы прекрасно знаете, что женщину не допустят к власти надолго. — … — Вы, Цунаде-сама, точно понимаете, о чём я. — Сакура подняла свой взгляд на потолок, где висели слабые лампы, еле освещавшие зал. — Мир не готов принять тот факт, что правителем является женщина — представительница слабого пола. — И как же ты собралась менять этот самый мир? — это уже были не шутки. Девочка не просто говорила, она качественно фильтровала слова и хотела получит её поддержку. Какого чёрта натворили старейшины, раз сейчас она видит перед собой ребёнка, явно недодерживающего их? Решили снова власть прибрать посильнее? — Всё просто. Правитель-женщина — нецелесообразно и непродуманно. Но…женщина, контролирующая мужчину, который правит… Теневая королева. Согласитесь, это намного большая перспектива. — Ты говоришь политически-опасные слова. Не боишься, что я сдам тебя? — розоволоска хмыкнула. — Нет, я уверена, что вы точно не станете защищать тех людей, которые много всего натворили с вашей собственной жизнью. — Верно. Сакура Харуно ступает на старт и отсчёт до дня, когда враг будет уничтожен. — И много же ты знаешь. — Цунаде стрельнула глазами на ребёнка. — Тебе точно не тринадцать лет, но я пока оставлю этот вопрос. — Сакура благодарно кивнула, выдыхая. — Ты смогла вызвать у меня доверие. Это дорогого стоит, Сакура Харуно. — Я приму это к сведению, Цунаде-сенсей. — Сакура глубоко склонилась, прижимая правую к левой части груди. Их прервал крик первой ученицы саннина. — А вот и я! — весело проговорила Шизуне со стаканом воды в левой руке. Заметив серьёзные лица, она нахмурилась и спросила, — Что-то случилось? — Ах, Шизуне! — Цунаде мило улыбнулась, не желая вовлекать в их с Сакурой план. Не сейчас, по крайней мере. — Я нашла себе ученицу, она очень милая, да? — А…да. Цунаде-сама. — Шизуне замолчала, наблюдая за странной атмосферой за их столиком. Впрочем…если это что-то, что ей знать не стоит, то…ну не лезть же ей к наставнице и девочке с вопросами? — Думаю, скоро придётся вернуться в деревню. — Брюнетка ошалело посмотрела на неё — Сакура всё же ещё мала для путешествий постоянных. — Как скажете, Цунаде-сама. — Цунаде улыбнулась, понимая, что ученицы у неё на удивление слишком умны. Прям чудо. — Я начну приготовления для возвращения в Конохагакуру.