Соседи

Три дня пролетели незаметно. И так же быстро, как прибыла, Юки уехала обратно. Зеро казалось это какой-то несправедливостью. Хотя согласно закону подлости, когда мы мечтаем, чтобы время шло быстрее, оно назло течёт ужасно медленно, а когда мы хотим, чтобы мгновение длилось вечно, то время становится водой, которая неумолимо просачивается сквозь пальцы. В итоге снова были слёзы Кросса, прощание со всеми, обещание писать почаще и многое другое. Ему самому было нелегко. Откровенно говоря, именно Кирию провел с Юки в этот раз больше всех времени. По большей части конечно из-за портрета. Девушке нужно было дорисовать что-то то там, то сям, так что Зеро частенько приходилось снова садиться на стул и позировать. Несмотря на то, что бо́льшая часть работы была выполнена ещё в первый день, очень многое требовало доработки. Например, ваза так и осталась пустой, хотя по логике цветы для неё или что-то ещё можно было дорисовать уже давно. Но Юки словно специально оттягивала этот момент, не желая показывать ему, что же будет на этом месте. Да парень и не настаивал. И вот она села в автомобиль вместе с братом и уехала на вокзал. Как будто и не приезжала вовсе. Скучать, конечно, не приходилось. Спустя несколько дней после отъезда Юки Зеро получил письмо от неё же, и они вернулись к привычной переписке. Учёба также шла своим чередом, никто из преподавателей не собирался давать им передышку, и каждый будто решил, что их святая обязанность в качестве подарка на грядущее Рождество преподнести им целую кучу проверочных, тестов, контрольных и рефератов. Айдо, не прекращая, ныл, что этот год самый ужасный из всех возможных, но Такамия не мог с ним согласиться. Недавно научный руководитель Кайто забраковал его дипломную работу, а та была написана уже почти до конца, и вот ему просто заявляют, что так и так не годится, переписывай. На месте Такамии Кирию сразу бы психанул, но Кайто наоборот воспринял это заявление с непоколебимым спокойствием и снова набросился на своё детище. Ситуацию же эту он прокомментировал следующими словами: «Слава богу, что не за месяц до защиты!». И, если честно, абсолютно каждый, кто знал об этой неприятности, вторил ему молчаливым согласием. Зеро же сносил всё стойко. Кропотливо готовился к каждой проверочной, засиживаясь до глубокой ночи за решением задач и уравнений, построением графиков. Многие преподаватели, глядя на него и его конспекты с домашними заданиями, хмуро хвалили омегу, говоря о том, что его усердие в учёбе ему обязательно зачтётся. Кирию очень хотелось верить в то, что под этим «обязательно зачтётся» они имели в виду зачёты и экзамены с оценкой «автоматом». Письмо родителям Зеро всё-таки написал. С отправкой правда немного повозился, отчего-то раз за разом откладывая это на потом. Хотя обычно всегда опускал конверт в почтовый ящик в тот же день, когда исписал листок. Глядя на и наполовину не заполненный лист, он чувствовал себя до нелепости неловко. Его письмо больше походило на отчёт, в котором были одни сухие факты. Даже Юки он писал более эмоционально, насколько мог по крайней мере. — А ты не задумывался? — неожиданно раздаётся сбоку голос Такамии, выдёргивая Кирию из мыслей. — Что? — переспрашивает он, поворачиваясь в сторону говорившего. — По поводу темы для диплома не задумывался? Кайто сидел рядом с ним в столовой, со скукой ковыряясь ложкой в тарелке с рагу, в последнее время у него совершенно не было аппетита, отчего каждый его приход сюда был больше похож на намеренное издевательство над едой. — Нет пока. — А зря, — парень вытаскивает ложку из рагу и чуть встряхивает ей, отчего Зеро морщится. — Это сейчас тебе кажется, что рано, спешить некуда, а потом «бац» и срочно нужно что-то придумывать. Лучше сделать это заранее, хотя бы приблизительно. А потом уже с научным руководителем обмозгуете и, если что-то не понравится, переформулируете, а может и вовсе замените. Несмотря на то, что говорил он вполне серьёзно, сам Такамия как раз оставил всё на потом, и придумывал тему за два часа до встречи с научным руководителем. Впрочем, альфа изловчился настолько, что с первого раза угодил преподавателю, и тот с радостью принялся направлять его. Эту историю слышал каждый второй в институте. В конце концов Кайто был очень популярен, и общался едва ли не со всеми студентами, со всех курсов, потоков и корпусов. Зеро кивнул, давая понять, что услышал его и подумает об этом на досуге. Однако на этом Такамия не остановился. — А вообще, какие у тебя планы на будущее? — К чему такие вопросы? То тема диплома, теперь это. — Да просто так, — альфа наконец-то небрежно отложил ложку в сторону. — Просто недавно осознал, что вот ещё немного, и я уже выпускник. В руках диплом, в голове вагон и маленькая тележка знаний, а в душе пустота и неопределённость. — Ты что, ни разу даже не думал о том, чем хотел бы заниматься? — с недоверием спросил Кирию. — Думал, конечно… Лет так в семнадцать. Тогда я и помыслить не мог, что окажусь здесь. Всегда считал, что физмат — не моё, а тут вот оно как обернулось. Зеро удивлённо выгнул бровь. Сам он поступал сюда целенаправленно, можно сказать это было его целью. Его душа изначально лежала именно к числам, а не к словам. Нет, буквы в уравнениях и задачах, конечно, тоже были, но это явно не могло сравниться с теми огромными трактатами, которые изучали на гуманитарных курсах. И сейчас, слушая откровения Кайто, он чувствовал себя немного сбитым с толку. Такамия был известен не только своими кутежами на местных вечеринках, но и постоянными хвалебными одами в его честь от преподавателей. Гением его, конечно, не величали, но мозговитым молодым человеком считали. Отзывы о нём были крайне положительными. Иногда, наслушавшись постоянных восхвалений, первокурсники, завидев Кайто в коридоре, провожали его с выпученными глазами и раскрытыми ртами, а потом, уже познакомившись с ним, испытывали некоторое смятение — настолько сильна была разница восприятия между ними и преподавателями. На самом деле этот парень был прост как валенок, и свои великолепные мозги пускал в дело крайне редко. На парах — пожалуйста, а в повседневности он порой испытывал сложности с подсчётом денег на оплату проезда в общественном транспорте. Вот такой вот диссонанс. — Если уж ты не думал, то хотя бы начни искать места, куда сможешь устроиться по профессии, — омега подтащил к себе кружку с чаем и отпил немного. — М-м-м, — неопределённо протянул в ответ Кайто. — Я ещё не знаю, хочу ли я работать по професии. — Тогда посмотри объявления не по профессии. В любом случае уже пора. Сам ведь только что говорил, что лучше делать заранее. После этой фразы Такамия окончательно впал в уныние. Распластался по столу, спрятав голову в сложенных руках и начал неразборчиво бубнить себе что-то под нос. Зеро в таких случаях его игнорировал. Но на самом деле Кайто был прав. Стоило уже начать задумываться о будущем. Кирию и сам не знал, хочет ли он работать по профессии, да и вообще, кем он сможет устроиться. Долгие годы поступление в этот институт и обучение в нём были его целью по жизни, и когда эта цель будет окончательно достигнута и выполнена, он не знал, к чему ему потом можно будет стремиться. К счастью, в отличии от Такамии, у Зеро было ещё время основательно поразмышлять над тем, чего он хочет в дальнейшем. И в данный момент он мог совершенно спокойно попивать чай. *** Прижав к груди бумажный пакет с продуктами, Зеро вышел из кабины лифта и остановился, нахмурившись. Кажется, он забыл что-то купить. Обычно омега ходил в магазин по выходным. В остальные же дни он старательно составлял список того, что нужно купить. На холодильнике с помощью магнита крепилась бумажка, на неё карандашом Кирию записывал необходимые продукты и вещи, когда они заканчивались. Эта привычка была очень удобна. Так, приготовив на завтрак омлет из последних яиц, парень сразу же вносил их в список нужных покупок. Но сегодня ему пришлось идти в магазин несмотря на то, что была только середина недели. Просто продукты первой необходимости закончились раньше, чем он предполагал, поэтому выбора не осталось. Он уже почти подошёл к своей двери, когда заметил, что дверь квартиры Курана приоткрыта. Зеро нахмурился. Постоянно совать нос не в свои дела — плохая привычка. Постоянно устраивать головомойку тому, с кем ты не ладишь — тоже. Но представить, что Куран забыл закрыть дверь, было сложно. Хотя… те пакеты из магазина, некогда забытые на лестничной клетке, готовы поспорить с утверждением Зеро. Кирию поджал губы, нахмурился и сипло выдохнул. Назвать этот вздох тяжёлым уж точно было нельзя. Ему не было сложно подойти и поинтересоваться, почему у соседа открыта дверь. Если так и было задумано, он просто развернётся и пойдёт к себе. Кивнув самому себе, омега приблизился к двери и, удобнее обхватив пакет одной рукой, другой нажал на звонок. Удивительно, но никакой трели не раздалось, что было странно, ведь ещё недавно звонок работал. Тогда Зеро приоткрыл дверь шире и просунул голову в образовавшийся проём. — Куран? — позвал он. Никто не отозвался. Кирию прислушался, но в квартире было тихо. Перешагнув порог, парень внимательно огляделся. И в первую очередь осмотрел пол. Обычно обувь стояла прямо при входе. Сейчас пара лаковых туфель как-то небрежно валялась одна возле порога, другая в противоположной стороне. Это заставило насторожиться. За те дни, которые он провёл здесь вместе с Юки, позируя для картины, Зеро окончательно убедился в том, что Куран человек очень щепетильный, и он уж точно не позволил бы себе так относиться к своим вещам. Кирию снова позвал: — Куран? — при этом уже проходя внутрь квартиры. В комнате Юки мебель снова была накрыта тканью от пыли, но вот шторы остались на своём месте. Подойдя ближе к комнате Канаме, Зеро увидел, что по полу стелется желтоватый свет ночника. Он уверенно ускорил шаг, переступая порог. — Ты чего не откликаешься?.. — Возможно тон его должен был быть недовольным, однако сейчас прозвучало это немного неуверенно. Куран лежал на кровати, даже не раздевшись толком. Его тёмная рубашка была расстёгнута наполовину, сбоку валялся ремень от штанов, сами штаны он не снял. Грудь его тяжело вздымалась, а лицо обыкновенно бледное сейчас выглядело болезненно бледным. На висках блестели капли пота. Дышал парень урывками и исключительно через рот, словно таким образом мог захватить побольше воздуха. Зеро сорвался с места, быстро закинул свой пакет с продуктами на тумбочку, едва не сбрасывая с неё светильник, и склонился над Канаме. Ладонь его опустилась на взмокший холодный лоб. Как раз в тот момент альфа открыл глаза. Взгляд его был мутным, ему пришлось сощуриться, чтобы разглядеть того, кто был перед ним. — Ки… — уже было произнёс Куран, но его тут же перебили коротким «Помолчи». Лицо до этого и так ненормально бледное в одно мгновение едва ли не позеленело. Зеро от этой картины стало не по себе, хотя бы потому, что она была ему знакома. — Что ты ел? — спросил он, серьёзно сощурившись. Канаме собирался ответить, но стоило ему открыть рот, как он тут же его захлопнул и снова глубоко задышал, борясь в приступом тошноты. На самом деле его ответ уже не требовался. — Дай угадаю, закусочная в двух кварталах от нас, «У Долорес»? Едва услышав это название Куран позеленел ещё сильнее, и Кирию всерьёз забеспокоился, что не успеет сбегать за ведром. «У Долорес» не была популярна ни у кого из местных. Просто все знали, что еда там бывает несвежая. Причём очень часто несвежая. Поэтому эту закусочную обходили стороной, не желая случайно отравиться. К несчастью, всегда были и будут люди, которые ещё не наслышаны о печальных последствиях перекусов в этом месте, поэтому жертв отравления было в достатке. Самого Зеро эта участь, к счастью, обошла стороной, он всегда готовил себе сам, а вот Юки не повезло. И если тогда, увидев девушку в точно таком же состоянии, в каком сейчас пребывал Канаме, омега не знал, что следует делать, то теперь у него уже был нужный опыт. — Голова кружится? Моргай, если да. Куран тяжело моргнул. — Тошнит? Снова. — Спазмы в животе? И снова. — Ты отравился, — подвёл итог Зеро. — Еще не рвало? От последнего вопроса Куран посмотрел на него странным взглядом и никак не отреагировал. — Тогда схожу за тазом на всякий случай. — И совершенно спокойно вышел из комнаты, чтобы вернуться со стальным тазом. Этот стальной таз, который явно застал лучшие времена, был куплен Юки на барахолке и с искрящимися от счастья глазами притащен в место её обитания. Зеро всегда думал, что эту рухлядь следовало сразу же выбросить, но теперь он радовался, что девушка его не послушала, а Куран так и не успел этого сделать. Поставив таз на пол подле кровати, Кирию также принёс с кухни графин с водой и стакан, устроив их на тумбочку, а свой пакет с продуктами переставив на пол. Канаме смотрел за его действиями, но даже если он и хотел что-то сказать, то стоило ему открыть рот, как очередной позыв заставлял проглотить любые слова. Видя Курана таким, Зеро не испытывал ни ехидства, ни какого-то злобного удовлетворения от чужих страданий. Любой человек мог оказаться на его месте, и оставить альфу одного в таком состоянии было просто непозволительно. — Я включу свет, хорошо? — Зеро стоял над кроватью, внимательно глядя в глаза Канаме и, только когда парень согласно моргнул, наконец-то щёлкнул выключателем. Комнату озарил мягкий свет от люстры. За ненадобностью Кирию выключил ночник и наклонился к Курану. — Пить хочешь? Канаме не знал, что ответить, но неподконтрольно моргнул, а Зеро воспринял это как согласие. — Я помогу тебе сесть. Омега протянул одну руку вперёд, предлагая Курану опереться на неё. Когда же пальцы парня сомкнулись на предплечье Зеро, свободной рукой он, осторожно придерживая Канаме за плечо, приподнял его, после ловко подсовывая ему за спину вторую подушку, чтобы альфе было удобнее. Даже от столь незначительных движений голова у Курана закружилась сильнее, а тошнота усилилась. Он поджал губы, тяжело втягивая воздух через нос. Кирию не решился опускать его на подушку и так и продолжал придерживать его. — Легче? — спустя некоторое время спросил он. Канаме в ответ что-то невнятно промычал, и тогда Зеро осторожно уложил его назад. Когда к губам прижалось прохладное стекло стакана, Куран с совершенно несвойственной жадностью набросился на воду, поглощая её в несколько больших и шумных глотков. После четырёх стаканов ему полегчало. Переведя мутный взгляд на Зеро, Канаме спросил: — Как ты… — У тебя дверь была открыта, вот я и заглянул. Хотел сказать тебе об этом, а тут ты в таком состоянии. — Кирию поставил пустой стакан на тумбочку и снова посмотрел на Курана: — Надо врача вызвать. — Зачем? — Чтобы он тебя осмотрел и выписал лекарства. С отравлением не шутят. Сейчас тебе полегче, и это хорошо. Но обычно отпускает ненадолго, так что не удивляйся, если через некоторое время тебя снова начнёт тошнить. Зеро снова наполнил стакан, пододвинул его ближе к краю и указал на него рукой. — Если ещё пить захочется, — пояснил омега и направился к двери. — Куда ты? — окликнул его тихо Канаме. — Сказал же — врача вызвать. — Но зачем ты уходишь? Кирию остановился и посмотрел на него взглядом, в котором так и читалось лёгкое раздражение, но он всё же объяснил: — Я спущусь вниз и позвоню врачу. Тебе сейчас лучше не вставать да и вообще не совершать лишних резких движений, иначе просто стошнит. Выражение лица Курана оставалось отстранённым, но сейчас из-за болезненной бледности выглядело оно не столь надменным, как обычно. — Не нужно, — произнёс Канаме, и Зеро уже было хотел закатить глаза, но альфа тут же продолжил, тяжело повернув голову в сторону стола: — У меня есть телефон. Проследив за его взглядом, Кирию подошёл к столу со стороны придвинутого вплотную стула. Внизу, рядом с тумбочкой, стояла коробка, а в этой коробке был телефон. Вполне себе новый, даже не пыльный. Длинный чёрный шнур осторожно обвязан вокруг такого же тёмного корпуса, плотно прижимая трубку к базе. Зеро казалось это странным. Если у человека был свой телефон, то почему вместо того, чтобы пользоваться им, его хранили в коробке, предпочитая для звонков стационарный телефон на первом этаже? И хотя он задавался этим вопросам, но ответ уже знал — смысла не было. Телефон может и быть, но от его наличия не зависит тот факт, что звонить будет некому. Вот только это объяснение подходило Зеро, но никак не Курану. Ему почему-то казалось, что у этого парня уж точно есть те, кто будут ему звонить. Взять хотя бы Юки, родителей, друзей каких-нибудь. Но развивать это направление мыслей Кирию не стал, в конце концов это уж точно не его дело, и снова обратился к Канаме: — Он работает? — Да… Зеро размотал шнур и, устроив телефон на край стола, отошёл, чтобы вставить вилку в розетку. Когда он поднял трубку, внутри раздались трещащие звуки, а затем монотонный бесконечный писк. На пробу набрав номер их телефона с первого этажа и убедившись, что вроде бы всё работает, Зеро сразу же позвонил врачу. Глядя на то, как Кирию совершенно спокойно описывает его симптомы и жалобы, Куран почувствовала давящую неловкость. То ли от собственного состояния, то ли от того, каким собранным в этой не самой приятной ситуации выглядел человек, с которым они даже ни разу не разговаривали нормально. Когда Зеро положил трубку и снова посмотрел на Канаме, их взгляды неожиданно столкнулись. Но если один из них и почувствовал неловкость от этого, то другой и вовсе не заметил, вновь подходя к кровати. — Я останусь здесь и дождусь врача, — сказал Кирию, и Куран не стал с ним спорить. Возможно, омега мог бы спросить или сказать что-то ещё, но он прекрасно понимал, что Канаме сейчас не до ведения бесед. Поэтому они и сидели в тишине, каждый в своих мыслях. Лишь тиканье часов разбавляло молчание. Спустя какое-то время Зеро поднялся с места и снова обратился к Курану: — Пойду встречу врача. Входную дверь на замок закрывать не буду. Я быстро. Альфа не успел никак отреагировать на это, а парень сразу же вышел из комнаты. Но не успел Куран оглянуться, как Кирию уже вернулся, и не один. Врачом оказался мужчина средних лет, но виски его уже тронула лёгкая седина, крючковатый нос также прибавлял ему годов. На нём уже не было верхней одежды, и Куран мог только подивиться тому, как спокойно Зеро ориентируется у него в квартире. Хотя если вспомнить, что он часто бывал тут, пока Юки жила здесь, то вопросы отпадали сами собой. Канаме не мог не заметить удивление на лице врача при взгляде на него. По правилам приличия ему стоило бы подняться и поприветствовать его, но сил чтобы встать просто не было. Доктор поставил свой чемодан на табурет, оставленный возле кровати, и склонился над Кураном. Наверное, внешний вид альфы действительно оставлял желать лучшего, раз врач почти сразу же обернулся к Зеро и спросил совершенно спокойно: — «У Долорес»? Кирию кивнул, и доктор покачал головой. Глядя на их реакцию, Канаме начинало казаться, словно эта фраза была каким-то странным кодом, и стоило её произнести вслух, как всем всё сразу становилось понятно. Вот только Куран в эту маленькую братию не входил и не понимал, что происходит от слова совсем. Говорить его никто не принуждал, всё, что от него требовалось, — время от времени моргать. Врач выписал какие-то лекарства и посоветовал нормально питаться. На самом деле у Канаме не было с этим проблем, просто ему не повезло в этот раз. А диагноз оказался верным, как и сказал в самом начале Кирию. Отравился. Его всё ещё тошнило и немного знобило, что не укрылось от глаз врача. Деловым тоном он спросил: — Может Вас госпитализировать? Но Куран отрицательно покачал головой, о чём почти сразу же пожалел, потому что от этого движения она закружилась ещё сильнее. — О Вас есть кому позаботиться? — Доктор обернулся на Зеро, стоявшего чуть поодаль от них. — Я присмотрю, — ответил омега. — К тому же наш консьерж всегда на месте, если что попрошу его заглядывать. Врач кивнул и добавил, снова обращаясь к Канаме: — Вам стоит отлежаться несколько дней. — Не нужно… — начал было Куран, но его тут же перебили. — Нужно. — Кирию хмуро посмотрел на него. — Возможно, ты ещё не до конца прочувствовал все прелести отравления, но ничего это только начало. Доктор укоризненно посмотрел на него, но в итоге говорить на это ничего не стал, только вздохнул: — Вам действительно стоит отдохнуть. Вы работаете? — Да. — Тогда я выпишу справку. Пока врач заполнял бумажку, Канаме думал о том, что это всё похоже на странный сон. Его мысли словно были погружены в туман, из-за чего казалось, что всё это было не по-настоящему. Он на секунду прикрыл глаза, а когда открыл доктора уже и след простыл. Куран огляделся по сторонам. На тумбочке всё также стоял наполненный водой стакан, рядом с ним такой же графин. «Похоже, Кирию уже ушёл…», — только и успел подумать альфа, как из кухни донеслись приглушённые звуки. Там кто-то ходил. Из крана лилась вода, кажется, гремела посуда. Но все эти звуки доносились до него приглушёнными из-за прикрытой двери. Канаме хотел подняться и посмотреть, что там происходит, но как раз в тот момент, когда он откинул одеяло, дверь медленно открылась, впуская в комнату Кирию. — Проснулся? — спросил Зеро всё так же спокойно. Это было немного странно, его тон. Не то чтобы Куран считал, что над ним и его нынешним состоянием будут глумиться, но и того, что ему вызовут врача, да даже элементарно придут к нему из-за открытой входной двери, не ожидал. — Я там на кухне прибрался. Тебе бы почаще холодильник разбирать, половина продуктов уже испортилась, — омега говорил, стоя рядом с ним и смотря на него. — Пить хочешь? Куран отрицательно покачал головой. — А надо, — сказал Зеро и подхватил стакан с тумбочки, протягивая ему. — Больше жидкости. Я сварил бульон, так что позже сможешь поесть. Тошнит? — Нет… — ответил Канаме. — Хорошо. Но не радуйся слишком рано. Вряд ли всё пройдёт так быстро. Альфа на его слова хотел кивнуть, но почему-то так и не сделал этого, продолжая просто глядеть на Кирию снизу вверх. — Ещё нужно позвонить к тебе на работу. Предупредить, что не сможешь прийти завтра, да и до конца недели в принципе. Ты сможешь говорить? — Смогу. — Хорошо. Зеро направился к столу, где всё ещё оставался телефон. Провод был достаточно длинным, чтобы без проблем отнести телефон к кровати. Канаме наблюдал за этим довольно пристально, пока в голове его билась мысль, что он вполне способен встать с места и самому дойти до стола. Но он всё равно не озвучил этого вслух. Когда на его колени опустился телефон, Куран ещё несколько минут вспоминал номер деканата, а Зеро снова ушёл на кухню. Чувствовать слабость во всём теле, головокружение и тошноту было неприятно, но все эти ощущения приглушало непонимание. Канаме не понимал. Не понимал, когда Зеро вернулся в комнату с кружкой чего-то горячего и полотенцем. Не понимал, когда ему осторожно вручили эту самую кружку. Не понимал, когда предупредили, чтобы он не спешил и пил осторожно. Куран не очень хотел есть, гораздо больше ему была необходима ванная и новая рубашка, потому что его уже вся пропиталась холодным потом, хотя в комнате было душно. В тот момент, словно прочитав его мысли, Кирию открыл окно, впуская свежий воздух в помещение. Озноб стал сильнее. — Потерпи, — отозвался омега. — Нужно чаще проветривать. После этого он замолчал довольно на долго, но после снова начал говорить. — Надеюсь, что впредь ты будешь обходить «У Долорес» стороной. Всё непонимание Канаме достигло своего апогея. Этот Зеро казался другим. Таким, каким он был со всеми остальными, а не с ним обычно. Куран и сам не знал, почему они не могли найти общий язык. Он, конечно, признавал, что не был душой компании и ему всегда с трудом давались новые знакомства, однако ещё никогда альфа не вызывал у людей такой неоднозначной реакции. Хотя были и те, кто либо с первого взгляда чувствовали к нему лишь симпатию, либо также с первого взгляда ненавидели. А что Зеро? Сначала Канаме казалось, что тот его ненавидит. Теперь он не знает. Разве стал бы Кирию вот так помогать человеку, которого ненавидит? Что-то мало в это верилось. И прежде, чем успел подумать об этом снова, слова сами собой сорвались с губ Курана: — Я не понимаю… Омега обернулся к нему лицом. На улице уже темнело, вот-вот должны были зажечься фонари. Канаме смотрел на него, и не видел в его глазах ни единого признака злости или раздражения. Но и как таковой симпатии там тоже не плескалось. Зеро, подумав, что этот вопрос относится к его предыдущим словам, пояснил: — В этом кафе, бывает, подают несвежую еду. Так что пищевые отравления — обычное дело. Не скажу, конечно, что так всегда, но время от времени случается. Не ты первый, не ты последний. — Почему его не закрыли? Кирию пожал плечами: — Проверки были, но так ничего и не нашли. Возможно, владелец просто дал взятку. Но это только слухи, а им лучше не верить. — Дыхание Зеро при разговоре вырывалось из него маленькими облаками пара, и он поспешил закрыть окно. — В любом случае ты теперь опытный и, надеюсь, больше туда не пойдёшь. Куран кивнул и отпил из чашки немного ароматного бульона. Он не был голоден, но при этом после каждого глотка ему будто становилось легче: слабость в теле отступала, да и голова кружилась не так сильно. — Немного отпустило? — спросил Кирию. — Да. — Хорошо. Я пока побуду у тебя, если всё будет хорошо, и моё присутствие будет лишним, тогда пойду к себе. Канаме мысленно с ним согласился. Ему трудно было представить, что Зеро собирался с ним сидеть так ещё целый вечер, а затем и ночь. Это было бы странно, словно он какой-то тяжело больной и нуждается в постоянном присмотре. Да и сейчас Куран чувствовал себя вполне приемлемо. Он спокойно позвонил в деканат и сообщил, что заболел. Обошёлся без подробностей и выслушал пожелания скорейшего выздоровления без особых эмоций. Всё было хорошо, Канаме даже принял душ и сменил рубашку, пока Зеро продолжал хозяйничать на кухне. Он уже подумывал, чтобы сесть поработать, а не тратить время в пустую. Вот только тогда же вернулся озноб, причём такой, что зубы едва позорно не стучали друг о друга. Его голова снова погрузилась в туман, и казалось, что он вот-вот заснёт. Однако спать ему мешала ужасающая тошнота, что раз за разом подкатывала к горлу. Канаме плотно сжал зубы, давя в себе рвотные позывы. Хотелось лечь, но стоило ему только опуститься на кровать, как тошнота становилась невыносимой. Поэтому всё, что парень себе позволял — сидеть, облокотившись о подушку, приподнятую к изголовью. Рубашка снова пропиталась потом, влажные волосы лезли в глаза, а когда Куран потянулся рукой, чтобы смахнуть их, то сам вздрогну от контраста: его руки были тёплыми, когда лоб, да и всё тело, казались взмокшими и ледяными. Накрывшись одеялом, Канаме снова начал дышать ртом, пытаясь урвать как можно больше воздуха в надежде, что это успокоит, и головокружение, и тошноту. Но легче не становилось, как бы он не старался. — Куран… — донеслось из коридора, но прежде чем альфа подумал: «Не заходи», дверь уже открылась. Кирию так и замер на пороге, глядя на него, и Куран нахмурился, чувствуя ни с чем не сравнимое унижение от одного только осознания, как, должно быть, жалко он сейчас выглядит в глазах другого человека. Зеро быстро приблизился к нему, опуская ладонь на его лоб. От этого прикосновения Канаме резко дёрнулся назад, от удара о стену за спиной его спас край подушки, на которой он полусидел. — У тебя температура. Голова кружится? Или болит? Тошнит? Вопросы всё сыпались и сыпались, а Куран был не в силах что-либо произнести. У него было ощущение, что, открой он только рот, и его просто стошнит. В животе как будто что-то извивалось, причиняя боль. С трудом подавляя в себе все неприятные ощущения, Канаме произнёс: — Отойди… — наверное, это было довольно грубо, особенно если учесть, что его рука резко попыталась оттолкнуть омегу. Кирию с места не сдвинулся, спокойно перехватывая его руку и удерживая. Глядя на позеленевшее лицо Канаме, Зеро только сильнее убедился в своём предположении. Да и выглядел сейчас альфа ужасно измученным и уставшим. Весь взмокший, но при этом продрогший, глаза мутные, дыхание прерывистое. Не нужно было быть гением, чтобы понять, насколько тому плохо сейчас. Зеро удивлён не был. По крайней мере его состоянию. Пищевое отравление — дело серьёзное и малоприятное. Вспоминая, как полоскало Юки несколько дней после того злополучного визита в закусочную, парень каждый раз содрогался. Но вот такого поведения Зеро не понимал. Как можно вести себя так, когда тебе плохо? Зачем отказываться от помощи?.. Но тут Кирию замер и задумался. Окажись он на месте Курана, разве не вёл бы себя точно также? Зеро был убеждён, что со многими проблемами мог справиться в одиночку. Поэтому никогда не просил о помощи кого-либо. Так, однажды сильно заболев гриппом, он ни словом не обмолвился об этом, продолжая делать вид, что всё в порядке и так и должно быть, пока его окончательно не сморило. И даже лёжа в кровати с огромной температурой, он не стал звать кого-то, чтобы ему помогли, приготовили поесть или сходили за лекарствами. А всё потому, что он был взрослым. Тем самым несгибаемым, который все свои проблемы решал сам, не впутывая в них других, не прося у них помощи. Гордость. Одна она не позволяла ему обратиться за помощью. Ему претила сама мысль, что его увидят таким слабым, беспомощным, уязвлённым. Одним словом, жалким. И вот сейчас, когда он смотрел на Курана, отталкивающего его руки, старающегося как-то отвернуться, отказаться от помощи, Кирию видел самого себя. Эта мысль пронеслась в его голове столь стремительно, но оставила неизгладимый след. Словно в одно мгновение он понял нечто важное. Что он сам, что Куран — два гордых, не способных просить о помощи, идиота. — Послушай, — произнёс Зеро, стараясь говорить без ненужного давления, но и без лишнего нежничанья, — тебе сейчас плохо. Нет ничего страшного в том, что тебя видят таким. Каждый может заболеть, и отказываться от помощи — вверх безрассудства и глупости. Если что-то болит, просто скажи об этом. Не нужно терпеть и пытаться выглядеть как обычно. Никто не будет глумиться над тобой и твоим самочувствием. Кирию снова перехватил руку альфы и отвёл её в сторону, укладывая на край кровати. — А теперь спрошу ещё раз — сильно тошнит? Куран на него не смотрел, старательно отводя взгляд, но для Зеро сейчас он не выглядел ни слабаком, ни самодовольным болваном. Он был простым человеком, со своими слабостями, заморочками и тараканами в голове. Поэтому терпение Кирию было безграничным, словно он говорил сам с собой. — Если очень сильно тошнит, то я помогу тебе дойти до ванной. Не нужно терпеть, если вырвет, то так даже лучше. Сразу полегчает. Однако если до этого его слова хоть как-то помогали Канаме расслабиться, то после последней фразы он начал упрямиться только сильнее. — Ну, если ты хочешь, чтобы тебя стошнило на кровать, то кто я такой, чтобы тебя отговаривать, — пожал плечами Зеро. Тогда Куран всё-таки сдался и, откинув одеяло, разрешил помочь себе подняться с кровати. Но Кирию не был уверен, что сил альфы хватит, чтобы дойти до ванной комнаты. Его бледное лицо то серело, то зеленело. Канаме шатало в разные стороны даже просто сидя на кровати, и Зеро теперь сомневался, что у того получится даже встать на ноги. Осторожно омега достал таз, задвинутый под кровать, и был готов в любой момент подсунуть его Курану под нос. А Канаме, лишь завидев этот злополучный таз, решил резко отвернуться, снова отвергая помощь. Наверное, это резкое движение сыграло главную роль. В один момент сдерживать рвотные позывы стало просто невозможно, и Кирию только и успел, что впихнуть в руки Курана таз. Как раз в тот момент альфу наконец-то вырвало. Полоскало его знатно, и Зеро не знал, как ещё утешить его, кроме как безостановочно гладить то по спине, то по плечу, приговаривая, что всё в порядке, всё хорошо. Когда Канаме немного отпустило, его бледное лицо в один момент покраснело от стыда так сильно, что теперь казалось, будто озноб сменился сильнейшей лихорадкой. Он молчал, не решаясь поднять взгляд на Зеро, но омега всё также водил рукой по его спине, задав лишь один вопрос: — Легче? Курану действительно стало легче, но от осознания, что только что его вырвало при постороннем человеке, ему стало совсем не по себе. Он вцепился в таз, прикрыв глаза. И оттого, когда Зеро попытался вырвать его из рук альфы, тот не сразу понял, что происходит. — Я сейчас схожу в ванную и принесу полотенце. Заодно таз ополосну. Отдай. Но Канаме не собирался ещё больше позориться. — Я сам. Кирию тяжело вздохнул. Будь на месте Канаме Юки он бы уже давно дал ей щелбан и просто вырвал таз. Но с больной гордостью Курана такое только сильнее задело бы его. Поэтому Зеро снова принялся уговаривать его, словно капризного ребёнка, мысленно ужасаясь, что, скорее всего, выглядел бы также, окажись он на месте альфы. В конце концов, стоило только Курану ослабить захват, как Кирию, воспользовавшись этим, немедленно выдернул таз и унёсся в ванную. Как и обещал парень принёс влажное полотенце, помогая чуть вытереть рот. — Давай попробуешь встать? Если получится дойти до ванной, сможешь нормально умыться. Зеро подхватил его под руки, помогая встать с кровати. Сейчас Канаме вёл себя довольно спокойно, видно потрясение его ещё не отпустило, раз он прекратил упрямиться. Придерживая его, Кирию помог Курану дойти до ванной. Он остался стоять в дверном проёме, чтобы быть рядом, если у парня вновь закружится голова. — Не хочешь обтереться? В душ лучше не залезать, но полотенце тоже сгодится. Канаме собирался отрицательно покачать головой, но не успел ничего сделать, как руки Зеро уже потянулся к пуговицам на его рубашке, быстро вытягивая одну за другой из петель. — Может сразу в пижаму переоденешься? Скажи где, и я принесу. Зеро вроде бы задавал вопросы, но при этом, Канаме даже не успевал их обдумать, как омега уже начинал действовать. Голова была совсем не своя. В задержкой Куран осознал, что он сидит на бортике ванны, а влажное тёплое полотенце медленно стирает в его тела пот. — За раковину держись. — Омега сам взял его за руку и положил её на раковину. — Крепко. Где пижама? — В шкафу, на второй полке. — Хорошо. Сейчас вернусь. Кирию метнулся в комнату, нашёл одежду и мгновенно прибежал назад. Штаны менять не стали, ограничившись рубашкой. Зеро лишь подивился про себя тому, что даже пижама Курана была на пуговицах. Это выглядело неудобно. Когда они снова вернулись в комнату, Канаме заметил, что в ней стало свежее. Его взгляд зацепился за вновь распахнутое окно. — Сейчас ляжешь, и закрою, — отозвался Зеро, заметив, куда смотрит парень. Сейчас Куран действительно почувствовал, будто всё прошло. Даже голова уже не казалась такой тяжёлой, как несколькими минутами ранее. — Попробуешь ещё раз поесть? — спросил Кирию, захлопывая окно. — Хотя лучше не стоит. Пока что лежи. Он снова подошёл к Канаме, уже собираясь помочь ему полностью лечь в кровать. Но альфа и сам справился, накрываясь одеялом. — В сон клонит? Альфа в ответ неясно промычал что-то, не решаясь смотреть Кирию в глаза. — Тогда поспи пока, а я как раз схожу в аптеку. Доктор оставил рецепт на лекарство, чтобы ты быстрее поправился. Таз я уже вернул, он возле кровати. Если будет тошнить, не пытайся бежать в ванную, с твоей кружащейся головой, ты только все углы обобьёшь, всё в таз. Вода есть, — он указал на тумбочку и всё тот же полный стакан. — Хорошо? Куран, не решаясь говорить что-либо, только кивнул. — Ладно. Я быстро. Зеро проскользнул в коридор, оделся и ушёл. И только тогда Канаме сообразил, что не дал ему денег на лекарства для себя. А потом ещё и осознал, что у него на кухне не было ничего, из чего можно было сварить бульон. Ему стало совсем не по себе. Однако все эти мысли в его тяжёлой голове быстро потеряли свои очертания, и даже не заметив как, Куран провалился в сон. *** По прошествии нескольких дней Канаме почти не удивлялся присутствию Зеро у себя дома. Всё это время омега готовил, пичкал его лекарствами и всячески увещевал не покидать кровать без лишней надобности. Помогал ему сменить одежду и постельное бельё, ждал его за дверью, пока Куран принимал душ, чтобы если что помочь ему дойти назад. Ещё никогда в жизни Канаме не испытывал такого стыда. Эта слабость вынуждала его с мрачным видом принимать всё, что для него делают. В голове его крутились всевозможные слова признательности, но при этом он прекрасно понимал, что ни одно пресловутое «спасибо» не способно выразить всю его благодарность Зеро. Первые сутки были самыми тяжелыми. Его рвало ещё несколько раз, и всю ночь Кирию сидел с ним, помогая ему то дойти до ванной, то до туалета. Отпаивая его водой и бульоном, а затем давая лекарство. Омега исправно ходил в институт, на работу, при этом успевая, и делать домашние задания, и готовить, и присматривать за ним. И вот сейчас, когда Куран чувствовал себя вполне сносно, он наконец-то нашёл в себе силы посмотреть Зеро в лицо. Канаме не знал, что он рассчитывал увидеть, но там не было ничего. Ни капли презрения, глумления или малейшей издёвки. Парень был спокоен, накладывая кашу в тарелку и ставя её перед Кураном. Оставался спокойным, наливая крепкий чай. И даже садясь напротив. Между ними всё ещё чувствовалось напряжение, но гораздо чётче улавливалось в их молчании неловкость. Да и то со стороны Канаме. Зеро же как будто было абсолютно всё равно. К концу недели альфа уже полностью выздоровел, поэтому необходимость в постоянном присмотре отпала. Однако, когда вечером Кирию не пришёл к нему, Куран всё равно отчего-то удивился, лишь спустя мгновение вспоминая о том, что уже всё. Нет больше смысла омеге здесь находиться. Перед тем, как полностью вернуть Канаме на попечение самому себе, Зеро написал для него элементарные рецепты с подробнейшим описанием. Каша, бульон, самые простые супы и овощные рагу, парные котлеты. К тому же он не уставал повторять, чтобы Куран даже не думал больше соваться в непроверенные кафе и закусочные. Названия нормальных заведений омега также написал на бумаге. Но больше всего Канаме запомнилось следующее: — Если ты будешь плохо себя чувствовать, то лучше скажи об этом сразу. Не доводи до крайности. И пускай Зеро не сказал прямым текстом, но Куран без запинок прочитал между строк слишком явное «Скажи мне». Не то чтобы о Канаме никогда не заботились, однако принимать помощь от своих близких и от своего соседа по лестничной клетке — разные вещи. К тому же они не были приятелями, и неловкости от этого становилось только больше. Был момент, когда Куран даже допустил мысль, что теперь у Кирию появится достаточно поводов, чтобы тыкать его носом в «то самое», что было в эти дни. Все его беспомощные мельтешения и детское упрямство. Он начал накручивать себя, что об «этом» уже знают все жильцы, и теперь те будут ещё долго судачить о данном конфузе. Поэтому в понедельник, выйдя наконец на работу, Канаме старался прислушиваться ко всему, о чём говорят вокруг. Вот только все его накрученные мысли были развеяны одной единственной фразой Кросса, который сетовал на то, что давно не видел Курана, и тому следует почаще выходить гулять, а не сидеть дома. Все считали, что альфа просто засел за работу. Они понятия не имели о том, что произошло. Даже Кросс, который всегда был в курсе всех событий! Канаме так и застыл, пытаясь переварить эту мысль. Зеро никому не рассказал. А ведь с Кроссом они были в хороших отношениях, и омега мог чисто между делом поделиться с ним этим, но не стал. Куран преисполнился немой благодарностью. Для него действительно было важно, чтобы никто не узнал о произошедшем, и Кирию, словно чувствуя это, сохранил всё в тайне. Довольно много времени альфа потратил на обдумывание, как поблагодарить Зеро за его помощь. Сначала Канаме думал о том, чтобы в знак признательности вручить Кирию деньги. Но потом подумал, что он и так уже вернул ему деньги за лекарства, и снова делать это было бы странно. Куран редко дарил подарки. И делал он это своим близким, вкусы которых он знал достаточно хорошо. Но что может нравиться Зеро, парень просто-напросто не знал. А спрашивать не хотел, чтобы оставить за собой хотя бы какой-то элемент неожиданности. Однако за неимением лишнего времени на обдумывание, Канаме решил не мудрить и просто купил торт. Эта задумка казалась ему очень хорошей, когда она пришла к нему в голову, и когда он понёсся её исполнять, и когда уже купил торт, и только когда он оказался перед дверью квартиры Зеро, Куран задумался. А с чего он вообще решил, что Зеро ест сладкое? Вдруг оно ему не нравится, а если и нравится, то не нравится именно этот торт, и своим решением Канаме только доставит хлопот? О каких именно хлопотах шла речь альфе и самому не было известно, но мало ли. Нахмурившись, Куран так и стоял на лестничной клетке, не решаясь нажать на звонок, просто продолжая выжидать чего-то. И чего бы он там не ждал в своих мыслях, но дверь открылась сама, и Кирию так и встал в проёме, удивлённо уставившись на него. Они стояли и молчали, пока омега не задал вопрос: — Ты чего? Ответа, если честно, у Канаме не было. Заготовленного так точно. Он не страдал недостатком красноречия, и всегда мог подобрать нужные слова. Вот только с Зеро это не работало, как обычно. Так и не найдя, что стоит сказать сначала, Куран просто выставил вперёд торт в красивой упаковке, протягивая его омеге. Он будто со стороны смотрел на всю эту сцену: вот удивлённый Кирию, который куда-то шёл, и вот он, топчущийся на одном месте, протягивающий ему какую-то коробку и бестолково таращившийся на него. — Это тебе, — сказал Канаме, но ситуация от этого лучше выглядеть не стала. От возникшей неловкости Куран сделал шаг вперёд, но затем остановился, вспоминая, что не стоило так неожиданно приближаться, чтобы не напугать. Хотя, как ему казалось, напугать Зеро не сможет ничто и никто… Но и назад вернуться он не мог. Поэтому Канаме просто вручил парню торт, едва ли не впихивая в руки. — В качестве благодарности за помощь. Кирию глядел на него своими округлившимися от удивления глазами и просто не понимал, что происходит. Однако, когда его стопор прошёл, Куран снова произнёс: — Ещё раз благодарю, — развернулся и пошёл к себе в квартиру. Тихое и немного неуклюжее «Да не за что…» настигло Канаме уже на пороге, когда дверь за ним почти захлопнулась. *** Утро в семье Куранов всегда начиналось одинаково. Все члены семьи вставали рано и собирались за одним столом за завтраком. Мирно они обсуждали, как у кого должен пройти день, желали друг другу удачи. Поистине тёплая и спокойная атмосфера. По крайней мере так было раньше. Но недавно кое-что изменилось, из-за чего идиллия пошатнулась. Теперь по утрам отец чаще всего был не в духе, мать как могла поддерживала его, но при этом и сама переживала очень сильно, но как-то повлиять на ситуацию была не в силах. Юки очень жалела, что в такой момент Канаме уехал. Одно его присутствие придавало сил отцу, и вместе им было проще. Однако никто не сказал бы этого вслух. Особенно Харука. Он всеми силами старался оградить своих детей от этой проблемы, но получалось с трудом, ведь все переживали одинаково. За большим столом сидели двое: Юки и её мать, Джури. Многие отмечали, что они были похожи внешне, и спорить никто не решался. Единственным отличием были их волосы — у Джури они больше вились и казались светлее. Но мягкие черты лица, глаза, улыбка — всё это они делили между собой. Джури напряжённо смотрела на тарелку, совсем не притрагиваясь к еде, и Юки разделяла её напряжение до тех пор, пока в столовую не зашёл Харука. Они обе подорвались с места и выжидающе уставились на него, но мужчина только покачал головой. Омегам не оставалось ничего, кроме как снова сесть. Аппетита не было ни у кого, поэтому всё, что они делали — пили чай. Звук шагов достиг их ушей, уже когда их источник оказался рядом с залом. — Господин, Госпожа, Юная Госпожа, — приветственно поклонилась горничная, — позволите? Джури отставила чашку в сторону и поинтересовалась: — Что случилось, Мэри? — Ничего особенного, просто пришла почта для Вас и Юной Госпожи. Изволите принести сюда или в Ваши покои? Переглянувшись с мужем и дочерью, Джури ответила: — Давай сейчас. Поклонившись, горничная ненадолго покинула их, а когда вернулась в руках у неё уже был поднос, на котором аккуратно лежали письма. Она подошла сначала к Харуке, кладя несколько писем адресованных ему. Мужчина удивлённо посмотрел на печати, вот уж от кого не ждал вестей, так это от их отправителей, ведь только недавно он ответил на соболезнования этих людей от лица своего брата, и не ждал нового письма столь скоро. Джури получила несколько приглашений на встречи, которые проводили жёны и мужья довольно известных людей, однако все осознавали, что она ответит вежливым, но непреклонным отказом на них. Эти приглашения не вызывали в ней ни трепета, ни восторга, лишь головную боль. В последнее время она совсем перестала покидать поместье. От одной только мысли об очередных длинных, но пустых посланиях, у неё разболелась голова, а на лицо набежала мрачная тень. А вот Юки, увидев свои письма, наоборот просветлела. Она сразу же взяла заранее приготовленный горничной нож для писем, и вскрыла самое верхнее письмо. Оно было от Зеро. — Кто пишет? — мягко спросила Джури, глядя на улыбку дочери. — Зеро. — Мы столь много о нём слышали, но ни разу не видели в живую, а ты всегда так радуешься ему, что мне становится неловко. Такой близкий друг, а ни разу не приглашён в гости. — Харука отпил из чашки, стараясь выглядеть, как можно невозмутимо, но никого из них уже нельзя было провести. Он был тем ещё ревнивцем, когда дело касалось его любимых супруги и дочери. Юки оставалось только тихо посмеиваться над таким забавным отцом. — Зеро очень занятой, я же говорила. Но я очень надеюсь, что этим летом он сможет приехать к нам и погостить немного. Харука задумчиво протянул: — Что ж, это было бы чудесно, в конце концов не прячешь же ты его от нас… как его портрет… — Дорогой, — перебила его Джури, — твой чай остывает, пей быстрее. Альфа сразу же замолк, возвращая своё внимание напитку. В письме Зеро как всегда рассказывал о своей учёбе, уделяя ей почти всё время. Немного он обмолвился о работе, пары строк удостоился и Айдо, его таинственный друг, с которым Юки так и не довелось познакомиться. В душе она надеялась, что этот Айдо очень хороший человек и никогда не обманет Кирию, не обидит его… хотя обидеть Зеро это ещё нужно постараться… Когда она отложила исписанный лист в сторону, то с ещё большим удивлением отметила, что точно под письмом от Зеро обнаружился конверт с именем Канаме. — От брата тоже пришло. Видимо, они написали приблизительно в одно время, вот и доставили вместе. Изящным движение разрезав конверт, омега достала сложенный листок, исписанный ровным аккуратным почерком. И одно только начало заставило Юки в удивлении распахнуть глаза: «Дорогая сестра, Недавно мне довелось получить незаменимый опыт…». — О боже! — воскликнула девушка. — Что такое? — Джури испуганно повернулась в её сторону. — Канаме заболел. Харука с заминкой произнёс: — У него довольно крепкое здоровье, как так получилось? Глаза Юки скакали от строчки к строчке, стараясь как можно быстрее дочитать до конца, иногда Канаме превосходил самого себя и в своих письмах лил воды больше, чем некоторые деятели в научных трудах и трактатах. От того самое важное находилось уже ближе к концу, но пропускать хотя бы одно слово омега не решилась. — Он съел некачественную еду и отравился… Воцарилось молчание в ожидании её дальнейших слов. — Сейчас всё хорошо. Ему повезло, что в тот же день к нему заглянул Зеро и сразу же позвонил врачу. Так что его быстро вылечили. Джури, Харука и Юки одновременно выдохнули с облегчением. Однако глава семьи всё равно спросил: — Может нам стоит позвонить ему? Харука никогда не ставил решения своего сына под вопрос, потому что неизменно верил в него и правильность его действий. Канаме всего добился сам, никогда не подводил тех, кто в него верил. Что отец, что мать гордились им и любили его всем сердцем. Однако они не могли не переживать за него. Пускай он был намного самостоятельнее, чем Юки, но от этого он не переставал быть аристократом, взращённым в определённой среде, не привыкшим к другому образу жизни. Хотя на практике Канаме действительно демонстрировал поражающую способность к адаптации. — Лишним не будет, — поддержала его Джури. Юки же облегчённо выдохнула: — Если там был Зеро, тогда беспокоиться нет нужды. — Милая, я не хочу умалять заслуг и способностей твоего друга, однако ситуация, как мне кажется, серьёзная, — отец пристально посмотрел на неё.  — Я понимаю, но волноваться действительно не о чем. Зеро уже сталкивался с этим и знает, что нужно делать. К тому же он просто следовал предписаниям врача и следил, чтобы Канаме их также соблюдал, — пересказала Юки то, что было написано на бумаге. — Сейчас Канаме уже вернулся к своему обычному ритму и вовсю работает. За питанием, конечно, продолжает следить, Зеро написал ему несколько лёгких рецептов, чтобы он смог сам готовить, заодно приписал названия кафе, в которых можно спокойно есть. — А это зачем? — Чтобы предотвратить дальнейшие возможности схлопотать пищевое отравление. Мне бы в своё время такой список пригодился бы… — произнесла Юки и тут же замолчала, понимая, что сказала это вслух. Харука прищурился, устремив цепкий взгляд в сторону дочери. Но тут же на лице его расплылась ничего хорошего для Юки не предвещавшая улыбка. Мужчина медленно опустил чашку на блюдце и обратился к супруге: — Кажется, мы чего-то не знаем, да, Дорогая? Джури тяжело вздохнула и также посмотрела на Юки, произнеся лишь одно: — Милая? — в котором улавливалась просьба объясниться. В этот момент в голове девушки пронеслось множество мыслей, истоки которых уходили в давно минувшие дни, когда она только заявила родителям, что собирается переехать от них, пронизывали и будни, проведённые в борьбе с самостоятельной жизнью, и достигали настоящего, в котором пытливый взгляд отца не отлипал от её лица, а тяжёлые вздохи матери становились всё картиннее и картиннее.