Alesana: кровавая быль

Никола уверенно сделал несколько больших шагов в верном направлении к свободе, но в тот же миг массивная деревянная дверь насыщенного золотисто-коричневого цвета с ненормальным для дерева грохотом закрылась. Показалось, что стена слегка дрогнула, хотя она была выложена из весьма массивного камня. Дом был стар, но крепок. - Чёртов вампир! - обозлился оборотень, хватаясь за ручку двери, готовясь выломать её вместе с деревянным массивом. Он не хотел ломать что-либо в доме своего Мастера, но собственная шкура казалась дороже одной из тысяч дверей. - Вздумала играть со мной? Проклятая сука! - А я думала, что ты в курсе, что я не совсем вампир, - поспешила уточнить Алесана, чтобы более ни у кого в этой комнате не возникало сомнений по поводу её истинной природы. Никола резко обернулся и увидел девушку, стоящую перед ним. Она успешно оттёрла лицо от крови, но рубашка мужчины напиталась алой жидкостью настолько, что теперь кровь капала из ткани на пол. Он с ужасом подумал о том, что всё это время его пленница истекала кровью, не в силах это остановить. Никола тут же почувствовал то, каково это, лежать на дне тёмного ящика без возможности выбраться из него, потому что тебя стерегут, и просто истекать кровью, понимая, что вместе с ней уходит и твоя жизнь, а о помощи просить бесполезно, потому что машину ведёт такая скотина, как Гарри, и ещё кто-то постоянно бьёт ногой по стенке гроба, вымещая на нём свою злость и свои страхи. Его передёрнуло. Он не желал видеть в ней ребёнка или жертву. Он знал, что её тело расставалось с собственной кровью, чтобы тут же впитать её обратно, как у большинства нелюдей. Подобные раны не могли убить это чудовище. И ему не стоит искать причины для жалости, ведь их нет. Глупые поиски лишь притупляли его рефлексы и страх. А без страха спастись становилось сложнее. Но бледность девушки ужасала. Казалось, что её белоснежная кожа стала прозрачной. Никола видел вены под ней и движение крови в них. Становилось странно от того, что это существо вообще могло стоять. После такой потери крови обычные люди умирали, но даже нелюди редко оставались в сознании, а у этой стервы ещё хватало сил на всякие пакости. - Мне всё равно, кто ты. Дай мне уйти, - прорычал Никола, ощущая то, как его собственная кровь закипала, давая ему силы для преображения. Алесана немного наклонила голову в бок. На самом деле у неё всё плыло перед глазами, а так было капельку легче смотреть. Но никому, кроме неё, не надо было знать об этом. К счастью, они и не догадывались. - У меня к тебе ещё одна маленькая просьба, - почти проворковала она. - А потом ты сможешь уйти. - Я не стану твоим ужином, не мечтай, - отрезал он, делая шаг назад. Ещё один шаг, и его спина упёрлась в дверь, которая не сдавалась под его натиском, словно её что-то усиливало. - Я бы даже не подумала о подобной дерзости. И я сказала, что ты сможешь уйти. Сам уйти, - она заискивающе смотрела в лицо оборотню, но его это всё равно не располагало к разговору. Он знал, что она просто издевается над ним. - У тебя в правом кармане штанов лежит мобильный телефон. Одолжи мне его, - её рука с открытой ладонью потянулась к нему, не касаясь его, что радовало мужчину. На секунду ему показалось, что перед ним нищая попрошайка, коих он видел немало в тех местах, где вырос. Но видение быстро испарилось. Никола никогда не испытывал к ним жалости, потому что смог вырваться из этого, зная, что и многие другие могут. - Это запрещено, - выпалил он, рефлекторно накрывая карман с телефоном ладонью, будто это могло защитить предмет. - Значит, не дашь? - она немного вытянула голову вперёд, смотря на него слегка округлёнными глазами, обрамлёнными чёрным. Ещё немного, и она стала бы похожа на оживший труп. Оборотень частенько встречался с восставшими мертвецами раньше и не хотел этого повторять. Никола почему-то чаще задышал и отрицательно качнул головой. Страх разрастался в его сознании, но реакция тела на него была несколько иной, чем обычно. Тело переставало слушаться и словно принимало решения самостоятельно. Самообладание боролось с чем-то. Но не со страхом. - Тогда, я не откажусь от идеи поужинать тобой, щенок, - Алесана резко убрала протянутую руку. Этот жест сигналом к бегству. И смущённые рефлексы не подвели, потому что мужчина закричал, приказывая своему телу двигаться. Николе показалось, что он изо всех сил толкнул дверь, а потому просто выломал её. Затем у него появился динамичный образ в голове, что под ногами мелькает красная ковровая дорожка с золотистым бордюрчиком. А ещё ему не удалось во время свернуть в нужный коридор, и он опрокинул одну из громадных ваз эпохи Сенгоку. И позже на пол упала статуя Будды из нефрита. К счастью, камень не разлетелся на куски. Оборотень бежал, что было мочи, даже не боясь того, что может встретить одного из этих вампирских ублюдков по пути к своей свободе. Если попасть в руки к ним, хорошо тоже не будет. Но с ним он, по крайней мере, знаком. Пить кровь оборотня они вряд ли станут. Эти подонки любят необычных людишек. «Твоя ошибка была в том, что ты позволил мне с тобой заговорить. Надеялся убежать после этого от меня?» - прошептал её слабый голос в его голове. Никола резко раскрыл глаза и понял, что наполовину вампир, наполовину человек обвивает его шею своими белыми тонкими руками, в которых, казалось, не осталось ни капли силы. Но он не мог вырваться, как бы ни пытался. Она держала его не физической силой. Это было что-то иное. То самое, что дурманило его рефлексы, овладевая ими. - Guten Appetit (Нем.: приятного аппетита), - её улыбка сменилась оскалом. Он не знал этого языка, но прекрасно понял, что только что стал ужином дампира. Алесана грубо прокусила кожу на его шее, из повреждённой артерии начала вытекать густая ароматная кровь. Никола почувствовал боль лишь в тот момент, когда девушка кусала, но затем с лёгким головокружением и досадой на собственную глупость пришло что-то иное. Всё его тело задрожало, как это всегда бывало, если его кровь пили вампиры. Это доставляло определённое удовольствие. Но с тем, что происходило сейчас, было трудно сравнить. Это было нечто иным, совсем на другом уровне удовольствия. Удовольствие, выжимающее все возможности тела и разума, трогающее абсолютно всё, достигая тех глубин, к которым боялось притрагиваться даже собственное сознание. Эрекция появилась незамедлительно. Голову заполнили образы всех тех женщин, которые когда-либо побывали у Николы в постели и не только: от самой первой Бэкки и до последних двух, Луизы и Вероники. Моменты обострившейся памяти были пикантными и яркими, именно теми, которые привлекли и завели его желание когда-то, а затем довели до немыслимого удовольствия. Воображение разыгрывалось, меняя каждый образ, исправляя его и доделывая, устраняя недостатки, на которые он когда-то пытался не смотреть. Все лица приобретали мягкие округлые формы, пухлые губы, большие серые глаза с капелькой голубого внутри; волосы женщин светлели и слегка начинали виться на концах. Каждая любовница оборачивалась к нему, и оказывалось, что это вовсе не те временные развлечения, от которых порой тошнило. Они все стали ею. И только ею одной. Его прекрасной, невероятно и божественной полукровкой. Она изгибалась мягко и томно, подзывая его к себе. Фантазия раздевала её, укладывала в удобные позы. Все образы стали лишь ею. Мать, сестра, лучшая подруга, дочь, первая любовь, богиня. Богиня, которая позволила ему жить. Богиня, которую окружало недостижимое для сознания бытие, задумавшего Николу для неё. - Да… это всегда была ты, - прохрипел он, широко распахнув глаза. – Я прозрел… прозрел… Руки оборотня блудливо отправились в штаны, стыд смешивался с похотью, когда Никола громко стонал и просил испить из него ещё. Он крепко обхватил свой детородный орган, быстро дёргая рукой вверх и вниз. Его речь становилась всё более и более бессвязной, а возбуждение сильнее. Оргазм охватил его раньше, чем Алесана насытилась. Поэтому его тело обдало ещё одной мучительной волной удовольствия, которая подняла его на пик оргазма снова. И снова. Девушка оторвалась от его шеи и вылезла из-под его верхней части тела. Никола остался лежать на спине, громко дыша. Он всё ещё держал руку на том самом неприличном месте, на которое Алесана предпочла не смотреть. Ему постепенно становилось ужасно стыдно, хотя раньше он бы таким гордился. Запачканный собственным семенем и кровью оборотень всё ещё просил шёпотом испить его крови снова, осушить его до самого конца, вобрать его всего, не оставив ему ничего из этого похотливого тела. - Прошу, ещё, ещё. Алесана почувствовала себя немного лучше. От сытости появилось приятное головокружение, а из тела медленно улетучивалась боль. Девушка прижала руку к больному боку и поняла, что органы очень медленно занимают привычное дня них положение. Ей стало лучше через несколько минут, она смогла распрямиться и сделать нормальный глубокий вдох. Раны затягивались надёжнее, не норовя открыться вновь от лёгкого движения руки или ноги, как это случилось несколько минут назад, когда ей пришлось подняться из гроба и применить силу. Она села на корточки перед Николой, смотря ему в глаза и нежно улыбаясь. Остатки его крови она стёрла рукой с губ, размазывая их часть по своему и без того грязному лицу. - А теперь телефон, - напомнила Алесана. Никола дёрнулся, чтобы исполнить её просьбу как можно скорее. Он сначала хотел достать предмет запачканной рукой, но затем сильно устыдился и попытался исполнить просьбу девушки левой конечностью. Получилось не так быстро, как он рассчитывал, но она осталась довольна. - Послушная псина, - одобрила она. - Я рад услужить тебе моя боги... - Тихо, - она приложила палец к своим губам, не давая ему договорить, - с этого момента я твоя хозяйка, - её голос всё ещё немного хрипел, выдавая степень усталости. - И ты будешь звать меня только так. Да? - Да, хозяйка, - с радостной готовностью ответил он, ощущая, как хочет вилять хвостом, колошматя им от счастья по полу со всей силы. - Вот и хорошо, а теперь помолчи. Алесана поднялась и отошла в сторону. Оборотень остался лежать, быстро натягивая штаны. Но теперь он не знал: ему стоит встать или остаться лежать? Что бы ей понравилось больше? Он никак не мог решить, мучаясь этими вопросами. Алесана не обременяла себя подобным. Она вспомнила номер мобильного телефона отца с третьей попытки, потому что у неё до сих пор болела голова, и это постоянно сбивало. Ей стоило поблагодарить Ашера за то, что он когда-то дал ей листочек бумаги с цифрами, выписанными в ряд ровным округлым почерком. Гудки немного заложили чувствительные уши, к которым резко вернулся слух, но Алесана даже не поморщилась из-за этого. Напряжение нарастало. Жан Марсель мог и не ответить, номер же незнакомый. Она нервничала, прикрывая глаза. Но удача всё же улыбнулась ей. В сложившейся ситуации Жан Марсель предпочитал отвечать на все звонки лично. Голос Мастера вампиров звучал обманчиво мягко, но более строго, чем обычно: - Слушаю. - Нет, скорее всего, это я тебя хотела бы послушать, - девушка застыла на месте, внутренне напрягаясь. Ничего. Она всё равно не чувствовала своего отца, как бы ни старалась. Пришлось довольствоваться его голосом и горечью тоски по нему. - Алесана! - редко Мастер позволял себе проявлять эмоции. Его голос почти восклицал. - Милая, почему... - Почему я больше не чувствую тебя?! - выпалила она в нескольких словах всё то, что мучило её последние часы адскими муками. – Что оборвалось? Жан Марсель не хотел молчать. Он искренне мечтал услышать голос своей дочери как можно скорее. И эти вампиры, что пришли к нему с вестями о том, что его дочь жива, никак не успокоили его. Мастер ненавидел теряться в догадках. Но терялся. - Я... не знаю, - признался мужчина в том, о чём бы предпочёл промолчать. - Ты потеряла много крови? - Дно гроба залило на несколько сантиметров. Это был не мой гроб. Но это неважно. Я... не чувствую, папа. Понимаешь? - Это возможная защитная реакция твоего тела, - предположил Мастер, пытаясь успокоить своё любимое дитя. И себя самого тоже. Ашер стоял рядом и заглядывал в его обеспокоенное осунувшееся лицо. - Я надеюсь, что это скоро пройдёт. Надо подождать. Я пытаюсь достичь тебя. Алесана? - Да, папа. Эти слова пролили бальзам на сердце Жана Марселя, но не успокоило его волнения. Она всё ещё казалась благосклонной к нему. Он верил, что это не изменится. Он хотел в это верить. - Я делаю всё возможное, чтобы вернуть тебя домой. Тебе придётся немного подождать. - Подождать? - недоверчиво переспросила девушка. - Именно. Алесана дёрнулась и снова замерла. От негодования ей пришлось задержать дыхание на несколько секунд. Если бы она не перестала дышать, то слова из её рта превратились бы в нечто ядовитое. Она с натугой выдохнула: - Почему? Почему ты не можешь забрать меня прямо сейчас? - раздражение было готово накинуться на неё прямо сейчас, приходилось прилагать усилия, чтобы отстраниться от него. – Ты… - Я на другом континенте, перелёт займёт некоторое время, - как можно спокойнее проговорил Жан Марсель. – Но дело не только в этом. О другой части правды положения, в котором оказалась Алесана, Жан Клод говорить не хотел. - В чём же, папа? Только не говори, что это всё вампирская политика! - она требовала невозможного, пытаясь не думать о том, как они далеки друг от друга. Другой континент никак не желал складываться с едва налаживающейся картиной реальности в голове дампира. - Хорошо, я так не скажу, - ему вовсе не хотелось шутить над ней, но он делал всё, чтобы как минимум оставаться спокойным. - С нами пытаются заключить союз весьма странным способом. Он желает нового раздела территории. В качестве условий он выставил тебя. - Перейди сразу к способу. Я не желаю говорить об этих вещах дольше, чем достаточно. И назови мне имена, чтобы я могла сразу убить этих недоносков при встрече. Жан Марсель понимал настроения дочери и разделял их. Он и сам не желал обсуждать этот нервирующий вопрос ещё раз. Одного неприятного разговора на сегодня было достаточно. Меньше всего Жан Марсель желал продолжать подобное с дочерью. Ситуация сложилась и без того крайне отвратительная. - Убивать нельзя, - он испытал волну досады. - Азиатский Мастер выдвинул мне условия, от которых я пока что не могу отказаться, потому что не знаю, как забрать тебя домой. Не знаю способа, который был бы удовлетворительным и для тебя, и для меня, и для… вампирской политики, - проговорил Жан Марсель. – Сейчас ты должна уже быть в особняке его семьи, где живут его сыновья. - Мне уже не нравится постановка предложения, - выразила Алесана своё недовольство, делая шаг вперёд. Ей пришлось снова глубоко вздохнуть, чтобы немного успокоиться. Сердце в груди рвалось совершить несколько беспокойных толчков. Это бы не позволило говорить ровно. Органы всё ещё блуждали в её теле, стремясь на свои нормальные места. - Они хотят потомства от нашей линии в качестве залога и гарантий границ нового мира, - Жану Марселю непросто дались эти слова. Его от них дёргало хлеще, чем от известий, что мать его ребёнка опять решила убить их дочь. Повисло короткое молчание, в котором даже стук сердца оборотня стал тише. - А у нашей линии только один потомок, и это я, - закончила она за него, испытывая невероятное чувство отвращения. - А что делать, если я не хочу давать потомство? И не надо думать, что я ошибаюсь в своих желаниях, потому что ещё не видела всех чудесных претендентов на мою постель. Я не хочу, - она повторила это нарочито чётко. – Ни потомства, ни женихов. - Не ты одна. Нам надо тянуть время. На данный момент остаётся только это. Постарайся сразу не убивать этих молокососов, - попросил Мастер вампиров своё ненаглядное дитя. – Если кто-то из них умрёт, то вопрос войны решится не самым лучшим способом, и всё вылезет наружу, - Жан Марсель прошёл к меховой стене и прислонился к ней. Его мутило. Оборвавшаяся связь с дочерью принесла ему много боли, напомнившей ему, откуда у него часть его великой силы, и как плохо ему без неё. – Я всё ещё желаю объединить нелюдей другим способом перед тем, как мы окончательно выйдем из тени. Мы долго шли к этому… Но сначала мне нужно понять, где ты и как тебя достать. И главным остаётся то, что это не должно кончиться войной раньше времени, если вообще остался способ избежать её, - повторил он, помня, что ещё вчера ему стало наплевать и на войну, и на крах всех его планов относительно мира и людей. Без Алесаны, её крови и силы мечты Мастера становились недосягаемыми. - Что-то я с трудом верю, что всё так легко, - она не улыбалась, смотря в окно. У неё не было поводов для хорошего настроения. – Это место… оно странное. - Думаю, это тот дом, в котором он запер своих детей, - вампиру нелегко дались эти слова. Впервые за долгие годы он вспомнил об «этом существе» снова. – Тебе лучше опасаться их. Мало кому могло удаться выкрасть тебя прямо из моих рук. И время рассчитали как нельзя лучше. Она… впустила их, не ведая того, - проговорил он, чувствуя, что начинает лгать, чтобы не подарить дочери весомый аргумент в пользу смерти Лорены. Однако Алесана не ощутила ложь, просто поняла, что отец что-то недоговаривает. А именно то, что Лорена создала ситуацию, из-за которой Алесана оказалась здесь. И девушку не заботил вопрос, знала ли её мать о похитителях или нет. Это оставалось проблемой Мастера и его безграничного доверия к той, которую давно следовало убить, как советовал Ашер. - Значит, ты не знаешь, кто это, - констатировала Алесана, отбрасывая все догадки в сторону. У неё не осталось сил, чтобы думать об этом сейчас. Она просто обобщила всё, понимая, что разбираться в этом придётся самостоятельно. - Знал бы точно, он бы уже умер. А если он не может умереть, то это его недостаток, - выговорил чётко и немного отрывисто Жан Марсель, ощущая, как что-то перехватывает его дыхание. Хотелось закашляться, но вампир сдержался. - Не думаю, что поступлю с ним иначе. Но сначала мне надо будет его найти, - Алесану буквально дёрнуло от собственной мысли в этот момент. – И сделать всё так, чтобы вампирская политика не пострадала. «А если папа прав? Если это... это чудовище? С ним я не смогу так», - невольно подумала она, тут же обрывая эту идею. Надежды были плохими советчиками. - Хм, пап? - Что ты задумала? - среагировал он быстро, пытаясь всеми силами дотянуться до дочери. Мастер чувствовал, как что-то слабое, но тёплое сражается за то, чтобы коснуться его. Она рвалась к нему, но была так слаба. Если бы не его плачевное состояние, он бы посмеялся над этими попытками. - Ничего особенного. Просто ради политики хочу кого-нибудь проучить, напомнить им о том, с кем им лучше не связываться, - её губы легко улыбнулись. Странная нежность торопливо окутала её руку. - Я чувствую тебя, папа. Очень слабо. Но я знаю, это ты, - она пыталась говорить уверенно, чувствуя, что может ошибаться. Жан Марсель сжал свою широкую ладонь, ощущая, будто её рука дотрагивается до неё. Мастер тут же мысленно расслабился, чувствуя, как что-то огромное и давящее соскальзывает с его плеч. Он мог бы назвать это счастливым моментом, если бы его девочка была рядом с ним. Но у него уже появился повод, чтобы поблагодарить небеса. Он чувствовал её. И это было очень важно. - Всё хорошо, Алесана. Я с тобой, любимая, папа всегда с тобой, - почти блаженно проговорил он, наслаждаясь их связью и пытаясь почувствовать то, в каком она состоянии. Однако это снова привело его в тяжёлое уныние. Ему было трудно терпеть осознание того, насколько сильно замучили его ребёнка. И он понимал, что не должен черпать из неё силу, иначе Алесана просто погибнет. - Милая моя..., - говорить становилось тяжелее. Пусть он и считался мёртвым, а его сердце каменным. Но сейчас оно болело, обливаясь кровью. И все планы на будущее, которые он построил для неё и для себя, готовы были рухнуть. - Постарайся прибыть сюда быстрее, - она вздохнула, пытаясь как-нибудь скрыть своё состояние, но ей это не удавалось. Оставалось иное: сменить тему разговора. - Но... - Но? - это «но» его заинтересовало. - Но дай мне немного поиграть. Решить этот вопрос. - Алесана, я не уверен, что... - Допустимо? А красть меня допустимо? - Алесана сказала это громче, чем задумала. Оборотень на ковре напрягся, ведь это он украл свою хозяйку. Он стал причиной её положения и страданий. Мастер выдохнул. - Только не делай ничего, пока я не окажусь поблизости, - Жан Марсель был практичным мужчиной, он очень быстро выставлял свои условия. Особенно собственному ребёнку, который весьма ловко мог его провести. Как сейчас, когда она пыталась уберечь его от разочарования тем, насколько она в плохом физическом и моральном состоянии. Алесана прятала свой страх. И Жан Марсель думал, что ей стало что-то известно, о чём она не хочет говорить. - Меня не надо прикрывать. Папа... - Нет, ты сделаешь так, как говорю я, Алесана. И это не вопросительное предложение, - прервал он немного грубо. - Алесана? Она пождала губы, слыша его вздох: - Да, папа. - Вот и хорошо, милая. Скоро мы увидимся с тобой. Не заставляй папу волноваться, - проворковал Жан Марсель. - Я послушная девочка. Я... - Алесана? Она посмотрела на застывшего Николу на ковре. Он внимательно слушал, и девушка не сомневалась в том, что и тот, кто подслушивает, услышит всё, что она хочет сказать прямо сейчас. - Я люблю тебя, папа. Только тебя одного, - выговорила она чётко. - Поэтому папа будет рядом очень скоро. - Мне пора. Думаю, уже пора, - казалось, что она не уверенна в своих словах. Но это было не так. «Я люблю тебя, Алесана. Папа очень сильно тебя любит», - пронесся мягким шелестом голос отца в мыслях девушки. Она улыбнулась искренне и нежно, отключаясь. Если бы Жан Марсель знал точно, он бы понял, что ему никто не поверил. «Ашер не станет говорить лишнего, - подумала Алесана и посмотрела на свою новую псину. – Главное, чтобы он проследил за Фрэей и Диего». Никола практически перестал дышать, оставаясь неподвижно лежать. От слов Алесаны ему стало больно. Через секунду он уже хотел убить её отца. Убить каждого, кто посмеет посмотреть в её сторону. Эта ярость душила. Просто душила. - Даже не думай об этом, глупый щенок, - процедила девушка сквозь зубы, строго смотря на распластавшего на полу взрослого мужика. - Ты будешь кланяться ему и целовать подошвы его сапог, если я прикажу! Ты понял меня? Она внезапно дала волю эмоциям, больно хлестнув ими Николу. Он поморщился, но не издал и звука. - Да, хозяйка, - тихо и виновато выговорил оборотень. - Так-то лучше. А теперь поднимайся. Мне нужна чистая одежда. Никола сразу подумал о том, как он глупо поступил, дав хозяйке свою старую, грязную рубашку. Ему снова стало стыдно. Он хотел начать каяться прямо сейчас в содеянном. Но она давала ему шанс исправиться. - Приготовь мне платье или ещё что, - она уже расстёгивала пуговицы на рубашке, чтобы понять, что случилось с её телом. - И не смей смотреть на меня. Алесана мысленно одёрнула себя. «Проклятье… я не дома, а он не Фрэя, чтобы подносить мне платья… придётся искать самой», - она повертела головой. - Стой на месте и не шевелись, - отдала она новый приказ. Никола быстро отвернулся, боясь провиниться ещё больше. Будь у него возможность загрызть самого себя, он бы так и поступил. Все его мысли стали острой самокритикой. Как когда-то у Фрэи. «Жалкая шавка», - подумала коротко Алесана.