Джокер в рукаве

Югем уступил свою комнату Бэмбэму, потому что не собирался спать - он тоже не мог успокоить мысли и угомонить мозговой штурм. Лежа на диване гостиной Югем перебирал всевозможные причины подобного настроения Чонгука, своего лучшего друга, которого только Югем знал от и до, вдоль и поперек, может даже больше, чем Чонгук знал сам себя. Зажав подушку между коленями и накинув на плечи плед, подаренный бабушкой, Югем нахмурил брови и уставился в темный экран телевизора. На часах горело 3:17 ночи. Последний раз ребята видели Чонгука в расстроенных чувствах, когда он получил травму на репетиции и не смог принять участие в новогоднем шоу, просидев на стуле весь вечер, пока остальные из BTS выкладывались по полной. Тогда Чонгук взвалил на себя всевозможные оттенки вины и, даже несмотря на то, что они выиграли 4 из 5-ти наград, придя домой заперся в своей комнате, твердя, что именно по его вине группа не смогла взять пятый приз. Югему удалось тогда подбодрить друга и даже уговорить сходить на вечернику следующим днем, где Чонгук тоже просидел на диване, пританцовывая лишь руками, но в той ситуации не было того, что появилось сегодня - гнев. Югем не узнал те глаза, что обычно сверкали азартом. Сегодня в темных глазах Чонгука резвились демоны, угрожающе бросая вызов окружающим. – Хватит копаться в своей голове, - рядом опустился Рю, похлопав младшего по боку. - Он не специально. Югем посмотрел на холодного японца и поджал губы. – Что я не так сказал? Я ведь просто пошутил, он сам сравнивал себя с Джокером, когда мы ходили в кино, помнишь? Тебя назвал Чародейкой, меня Харли Квин, Бэмбэма дураком, а себя Джокером! - голос Югема сорвался на последнем слове и он повернулся лицом к спинке дивана, укрывшись пледом с головой. – Я не знаю, что его расстроило, но это был точно не ты. – Не факт, - Югем приподнял плед, чтобы ответить, и снова спрятался. – Факт. Хочешь я пойду спрошу? Югем медленно вылез из своего убежища и взглянул на Рю. – Хочу. Чонгук перечитывал одно и то же предложение на протяжении часа, как вошел в спальню и улегся на кровать. Буквы гипнотизировали его и заставляли представлять то, что он совсем не хотел представлять. Свет с улицы струей падал на стену, где висели две картины, которые Югем купил на спор с Марком. На одной было изображено что-то наподобие моря, но цвет был бордовым, что будоражило нынешнее состояние Чонгука еще больше. Вторая картина была ему больше по душе: на ней золотом был набросан силуэт девушки, которая через плечо смотрела в душу Чонгука, зазывая к себе, но куда? Этого Чонгук знать не хотел. – Мне не нравится эта картина, - в проходе, облокотившись о дверной проем, стоял Рю с двумя чашками чая. Он никогда не разрешал Чонгуку пить на ночь шоколад, так как это заводило младшего еще на несколько часов. – Почему? – Она наигранная. - Рю протянул чашку Чонгуку и сел на край кровати, закинув ногу на ногу, и тоже посмотрев на картину. - Никто так не стоит и не смотрит на человека. Это неестественно. – Не думаю, что здесь речь шла о естественности, скорее о загадочности и сексуальности. – Сексуальности? - Рю тихо засмеялся и закрыл глаза, громко отхлебнув чаю. - Не рановато ли тебе об этом говорить? – Чувак, ты всего на пару месяцев старше! – Не “чувак”, а “хен”, - Рю бросил отрезвляющий взгляд на младшего, и тот поник. Наступила неловкая пауза. Рю хоть и был близким другом, иногда Чонгук его не понимал - его настроение менялось слишком быстро, и зачастую ребята не успевали за ним. За 10 минут Рю мог превратиться из жизнерадостного пушистого клубочка в глыбу льда с острыми сосульками по бокам, к которой невозможно подступиться. Чонгук привык и не обижался, но брать минуты молчания все же иногда приходилось, чтобы сгладить углы, которые выстраивал вокруг себя японец. – Так… Не хочешь поговорить? Хотя я уже спрашивал, но Югем волнуется. – Что же сам не пришел? – Наверное потому, что ты на него гавкнул и напугал. Сам бы пришел ко мне, будь мы в таком положении? – К тебе и в мирное время я не всегда осмеливаюсь приходить. - Парни обменялись смешками. – И все же? Чонгук вздохнул. Ему хотелось все рассказать. А если не все, то хотя бы половину того, что творится у него на душе… и на теле. Я и есть Джокер. – Есть вещи, которые лучше не озвучивать и не обсуждать. Так будет лучше всем. – А тебе? - Рю смотрел на Чонгука не моргая, покачивая чашкой чая в правой руке. Чонгук не ответил. - Тебе кто-то угрожает? – Откуда ты знаешь? - Чонгук ответил так быстро, что не дал сам себе возможности отрицать. – Ты все время пялишься в телефон, сомневаюсь, что у тебя появилась девушка. – Гениально. То есть люди смотрят в телефон лишь по двум причинам? – Разве я не прав? – Не прав. – Ну, хорошо. Рю встал и направился к двери, бросив взгляд на картину и покачав головой. Отвратительно - подумал он. Чонгук смотрел, как чай в стакане кружился по часовой стрелке и пузырился по краям. Привет, Джокер. Чонгук бросил чашку с такой силой, что она разлетелась на маленькие кусочки, оставляя на стене и картине с девушкой чайные разводы. Девушка больше не выглядела загадочной. Привет, Джокер. Эти слова каруселью звенели в голове, не оставляя места тишине и покою. Он сходит с ума. Уже сошел. Привет, Джокер. – ЗАТКНИСЬ! ЗАТКНИСЬ! ЗАТКНИСЬ! ЗАТКНИСЬ! - несмотря на крик, никто не рискнул войти и спросить, в чем дело. Чонгук был закрыт в комнате один на один с собой, сообщением и тенью, что знала, кто он такой.