Музыка к главе: Jungkook - 2U (Cover)
***
Первое, что я ощутила, ещё даже не открыв глаза, было дыхание Чонгука. В мягкой тишине утра были слышны только его ровные вдохи и выдохи. С трудом разлепив веки, я заметила, что Чон спит достаточно далеко от меня, и не возражала, что сейчас нас разделяло небольшое расстояние и тяжелая ткань. Но, несмотря на это, его рука совсем невесомо покоилась на моём бедре, едва касаясь пальцами оголенного участка кожи, где не было одеяла. Он будто боялся, что я сбегу. Когда его ладонь соскользнула вниз, а дыхание стало более прерывистым, я поняла, что он просыпается, или вовсе не спал, а Чон в это время уже открыл глаза и, прищурившись, смотрел на меня в упор. От его тяжелого взгляда, я резко выдохнула, и тупая боль остро пронзила виски, напомнив о количестве выпитого вчера вечером. — И все же, я не понимаю, почему ты не ушла от него… — тихонько произнёс Чон, словно наш вчерашний разговор еще не закончился. Эту мысль он явно крутил в голове всю ночь и, по-видимому, она не давала ему покоя. Голова нестерпимо болела. — Мы должны говорить об этом прямо сейчас? Когда мы лежим с тобой в одной постели, — воскликнула я, потому что не была готова к очередному откровенному разговору. Не сейчас. Когда стыд за вчерашнее и тот факт, что мы сейчас лежали в одной постели, просто съедали меня изнутри. Я думала, он съязвит и сведет все к пошлости, но нет, Чонгук был невозмутим, продолжая свою игру в «хорошего мальчика». — Тебе будет полезно кому-то выговориться. Если ты оставишь всё так, как есть, сколько пройдёт времени до следующего срыва? Я не знаю. Не хочу, чтобы для тебя всё плохо закончилось. Брюнет замолк, ожидая от меня продолжения диалога. Даже после сна он был очаровательно красив, его черные волосы разметались по подушке и контрастировали с белой наволочкой, на которой Чонгук лежал. — Давай не сейчас? Пожалуйста… — умоляла я и надеялась, что парень сжалится надо мной, а в лучшем случае, больше не вернется к этой теме. Чон яростно покачал головой и сел на кровати, свесив ноги и попутно беря в руки штаны, по-видимому, брошенные куда-то на кресло вчера вечером. — Не думай, что тебе удастся улизнуть. Мы вернемся к этому разговору позже, — ответил Чонгук, полностью одеваясь, и пошёл вниз, скорее всего, готовить завтрак. Я же, скинув одеяло и оглядев себя на наличие хоть какой-нибудь одежды, прикрывающей мою наготу, пришла в восторг, от того, что была в платье, а не в одном белье, решила пойти и привести себя в порядок. Проскочив в предоставленную мне комнату, я достала джинсы и футболку вместо вчерашнего наряда и направилась прямиком в ванную, совершенно позабыв о том, что вчера там творилось. — Твою мать! — выругалась я, чуть не наступив на осколки, на что Чон сразу же поднялся с кухни, с тревогой разглядывая меня. — Не поранилась? — Не успела. Это моих рук дело? — тихо молвила я, даже не парню рядом, а скорее себе, пытаясь вспомнить, что же вчера было, но выходило плохо. — Если хочешь принять душ, напротив моей комнаты тоже есть ванная, — резюмировал Чон, когда стал спускаться вниз и добавил: — Поторопись! Ты идёшь со мной на работу, и это не обсуждается! — Ты что, боишься оставить меня одну? — запротестовала я. — Можно и так сказать. — Чон Чонгук! Мне не пятнадцать лет, и ты не моя мамочка! — кричала я так, чтобы до парня донеслось каждое слово. Мне не хотелось его видеть после вчерашнего, а он собирался еще и на работу меня с собой потащить, чтобы совесть точно меня накрыла где-нибудь по дороге. Ему, видимо, было мало моих мучений в виде головной боли. А еще, меня по-прежнему пугала его гиперопека. Я отвыкла от заботы, после того, как нас с Миной стал разделять океан. А больше обо мне никто и не заботился… — Надень что-нибудь удобное. И, в моей комнате, в верхней тумбочке, есть таблетки от головной боли, — донеслось откуда-то из кухни.***
Пока мы ехали молча в его «Ауди», я разглядывала Чона и снова задумалась, как бы наша жизнь сложилась, если бы не его брошенная тогда фраза, пока сопливая мелодия лилась из колонок его авто, а парень постукивал по рулю в такт мелодии. Но прошлое на то и было прошлым, потому что его уже невозможно было изменить, и не было смысла даже вспоминать об этом. Это было уже не так важно. Важнее было то, что сейчас происходило между нами. «Интрижка», — это слово так и подкрадывалось непрошенным гостем в сознание, когда воспоминания подкидывали образы вечера, в который я вернулась в Сеул. — Соён, можно тебя попросить быть полегче с Чорин в этот раз? — не отрываясь от дороги, молвил Чонгук, отвлекая меня от моего бесконечного потока мыслей, — девчонка просто в ужасе от тебя. — Чорин?... А, девушка-администратор, твоя работница. Обещаю быть сегодня самой примерной, — краснея, добавила я, вытягивая мизинец в примирительном жесте. — Очень на это надеюсь. В тот раз мне пришлось её успокаивать не меньше получаса. Доехав до уже знакомого места, Чон заглушил двигатель, и мы оба вышли из машины, не проронив больше ни слова. Знакомая девчушка, чьи пряди были уже не синими, а фиолетовыми, бодро поприветствовала своего начальника, но стоило мне появиться в поле её зрения, как она поникла, быстро скрываясь за стойкой. — Не пугайся, Чо. Сегодня она не кусается, — засмеялся Чон, а мои уши загорелись от его колкого замечания. Пристыженная этим комментарием, я прошагала за парнем, когда он, взяв со стойки какую-то тетрадь, пошёл в сторону своего рабочего кабинета. Когда мы вошли в студию, Чонгук уселся за стол и стал что-то заполнять, попутно вбивая в телефон, возможно, даты записей. Мне не хотелось его отвлекать, поэтому я, молча разгуливала по его «берлоге», рассматривая кресло для сеансов, краски, инструменты и самого парня. Сейчас, он сидел в черной футболке с принтом, и его мускулатуре могли позавидовать даже многие спортсмены. Было явно видно, что он продолжал держать себя в отличной форме. От напряжения на его руках мышцы перекатывались, представляя в лучшем виде татуировки на его предплечьях и вызывая во мне неоднозначные чувства. По-видимому, я слишком долго пялилась на него, потому что со смешком парень повернул голову в мою сторону, приговаривая: — У тебя есть какая-то грязная фантазия о мускулистых парнях с татушками, о которой мне следует знать? — Иди к чёрту, — огрызнулась я и взяла в руки баночку черной краски, очень похожую на ту, которой рисуют на обычной бумаге. Не заметив, что колпачок был приоткрыт, я надавила на флакон, от чего краска с силой брызнула, пачкая мою белоснежную футболку и кожу в области шеи, груди и ключиц. От шока я вскрикнула, пугая этим Чонгука, и попыталась выругаться, но осеклась, вспоминая, что мы все-таки были на работе парня и, возможно, за дверью могли ждать его клиенты: — Какого… Я очень надеюсь, что это отмоется. — Да. Только, к сожалению, футболка испорчена. И, видимо, мне придется одолжить тебе свою, — ответил Чон, осматривая масштаб происшествия и доставая из тумбочки, что-то вроде очистителя для краски и салфетки. После этого, Чонгук порылся у себя в шкафу, что стоял рядом со столом, и, найдя футболку с изображением какой-то рок-группы, протянул её мне, взяв в руки салфетки и ремувер. Он отвернулся, пока я переодевала вещицу, а после, стоя напротив, заботливо стал протирать мою шею и ключицы, стирая краску, периодически заглядывая мне в глаза. Я же пыталась не смотреть на него, потому что его действия были настолько смущающими и нежными, что мои щеки начали покрываться румянцем, и, скорее всего, я напоминала переспелый помидор. Сейчас, стоя в джинсах и его огромной футболке, которая скатывалась с одного плеча, с черными пятнами по телу и отсутствием макияжа на лице, выглядела я, мягко говоря, не очень привлекательно. — Наверное, я выгляжу ужасно, — немного расстроено выдала я. — Я никогда не видел тебя более красивой, чем сейчас.***