Alesana: кровавая быль

На самом деле Алесана была рада улечься обратно в свой новый, но узкий гроб и немного поспать. Правда, последнее она себе позволить так и не смогла. Кровь, которую ей пришлось добыть путём мучений от передвижения, помогла не особо сильно. Тело регенерировало хорошо внешне, но внутри себя Алесана всё ещё чувствовала какую-то кашу, которая нестерпимо болела, пытаясь собраться во что-то целое. Это было возможным, но не через несколько часов и даже не через несколько дней, если не утолить голод как следует. Ей нужна была кровь, очень нужна. Конечно же, виду дочь вампира не подала, что её состояние оставалось близким к критическому, понимая, что чем страшнее она будет казаться этим двум собачатам, тем больше у неё шансов доехать до пункта назначения без проблем с их стороны. И за время пути необходимо хоть как-то собраться с мыслями и понять, что вообще происходит. Ведь в сознании так много всего кружилось, мешая думать даже об элементарных вещах. Мир снова пытался ворваться в её мозг всей своей грубой массой, желая показать и рассказать ей абсолютно всё, что с ним и что в нём происходит. Реальность и выдумки уже смешивались когда-то, мучая Алесану. Она всё ещё иногда не понимала до конца, правда ли это всё вокруг неё? Или очередная выдумка? Но сейчас твёрдо склонялась к тому, что это не сон, боль напоминала об этом. Стоило подумать об осторожности. Память подводила Алесану нечасто. Она хорошо помнила то, как здорово разорвался в ней саморазрывающийся снаряд, выпущенный в неё одним из мамочкиных постельных собеседников, разламывая её тело сбоку на две части поперёк, подобно кошельку на кнопке. Ей удалось каким-то чудом удержать рукой свои внутренние органы, вылетающие с поразительной скоростью наружу, словно они пытались сбежать от напугавшего их взрыва. От нижнего белья, однако, была польза. Кружевные тряпочки почти что спасли боковую часть от дальнейшего раскрытия. Судя по всему, после того, как дочь Мастера профессионально вырубили, её телу всё же дали что-то для ускорения регенерации, но строго дозировали, чтобы держать в аморфном состоянии как можно дольше. Им это удалось. А у Алесаны получилось между делом превратить мозги обидчика в кашицу, перед тем, как окончательно впасть в милое небытие, отрезавшее абсолютно все её чувства, словно она на самом деле умерла. Защитные механизмы тела сработали странно, но сработали. Алесана не знала о том, как её тело попытается защитить себя в моменты отключения от реальности. Но связи с отцом девушка больше не чувствовала, что её сильно напугало. Не было и всего остального, но это отсутствие померкло, потому что исчезло самое важное для неё. Она просто осталась одна. Сколько Алесана себя помнила, они всегда были связаны с Жан Марселем. Она чувствовала отца на любом расстоянии и в любом состоянии. И сейчас ей было до боли в ушах и носу тоскливо по этой части себя, которая все эти годы держала отца за руку. Впервые Алесана испытывала ужасающий шок одиночества, ведь нитка, поддерживающая в ней спокойное равновесие, исчезла. Одна часть её сознания готовилась забиться от истерики, ведь было очень больно физически и морально. Но вторая пыталась оставаться равнодушной и спокойной, что казалось невыполнимой задачей в сложившихся условиях. Алесана была безумно голодна и обессилена. Она находилась вне дома, рядом торчали какие-то оборотни, готовые пустить в ход и когти, и зубы со страху, лишь бы только успокоиться, в фургоне чем-то воняло, а о хороших амортизаторах здесь явно никогда не слышали. Мелочи складывались в куда более крупные проблемы, перед которыми девушка ощущала себя голой и беспомощной. У неё был повод начать жалеть себя или же плакать от безысходности. Но она не могла себе этого позволить. Никогда. Она же дочь Мастера вампиров. Это накладывало не только обязательства, но и добавляло к её образу весьма странные черты, вроде безумства и внезапной глубокой сдержанности. Ей нестерпимо хотелось домой, в свой гроб или же в гроб отца. Хотелось элементарно умыть лицо, на котором засохли струи крови под носом и глазами. Подбородок удалось оттереть куском простыни до того, как эти двое вернулись. Теперь кожа там горела, словно её поразила какая-то сильная аллергическая реакция, вызывающая впоследствии невыносимый зуд. Ещё не чесалось, но жгло неимоверно сильно. А Алесане всё равно было холодно. Бежать смысла не было, потому что её сил не хватило бы даже на медленный старческий шаг. Боль становилась поистине невыносимой, стоило только шевельнуться. На каждый толчок боли сознание норовило отключиться, что Алесана не могла себе позволить. Обострённые от природы чувства не то чтобы притупились, они, казалось, вообще исчезли, делая свою обладательницу практически человеком в своей слабости. Из всего произошедшего хорошим казалось лишь то, что Никола уложил девушку обратно в гроб и накрыл крышкой. Так никто не видел, как тихо плачет страшное чудовище, мучаясь от боли, озноба, жжения и одиночества. Она хотела к отцу. К своему любимому папочке, от которого никогда не требовала особой защиты и помощи. Ей это было не нужно, потому что Алесана могла с этим справиться одна. Дело было только в этой связи, которая стала её частью с самого рождения. Алесана пребывала в шоке от потери этих ощущений. Но шок приходилось прятать, а потом украдкой проверять, что же можно сделать. От попыток снова отыскать отца в потоках силы и энергии вокруг голову пронзала резкая боль, и снова шла кровь носом. Впрочем, кровь лилась и без особых для этого причин. Она просто лилась, а Алесана ничего не могла с этим поделать, способная лишь терпеть. Терпеть то, как её тело слабеет, пытаясь вбирать собственную кровь снова. Это казалось очень жалким унизительным зрелищем. Алесана старалась как можно тише обтереть лицо от слёз, но это были тщетные надежды, потому что оборотни обладали очень чутким слухом. На каждое движение Никола реагировал моментально, ударяя по гробу ногой и приказывая затихнуть. Гарри еле сдерживался, порой повышая голос на друга, который и сам мог бы быть потише. Но тишина тоже оказалась раздражающим фактором для водителя. Он был готов выпрыгнуть в окно, лишь страх перед Мастером удерживал его на месте. У Николы был повод злиться, у Гарри тоже он был. И у Алесаны имелся таковой, но сил на это не осталось. Зато она успешно добралась до сознания послушного пса какого-то из вампирских Мастеров. Сил не хватило, чтобы прочесать его мысли более тщательно и узнать, кто являлся хозяином оборотня. Удалось лишь немного попугать и позлить головореза, обожравшегося рыбной пиццей. Алесана на самом деле любила рыбу, но сейчас ненавидела даже этот факт, потому что это вызывало тошноту. Приступ рвоты не мог закончиться чем-то хорошим, потому что органы были порядком разодраны. Блевать собственными внутренностями ей не хотелось. Ещё раз сгребать их руками со дна гроба и впихивать в себя… она не могла. Просто не могла. Большую часть пути Алесана провела овощем без мыслей и понимания происходящего. Она даже не видела каких-то особенных снов. На неё насело лишь тяжёлое ощущение того, что кто-то смачно приложил её камнем по голове, и именно поэтому изо рта не уходит стойкий привкус собственной крови и железа. Но дело обстояло значительно хуже, о чём ей стало известно после неприятного пробуждения. Она очнулась несколько часов назад от боли, откровенно раздирающей её на части. Короткое движение руки породило несколько громких стонов и первые слёзы. Но затем Алесана почувствовала, что кто-то приближается. Она быстро осознала, что находится далеко не в своём уютном гробике, обитом бархатом и кружевом, а в машине, где окаменел стойкий запах мужского пота. От соприкосновения с крышкой в голове вспыхнули образы, причинившие новую боль. Но Алесана стерпела и увидела достаточно, чтобы понять, что она пленница. Глазами других девушка видела своё истерзанное тело, чужими ушами слышала оскорбления и проклятья в свою сторону, а ещё то, что она скоро будет доставлена в дом, возможно, того, кто всё это спланировал. Но имени определить не удалось. Крышка гроба не сохранила особо много воспоминаний тех, кто касался её. И всё же этого было достаточно, чтобы затихнуть и притвориться мёртвой после весьма удачной попытки раздобыть себе что-нибудь на обед. Крышка ящика от контейнера с кровью оказалась открытой, а заморозка отключилась, что позволило жидкости немного оттаять и начать распространять по салону невообразимо привлекательный запах. Алесана долго и мучительно выбиралась из своего заточения, тихо рыдая от головокружения и боли. Но она должна была помочь самой себе, а не надеяться на то, что кто-то её спасёт. В её мире не существовало спасителя. Там был каждый сам по себе. И у неё получилось. Сейчас её порядком укачивало, а на кочках едва ли не выворачивало, но Алесана запрещала себе думать об этом, пытаясь удержать скромный обед в себе. Ей не было известно, когда у неё случиться следующий приём пищи, если вообще таковой планировался. Оборотни хоть и были потными, но на вкус крови это не влияло. Пока что потенциальная пища могла дать отпор и занять место охотника. Ей надо было ждать. Жаль, что опыта в этом у неё накопилось мало, потому что, в отличие от своего отца, она ещё мало лет прожила на этом свете. Когда-нибудь надо было начинать учиться ждать. Это становилось важным качеством для тех, кого ожидала жизнь длиною в вечность. Алесана держала себя из последних сил под контролем, не позволяя голоду взять верх. За оставшееся время в пути ей удалось узнать, что у Николы был мобильный телефон. Это повышало его привлекательность в разы. Алесане приходилось звонить отцу в тех случаях, если очень хотелось воспользоваться его подарком. Жан Марсель постоянно дарил своей девочке новые мобильные телефоны со всевозможными функциями и прибамбасами, пытаясь порадовать её новшествами внешнего мира, хотя сам к ним особой симпатии не питал, а вот его дочь наоборот. Но мобильные телефоны вызывали смех, потому что Алесана понимала, что может услышать голос отца в любой момент, стоит только обратиться к нему в своих мыслях. Жан Марсель всегда отвечал дочери, даже если был занять весьма пикантными делами. Все знали, что Мастер вампиров сначала любит свою дочь, а потом уже всё остальное. Но в этот день что-то пошло не так, и их любовь была разлучена. Алесана желала отобрать телефон у оборотня любой ценой, как только представится случай. А пока она просто пыталась отдохнуть и собраться с силами. Боль в боку не унималась. Голод усиливался. Но она терпела, понимая, что один из этих оборотней скоро станет её ужином. Надо только немножко подождать. Ожидание было тяжёлой вещью в сложившихся обстоятельствах. Торопливость становилась причиной испытать боль или же умереть. Алесана не знала, что надо было сделать, чтобы убить её. Но способ, скорее всего, имелся. Почему-то это всё понимал и Никола. А, может быть, и Гарри тоже. Но здоровяк угрюмо смотрел на дорогу и выжимал из фургона всё возможное, не обращая внимания на ямы на дороге. Ему было всё равно, даже если от машины не останется и куска металла. Он хотел поскорее добраться до особняка и сбагрить ненавистный груз. Он лучше бы сдох, чем попал в качестве ужина к этой суке. Быстрая езда оправдала себя, потому что через некоторое время дорога сменилась на более гладкую. Началась серия поворотов, от которых сильнее кружилась голова. К счастью, гроб надёжно закрепили, да и Никола не дал бы ему сдвинуться с места. Он страдал от мысли, что ему приходится доходить до такой заботы об этом проклятом ящике. Фургон остановился один раз, затем ещё и ещё. Послышались голоса. Все мужчины снаружи были оборотнями, редко пробивался людской запах. После третьей остановки смолкли голоса. Что-то изменилось не только в настроении тех, кто встречал путников, но и вообще везде. Особенно воздух. Более тёплый и чистый, но напитанный чем-то странным, чего не имелось в обычной природе. Настораживало. А за ним наплывала тоска и лёгкое уныние от безысходности. Здесь повсюду царила смерть, и Алесана практически теряла возможность ровно дышать, ощущая её обилие. Как громадный водоём полный трупов. Нет, гораздо-гораздо больше. И это всё шевелилось и просыпалось, чувствуя её. Оно оборачивалось, устремляя своё внимание на неё. Оно начинало желать её. И это было... страшно. Машина подъехала к входу в особняк. Никола открыл задние двери, резко вытащил гроб, взвалил его себе на плечо и поднялся по плоской каменной лестнице, пока Гарри разворачивался, чтобы отогнать машину в гараж. Мужчина не стал стучаться, а просто отворил пинком массивные коричневые двери, прошёл внутрь, поднялся ещё по лестнице, несколько раз свернув, и вошёл в какую-то комнату. Он не без удовольствия поставил гроб на пол, не нежничая с ним. Алесану хорошенько тряхнуло. Она стиснула зубы, чтобы сдержать вырывающийся стон боли. «Наконец, я избавился от этой сучки», - с нескрываемым облегчением подумал он и направился к открытой двери, ведущей в коридор из просторного помещения.