К рваным ранам души ты кота приложи

Антон снова бросает взгляд на часы, нервно постукивая пальцами по столу. До вылета ещё больше шести часов, но они ничего не значат, когда ты находишься со своим человеком, потому что время пролетает мгновенно. Когда Антон выпрашивал незапланированный выходной, чтобы слетать в Питер, то чувствовал себя окрыленным. И было плевать на ворчание Стаса, на то, что сбиваются графики съёмок «Контактов» и вообще на то, что это снова дорога, которая отнимет больше времени, чем он его проведёт с Арсом, но всё это терялось, когда Антон думал об Арсении. Любить Арсения — это что-то нереальное, потому что чувства к нему настолько сильные, что кажется, выжигают внутри всё, кроме него самого. Изначально, это Антона пугало, он даже отрицал свои чувства, но потом позволил утянуть себя на дно, потому что сопротивляться больше не мог. Нельзя отказываться от того, к кому тянется сердце. И Антон не стал, точнее даже — не смог. А теперь Арсений и вовсе был для Антона всем, и ради него кататься по городам ради пары часов вместе — пустяк, потому что это время он проводит с любимым. Но только не сегодня. Арсений с утра ещё убежал на съёмки нового сериала, и Антон был за него рад, но это был не первый случай, когда Арсений тратил их совместные выходные на других людей, совершенно забывая про Антона. Порой не брал трубки, забывал отвечать на сообщения, иногда вовсе пропадал на день или два, а потом говорил, что замотался, хотя Антон знал, что Арсений никогда не забывает свой телефон и постоянно сидит в инстаграме. Такое поведение мало было объяснимо, но Антон пытался Арсения понять. И вот теперь, когда они не виделись чуть больше двух недель, и удалось, наконец, вырвать всего один день друг для друга — Арсений снова уехал. И, кажется, он даже не успеет застать Антона, потому что время не останавливалось, и с каждой минутой рейс Антона обратно в Москву становился ближе. Антон пытался его понять даже сейчас, но третья кружка кофе и десятая сигарета лишь наталкивали на мысль, что Арсений устал. Возможно, не только от отношений, но от них — в первую очередь. А может он устал просто от Антона. Ведь если раньше он сам рвался в Москву даже просто так, без особой причины, то теперь, когда Стас просил приехать за день до начала концерта или съёмок, Арс приезжал самым последним и не особо довольным, словно находиться среди близких друзей и Антона, в особенности, ему было неприятно. Поджав губы, Шастун устало потёр переносицу, кидая взгляд на так и не распакованную сумку. Он привёз Арсу его любимые пончики, которые теперь стояли в холодильнике, привёз коньяк, а так же дурацкие носки, ради которых бегал по городу несколько часов. Удивить Арсения — очень сложно, но Антон всё равно пытался, дарил нечто странное, непонятное, и каждый раз видел, как Арсений загорался: в голубых глазах сверкали звёзды, на лице широкая улыбка, а руки уже тянут новоприобретённую вещь к себе. И когда Попов улыбался, Антон мог без преувеличения сказать, что никого на свете красивее просто нет и быть не может. Он завораживал куда больше воды, огня и медных труб. На него, правда, хотелось смотреть бесконечно, отчего он порой стеснялся, но светить не переставал. И каждый раз, когда он улыбался — Антон влюблялся. Снова, снова и снова. Но теперь всё было по-другому: Арсений цеплялся за новую работу, и самое обидное, забывал о том, что пусть Антон и в другом городе — любить его он не переставал ни на минуту. Шастун правда скучал, ночами в кровати листал фотки любимого человека, смотрел с ним какие-то выпуски и просто залипал, чувствуя тепло и некую гордость, что это его мужчина. Но, кажется, больше нет. Арсений, бесспорно, любит Импровизацию, но прежде всего он актёр, поэтому съёмки фильмов и сериалов ему были предпочтительней, и как бы Антон не хотел об этом думать, он всё же понимал, что если придётся сделать выбор — Арсений не выберет Импровизацию, как не выберет и отношения. Сейчас, он как никогда был близок к своей мечте актёра, фильмы с ним выходили на экраны, съёмки делали счастливым и он всё больше уходил в другую сферу, в которой нет места юмористическому шоу, а так же нет места Антону. Но несмотря ни на что — Антон был за него рад. Он видел, как Арсений светился, знал, как Арсений об этом мечтал, как хотел добиться того, к чему стремился так долго, и теперь он добивался, становился успешным, заводил новые знакомства, раз за разом покоряя всех, с кем знакомился. И Антон знал, что чувствуют люди рядом с ним — они окрылены, поражены и уже немного влюблены, потому что в Арсения нельзя не влюбиться. Только вот Шастун так же понимал, что, сколько бы он ни цеплялся за Арсения — это ни к чему не приведёт. Он должен двигаться вперёд и Антон не станет его удерживать, не станет доводить отношения до того состояния, когда остаётся лишь желание всё прекратить, лишь бы не видеть этого человека. Антон хочет, чтобы всё закончилось без обид, хотя даже при мысли о потери Арсения — сердце воет раненым зверем. И Антон не пытался быть драматичным, не желал бросать Арсения, лишь потому, что тот не уделяет ему внимания, он просто понимал, что сам Арсений из вежливости к прошлому может не сделать этого сам, а тогда будут страдать все. — Антош, я дома! — счастливый и родной голос режет по вискам, заставляя Шастуна вздрогнуть. Арсений входит на кухню довольным, показательно морщит нос, раскрывает окно, но не ворчит, что Антон курил в квартире. — Как день прошёл? — интересуется Антон, скользя взглядом по телу любимого человека, боясь найти что-то, что его оттолкнёт. Да, Антон боялся найти отчётливые следы чужих рук и губ на бледной коже, боялся узнать, что кто-то мог касаться пока ещё его Арсения. — Оо, прекрасно, — тянет Арсений, и Антон против воли отмечает, что тот не спешит его касаться или целовать, не спешит извиниться за то, что весь день пробыл непонятно где и с кем, в то время как Антон его преданно ждал. — Обсуждали новый график съёмок, потом съездили в бар… О, ты купил мои любимые пончики! Спасибо! Арсений мгновенно перескочил с темы, заметив в холодильнике вкуснятину. Взгляд стал ещё светлее, и губы Антона даже нервно дрогнули в улыбке. Каким же родным он сейчас был: стоя на своей кухне и улыбаясь, Арсений был таким тёплым, как солнышко, заставляя сердце Антона снова и снова болезненно сжиматься в груди. — Ты мне не звонил, — не в укор, просто напоминает, и Арс чуть хмурится, доставая из кармана штанов телефон. Взгляд голубых глаз скользит по чёрному экрану, и он вздыхает. — Прости, я замотался, а он ещё и сел, — Арсений жмёт плечами и уходит в ванную вымыть руки, пока Антон убирает пепельницу в мусорку вместе с пеплом. Арсений никогда не видел ничего особенного в курении и Антона пытался отучить, но не вышло, зато теперь никто не станет засорять его квартиру запахом табака. Когда Арсений возвращается, то сразу же замечает изменения как в дизайне, так в лице Антона. — Что-то случилось? — интересуется Арсений, а Антон усмехается, потому что, кажется, он один отсчитывал часы до отлёта, пока Попова это никак не заботило. А может, он и вовсе забыл, что Антон ради него сюда прилетел. — Я поговорить хочу, — руки дрожат, да и дышать трудно, но Антон себя заставляет, и ради устойчивости цепляется руками за стул перед собой. — Говоришь так, словно решил расстаться. Арсений снова шутит, берёт пончик в руку, но так и замирает, когда ожидаемых возражений нет. И по взгляду Антона всё становится понятно. — Вообще, я прилетал не за этим, а чтобы побыть с тобой, но, кажется, это уже никому не нужно, — Антон не смотрит на Арса, пялится в окно, где снова идёт дождь. Питер его всегда отталкивал своей серостью, но ради Арсения Антон научился этот город любить и теперь каждый раз, вспоминая Арсения — он будет вспоминать и Питер, эту квартиру, в которой Антон был счастливым и в которой теперь это счастье рушится. — Давай расстанемся без излишеств, ладно? Я просто уеду, и мы оба сделаем вид, что так должно быть. Антону тяжело дышать, он сам себе не верит, но когда он смотрит на Арса, то пораженно вздрагивает, потому что глаза Арсения стеклянные. Он дрожит всем телом и кажется, если бы не холодильник за спиной — рухнул бы на пол. Грудная клетка быстро поднимается и опускается, всё тело бьёт крупная дрожь, а в глазах испуг, скорее даже ужас, а так же слёзы. — Арс… — Антон и сам задыхается, потому что никогда не видел Арсения таким, но когда тот вздрагивает, делает шаг вперёд и буквально падает в руки, становится страшно, а ещё очень больно где-то внутри. — Не бросай меня, — шепчет надрывно, задыхается, но цепляется за Антона руками, сжимая в пальцах ткань футболки. — Шаст, не бросай меня, пожалуйста. Я без тебя не смогу, слышишь? Антон… Арсений шепчет что-то ещё в шею, сжимает в руках до боли, и Антон не выдерживает, когда за секунду преодолевает расстояния до холодильника, вжимая в него Арсения, чтобы тот мог стоять: целует влажные щеки, лихорадочно водит руками по телу, утыкается лбом в лоб Арсения и дышит с ним одним воздухом на двоих. — Ты не уделял мне внимания, постоянно забывал о наших встречах, избегал меня. Я думал, что ты хочешь всё порвать, просто не знаешь как… Арсений жалобно стонет, распахивая яркие голубые глаза, в которых всё ещё стоят слёзы, а тело всё ещё дрожит в руках Антона крупной дрожью, словно он замёрз. — Я жил на съемках ради нас, — выдыхает загнанно, обхватывая лицо Антона своими ладонями. — Я в Москву переезжаю, слышишь, дурак? Ради тебя. Ради нас с тобой. Я ради этого не вылазил со съёмок, чтобы отснять одну часть в Питере, а вторую продолжить уже в Москве. Я даже выбрал нам квартиру с большим балконом, на котором ты сможешь курить, а так же там красивая крыша, по которой мы будем гулять. Только не бросай меня, ладно? Антон удивлённо выдыхает, заторможено кивает и коротко целует Арсения в губы, чтобы потом тут же крепко обнять. — Не пугай меня так больше, — просит Арсений и ласково трётся щекой о нос Антона, вызывая тёплую улыбку. — Никогда, Шаст. Я не хочу тебя терять. Я не могу тебя потерять, понимаешь? Я без тебя не выживу. Антон кивает, а потом целует любимые губы, зажмуриваясь до искр. — Я так сильно люблю тебя, Арс, — Арсений счастливо улыбается, выдыхает, и, наконец, расслабляется в родных руках, хотя обнимать всё так же крепко не перестаёт. — А ещё меня Стас убьёт, когда узнает, что я отменил рейс, но улететь от тебя сейчас я просто не могу. Парни оба улыбаются друг другу, прижимаются лбами и переплетают пальцы. Всё хорошо, они всё ещё вместе. У них будет общее завтра: с поцелуями, крепким кофе и новым днём.