пыль под лапами

Если кто-то сейчас захочет найти этих двоих, то даже не по шлейфу запаха можно легко отличить их, а по кровавой дорожке от раненой лапы Попова. И главное он ведёт себя, как настоящий пёс, бежит, невзирая на жгучую боль, пытаясь спасти жизнь своему близкому человеку. Антон бежит чуть левее: по кустам и, петляя между деревьев. Чтобы меньше глаз замечали его. На горизонте маячит знакомый синий минивэн. Арсений понимает, что шатен не знает об открытом окне. Прикладывает больше усилий, обгоняя Шастуна, в один мах отталкивается от земли, залетая в открытое окно и сбивая какую-то посуду с тумбочек. Антон прыгает за ним, пытается подтянуться, но лапы предательски соскальзывают, пытается за что-то зацепиться, но такой роскоши не находит. Брюнет соображает быстрее, подлетает к окну, хватая кота за загривок, и затягивает во внутрь. Перевоплощается на ходу, накидывая на себя боксеры и какую-то футболку, кажется, что она принадлежит парню. Навигатор включается, настраиваясь на утверждённый маршрут, когда мотор рычит, оглушая и так перепуганного Шаста. В один миг автомобиль исчезает с места стоянки, скрываясь в потоке машин по направлению к границе Египта и в самый ближайший город, потому что ещё одна секунда и Арс отключится. Как он и предполагал запястье просто в мясо из-за того, что он ещё и бежал с раненой лапой. Кровь струится вниз, пачкая оголенные ляжки, и мужчина тянется зализать рану по привычке, но во время опомнился, что сейчас должного эффекта это не даст. Антон глубоко дышит, лежит на полу, свернувшись в клубочек. Мышцы никак не хотят расслабляться из-за пережитого стресса. — Котенок? — слышится с водительского места, и Шаст реагирует: дёргает ухом, поворачивая свои изумрудные глаза. — Можно я сяду к тебе на коленки? Арс замирает, смотря через зеркало, но потом спокойно кивает. Шаст медленно идёт к сидениям, ждёт, пока мужчина отодвинет свое кресло чуть назад. В один мах запрыгивает на колени, развязно укладываясь. — Дай лап… то есть руку, — командует Антон, когда видит, что кровь не останавливается, капает рядом с ним, пачкая шерстку. — Тош, не надо. — Я сказал — дай. Переходит почти на шипение и, когда одна рука приземляется рядом с ним, начинает зализывать открывшуюся ранку. Арс шипит, пытаясь отдернуть руку, но в нее вцепились довольно острые когти. Никогда бы Шаст не подумал, что будет пробовать на вкус кровь Попова, она у него солено-горькая. В принципе ничем не отличается от его. Они едут около часа, а когда подъезжают к границе, то снова встают в пробку. Шатен уже мерно посапывает, снова свернувшись в клубочек, а мужчина иногда гладит его рукой, которая оказалась под тушкой кота. Возможно, они сейчас сильно рискуют, перевозя Шастуна в облике кота, но ведь границы все ещё открыты. Египет все ещё может предложить помощь таким, как они. Минивэн медленно приближается к специальному месту и останавливается. К ним навстречу выходит молодая девушка в форме и с планшетом для записей. Сердце Арса бешено колотится. Он понимает, что половина его в засохшей крови, которую Антон не вылизал, вызывает странные мысли, сам сидит в одних боксерах и футболке, да и выглядит вообще не ахти. От особы веет приятным ароматом лемура, а на бейдже написано её имя на английском и египетском «Акана». Она просит документы, и из-за её роста не видит лежащего на коленях Антона. Арс решает, что была ни была, и открывает дверь. Карие глаза округляются, когда кот сонно поворачивает свою мордашку на неё, а потом чуть ли не падает с нагретых колен, потому что не ожидал появиться перед кем-то в облике. Арсений успокаивающе гладит по спине. Акана показывает жестом «ждите», и отходит к своей «будке». Через минуту она возвращается к ним с мужчиной, и он по рации что-то передает на своем родном языке. Говорили хотя бы на английском, Арс то его знает. Документы все равно приходится показать, но только Арса и только на животный облик. А ещё некоторые документы на машину. — В Эль-Арише вас ждут, окажут первую помощь, и там можете отдохнуть. Дальше куда хотели держать курс? — на чистом английском спрашивает девушка, отдавая все документы. — Александрия, — устало отвечает Попов, отключаясь прямо на месте. — Мы предупредим их, держите это, если вас где-то остановят, покажите этот пропуск и вас не будут задерживать. В Александрии сразу идите в больницу, а дальше государство поможет вам. Арс кивает, но какие-то слова просто проходят мимо ушей. Антон вцепляется когтями в голую ляжку, отрезвляя его, и это помогает. Захлопывает дверцу, скидывая небольшой листок на второе сиденье, и заводит минивэн. Теперь дорога только в Эль-Ариш. *** Антон чуть ли не с боем уговаривает Арса, чтобы тому перевязали руку, и брюнет наконец-то сдаётся. Молодой парень со знаком скорой помощи на чемоданчике стоит у них в минивэне . Рука обработана, за окном темнеет, а на парковке становится все тише. Им выделили специальное место, подальше от лишних глаз и сейчас, когда медработник ушёл, можно завалиться на боковую. Арсений отодвигает барную стойку, снимает футболку и падает лицом в кровать. Мягко и тепло. Антон смотрит на время «23.02 1 августа». Осознание, что он в безопасности и что они смогли, приходит медленно. Обволакивает, дарит свободу и становится легче дышать, будто в лёгкие закачали нового кислорода. Попов переворачивается на бок, подминая под себя одеяло, тем самым обнимая его. Парню не нравится, что его променяли на какой-то кусок ткани, скидывает с себя футболку с длинными шортами и остаётся в боксерах. С силой вытягивает одеяло, заваливаясь обратно, когда Арсений резко расслабил хватку, а сквозь сон зарычал, чем вызвал улыбку на юношеском лице. Ложится спиной к груди, чужие руки обвивают талию, и Антон чувствует себя в двойной защите. *** Шаст делает свои любимые потягушки, натягивается как струна, а кости приятно хрустят. Расслабляется и открывает глаза. На него расслабленно смотрит Арсений, голубой взгляд скользит по ярким и ещё молодым чертам лица. По завивающейся челке, которую вновь поправляют, но бестолку, по аккуратному носу и родинке на его кончике, бледным ресницам, но не менее пышным. Все такое прекрасное, что можно любоваться всегда. У Антона ноги сводит от какого-то неожиданного предвкушения, кровь приливает к лицу и он отворачивается, смотря куда-то вниз. — Мы в Египте, — шепчет Арс, подползая ближе. — В Египте… — неуверенно повторяет парень, будто до сих пор не может поверить в это. Антону становится трудно дышать, снова смотрит в голубые глаза, которые ещё застелены дымкой сна, но мозг уже вовсю работает. Ползёт взглядом на губы, облизывается. Внутри все сводит, но он хочет. Резко подаётся вперёд, впиваясь влажными губами в полусухие. Попов дёргается назад от неожиданности, но голова встречается с задней дверцей и бежать некуда. Песочные часы перевёрнуты, каждая секунда теперь на вес золота. Антон целует с напором, с каким-то животным желанием: кусает, то верхнюю, то нижнюю губу, но лишь слегка, чтобы не оставить кровавых следов. Пытается протиснуться языком в чужой рот, но препятствие в виде зубов ему ужасно мешает. Раздражённо отстраняется, глубоко дыша. — Котенок, что за покушение на мой рот? — удивлённо тянет Арс, вытирая опухшие губы. Какая-то часть песка уже пересыпалась вниз. — Знаешь, я подросток с бушующими гормонами, а ты, — пробегает пальчиками по оголенной груди, будто шагает, — ходячий объект моих не самых приличных снов. У меня постоянно крышу от тебя сносит. Тянется к губам, но его останавливают чужие пальцы. — Антон, да ты мне как сын, — последняя порция песка медленно сыпется вниз, а Арсения ведёт от возбуждённого Шастуна. — Инцест — дело семейное, — не сдаётся парень и убирает пальцы от губ. Целует Арса. Последние крупицы песка падают вниз, оставляя выдержку Попова где-то наверху. Арс наконец-то отвечает на поцелуй, перехватывая инициативу, углубляет, исследуя чужой рот. Руками сжимает худую талию, ему кажется, что он сейчас поломает этого ребёнка, потому что тот выглядит, как самое хрупкое создание, которое он только встречал. — У нас нет ничего, — предпринимает последние попытки в обороне своего тела Арсений, но Шастун отстраняется с рыком. — Есть, мне Серый перед выездом дал смазку и сказал, что понадобится. Я, правда, тогда поржал, но не думал, что она правда понадобится. Арс удивлённо хлопает глазами, пока Антон улыбается и тянется к его шее. Брюнет откидывает голову назад, подставляясь под ало-фиолетовые метки. Член упирается в худые ягодицы, а парень и не против, бесстыдно трётся о них, но когда его боксеры исчезают с него, а чужие руки, мягко оглаживает тазобедренные косточки, то вся смелость мигом уходит. Ноги начинают подрагивать и покалывать от возбуждения, страха и приятных ласк. Арсений замечает перемену настроения в своём партнёре и переходит в полусидящее полулежащее состояние. Теперь он хотя бы приблизительно на уровне головы Антона и тому не приходится складываться в три погибели. С губ срывается всхлип, когда руки брюнета нежно оглаживают внутреннюю часть бедра, ведут вверх к аккуратному члену, увитому венками, но потом спускаются обратно все дальше, к коленной чашечке. — Говори со мной, — сквозь стиснутые зубы шепчет Антон, но сначала отстраняется и тянется к полочке в самом углу. Вытягивает маленький флакончик лубриканта, кидает рядом и возвращается к Арсению. — Ты такой красивый, — целует в шею, спускаясь мокрой дорожкой к груди, — чувствительный и осторожный. Шатен кусает губы и сжимает ногами бедра Арса, пытается куда-то деть свои руки и все на что его хватает — схватиться за плечи брюнета. — Я читал твою книжку, но так по диагонали. Антон стонет, потому что получил наконец-то заветные касания к члену. Осторожные и невесомые к самой головке, идут ниже к яичкам и щекочут их. — Ты говорил, что хочешь меня, конечно, не прямым текстом. Арса самого заводит лучше, чем парня. Тот скулит и извивается от любого касания к его телу, как от огня, но в то же время тянется за ещё одними. Мужчина тянется за смазкой и открывает её. Антон вздрагивает от щелкающего звука и весь сжимается. — Я буду предельно осторожен, обещаю, — подставляет к сжимающемуся проходу один палец, а сам целует Антона. Пытается успокоить и это неплохо получается. Парень на минуту забывается в ощущениях, когда палец погружается в него, чужие губы терзают его, а другая рука массирует член, медленно водя вверх-вниз. На глаза наворачиваются слезы от такого разброса ощущений, и он отрывается от губ с небольшой ниточкой слюны. Утыкается лбом в ключицу, глубоко дышит. — Совершенно невинный, а когда я тебя узнал поближе... Ты ведь открываешься только самым близким. Парня успокаивает и доводит до дрожи шёпот на ухо. Пробегает волна мурашек от резкого движения пальца, а с губ срывается протяжный скулеж наслаждения. — Просто невероятный, с тобой всегда приятно вести беседы, даже забываешь о твоём возрасте, — смазки прибавляется, а к первому пальцу прибавляется второй. Арс закусывает губу, когда острые клыки впиваются в его ключицу и даже рычит, так утробно и низко. Антон прогибается в спине, двигает плавно бёдрами сам. Вторая рука на его члене массирует головку большим пальцем, спускается ниже, обхватывая орган в кулак. — Ты ещё ужасно сексуальный. Когда ходил по машине в чулках. Я думал, что возьму тебя на любой удобной поверхности, но не позволял себе даже таких мыслей. Голос хрипит, а собственное возбуждение неприятно давит. Антона выкручивает в разные стороны от наслаждения, смахивает слезы, собравшиеся в уголках глаз, а потом смотрит на Арсения. Целует его сам, сплетается языком и кусает за губу. Он вообще любит кусаться, у него просто такое желание выкручено на максимум. Стонет в поцелуй, когда к пальцам прибавляется третий, и он даже насаживается иногда сам. Окна запотели, тела вспотели, и взмокшие отросшие чёлки лезут в глаза обоим. Арс убирает руку с члена, не переставая трахать парня пальцами. — Мы с тобой преодолели такой большой путь, — снимает свои боксеры, откидывая их черт знает куда. Обильно поливает смазкой свой член, смотрит в мутные зелёные глаза и прикусывает губу. — Я помню, как ты от нас убегал. Такой выносливый и быстрый. Мы даже думали, что не поймаем тебя, — пальцы исчезают с хлюпаньем и в зелёных глазах появляется паника. Рука оглаживает его бедро, пока другая направляет член. — Ты просто восхитительный. Как палитра. Ты просто художник, который раскрашивает мой мир с каждым днем все ярче. Антон всхлипывает и краснеет от услышанных слов. Член погружается наполовину, и он насильно тормозит Арса, тот не заставляет. Останавливается и потирается кончиком носа о взмокшую шею. — Добавляешь новые краски и ощущения, — тянется за поцелуем. У шатена перед глазами плывёт, когда член погружается полностью. Быстро дышит, пытаясь восстановить дыхание, но понимает, что бесполезно. Одна рука Арса тянется к его члену, пока другая оглаживает левый бок. — Охуенный во всех смыслах этого слова. Даже сейчас, такой чувствительный, как оголенные провода. Антон смеётся, потому что испытывает небольшое чувство дежавю от этих слов, но это помогает отвлечься. Арсений начинает движения, плавно входит и выходит, приподнимая Шаста за талию. Парень стонет от новых ощущений и упирается более устойчиво коленями, чтобы не один брюнет трудился. Арс целует бледную шею, ключицы, прикусывает в каких-то местах кожу и оттягивает её. Они стонут в унисон, но когда мужчина начинает ускоряться, Шаст чуть ли не скулит. — Н-не ускоряйся, прошу, — шепчет парень, опираясь ладонями на грудь. Арс улыбается от щемящей нежности к этому человеку, тянется за ещё одним поцелуем, подстраиваясь под ритм парня и срывая с его губ протяжные стоны. Руки дрожат, а губы уже все искусаны в кровь и Антон чувствует, что больше не продержится. Тянется к члену, начиная надрачивать себе. Арсений смотрит на эту картину и готов кончить на неё: Шастун оперевшись одной рукой на кровать позади, выгнул спину в ту же сторону. Откинул голову, показывая покрасневшие следы от маленьких укусов, дрочит сам себе, зажмурив глаза. Антона выгибает дугой, когда член проходится по простате и ещё несколько раз подряд. В глазах взрываются целые созвездия, и белёсая жидкость пачкает кулак, попадая на живот Арса. Шаст стонет, подгибает пальцы ног и сжимает до побелевших костяшек постельное белье. Стенки начинают пульсировать, сжимая член. Арс успевает выйти, кончает, попадая на копчик парня, пытаясь отдышаться. Такого оргазма у него давно не было, перед глазами даже пляшут белые пятна. А вот, кажется, Антон ещё долго не отойдёт, потому что ещё мелко подрагивает и поскуливает, пытаясь пошевелиться. Конечно, Арс собирается быстрее, выходит из машины, заперев её, и уходит в предоставленный им душ в хостеле. Быстро смывается с себя пот, просит дать пару шоколадных батончиков, воду и заживляющую мазь. Спасибо, что не уточнили зачем. В минивэн возвращается в отличном расположении духа. Антон лежит на кровати, но уже в другой позе. Накрылся до бёдер одеялом, положил под живот подушку, а другую под голову и смотрит на вошедшего Арсения. — Держи, тебе понадобится, — кидает в парня мазь, убирая воду и батончики в холодильник. Антон краснеет, когда понимает, зачем ему это дали. Двигает ногами, но болезненно морщится. Ощущения ещё не отошли на второй план, и он решает остаться в такой позе, но его обламывают. Нужно поменять постельное белье. Ему кажется, что Арс это специально, он вот такой бедный Антоша стоит в одной футболке, которая, конечно, прикрывает его достоинства, но не чтобы прям так сильно. Попов справляется быстро, кидает на место подушки, сверху одеяло и садится на край, выдвигая барную стойку. Антон ложится ногами к задним дверям, подкладывая одну лишнюю подушку под живот, а свою все также возвращает под голову. Они приступают к приёму пищи. Ну как приступают, Арс ест суп на одну порцию, а Шаст куксился, что не хочет его и получил свой батончик в длинные пальцы. *** За окном четыре часа дня и нет, птички не поют, солнышко приятно не греет, а на душе неспокойно. Птицы все попрятались от жары, солнце нещадно печёт даже вечером и это просто невыносимо. На душе просто пиздец. Они подъезжают к Александрии и ещё буквально несколько минут, как город встретит их в свои объятья. В прошлом городе они узнали, где находится самая главная больница и, так как Шаст вообще не смыслил в английском, все уроки этого прекрасного языка он прогулял, то везде всегда говорил Арсений. Быстро вбили в навигатор, где находится это здание, и теперь направлялись прямиком к нему. Внутри было гораздо прохладнее, даже можно сказать свежо. Множество людей сновали туда-сюда от местных, до приезжих, но они чётким шагом шли к регистрационной стойке. Их поприветствовала тёмная женщина, в красной повязке, которая держала её афро-кудри. — Вам должны были сказать о нас на въезде на границу, — он показывает на Антона, который ни слова не разобрал, что сказал Попов, но послушно кивнул и улыбнулся. Девушка сначала задумалась, но потом кивнула и что-то проговорила в телефон. Через несколько минут к ним пришёл седовласый мужчина в небольших очках. — Говорите на русском? — спросил он, маня их рукой в соседний коридор. — Да, мы оттуда и приехали, — Арсений идёт прямо за ним, не отпуская руки Антона, который вцепился в мужчину мёртвой хваткой. — Повезло, многие не успели, проходите, — он открывает кабинет, пропуская их внутрь. — Да вообще-то нас поймали в Израиле. Нервно говорит Арс, присаживаясь на кушетку. Антон садится рядом с ним, и они вместе ждут дальнейших указаний. — Сейчас будет полное обследование, поэтому вы здесь, вероятно, надолго. Предоставим палату на ночь, а ещё запросим вам нормальные документы, — он садится за письменный стол, доставая какую-то бумажку с уже поставленной печатью. — Говорите свои настоящие имена или можете новые, но здесь вам уже незачем скрываться. Государство предоставит для него все блага. Вы кем ему приходитесь? Серые глаза, которые уже сами со временем потеряли свой цвет, были устремлены на Арсения. Мужчина уже открывает рот, чтобы сказать, но его бессовестно перебивают. — Супруг. Кольца пришлось продать, чтобы получить лишние деньги. Арсений косится в сторону смущённого Антона в жесте «да что ты говоришь?». Но потом, просто смирившись со своей участью, сталкивается затылком с белой стеной, продолжая отвечать на вопросы врача.