***
Вадим снова оказался в квартире. Он торопливо спрятал вещи и положил фотографии обратно в шкаф. День сегодня был насыщенный и тяжёлый. Юноша с облегчением выдохнул, поправил на голове спадающие на лицо волосы и некрасиво заправленную белую рубашку. Закрыв за собой двери шкафа, он приготовился к ежедневному ритуалу. Сначала он моргнул, и его зрачок стал вытянутым и длинным, как у кота. Глаза вспыхнули зелёным огоньком. Потом он стал медленно покрываться чёрной шерстью, одежда постепенно исчезла. Сев и оперевшись на четыре конечности, он грациозно выгнул спинку и махнул пушистым хвостом. Так он превращается каждый день в кота Обормота.Глава 6. Этот мир называется Навь
29 июля 2021 г. в 13:34
Пол, нарушая тишину, поскрипывал под его ногами. Молодой человек так сильно погрузился в раздумья, что не заметил, как обошёл квартиру в сотый раз. Взгляд устремлялся куда-то вперёд, а брови иногда хмурились, поднимались и снова хмурились, образуя между собой морщины. Руки он держал за спиной. Тонкие и длинные пальцы нервно теребили фотографии. Иногда парень выбирал одну наугад, а потом смотрел долго и внимательно. Тяжело вздыхал и снова убирал за спину.
Вдруг он остановился. Видимо, к нему пришла мысль. Зелёные глаза забегали, будто ища ответа или подсказки, чтобы понять, хорошая это идея или нет. Но других вариантов, к сожалению, он так и не нашёл.
— Кто там? — молодой человек услышал из соседней квартиры приглушенный голос пожилой женщины, в сторону которого рефлекторно обернулся.
— А хрен его знает, шастает кто-то туда-сюда по квартире. Не наше это дело, — ответил ворчливый старик.
Но ведь любопытной соседке было интересно, кто ходит по, казалось бы, пустой квартире. Дочь пропала, мама уходит на работу, а шаги всё равно периодически слышны. Мистика. Может, это привидение? Домовой?
Да нет же, это был не домовой. Это был Вадим. Он любит гулять по квартире и находить что-то интересное. И ведь сегодня нашёл. Но это его так обеспокоило, что он теперь место себе не находил. Вадим положил фотографии в карман и нервно взъерошил каштаново-рыжие волосы, которые уже знатно отрасли. Раньше он любил ухаживать за собой, чтобы выглядеть эдаким знатным аристократом с баснословным богатством. Но, сейчас, увы, времени на это не хватало.
Вадим утвердительно кивнул. Он всё-таки решился совершить задуманное. Он резко развернулся и сделал пару размашистых шагов в сторону зеркального шкафа. Потом просочился и исчез в его поверхности, как в портале.
— А вот сейчас слышал, слышал? — успел он уловить краем уха голос любопытной соседки.
Оказался Вадим вовсе не в квартире, и уж точно не в Зазеркалье, а посередине леса. Вокруг был густой туман, из-за чего всё казалось серым и невзрачным. Деревья устремлялись куда-то в небо, покачивая своими громадными кронами. Холодный ветер колыхал их, заставлял и Вадима слегка поежиться и потереть замершие руки. Всё-таки перепад температуры между отапливаемой квартирой и лесом был знатный.
Оглядевшись вокруг, молодой человек побрел вперёд, шурша засохшими листьями. Вокруг не было ни одного живого существа. Но любопытные взгляды всё равно чувствовались. Они украдкой смотрели из-за деревьев, тумана, травы. Голосов с каждым шагом становилось всё больше, шёпот становился всё громче, а девичье хихиканье уже начинало надоедать.
Но, как уже говорилось, ничего живого тут не было, причём очень давно. Тут обитает нечто другое. И это место нечто другое. И этот мир называется Навь.
Постепенно Вадим привык к здешней температуре и слегка расслабился, перестав тереть ладони. Зрение привыкло к туману и серости, начало различать силуэты лесных жителей. Они будто присматривались, принюхивались к новому гостю. Маленькие девочки сидели на высоких ветках и весело хихикали, глядя сверху вниз на Вадима. Их головы украшали венки из цветов, а платья были сделаны из огромных листьев, переплетённых стеблями. Девочки беззаботно болтали маленькими босыми ножками. Одна наклонилась к уху своей подруги и что-то прошептала, отчего та засмеялась ещё сильнее. Она смотрела на незваного гостя, слегка прищурившись и наклонив головку на бок.
Вадим посмотрел на них в ответ, улыбнулся и подмигнул. Те запищали, поднялись с места и бесшумно побежали вдоль ветки, словно они были воздушными облачками, которые растворились в воздухе.
По всему лесу начало разноситься эхом девичье пение. Оно было нежным и мелодичный, тонким и сладким, как журчащий ручей. Нельзя было определить откуда именно оно шло, иногда казалось, что песня играла прямо в голове, а иногда мерещилась ото всюду.
Где-то вдалеке девушки в белых сарафанах плясали вокруг костра. Они будто были невесомыми, летали, едва оттолкнувшись от земли. Движения были плавными, синхронными, гибкими, словно это были не девушки, а тростинки на ветру. Воздушный белоснежный сарафан с узорами придавали этим прекрасным созданиям ещё больше лёгкости.
Вадим не мог оторвать глаз от этой красоты, он по-кошачьи улыбнулся, ещё немного, и возможно бы даже замурлыкал. Одна из танцовщиц заметила его прикованное внимание. Она остановилась, вышла из круга и в одну секунду оказалась рядом с ним.
— Может, ты мой суженный? — спросила она, посмотрев с надеждой в прекрасные зелёные глаза.
Вадим резко вышел из блаженного состояния, даже улыбаться перестал. Лицо посерьёзнело, брови нахмурились. Он посмотрел на неё, будто она сказала какую-то глупость и отрицательно качнул головой.
— Вынужден вам отказать, — ответил он спокойным голосом, снисходительно улыбнувшись.
Девушка расстроенно фыркнула, развернулась и побежала к подружкам продолжать танец. Вадим посмотрел ей вслед, ещё пару секунд полюбовался красотой женского тела и поспешил дальше по своим делам.
Пение в лесу не прекращалось, скорее наоборот, усилилось и стало громче. Казалось, что к сладкому голосу прибавился звонкий колокольчик. А, может, так листья на деревьях шумели? В общем-то думать было бессмысленно. Лесные жители привыкли к прибывшему гостю и давали знать о себе, как могли. Их с каждым шагом становилось всё больше и больше.
Вот выбежал маленький пузатенький мультик с повязкой на бёдрах:
— Ау! Ау! Ау! — прокричал он и побежал дальше, перебирая босыми ножками.
От его крика проснулась огромная рысь. Она резко подняла голову, взмахнув кисточками на ушах. Недовольные красные глаза вспыхнули и посмотрели на Вадима. Тот лишь пожал плечами, мол, извини, благородная дама, но это не я тебя разбудил, но со стороны мальца было невежливо так поступать.
Рысь успокоилась, сонно прикрыла глаза и широко зевнула. Её уши с кисточками завернулись назад. Причмокивая и шурша опавшими листьями, завиляла коротким хвостом и снова положила голову на мохнатые лапы. Только парень собрался идти дальше, как из густого тумана опять кто-то вышел. Это был старик, он еле шёл по неровной тропе. Одной рукой он держал корзину, а другой опирался на длинную палку, отдалённо похожую на трость.
— Вот же собралось вас здесь, — недовольно проворчал про себя Вадим, раздражительно положив руки на пояс.
Старик, будто не слыша его, подошёл и улыбнулся почти беззубым ртом.
— Будесь булотьку? — просвистел и прошепелявил половину звуков немощный на первый взгляд дедушка.
— Благодарю, но я уже сыт, — огрызнулся гость, припоминая прошлый опыт, когда его угостили, а там оказалась грязь. — Где Полисун?
Тот молчал.
— Будь добр, найди мне Полисуна! — сказал Вадим чуть громче и требовательнее. Он скрестил руки на груди и недовольно сморщил лоб.
Вдруг лес затих, пение и музыка прекратились. Ветер слегка усилился, заставляя листья шелестеть ещё сильнее. Небо потемнело, даже как-то похолодало. До ушей донеслись хлопанье крыльев. Подняв голову, молодой человек увидел, как над ними пролетела огромная стая громко каркающих ворон. Лес был явно недоволен таким наглым поведением гостя. Жители требовали к себе уважения.
Когда Вадим опустил взгляд, то старика уже и след простыл, словно его здесь и не было. Сзади послышался волчий вой. Он доносился издалека, но был настолько громкий, что, казалось, его обладатель стоял совсем рядом. А за ним ещё один. Затем ещё и ещё. Рядом пробежала худая, грязная и облезлая лиса. Она захихикала, злобно зыркнула на неудачливого гостя, блеснув клыкастым оскалом.
— Чего смеёшься? — строго заговорил с ней Вадим стальным голосом, пристыдив взглядом. — Иди, скажи Полисуну, что я пришёл. Не то шубу из тебя сделаю!
Она захихикала и засеменила дальше, перебирая тощими чёрными ногами. Не прошло и секунды, как она скрылась за кустами. Вадим перестал смотреть ей вслед. Он, конечно, понимал, что сейчас будут проблемы. Понимал — придётся разбираться самому. Он даже был точно уверен, что справится. Но подстраховаться всё же решил — план Б никогда не мешает делу.
Послышался топот громадных зверей. Судя по всему, их была целая стая, где-то двадцать волков, если не больше. С их приближением земля под ногами тряслась сильнее и сильнее, будто начиналось землетрясение. Вдруг из лесной чащи резко выскочил огромный волк. Он широко разинул пасть, показав свой оскал во всей красе. Существо летел прямо на Вадима, оно вытянуло свои длинные большие лапы вперёд, но тот успел вовремя пригнуться, и волк пролетел мимо него. Зверь неуклюже опустился на землю, прокатился кубарем и поднял столб пыли.
Вслед за ним выскочила остальная стая. Они гулко приземлились на тяжёлые лапы, оттряхнули пыль с шерсти и окружили наглого гостя плотным кольцом. Волки, вернее, волколаки, были действительно внушительных размеров. Серая жёсткая шерсть была взъерошена, спина горбатая, с оскаленных клыков капала слюна, а глаза… Глаза были человеческие, и злые, по-звериному злые.
— А, рыжий шут пришёл, — прорычал один из них. В ответ все остальные волколаки одобрительно засмеялась. Их голоса и смех были такими хриплыми и гулкими, что скорее напоминали рев хищников, чем человеческую речь.
— Соскучился по вам, господа. — ответил Вадим, сложив руки домиком и дружелюбно улыбнувшись, будто разговаривал с давними приятелями, — Какие-то вы хмурые. Может вам бутылку вина принести? Говорят, помогает поднять настроение.
— Точно шут, — прорычал другой, — шкуру с тебя сдерём, вот тогда точно поднимется настроение!
Один из волков резко набросился на Вадима и вцепился зубами в его руку. Он прокусил её насквозь, кости противно хрустнули. Тот взвыл от боли, стиснув челюсть, но под действием адреналина смог схватить какой-то мешочек с порошком в кармане и кинуть его прямо в морду демона.
Тот по-собачьи взвизгнул и отдернулся от руки, отбежал в сторону и замотал головой. На ладони Вадима остались огромные дыры, из них текла и капала кровь. Он схватил за запястье целой рукой, сдавив его со всей силой, будто это могло чем-то помочь. Но он решил не показывать слабость: посмотрел на волколаков исподлобья, заставил себя гордо улыбнуться, хотя из-за боли это больше проходило на оскал.
Прямо у всех на глазах дыры на ладони стали медленно затягиваться мясом, а потом покрылись свежим слоем кожи, будто ран и вовсе не было. Чтобы убедиться, что всё в порядке, Вадим поработал кулаком, как это делают при сдаче крови. Кажется, всё работало исправно. Парень чувствовал себя, как новенький: он выпрямился, самодовольно вздёрнул подбородок и демонстративно поправил волосы, прилипшие к потному лицу.
— А без алхимических штучек управиться не можешь? Силёнок не хватает? — прорычал другой волколак, ехидно посмеявшись.
— Да он же помрëт с первой секунды. Ты же видишь, какой он дрищ? Мы на него подышим, и он в обморок со страху упадёт! Он же трус!
Сзади на Вадима снова набросился волк с широко раскрытой пастью. Парень вовремя успел это почувствовать и обернуться. За эту долю секунды он превратил свои ногти в толстые крючковатые когти, по-кошачьи согнул пальцы и размахнул со всей силы. Удар пришёлся точно в горло нападающего. Вадим вспорол его, оставив пять огромных длинных ран, из них хлынула горячая ярко-алая кровь. Волк заскулил, отскочил в сторону, прокатился спиной по земле, захлебываясь в собственной крови, которая разбрызгалась вокруг него.
— Трус?! По вашему мнению, нападать со спины — это храбрый поступок?! — стальным тоном сказал Вадим, показывая на задыхающегося поверженного противника, а затем брезгливо оттряхнул остатки крови со своей ладони.
Одному из волков осточертело терпеть этого выскочку, он зарычал и медленно и грозно встал на задние конечности. Когтями передних лап он снял волчью морду, как маску с капюшоном, и отбросил её за спину. Теперь на Вадима смотрела человеческая голова, покрытая густой бородой и усами. Волос при этом были не человечьи, а волчьи. Шкура преобразовалась в шубу, а под ней виднелся тёплый свитер и толстые штаны с начёсом. В обличие человека волколак ничуть не изменился — он оставался таким же высоким, мускулистым, с горящими, по-звериному злыми глазами.
Воспользовавшись растерянностью Вадима, он с разбега размахнулся кулаком и ударил его в челюсть. Та громко хрустнула, а сам парень отлетел в сторону и ударился головой об дерево.
— Ну, давай! — зарычал мужик громким басом, показательно разводя руками. — Ты же хотел по-честному, давай! По-мужски! Чего разлёгся-то? Вставай! — приказал он, пиная его ногой. — Моя баба таким, как ты, даже пол побрезгует мыть! — заорал он прямо в лицо и схватил за клетчатую рубашку, тряся парня в воздухе, как котёнка.
Вадим оскалился, размахнулся как следует и расцарапал ему половину лица когтистой рукой. Глаз демона вскрылся, от туда вытекла противная жидкость. Волколак взвыл от боли и бросил парня на землю со всего размаха, придавив горло тяжёлым сапогом. Остальная стая бросилась мстить за своего друга, рыча и клацая зубами. Они разинули пасти, вцепились в плечи, руки и ноги придушенного парня, откусывали его мясо. Их морды степенно покрывались кровью. Вадим уже не мог сдержаться, он заорал, что есть мочи, беспомощно пытаясь сопротивляться и вырваться на свободу.
Вдруг, не смотря на истошные вопли и хриплое рычание, все услышали, как кто-то шипит и тявкает в их стороны. Будто дрессированные, волки остановились, и обернулись к источнику звука.
На них лаяла лиса. Она была словно огонь в этом сером и туманном лесу, настолько её шуба была ярко-рыжая, блестящая и пушистая. В её рычании было что-то повелительное, она будто отдавала приказ, отчего волки нехотя расступились от разодранного наглого гостя. Они как можно незаметнее слизывали кровь с шерсти и дожевывали мясо.
Вадим тихо простонал, опёрся на локти, и медленно, поднимая корпус, перешёл в сидячее положение.
— Лисунка! — мучительно улыбнулся он, отплёвывая кровь. — Как же я отрад тебя видеть!
Та раздражённо что-то тявкнула в ответ.
— Как скажите, сударыня, — согласился он покорным голосом, показательно засмеялся и уложил рукой растрёпанные волосы, будто сейчас это было самым необходимым делом в его жизни.
Его кости вернулись на прежнее положение, рваные раны заросли новым мясом. Только разодранная одежда никак восстановиться не могла. Но Вадим продолжал делать вид, что ничего не произошло. Он с лёгкостью встал, выпрямился, и уверенной походкой пошёл за лисой, которая побежала по извилистой тропе. Правда, парень никак не мог угомониться. Он резко развернулся к озлобленным волколакам и с довольным видом улыбнулся на прощание. Им этого хватило, чтобы разозлиться ещё больше, прорычать ему вслед матерные слова. Вадим лишь усмехнулся и не спеша побежал трусцой за пушистым рыжим огоньком.
Вскоре они отдалились от волчьей стаи, стало тихо и спокойно. Извилистая тропинка вела куда-то вдаль, где туман и ряды высоких деревьев казались нескончаемыми. Вадим не подавал виду, что в его крови бурлил адреналин и сердце колотилось, как бешенное. Он лёгким бегом пытался себя успокоить, ведь, если его принял Полисун, значит, тот на него больше не в обиде. По крайней мере, он на это надеялся. Хотя, чему удивляться, сам бы попробовал каждый раз перед встречей натыкаться на стою волколаколаков.
Пушистая рыжая лиса периодически оглядывалась, чтобы узнать, не отстал ли паренёк или не напоролся ли на какие-нибудь ещё неприятности. Но тот был шустрым, энергичным, и выносливым, поэтому их разделяла всего пара метров. Вот уже тропинка стала потихоньку расширяться, а вдалеке показался одиночный маленький домик. До слуха Вадима доносились звуки удара молотка об железо.
Дорожка закончилась. Лиса и юноша вышли на небольшой холмик, который окружил густой лес. Тумана будто расступился и боялся заходить на эту территорию. На вершине холма стояла хижина и кузнечная, в которой кто-то старательно работал молотком.
Взобравшись на бугор, лиса обернулась вокруг себя, резко вытянулась вверх и стала прекрасной рыжеволосой девушкой с пушистой шубой на плечах. Она была статная и высокая, с фигурой в форме песочных часов и аппетитными формами. Откинув густую и блестящую шевелюру назад, она молча зашла в дом и закрыла за собой дверь. Вадим несколько секунд смотрел ей вслед с кошачьей улыбкой на лице, но резкий и громкий стук молотка в кузнечной заставил его вздрогнуть и забыть о сладких мыслях. Он всё-таки всё это время шёл к Полисуну, а не к ней. А жаль, он бы с удовольствием к ней мимоходом заглянул.
Юноша оглянулся и пошёл к навесу. Под ним мужик лет пятидесяти что-то ковал. Он чем-то был похож на тех волколаков в человечьем обличии: та же заросшая борода и щетина, волчья шуба, накинутая на плечи, под ней свитер и тёплые штаны с тяжёлыми сапогами, да и ростом был не мал, под два метра почти. Метр девяноста, если быть точным. В каком-то смысле Вадима это несколько огорчало, ведь он был ниже на целых четырнадцать сантиметров. Малец, одним словом, по сравнению с ним. Вот только глаза у Полисуна были не злые, а скорее усталые и угрюмые.
— Здравствуй! — громко поздоровался Вадим, чтобы перекричать удары молотка, и дружелюбно развёл руками, будто хотел обняться.
Но кузнец только сильнее замахнулся инструментом, сурово взглянув на гостя, и снова опустил взгляд, ударив об раскаленное железо.
— Здравствуй, коль не шутишь, — буркнул он наконец.
— Знаешь, что-то не до шуток мне сегодня. Настроения как-то нет.
— Неужто Госпожа услышала мои молитвы? — пробубнил Полисун, — Видеть твою глупую улыбку всегда было тошно.
Он нервно бросил молоток в сторону, оставил раскаленное железо на наковальне и пошёл в сторону дома.
— Я тут по делу, — крикнул Вадим и побежал за ним трусцой.
— А за просто так старого друга навестить нельзя? — бросил ему кузнец, даже не оглянувшись. — Запамятовал меня совсем.
— Ну, не дуйся! — мягко попросил его Вадим, мило улыбнувшись. — Дел по горло! Только успеваю разгребать! А может по рюмашке? Так сказать, восстановить дружескую атмосферу.
Полисун остановился в дверях и обернулся, не переставая сверлить гостя суровым взглядом. Вадим, не обращая на это никакого внимания, дружелюбно ему подмигнул. Некоторое время они играли в гляделки, а потом кузнец не выдержал и буркнул:
— Не может. Барышням наивным подмигивай, а я на это не ведусь, — и с этими словами громко захлопнул дверь, оставив парня на улице, но тот решил не терять надежды и биться до последнего.
— Но ведь ты меня впустил. Верно? — крикнул Вадим в дверь, строя логическую цепочку. — Раз я здесь стою, значит впустил. Значит захотел меня увидеть, а иначе бы сестру Лисунку за мной не посылал. Я верно говорю?
Рассуждения, конечно, правильные, вот только в доме было тихо, а дверь никто не открывал. Неужели всё настолько плохо? Неужели он зря пришёл, терпел укусы волколаков? К счастью, через некоторое время внутри послышался тяжёлый вздох. После этого раздались тяжёлые шаги и звяканье замка. Полисун опять с недовольным видом вышел из дома со словами:
— Будь ты проклят!
— Да уже второй век как.
— Чего тебе надобно? — спросил мужик, скрестив на груди мускулистые руки.
— Поговорить по душам надобно.
— Ни у меня, ни у тебя никакой души нет! Так что разговор окончен.
— Ну чего же ты? Метафора такая, метафора!
Полисун продолжал некоторое время сверлить его глазами. Как же неприятно под их прицелом. Друг всё же простил его, смягчил взгляд и перестал хмуриться. Он устало махнул на Вадима рукой, понимая, что его трудно исправить.
— А, чёрт с тобой! Заходи, что стоишь, как не родной? — сказал он и вошёл обратно в дом.
— Вот так бы сразу! Ведь сменил уже гнев на милость, а всё равно показывает свой характер! — подшутил над ним Вадим, следуя за хозяином леса.
— И переоденься, — сказал приказным тоном Полисун, — а то ходишь в рванье. Срамота какая!
Молодой человек был у него в гостях уже ни раз, поэтому прекрасно знал, где тот хранит его запасные вещи, на тот случай, если волколаки опять всё разорвут. Вадим достал из большого деревянного сундука белоснежную рубашку с накрахмаленным воротником. Поверх неё надел чёрную жилетку и завязал шейный платок узлом, заправив конец. Затем надел чёрный лосины, проверил, нет ли где складок. Он бы ещё и фрак примерил, но это было бы уже слишком в доме у кузнеца. А ведь он так любил прихорашиваться перед зеркалом. К сожалению, тут это делать бессмысленно, не единой живой души не встретишь, хоть былые времена вспомнил. Но себе он пообещал, что, когда вернётся в город, обязательно купит новую белую рубашку и жилетку. Только вот фрак давно уже вышел из моды, а зря.
Когда Вадим вошёл в соседнюю комнату, он буквально светился от счастья и ностальгии, красуясь перед Полисуном модельной походкой.
— Ой, нарядился, нарядился, — усмехнулся Полисун, сидя за столом, — как барышня какая-то, три часа одевается. Для кого красуешься, а?
Вадим ничего не ответил. Просто молча сел и по-чеширски заулыбался. А вот у Полисуна ухмылка резко спала от этого довольного взгляда, кузнец снова посерьёзнел и нахмурился.
— Ты к Лисунке ходил?
— Обижаешь, — промурлыкнул Вадим, хитро прищурив глаза, — я бы к ней ходил намного дольше.
Полисуну эта шутка не понравилась. Он размахнулся и со всей силы ударил кулаком по столу. Мебель у него была всегда прочная, самодельная, поэтому стол выдержал, а вот посуда, которая на нём стояла, подлетела и завертелась на месте, описывая вокруг себя круги.
— Увижу рядом с ней, убью!
— Так я же бессмертный!
— От вечных мучений тебя ничто не спасёт!
Но злился он недолго. От выпитой рюмки вишнёвой ядрёной наливки он быстро подобрел.
— Давай, рассказывай. Что случилось? Последняя душа не даётся?
— Да, не даётся, как клад.
— Так может она золотком твоим стала? — пошутил над невезучим другом Полисун, выдавив из себя что-то наподобие улыбки.
— Смешно тебе. А вот мне — нет. Сначала она сбежала, потом мне пришлось придумывать план, как надавить на неё, а потом пришла Наст и всё испортила! Зачем она завладела её телом, скажи мне, друг?! Я сначала хотел вылить ведро святой воды на эту черноглазую. Но потом, знаешь, что? Я смекнул, что сама того не желая, она делает мне услугу. Ты хоть раз побудь в своей голове, со своими мыслями. Ума лишишься, гарантирую. Всё бы ничего, но сегодня я нашёл такое, отчего просто впал в ступор. Меня как будто оставили в дураках! — возмутился Вадим, нахмурив брови и эмоционально размахивая рюмкой в воздухе. — Будто договор подписал, а мелкий шрифт прочитать забыл.
— Не знаю, что такое шрифт. Но то, что тебя в дураках оставили — это мне уже давно известно.
Вадим тяжело вздохнул, смотря куда-то в пустоту. Он задумчиво повертел в руках пустую рюмку, налил вишнёвку и выпил её залпом.
— Она ведь на неё похожа, — начал он выговариваться под действием алкоголя, переведя дыхание.
— Ну, вот, пьяные нюни распустил, — пробубнил про себя Полисун.
— Копия, — продолжил тот, не обращая внимания на издёвку друга. — Что по характеру, что внешне.
Он достал медальон, что всё время висел у него на шее под рубашкой, и открыл крышку. Украшение хранило портрет милой девушки, одетой в стиле конца восемнадцатого века.
— Ну, это же не может быть совпадением, верно? — спросил Вадим, прекрасно зная, что не получит ответа. — Она ведь точная копия.
— Да понял я, понял, — пробубнил устало Полисун, подливая себе, — умом ещё не тронулся.
Вадим резко встал, координация из-за алкоголя плохо работала, поэтому его слегка пошатнуло. Он замотал головой, но она от этого ещё больше закружилась, да и волосы растрепались. И даже несмотря на такое состояние он как-то умудрился побежать в другую комнату. Оттуда донеслось шуршание и копошение. Вскоре всё затихало, молодой человек так же пошатываясь вернулся назад и сел на прежнее место.
— Вот ещё, взгляни! — он протянул те самые фотографии другу, которые утром не давали ему покоя.
Тот взял и с любопытством стал их рассматривать, поглаживая пальцами необычный для него материал, повертел их в разные стороны.
— Портреты какие интересные, — наконец заговорил он, — гладкие, блестящие.
— Это фотографии. Новые технологии, мир, знаешь ли, не стоит на месте.
— Интересный, однако, мир.
— Так ты выйди из своего леса в конце концов. Что ты закрылся ото всех?
— Хочу и сижу. Меня всё устраивает, — отрезал Полисун, строго посмотрев на неугомонного болтуна.
Тот слегка протрезвел и вспомнил манеры. Кузнец снова посмотрел на фотографии мужчины, который был то около самолёта с маленькой девочкой, то около танка, то около статуи «Родина мать зовёт», то он стоял в обнимку с женщиной. Она, судя по всему, была чуть младше его. Довольно обычная на вид: бледная, худая, светловолосая и в очках. Зато улыбка тёплая и жизнерадостная, лучше любого украшения.
— Кто это?
— Слева стоит её отец, а кто та блондинка, мне не известно, — ответил терпеливо Вадим, хоть он и ждал этого вопроса с самого начала.
— И на кой он тебе сдался?
Парень нервно переплёл пальцы рук, прижав их к губам. В голове крутилась куча мыслей, идей, предположений. Он даже не знал, с какой из них начать, чтобы не выглядеть полным идиотом. Собравшись с духом, он глубоко выдохнул в сложенные ладони, создав шум шипящего паровоза, и начал рассказывать об этом мужчине.
— Он очень похож на моего друга. Если судить по дате на фотографии, то они даже примерно одного возраста. И имена одинаковые, только её отец умер шесть лет назад.
— Да покоится душа твоего друга, — сказал Полисун в манере церковного попа. Он даже чуть не перекрестился по привычке.
— Да нет же, мой друг жив! Я проверил. Только, представь себе, он всегда жил совсем в другом месте.
— Может, верность жинке не хранил?
— Нет, он порядочный человек, — опроверг Вадим предположение друга с небольшой обидой в голосе. Он отвернулся и облокотился на спинку стула, отстранённо опустив взгляд куда-то в пол. — Мы с ним лучшими друзьями… были. Знаю, что он бы так не поступил.
— Были? — переспросил Полисун, заметив нотку грусти и ностальгии в глазах Вадима.
Тот нервно сглотнул, медленно перевёл взгляд с пола на потолок, роясь в воспоминаниях давно минувших лет, и наконец выдавил из себя:
— Уже не общаемся.
— А с кем ты вообще общаешься, Вадим? — спросил тот голосом отца, у которого сын никак не мог найти общий язык со своими сверстниками.
— С тобой. С демонами. С девушками, — молодой человек опять повернулся лицом к собеседнику и тряхнул головой, словно отгоняя грустные мысли. Теперь он снова улыбнулся уголком губ, глаза заискрились прежним огоньком. — По ночам с ними приятнее всего вести беседу.
— Не зли меня. Я, когда злой, опасный, — прорычал волколак недовольно, по-звериному, даже мускулы его напряглись. — И без подробностей.
— Эх, скучный ты, Полисун.
— Зачем пожаловал тогда, раз я скучный для тебя?
— Поговорить.
— По душам?
— По душам, — ответил Вадим и засмеялся над хмурым лицом друга.
Тот лишь недовольно качнул головой, сменив гнев на милость. На такого милого мальчика трудно долго обижаться.
— Эх, сколько лет прошло, ни черта не изменился.
— Стабильность — залог успеха, — сказал Вадим с умным видом, подперев щëку.
— Не вижу я что-то никакого успеха. Ай, — махнул он на него рукой, — сам разбирайся. Работы сегодня у меня много, потому наливать больше не буду. Тебе тоже, — он убрал бутылку под стол, когда Вадим с довольной ухмылкой потянулся за ней рукой. — Я тебе не Корс. Вот устроит он пир на весь мир, нажирайся там сколько хочешь. Пошли, свежим воздухом подышим, протрезвеешь хоть.
Вскоре они вышли из дома и вместе отправились куда-то вглубь леса. Вокруг царила всё та же серость, холодный ветер продолжал гулять и шелестеть листьями. Мимо то и дело кто-то пробегал, шебуршал, шептал, напевал красивые и мелодичный песни, от которых порой мурашки бежали по коже. Среди тумана то и дело вспыхивали светящиеся глаза, которые с любопытством смотрели, изучали, а затем гасли, будто выключенные лампочки. Иногда тени ни с того ни с сего то появлялись, то исчезли, отделялись от деревьев, прыгали с ветки на ветку. Лес просто кишел существами, словно улей пчёлами. Каждый навец, шедший навстречу Полисуну, считал себя обязанным низко ему поклониться. А кто этого не делал, кто был глуп, на того хозяин леса грозно и громко по-волчьи рычал, отчего те в страхе вздрагивали и рассыпались в извинениях.
Через какое-то время Вадиму надоело идти и молча следить за всем происходящим, поэтому он решил спросить у Полисуна:
— А куда мы идём?
— На обед, — коротко ответил тот.
Улыбка спала с лица парня, вместо неё промелькнула брезгливость, а в глазах мелькнули неприятные воспоминания. Он знал, что подразумевает под этим словом князь демонов злости, почувствовал, так сказать, на собственной шкуре.
— Вот чёрт, — прошептал он про себя, прикрыв рот рукой, будто подавляя рвотный рефлекс. Он не испытывал сострадания к жертвам. Это чувство давно уже потеряно. Просто до сих пор вид чей-то крови и вывалившиеся кишки вызывают у него отвращение.
— Вот чёрт, — повторил за ним Полисун, показывая рукой на рогатого существа вдалеке, — там ещё чёрт. И вон там.
Вадиму не понравилась такая шутка, он ещё больше напрягся, нервно прикусив губу.
— Смотрите-ка, неженкой уродился, — усмехнулся над его реакцией Полисун, но тот никак не отреагировал. Другу стало немного жаль мальца, поэтому он решил чуть смягчить тон. — Да не серчай. Значит есть в тебе ещё что-то эдакое, человеческое, людское.
— Угу, — гулко промычал Вадим, — и никто мне за это спасибо не скажет.
— Я скажу. Спасибо.
Сказано это было без всякой издёвки, на полном серьёзе. Видимо, для него это было действительно важно. Вадиму стало даже как-то теплее от этой мысли. Он повернулся и благодарно улыбнулся в ответ.
Вскоре навцев стало поменьше, не было такой толпы и гула. А ещё пропало ощущение, что за тобой наблюдают миллионы любопытных глаз. Но это длилось недолго.
Из-за деревьев показался чей-то сгорбленный силуэт. Если туман не обманывал, это была какая-то старуха с платком на голове и длинным скрюченным носом. Кряхтя, она подходила всё ближе и ближе и вскоре оказалась совсем рядом, приобретя чёткие черты. Лицо у неё было сморщенное, на носу красовалась бородавка, платье старое и поношенное, немного рваное и усыпанное в заплатках. Вадим раньше ни раз с ней сталкивался. Это была Баба Яга.
— Что, старая, грибы да ягоды для своих пакостей собираешь? — спросил у неё Полисун.
— Нет, что ты. — ответила она хриплым старческим голосом, слегка поклонившись. Во-первых, спина не позволяла ей сильно нагибаться, а во-вторых, статус у неё высокий, сколько людских душ она загубила. Не каждая навка этим похвастаться могла. — Вижу, добрый молодец идёт. Дай, думаю, подойду, поздороваюсь.
— Простите, но у меня другие предпочтения, — ответил ей Вадим благородным тоном. — Я люблю девушек гибких и неустающих.
— Так ведь это поправимо, — ответила старуха, растянув практически беззубую улыбку на лице.
Она достала из сумки красное румяное яблоко и надкусила с хрустом оставшимися передними зубами. В один миг она преобразилась. Спина выпрямилась, лицо помолодело, фигура стала тонкая, как у берёзы, даже наряд посвежел. Обернувшись вокруг себя и кокетливо поправив волосы, она хитро улыбнулась и подмигнула.
Но Вадим никак не отреагировал. Судя по его лицу, такое волшебство его уже не впечатляло.
— Увы, но я люблю гибких девушек на долгую ночь. А молодильное яблоко, как мне известно, действует всего пару часов, — снисходительно ответил он, слегка улыбнувшись.
Яге это очень сильно не понравилось. Её глаза злобно загорелись, улыбка превратился в оскал, руки сжались в кулаки.
— Хам! — громко крикнула она на весь лес. — Да я тебя!
С этими словами она резко достала из сумки какой-то пузырёк и размахнулась. Полисун быстро среагировал и загородил собой излишне самодовольного Вадима.
— Стой! — крикнул он, протянув руку вперёд. Она остановилась. Убедившись, что Баба Яга пока что не собирается никому навредить, князь заговорил добрым и успокаивающим голосом. — Ты прости его. Волколаки мои его с утра разодрали на куски, видимо и голову оторвали, да на место положить забыли, раз ересь такую несёт. Впредь он так поступать не будет.
Она недовольно фыркнула, но руку опустила и флакон на место положила.
— Увижу ещё раз, суп из тебя сварю.
Вадим терпеливо улыбнулся, согласно кивнув головой. Ведьма, ничего на это не ответила, обидчиво развернулась и пошла прочь гордой походкой, что-то напевая себе под крючковатый нос. Когда она скрылась в тумане, Полисун оторвал от неё взгляд и укоризненно посмотрел на Вадима.
— Ничему жизнь не учит. Надо было твоим родителям Иванушкой тебя назвать.
Вадим на это лишь невинно поднял брови и развёл руками. Полисун обезнадёживающее махнул на него рукой и выругался последними матерными словами. Что-что, а их он знал отлично.
— Есть здесь кто-нибудь? — послышался вдалеке женский голос, на который оба синхронно обернулись.
В нём было столько страха и растерянности, столько тревоги. Та, кому он принадлежал, была явно неместная. Не навка. Стая волков и лис, рыча и хихикая между собой, сбежались в огромную толпу, мчась навстречу добыче. Полисун и Вадим последовали за ним. Через некоторое время они оказались на открытой низменности, вокруг которой столбиком стояли деревья. В пустом кругу толпа одиноких женщин и мужчин волнительно перешептывались, бесцельно ходила в разные стороны, толкались. Они выделялась среди собравшихся навцев современной земной одеждой. Судя по всему, они не видела толпу, которая её окружила. Навцы смотрели на добычу сверху вниз, облизываясь и причмокивая от аппетитного вида.
— Ау! Отзовитесь! — гневно закричала одна из девушек, шагая то в один конец замкнутого круга, то в другой.
— Ау! Ау! — повторил за ней маленький пузатый мальчик, стоящий вместе со всеми на холме. Один из волколаков толкнул его боком, и тот замолчал.
— Заблудшие души — наконец заговорил Полисун, оценивающе рассматривая жертвы. Он слегка наклонился корпусом, оперевшись рукой на правую ногу, сощурился, отчего морщинки поползли по его переносице, — Тёмные мысли их перед сном мучают. Голову всю затуманили. Вот и попались они в селки, сами того не ведая, ибо гнев — их самый страшный грех, пожравший ещё при жизни.
Прямо на глазах у Вадима люди внизу стали разлогаться, стонать, кричать. Кожа воспламенялась, покрывалась волнистыми шрамами от ожогов, жертвы кричали и молили о пощаде. Но внешняя оболочка была лишь прикрытием, лишь маскировкой того, что они живут на Земле. На самом же деле внутри они давно умерли, изуродовались, стали мертвыми душами при жизни. Садисты, преступники, убийцы, — вот кем были все эти «жертвы», вот чем питается здешний народ. Они специально пристаскивают сюда людей и пожирают с огромным удовольствием, как какой-нибудь деликатес. Навь — это людской ад при жизни, Пекло же — для недавно умерших, полностью, вместе с оболочкой.
— Еда! — ликующе закричали навцы и бросились вниз к своему обеду.
До землян наконец-то дошло, что они в опасности, но было уже поздно. Слишком поздно. Стая волколаков, лис и других существ накинулись с разбега и стали раздирать их на куски, отчего добыча стала истошно орать и просить о помощи.
Вадим посмотрел на них сверху вниз и довольно улыбнулся. Главное, что не его, а остальное не важно. Мельком взглянув на Полисуна, парень увидел красный глаза князя демонов. Они будто были налиты кровью. Волчьи зубы расплылись в улыбке, с них текла слюна. Хриплое рычание доносило из груди. В один миг он обернулся в огромного зверя, надев на себя капюшон в виде волчьей головы, и прыгнул в низменность на добычу. Вадим посмотрел ему вслед. Но от вида крови и вывалившихся внутренностей его уже начинало немного тошнить. Да и зрелище уже не самое интересное. Спектакль закончился, зрители бросились к буфету. И пока никто не видел, он лёгкой походкой пошёл прочь в сторону дома Полисуна, чтобы собрать вещи и уйти. По дороге Вадим ещё раз полюбовался туманным лесом, иногда останавливаясь и перешагивая через кусты и поваленные деревья, довольно улыбался навстречу шедших навцам. И повторял мысль: «Главное, что не меня».
Войдя внутрь дома и кокелитво подмигнув красавице Лисунке, он открыл сундук с вещами. Покопошившись там некоторые время, парень собрал всё необходимое, захлопнул крышку и пошёл в сторону выхода.
— Уже уходишь? — послышался сзади голос Полисуна.
Вадим обернулся и увидел окровавленную морду друга, но в человечьем обличии. Тот заметил его сфокусированный взгляд и вытер остатки жертвы мокрым полотенцем.
— Да, знаешь ли, дела ждут, — спокойно ответил молодой человек, делая вид, что увиденное его нисколько не смущает.
— Дела, — неторопливо повторил Полисун, медленно подходя к другу. — А знаешь, что, Вадим, я тут подумал, пока сюда перемещался. А что если воспринимать тринадцатую душу не как укор судьбы, а как знак Божий?
Парень вопросительно вздернул бровь от этих слов, изучая друга взглядом. Он не понимал, шутка это или всерьёз сказано.
— Странно это слышать от демона, — прокомментировал он после недолгого молчания.
— Эх, не шути так, ты же знаешь. Я ведь раньше… Ай, — махнул он грустно рукой, так и недоговорив, — сам виноват. Ты, главное, моих ошибок не повторяй. Раз та на твою матушку покойную похожа, а отец её на друга твоего, так может попытаешься с ней общий язык найти?
Вадим задумался над его словами, но не смог сразу дать ответа. Такие вопросы так просто не решаются. Надо было всё взвесить, проанализировать.
— Выбор тебе надо сделать, — продолжил Полисун, не дождавшись хоть какой-нибудь реакции. — Либо сам умираешь и её губишь, либо помогаешь ей, и сам жив остаёшься. Знаю, что ты устал уже от бессмертия, но может она тебе счастье принесёт? Может, вы поможете друг другу?
Полисун был прав. Вадим действительно устал от вечной жизни. Поэтому вариант с перемирием он сразу отбросил. Счастье принесёт и поможет только купленная душа Насти. И всё. И ничего больше. А всё, что сейчас его друг наговорил, это так, сентиментальность. Желудок увеличился и на мозг снизу давит. Ещё он из-за каких-то ложных надежд будет так просто свой план бросать. Что он, зря столько лет стремился к своей цели, чтобы в один миг ради какой-то шестнадцатилетней девочки всё бросить? Ха, нет уж. Один раз привязался к девушке и что из этого вышло? Ничего хорошего! Так что к черту всё. Вадим решил не выдавать своих мыслей и эмоций на лице и просто задумчиво пожал плечами.
— Посмотрим, — пробубнил он. — Ладно, Полисун, сам разберусь.
— Верно говоришь, дело твоё, — согласился старый друг и кивнул головой.