пыль под лапами

Пять лет спустя — Па-а-ап, — на кухню влетает маленькая девочка в жёлтой футболке и цветных лосинах. — Что такое, солнышко? — Арсений подхватывает малышку на руки, тыкая пальцем в кончик носа, пачкая его в муке. — Там папа Антон запутался в гирлянде. — Да что ты говоришь? Пошли, посмотрим. Арс смеётся и вытирает быстро руки о полотенце, пока в духовке запекаются вкусные новогодние печеньки. Идёт в зал и замирает на месте. На полу сидит Антон, завернувшись в гирлянде, смирившись со своей участью, он вешает разноцветные шары на ёлку, иногда пытаясь все же выбраться из сети, но она только сильнее начинает запутываться. — Кьяр, ты позвала отца? — недовольно бурчит парень, заглядывая на подошедшую дочку. — Позвала-позвала, котенок, — смеётся Арсений, подходя ближе и начиная медленно вытаскивать один конец гирлянды. — Солнце, пойди, посиди на кухне, скажи, когда таймер выключится, а то он стал барахлить. Иначе твои любимые печеньки сгорят. — Хорошо, папуль. Девочка идёт обратно на кухню, слышится возня, а потом звуки включённого телевизора. Когда голова Антона уже была свободна, и теперь мог свободно ею вертеть, он повернулся к Арсению. — Думаешь, не зря мы её взяли тогда? — шепчет он, помогая мужу. — Я думаю, она - единственное о чем я никогда не жалею, а ещё о дне, когда украл тебя. Арсений смеётся и целует Антона в губы. Лёгкий поцелуй оставляет холодок, а потом и гирлянда спадает на пол, освобождая шатена. Попов помнит тот день, когда его теперь уж точно муж заставил взять ребёнка, хотя даже не успел закончить институт, но в горящих глазах уже нельзя было потушить огонь. Они узнали о девочке, у которой родители погибли здесь в автокатастрофе, и, к тому же она русская, и не хотела слушать совершенно никого. Была одна, а когда с ней хотели заговорить, то она говорила на русском и её не понимали, а другой язык не хотела учить из-за обиды. Арсений, подтянув свой английский, а Шастун выучивший его с самого начала, договорились с органами опеки, что могли бы взять эту малышку к себе, ведь сами из России и могли хотя бы научить её английскому. Так и получилось, что теперь у них в доме бегает маленькое чудо, которое легко говорит на русском и чуть коряво на английском. — От неё все сильнее пахнет лисой, — обеспокоенно начинает Антон. — Это нормально, ей скоро восемь лет, а значит и первое обращение не за горами. — Па, печенье готово! — слышится с кухни, и Арсений спешно целует тёплые губы, ретируясь на кухню. Кьяра проносится мимо него, чуть не сшибая с ног, и влетает в объятья Антона, садится к нему на скрещенные в позе лотоса ноги, начиная украшать ёлку, как до этого. Шаст улыбается ей от кончика до кончика ушей, тянется за очередным шаром, передавая в маленькие ручки. Малышка привстает, вешая игрушку, а потом обратно плюхается в тёплые объятья, шатен обнимает её со спины, щекоча тёплым дыханием шею. В это время в дверном проеме стоит Арсений и пытается не пустить слезу от душераздирающей картины. Выключит печку, оставив остывать печенья, и вернётся к своей семье. И, кажется, что это будет их самый лучший новый год.