Открытый микрофон

-Жизнь после тридцати только прибавляет красок. Я серьезно. – Куросаки держит микрофон расслаблено, улыбается зрителям и смеется вместе с ними. – Даже расставания становятся чем-то положительным. К примеру, – он запускает руку в волосы, слегка их тормоша. «Волнуется» - думает Рукия и незаметно для себя начинает слушать внимательнее. - Лет в шестнадцать отношения это же прям буря. Все меряется категориями, воспринимается резко. А расставание – э-по-пе-я. После тридцати все как обрубает, к чертям собачьим. Ты выбираешь, как будешь страдать. – Ичиго будто передразнивает сам себя, изображая на эти самые страдания. – Серьезно, у меня есть две толстовки, серая и черная, и в зависимости от проблемы, я выбираю какую надеть, чтобы себя жалеть. Раньше, как было? Что не произойдет, можно позвонить друзьям, и вот вы уже бухаете. То есть как бухаете? Кто, что украл у родителей из бара. Потом еле найдете у кого остаться, при этом объясняя опять же родителям, что это за орава, и зачем ей здесь быть. Но цель-то благородная, горе залить и поддержать. А сейчас все как-то несерьезно выходит. Куросаки на мгновение замолкает, облизывает губы и делает пару шагов в сторону. У меня есть друг, Гримм, вы его знаете – Ичиго машет рукой в сторону кулис, и зал одобряюще хлопает в ответ. – В очередной раз отношения не срослись, меня послали. Я спланировал свои страдания, надел обе толстовки – Рыжий поднимает указательный палец, отмечая важность детали, и гости подхватывают шутку. – И тут Гримм на кухне сидит за столом и уплетает сосиски. А я их уже ненавижу, честное слово. Мы живем сейчас вместе, потому что он тоже мастер расставаний, только еще порог возрастной не прошел, поэтому буря и эпопея остались. Пережидает штиль он у меня, и каждый божий день запах этой отравы. - Нормальная еда, привереда – доносится из-за сцены, и люди в зале начинают улюлюкать этому голосу. - Да-да, - сквозь смех проговаривает Куросаки. - Только все равно дерьмо. Так вот, скажусь за стол, на лице трагедия. – парень проводит рукой около головы, изображая скорбь. – И в принципе жду реакции, я же расстался! У меня тяжелый период. А Гриммджоу посмотрел на меня, брякнул, что денег нет, и пододвинул тарелку с сосисками. Одну, правда, тут же сцапал. И как-то сразу градус красивых страданий снизился, оголились проблемы посерьёзнее. И думаешь, ну и хорошо, что расстался. Вдруг бы в кино захотела, а скоро квартплата. Нет-нет, все просто замечательно, даже если сосиски дерьмо. Ренджи смеется всей грудью, Иноуэ улыбается легко и ярко, так что Рукия не может решить, на кого же смотреть. И не выбрав, возвращает взгляд к микрофону. Ичиго на сцене смотрится естественно и спокойно, будто под него здесь все создавалось. Он движется плавно, корчит рожицы, хохочет сам над собой и вместе с каждым в зале. Кучики впервые за долгое время смеется до слез. - Недавно были у родителей, и мой сын…Да, у меня есть сын, да, мне тридцать, а ему двенадцать, и я безответственный идиот, спасибо за ваши вздохи и ахи. – Куросаки закатывает глаза, но по нему видно, что не всерьез. – Так вот, он рассказывал деду как здорово в школе, какие друзья классные, какая хорошая учительница, обычный разговор. А мой отец с придурью откровенной в голове. – Рыжий стучит длинным пальцем по виску. – Начал расспрашивать Казуи, есть ли у него девочка. Ребенок, естественно, не понял, зачем ему девчонка, можно же собаку завести, и начал уточнять, попутно пытаясь все-таки уговорить всех на щенка. И в ходе их баталий сын ляпает: «Человек с кем весело и хорошо? Как дядя Гриммджоу у папы? Нет, такого еще нет». И все! – Парень отводит микрофон от лица и строго смотрит в зал. – Теперь мой отец читает мне лекции, что у меня стресс и депрессия, что я просто бросаюсь из крайности в крайность и глушу проблемы. Сначала отшучивался, потом убеждал и спорил. Но когда он позвонил моей бывшей жене с криками «Ичиго надо спасать!», то решил: к черту. Попросил у старика деньги на поездку, и купил на них приставку, чтобы играть с Джагерджаком. Потому что я, действительно, тот еще… ну вы поняли. По ощущениям Рукии вечер закончился удивительно быстро. Куросаки благодарит публику и уходит со сцены. Минутная заминка нужна для размещения музыкальных инструментов, и в зале становится шумно из-за гула голосов. Орихиме пользуется этим, поднимает разговор и наконец-то познакомится. - Вам понравилось выступление Куросаки? – Кучики удивительно не слышать постоянную приставку, но это легко принять, в отличие от всех остальных перемен. – Думаю, он скоро подойдет, скажите свое мнение. Дальше Рукия не слушает. Неожиданно страх сковывает сердце и горло. Хочется убежать и спрятаться. Одно дело смотреть со стороны, быть скрытой в толпе. Совсем иначе воспринимается идея встать лицом к лицу, снова увидеть эту улыбку, услышать приветствие. И не мочь ответить, как раньше. Не прикрикнуть, не отвесить подзатыльник, грубо хмыкнуть и тепло смотреть глаза в глаза. Сейчас они друг другу никто. И от этого осознания ставится невыносимо тошнотворно. Должно быть это все отражается у Рукии на лице, потому что голос Орихимэ меняется, и она спрашивает, все ли хорошо? Кучики хочется рассмеяться. Все просто замечательно. Я люблю смертного, а он вторую жизнь подряд твой муж. И мне до одури страшно просто с ним заговорить. Женщина лишь утвердительно кивает, уверенно встает, солдатская выправка берет свое, и направляется к выходу под грустное «До встречи, Кучики-сан». Рукии хочется плакать. Возвращение в Общество душ проходит в тишине. Рукии нечего сказать, Ренджи тяжело молчит, находясь далеко в своих мыслях, а Ичика чувствует напряжение родителей, не понимая причины, но старается в кои-то веки быть тихой мышкой. В поместье свободно, и нет лишних звуков. Цикады разрезают ночную мглу своим зовом, усиливая ощущение безмятежности. Кучики не пошла готовиться ко сну, а вышла в сад, полюбоваться ночными растениями и немного дать себе передохнуть. Она садится на скамью, и руки сами собой обхватывают плечи, обнимая, пытаясь удержать тепло, а то от чего-то знобит. Весь Сейретей уже как больше века погрузился в ленивое существование. Пустые и квинси не нарушают установленных порядков, и жизнь течет медленно и неспешно. Однообразно. Это позволяло забыться и просто идти, не думая, куда, выполнять приказы и не давать чувствам брать вверх. - Опять одно его появление, и ты готова позволить ему все поставить с ног на голову, - усмехается Ренджи за спиной Рукии. Та поворачивает голову в его сторону, показывая, что слушает, но вставать и подходить не собираясь. Абараи не настаивает и опускается рядом. Кучики смотрит на него и подмечает то, на что раньше не обращала внимания. В уголках глаз образовались морщинки, совсем немного, но есть. Да и сам взгляд будто поволокой поддернут. Рукии это не нравится, хочется растормошить старого друга, прикрикнуть и потребовать вести себя нормально. Как было до этого. Как было сегодня в мире людей. Весело и беззаботно. - Я думаю, командование найдет этот феномен существенным поводом для твоего пребывания в мире людей. На какое-то время точно, – неожиданно говорит Ренджи, а на губах у него легкая улыбка. – Там ведь и бывшая эспада нарисовалась. Мало ли. Ветер уносит его слова, смешивает с шумом листвы и теряет где-то вдали. Мужчина и женщина сидят плечом к плечу в ночной тишине. Их пальцы переплетены, а молчание не тяготит. Риока снова ворвался в их мир, заставляя чувствовать жизнь. Кучики чувствует себя подростком перед свиданием. Хоть никогда на свидания в юности и не ходила. Уже после всех событий они с Ренджи пытались наверстать всю упущенную романтику, но выходило криво и неумело, поэтому было решено эти дела прекратить. Сейчас же Рукия стоит перед комплектами одежды, предоставленными в шкафу штаб-квартиры, и не может выбрать ровным счетом ничего. Все кажется красивым, пока висит на вешалке, но как только оказывается надетым, сразу теряет очарование. На ее плечах вещи либо висят, либо висят еще сильнее. Учитывая, что большинство нарядов было куплено Рангику-сан, проблема вполне себе…велика. В конечном итоге, женщина выбирает себе единственное легкое платье без декольте и уходит, не смотрясь в зеркало. Сегодня народа вокруг заведения не так много, а билет куплен заранее, поэтому официант улыбчив и приветлив. А может уже просто запомнил ее. Темноволосая выбирает столик в отдалении, заказывает чай и замирает, выжидая. Она знает программу. Сначала разогрев, пара новеньких ребят, затем идут более опытные выступающие. Рукии очень понравилась смуглая девушка, шутящая действительно метко про работу, быт и общество в целом, поддевая мужское эго. И естественно, Ичиго. Он всегда выходит по пятницам, приветствует гостей, говорит пару импровизаций, несколько заготовок, а иногда просто рассказывает смешные истории из жизни. Публика его любит, и Кучики отчего-то чувствует гордость, хотя и не должна. Когда чай будет допит, официант предложит повторить, но соглашаться она не станет. Куросаки закончил свой вечер, дальше будет выступать группа Джагерджака. Увидев того на сцене в первый раз, Рукия ущипнула себя так сильно, что на руке остался синяк. Поэтому сейчас ей нужно просто проскользнуть мимо всех на свежий воздух, успеть на последний автобус и вернуться в квартиру. И надавать себе пинков за то, что план «Подойти и поговорить» так и не был реализован. Музыка становится громче, люди поднимаются с мест, обсуждая выступления. Они все такие легкие, спешащие, флиртующие, веселящиеся. Живущие. Кучики отодвигает чашку в сторону и говорит подошедшему человеку: - Нет, спасибо, больше ничего не надо. - Что ж, это самый быстрый отказ в моей жизни. Хорошая тема для разгона в следующий открытый микрофон. Рукия вскидывает голову так быстро, что в глазах на мгновение темнеет. Но она все прекрасно видит. И рыжие волосы, и ухмылку, все такую же раздражающую что-то глубоко в душе. На губах, что заставляют мысли сбиваться в кучу. - Прости, я думала это официант. – спокойно отвечает Рукия, надеясь, что голос не подведет. - Это радует, - Куросаки заводит руку в волосы, слегка тормоша их. Нервничает. – Вообще я вас еще в первый раз заметил, вы сидели с Иноуэ, но как-то не вышло познакомиться. А еще ребята, официанты, - уточняет он, видя приподнятую бровь, - сказали, что вы здесь уже третье выступление. - Четвертое, в первый раз был вторник, ты не пришел. – зачем-то поправляет Кучики, но взгляда не отводит. Он вся сейчас один лишь слух и взгляд. Ичиго чудо как хорош. В нем нет горечи от потерь, от войны. Есть опыт за плечами, но он обычный, может чуть тяжелее, чем у других, но не заставляющий тебя спать с оружием в руках. И это радует. Так лучше. - Так что? – Рукия настолько ушла в свои мысли, что не слышала вопроса. Засмотрелась. И вдруг осознает: это же Ичиго. Какая разница, все равно будет, как он решил. Напролом пойдет. Но ничего, если что, у Кучики тяжелый кулак. И уверенно отвечает. - Да. Дверь ударяется об стену слишком шумно, но никого это не волнует. Парень не отрывается от женщины, и целует, вылизывают, кусают. Пытается стянуть за мыски кроссовки, сбивая их друг о друга, в руках слишком ценная ноша. Ноги Рукии обхватывают его за бедра, а руки в рыжих волосах. Мысли путаются и разбегаются, не давая сосредоточиться на чем-то одном. Ее бедра в крепкой хватке, сжимают, гладят, дразнят. И Кучики хорошо и легко как-никогда. Они, не прекращая целоваться, доходят до кровати. Та совсем крошечная, никто думает о комфорте подчиненных, но сейчас это неважно. Когда Ичиго отвлекается и поднимает свои джинсы в поисках чего-то, Рукия пытается вернуть себе ясность мысли и воспоминания. Вот они вышли из бара и отправились гулять по вечерним прогулкам. Вот уличные площадки, музыканты и зеваки. Огни неспящего города, и шутки-шутки-шутки. Кажется, Куросаки вошел в режим «говори без умолку, тогда она не сможет сказать, что ты болван». Он взбудоражен, и его настроение передается девушке, заставляя покрываться мурашками, и разгоняя кровь сильнее. Они заходят в пару заведений, что встречаются на пути, обсуждают новинки фильмов и сериалов. И как-то совсем неожиданно оказываются у дома штаб-квартиры. Рукия смотрит на подъездную дверь как на Кенпачи, пишущего отчеты: с недоверием и чувством, что это не должно было случиться никогда. - Что ж, вечер был отличный. Для меня, да. Если ты не хочешь подать на меня заявление в полицию, так вообще супер. – Ичиго качается с носка на пятку. Но смотрит на нее тепло и уверено – Я был бы рад встретиться еще раз и… - Я хочу пойти наверх и заняться сексом. С тобой. – Рукия не дает себе поблажек и говорит ровно и четко. Как всегда с Куросаки. Никаких разминок и мягкого тона. Парень давится последним словом. Смотрит неверяще и удивленно. Затем из взгляда его утекает все веселье, и он в одно мгновенье оказывается невероятно близко. И целует сразу глубоко. Как всегда хотелось. Ичиго отвлекает ее от раздумий, проходясь губами по голой ноге. Платье задралось и явно ничего не скрывает. Но Рукия и не собиралась. Она выдыхает горячо и пряно, когда губы целуют внутреннюю сторону бедра. Выстанывает, когда поцелуи приходятся выше, терзают и дразнят, и не давая опомниться, выкидывают в одно сплошное удовольствие. А потом телом к телу, кожа к коже. Быстро и глубоко, рвано и до хрипов. Дешевая кровать на удивление ладно сделана, и терпит их безрассудства. Рукия позволяет притянуть себя еще ближе, почти что усадить на чужие бедра. И сама тянется ближе и не проглатывает со стоном, а шепчет любимое имя, как мечтала долгие года.