К рваным ранам души ты кота приложи

Когда эта идея пришла в голову Антона в первый раз — он лишь посмеялся над собой, горько усмехнулся и выкурил не одну пачку сигарет, чтобы просто не думать об этом снова. Но сейчас, чувствуя смертельную усталость во всём теле и то, что скоро он совсем не сможет стоять, Антон уже так не думал. Человеку нужен сон, и Антон мечтал о нём, только вот уснуть у него не получалось с того самого злополучного дня, когда он последний раз посмотрел в глаза любимого человека и сам всё оборвал, получив в ответ только полное согласие с этим, как тогда казалось, самым верным решением. Антон был рад расставанию с Арсом ровно три дня, а потом наступила тоска, бессонница, боль в груди и невыносимое одиночество. И если с болью он смирился, привык терпеть и пережидать, глуша её в алкоголе и временных встречах с теми, кого даже не трудился запомнить, то спать он всё ещё не мог. Без рук Арсения было слишком пусто, без его тела — холодно. Подушка не та, матрас твердый, одеяло тонкое, или наоборот — слишком толстое. И лишь время показало, что причина вовсе не в постели, а в том, с кем Антон в ней находится. С кем три года он проводил ночи: то занимаясь сладкой любовью, то просто нежно обнимаясь, а то и дурачась, как дети. Без Арсения жизнь Антона не то чтобы пошла под откос, она просто стала тускней на пару тонов, но жить с этим было можно, а вот без сна — нет. И Антон пытался спать с глупышкой Ирой, которая всё время себя предлагала, но с ней было всё не то: слишком надоедлива, остро пахнет сладкими духами, а не пеной для бритья и нотками жасмина, как было от Арсения, длинные волосы мешали нормально лежать, и в итоге Антон ушел на кухню, где и встретил рассвет с пятой кружкой кофе и, кажется, тысячной сигаретой по счёту. Был также друг Эдик, который пусть и не пах так резко и не мешал длинными волосами, но он мешался громким дыханием, тонкими руками, да и просто Антон чувствовал себя лишним рядом с ним, потому что не чувствовал от него тепла и отдачи. Без Арсения Антон вообще забыл, что такое тепло, потому что все футболки сменились на вечные толстовки с глубоким капюшоном, за которым Антон прятался от серости мира и от своего одиночества, которое явно сидело глубже. Люди сменялись так же, как и пачки сигарет: быстро и безвозвратно. Он забывал их тут же, как они уходили, жаловался Димке, курил и снова бухал, пил таблетки, забывался коротким сном, который обрывался, не успев начаться. И так Антон продержался ровно три месяца, но именно сегодня, когда на улице было слишком сыро и холодно, Антон понял, что время не лечит. Он может делать вид, что забыл, делать вид, что смог жить без Арсения дальше, но нет, не смог: он живёт теми моментами, которые были самыми лучшими в жизни. Он пьёт кофе, который пил Арс, следит за его аккаунтом, лайкает всё, что видит, связанное с ним, слушает его музыку, купил его духи, даже купил его худи с принтом «Агентство разбитых сердец» или иначе «А.Р.С». Антон поздно понял, что он не забыл, он продолжает болеть Арсением, просто закрывает на это глаза. Но больше не хочет, он устал притворяться, устал жить вот так, надеждой, что когда-нибудь отболит. Поэтому позвонить Арсению кажется всё ещё глупой идеей, но единственной надеждой на спасение. Арсений долго не отвечает и Шастун его не винит, они расстались сумбурно, скомкано, даже не поняв, что это не просто временное расставание, а полная потеря человека. И лишь когда Антон отчаянно тянется выключить набор, он слышит тихое, любимое: — Антон. Парень жмурится до слёз, сглатывает ком в горле и плотнее жмёт телефон к уху двумя руками, словно старается обнять сквозь километры и провода. Не стёр, не удалил, всё ещё помнит его номер. — Арс, я… — Антон задыхается этим мгновением, но всё же решается, выдавливая жалкое: — Я могу приехать? Пожалуйста? Я…не могу спать…не могу без тебя уснуть. Прошу, хотя бы на одну ночь. Арсений, кажется, молчит целую вечность, прежде чем выдыхает, прикрывая глаза. — Хорошо. Помнишь адрес? Антон усмехается: забыть бы. — Конечно. На улице сыро и холодно, но Антону всё равно — он чувствовал это всё время, что был без Арсения, он привык к такой погоде в своей душе, поэтому спешит, огибая людей, дома, машины. Спешит к нему. Квартира Арсения внешне совершенно не изменилась: те же стены, те же обои, которые они выбирали вместе, странные картины, в которых Антон всё так же ничего не смыслит. Но Антону в ней было всё также тепло, как и раньше, словно он никогда и не уходил. Арсений встретил его на пороге в милых тапочках, которые вызвали мимолетную улыбку на лице Антона, которую тот тут же постарался спрятать. И это тоже было по-домашнему. Арсений был уютный от пят до кончиков волос, от него веяло теплом и свежезаваренным кофе, и Антон чувствовал себя дома. Не где-то там, где он живёт последние месяцы, а здесь, рядом с Арсением. — Тебе нужно согреться, погода промозглая, — Арсений снова заботливый, и Антон лишь кивает, боясь сказать хоть слово. Он не знает, как описать то, что он чувствует, он не знает, как сказать Арсению, что жить без него он так и не научился. Антон — как выброшенный слепой котёнок, который ничего о жизни не знает и даже не пытается узнать, он лишь слепо бредёт по дороге, мешаясь на пути у прохожих. Когда парень делает первый глоток кофе, он понимает, что все пародии, что он пил — были лишь сублимацией, лишь дешёвой заменой того, как может варить кофе Арсений. И ни одна кофейня не сделает лучше, не сможет сделать так, как умеет Арсений Попов. Антон жмурится от сладости и в тоже время терпкости напитка, слизывает с губ пену и чувствует ком в горле. Волной накатывают воспоминания, и как бы он ни пытался их забыть — сейчас, сидя на кухне Арсения, видя его напротив, такого родного и любимого, внутри всё сжимается от ноющей боли. — Расскажешь, как ты? — Арсений сама вежливость, не пытается навязываться, интересуется мягко, а Антона ведёт лишь от одного тембра его голоса. — Я не могу спать всё то время, что мы…что я… Разве по мне не видно? — Антон хмыкает, но тут же трёт руки, чувствуя себя виноватым. — Прости, я не хотел, чтобы это прозвучало грубо, просто… — Не стоит, Антон, я всё понимаю, ты не обязан говорить, — Арс качает головой, снова понимает, буквально видит сгнившую душу Шастуна, но не давит, принимает его такого, какой он есть: простого, побитого жизнью промёрзшего паренька, который так и не научился справляться один. — Обязан, я пришёл к тебе спустя три месяца, Арс, а ты снова принял меня, хотя я бы уже себя выгнал, — Антон кривит губы, когда видит, как Арсений вздрагивает от резкости тона и чуть жмурится. Ему тоже неприятно, и Антон себя ненавидит за то, что причиняет ему боль, но уйти он просто не может — не выживет, подохнет, как собака. Больше они не говорят: Арсений даёт Антону чистую одежду, отправляет в душ, а сам стелет постель, одну на двоих, и заставляет руки не дрожать так сильно. Три гребанных месяца он его забывал, три гребанных месяца Арсений учился жить снова, а теперь Антон ворвался, как ураган, и сломал всё, что так кропотливо строил мужчина. Антон возвращается быстро, неловко топчется на месте и выглядит мокрым котёнком, чувствуя себя при этом уязвимым без своей огромной толстовки, закрывающей его от мира. Хотя закрываться от Арсения Антон не станет и сам — он перед ним полностью открыт, оголён. Мужчины ложатся в постель на разные стороны, укрываются почти синхронно до груди, неловко улыбаются, и Арсений торопливо гасит ночник, потому что всё это — абсурд. Они с Антоном сейчас — моветон. Антон считает удары своего сердца, крутит кольца на пальцах и пытается дышать тихо, чтобы не мешать Арсению, но не выдерживает очень скоро. Ему нужны руки Арсения, ему нужно его тепло, без него Антон пустой. — Я… Я могу обнять тебя? — шепчет и почти не дышит, чувствуя любимого человека на расстоянии пары сантиметров, но которые не может преодолеть без должного разрешения. Он упустил возможность касаться его без спроса. — Да, если тебе так будет удобно, — Арсений сам двигается ближе и позволяет длинным рукам Антона сначала неуверенно, но с каждой секундой всё плотнее прижимать к себе. Антон укладывает голову ему на грудь, почти незаметно ведёт носом по шее Арса, вдыхая его запах, и сжимает одеяло в кулак. Они оба дышат через раз, не позволяя себе расслабиться, наслаждаются прикосновениями, но Антон сдаётся на двадцать пятом ударе сердца Арсения и не сдерживает тихого всхлипа, потому что теперь сорвало последний стоп-кран. Ему плохо, ему больно обнимать Арсения спустя три ужасных месяца, Антону больно чувствовать его рядом, вдыхать неизменный аромат и осознавать, что он теперь ему не принадлежит. — Антон? Ты… всё в порядке? — Арсений приподнимается, пытаясь в темноте рассмотреть лицо Антона, но тот закрывает глаза локтем и просто давится слезами. Теперь он понимает, каким идиотом был и как тупо потерял этого человека. Этот день закончится, наступит новый, и ему придётся уйти, снова придётся жить без него, задыхаться дымом, потому что дышать иначе, без Арсения, Антон совсем разучился. — Не в порядке, я не в порядке, — Антон садится рывком, откидывает одеяло и прижимает колени к груди. — Я ушёл от тебя, поверив, что так будет лучше. Я бросил нас, наши отношения, чтобы теперь… Антон замолкает, чувствуя руку Арса на плече и отворачивается, когда светильник включается. Ему не хочется показывать свои слёзы, не хочется быть слабым, но он разбит, и он не станет играть. — А я тебя отпустил. Мы не были готовы к тому, чтобы быть вместе. Антон болезненно усмехается, поднимает голову, и когда видит глаза Арсения, то просто позволяет словам сорваться: — Я тебя люблю. Так сильно люблю, что пиздец, Арс. Я не могу без тебя спать, я не могу нормально есть, я вечно мерзну и скучаю по твоим рукам, — парень берёт кисть мужчины и прижимает к своей груди. — Оказывается, я весь для тебя. Целиком и полностью. И Арсений не сомневается в честности слов, видя слёзы на щеках Антона и то, как дрожит его тело. — Ты мне так нужен. Это заставляет Арсения сорваться: он прижимает Антона к себе резко, но не грубо, а осторожно, целует с напором, желанием и любовью, которая всегда теплилась в душе. Разве позволил бы он приехать Антону, если бы его не любил? Если бы всё ещё не дышал им? Антон седлает бедра мужчины, осыпает его тело поцелуями и шепчет бесконечное: «Люблю», «Хочу», «Дышу тобой». И Арсений ему отвечает, отдаётся его рукам, вспоминает всё по новой и понимает, что и сам не позволит Антону уйти. Он его согреет, а Антон больше никогда не покинет единственное место, которое считает домом — Арсения.