Present

      Непогода за окном бушует, стоит новому посетителю с трудом открыть дверь кофейни, как внутрь задувает порыв ветра, а на лаковом паркете оседают снежинки, тут же тая и оставляя влагу. Сынмин вздыхает, ловким движением затирая грязь и тут же возвращается за барную стойку, улыбаясь очередному посетителю. Две девушки неловко краснеют, спутано объясняя, какой напиток им нужен и какой десерт будут. Ким не стесняется болтать, в красках расписывая прелести многочисленных шоколадных и бисквитных пирожных, а после щедро сыпет поверх взбитых сливок корицу, вручая стаканчики с кофе девушкам.       Парень выкручивает громкость старенького радио, подпевая себе под нос и всё с тем же оживлением протирает кофемашину. - Не лопни от самодовольства, – фыркает Хёнджин, потягивая малиновый чай. - Может пора вручить тебе чек? – Ким ехидно улыбается, демонстративно тыкая в электронное меню. - Да ладно, ладно, – отмахивается друг. – Знаешь же, что у меня ни копейки нет. - Расчёт натурой тоже принимается, – улыбка Сынмина становится игривой и он облокачивается на барную стойку, сокращая расстояние и приближаясь почти вплотную к чужому лицу.       Хван нервно дёргается, задевая рукой стаканчик с чаем и разливая его. Сердце стучит в грудной клетке как бешеное, утихомирить едва ли удастся. Хочется большего, но позволить себе это ни в коем случае нельзя. Они друзья, это повторяет себе уже едва ли не как ежедневную мантру. - Чёрт, – ругается он, ощущая жжение на ребре ладони. - Прости, обжёгся? – Ким выглядит виновато, но после с лёгкостью проводит кончиками пальцев по ожогу, тут же касаясь его губами.       Из зала слышится чей-то сдавленный не то писк, не то стон и Хёнджин одёргивает руку. Конечно Сынмину всё равно, он привлекает внимание окружающих только так, но вот сам Хван к повышенному вниманию не привык, точнее он его не любит. Одна из тех девчонок выглядит разочарованно, даже отодвигает тарелку с вкусным тортом и чуть ли не с обидой бросает десертную ложку на стол. - Йа, – бурчит он себе под нос. – Всё нормально.       Посетители во все глаза смотрят на двух парней, кто-то с осуждением, кто-то с откровенным интересом. - Можно лучше кофе? – Хёнджин неуверенно садится обратно, пытаясь унять учащенное сердцебиение и пульс.       Кровь приливает не только к щекам, горят даже кончики ушей. Ким ведёт себя последнее время странно, привыкнуть не удаётся. Хотя он ведь сам говорил ещё два года назад, что сердце его занято, что другому человеку там не место. Можно даже с уверенностью сказать, что выглядит парень как влюблённый человек, постоянная широкая улыбка, от которой Хвану хочется вопить, потому что собственное сердце не выдерживает. Хёнджин, как весьма любопытный друг, попытался вначале мирно выпытать, кто же тот счастливчик, а после внаглую залез в чужой телефон, но кроме многочисленных совместных фотографий, где Сынмин с друзьями или с ним самим – ничего не было. В переписках так же ничего интересного, Хван даже подумал, что его обманули. Друг тогда злился знатно, накричал, что ненавидит, когда в его личную жизнь лезут и что вообще не его это, Хван Хёнджина, дело. - Лучше горячий шоколад, – Ким снова приподнимает уголки губ, щедро всыпая в напиток горсть зефирок. – Будешь ещё слаще. - Прекрати уж, – Хёнджин готов показательно приложить ладонь к сердцу, а после его вынуть и добровольно вложить в руки «друга», чтобы тот распоряжался им как захочет.       Глупые, никому не нужные чувства, что лучше бы запрятать глубоко внутри, но вместо ладони потеют, а жарко становится точно не от тепла внутри кофейни и не от горячих напитков. Посетители прекращают коситься в сторону парней, болтовня возобновляется, а музыка вновь становится громче. - Где ты вообще это нашёл? – уточняет Хван, пытаясь перевести тему в безопасное русло. - Музыку? – Ким ставит рядом с другом его любимый десерт, а после облокачивается на барную стойку. – Боссу нравится всякий лаундж, а сейчас вроде как тематический. - Хочешь? – Хван скользит взглядом, пытаясь найти запасную десертную ложку, но Сынмин его опережает, забирая из рук его собственную, цепляет торт и отправляет его в рот. – Ким Сынмин!       Тот лишь вопросительно приподнимает брови и пожимает плечами. - Что такого? – парень смотрит на часы, а после с тоской на несколько ёлок, что велено украсить сегодня же.       Конечно, сочельник уже, а в кофейне из праздничного – меню, ну и снег за окном. Начальник пытался заставить заняться украшением напарника Сынмина, но тот упрямо заявил, что у него ещё две подработки и некогда ему. - Смотришь так, словно хочешь сжечь ёлку, – Хёнджин водит кончиком пальца по краю кружки. – Давай помогу? - О нет, тогда мне придётся тебе чем-нибудь отплатить, – Сынмин вдруг снова расплывается в хитрой улыбке. – Натурой берёшь? - Нет, – жар расползается по всему телу, отдаваясь покалыванием в кончиках пальцев.       Стоит последнему посетителю покинуть заведение, а Киму перевернуть табличку на «закрыто», как Хван ощущает себя как в клетке. Пытается отшутиться, выходит, откровенно говоря, паршиво. - Вот мы и вдвоём. - О, если планируешь что-то непотребное, то не под камерами, – Сынмин посмеивается, кивая в угол кофейни. – Но могу показать одно интересное местечко. - Обойдусь, – Хёнджин прячет покрасневшее лицо в вороте серой худи.       А ещё в голове вдруг проскальзывают ревнивые мысли, не использовал ли Ким раньше это место для весьма понятных целей. Вопрос с губ не срывается, потому что неловко, потому что боязнь разрушить их взаимоотношения. Хёнджин скорее готов смириться с безответными чувствами, чем с полным прекращением общения. Сынмин выкручивает громкость ещё выше, выдвигая одну из коробок с игрушками и украшениями в центр зала, а вторую коробку поменьше ставит на стол. Мишура переливается всеми оттенками, но Хван наблюдает больше за другом, что с усердием пытается аккуратно примостить украшение на барной стойке. - Давай украсим тебя, – Ким перекидывает красную мишуру через шею Хёнджина, а после тянет того ближе к себе, едва ли не касаясь губами чужих.       Хван задерживает дыхание, а после резко выдыхает, облизывает губы и прикусывая нижнюю. Эта близость с каждым разом становится всё опаснее, в голове едва ли не сирена звучит и яркие таблички «осторожно!». - Не провоцируй, – Сынмин ухмыляется и сдвигается, возвращаясь к украшению с абсолютно невозмутимым видом, напевая какую-то популярную песенку себе под нос.       Мысли в голове путаются, а ещё снова просыпается интерес, каково это поцеловать Ким Сынмина? Каков вкус его губ? Более откровенные мысли Хван старается держать в узде. Ощущать себя как сопливый юнец в пубертатном периоде – отвратительно. - Признай, что он тебе нравится, – как-то говорит Чонин, не отрываясь от телефона. - Мы друзья, – огрызается Хёнджин, изучая потолок.       Лежать на полу удобно, вставать нет желания, а внутренний голос ехидно соглашается с младшим. Одна из стен комнаты щедро украшена яркими огоньками гирлянды, а ещё многочисленными фотографиями, где Хёнджин с Сынмином. Причём последний это видел и даже добавил ещё пару фото, заявив, что они там мило выглядят. - Ага, прям как мы с Чани-хёном, – насмешливо отвечает Ян, расплываясь в дурацкой улыбке. - Вы с ним встречаетесь, – раздражённо замечает Хван, переворачиваясь на бок. - Хён, просто расскажи ему, – Чонин прячет телефон в карман толстовки. - Так и будешь стоять? – голос Сынмина выдёргивает из воспоминаний. - Ты что-то сказал? – Хёнджин часто моргает, с некоторым удивлением отмечая, что одна из коробок уже наполовину пуста.       Украшения яркими акцентами располагаются по всему залу, создавая уют и праздничное настроение. Не тронутой остаётся самая большая ёлка, к которой его и подталкивает друг. - Помоги, не достаю, – Ким вручает длинную гирлянду в чужие руки и подставляет невысокие стул, что выглядит совершенно неустойчиво. - Не хотелось бы очутиться в больнице, – с сомнением отмечает Хван, но украшение всё же берёт. - Удержу, – Сынмин невозмутимо кладёт ладони на талию, опаляя жаром места, где прикасается.       Хёнджин с трудом сглатывает, сильно прикусывая нижнюю губу, тут же ощущая металлический привкус во рту. Какая разница на какие-то там камеры, если желание развернуться и очутиться в объятиях, коснуться абсолютно везде, ощутить тепло, а после… - Давай скорее, – торопит Ким, мягко скользнув ладонями ниже.       Хван рвано выдыхает, но всё же сосредотачивается на ёлке и украшении. Они умудряются начать спорить из-за цвета шаров, каждый настаивая на своём и не желая уступать. - Синий! – Сынмин поджимает губы, скрещивая руки на груди. - Но красный выглядит лучше! – не унимается друг, для убедительности вешая игрушку на ёлку. - Если будешь спорить, я тебя поцелую! - Что? – все остроумные аргументы из головы испаряются, оставляя место лишь повторению сказанных слов. - Давай и те, и те, – примирительно говорит Ким, начиная развешивать украшения.       Хван так и стоит на месте, не в силах сдвинуться или что-то сказать. - Отлично постарались, – Ким посмеивается, расстёгивая пуговицу на манжете рабочей рубашки. – Переоденусь и пойдём уже, метро закрыто.       Морозный ветер пробирается под тонкую куртку, Хёнджин ёжится. До дома добираться не близко, можно, конечно, остаться у Сынмина, но идея почему-то кажется абсурдной. В один момент совместные ночёвки превратились в пытку. - Может отметим вместе? – нарушает тишину Ким. – Алкоголь, дурацкие старые рождественские фильмы и еда из ближайшей доставки. - Заманчиво, – хмыкает Хван, внутренне желая сбежать от этого прожигающего взгляда.       В голове совсем некстати вспоминается глупая фраза Чонина «да он тебя, хён, просто взглядом раздевает». Конечно тогда Бан забавно округлил глаза и на вопросительный взгляд, Ян лишь ухмыльнулся. Тогда же хотелось добавить, что не стоит собственные эмоции в отношении хёна перекидывать на их с Сынмином ситуацию. - Тогда поедем на такси, – Сынмин стряхивает с чужих волос снег. – Заболел что ли?       Парень прикладывает обжигающе горячую ладонь ко лбу Хвана, а тот готов сгореть от чувств на месте. Одна мысль хуже другой, ладони сжимает в кулаки, чтобы не сорваться. Температура вероятно и правда поднимается, но виной тому не болезнь. Хотя, если у болезни имя «Ким Сынмин», то Хёнджин согласен. - Это от ветра, – абсолютная и неприкрытая ложь.       Сынмин вопросительно приподнимает бровь, но вслух ничего не говорит. Как и ожидается службы доставки не справляются с нагрузкой. Предлагают привезти необходимое ближе к утру, а ещё лучше прийти после праздников. Оба парня с некой обидой идут в ближайший к квартире Кима круглосуточный. Ожидаемо внутри никого, кроме них и кассира, что со скучающим видом листает глянцевый журнал. - Сам будешь готовить? – любопытствует Хёнджин, наклоняясь к чужому плечу и вчитываясь в рецепт на экране смартфона. - Да, – кивает друг, закидывая в корзинку всё необходимое. - Может рамён? - Праздник же. - Помогу с готовкой, – уверенно говорит Хван, но тут же получает осуждающий взгляд. - Спасибо, но хочу встретить Рождество в квартире и живым.       Ким начинает снова смеяться, вспоминая какую панику развели друзья, а особенно Хёнджин, решивший приготовить жареный рис. Горелым пахло на всю многоэтажку, Чан тогда матерился в открытую, а Чонин смеялся до слёз. Итог – испорченная посуда, напуганные соседи и запах гари, что выветрился, кажется, только через месяц. - Да это случайно вышло, – Хван обиженно дует губы, но спорить не решается.       Как бы не хотелось, но готовка не давалась ни в какую. В лучшем случае ему доверяли помыть овощи и их порезать, да и то последнее могло закончиться травмами и многочисленными порезами. Кассир с неким интересом наблюдает за двумя парнями, аккуратно складывая продукты в шелестящий пакет. - Можно тут купить торт, – Хёнджин тыкает пальцем в стеклянную витрину, красиво украшенную ёлочными шарами, искусственными ветками и гирляндой. - Зачем мне торт, если у меня есть ты? – Сынмин шепчет в самое ухо, опаляя кожу дыханием, но тут же отстраняется и смеётся. - Йа, – Хван до боли закусывает губу, сердце бьётся о рёбра, норовя выскочить.       Девушка во все глаза смотрит на Кима, словно что-то хочет спросить, но поймав недовольный взгляд Хёнджина, решает промолчать. Хван каждый раз от ревности сгорает, хочется заявить всем и каждому, что Ким Сынмин – его, а другим ничего не светит. Вот только это мечты и не более. Чужое сердце занято, очередное напоминание себе. Сладкое угощение они по итогу покупают, но до самой квартиры Сынмина идут молча. Хёнджин думает, что в пакете чересчур много алкоголя для них двоих. - Можешь пока в душ сходить, – Ким ставит продукты на кухонную тумбу. - Может со мной? – вопрос вырывается прежде, чем парень осознаёт, как это звучит и что провоцирует сам. - С радостью, – друг нахально улыбается, а после подходит к шкафу и достаёт запасные спортивные штаны с футболкой и огромное яркое полотенце.       Прохладные струи воды позволяет немногим остудить голову, Хёнджин готов простоять под душем ещё пару часов, но всё же одевается и выходит, взъерошивая влажные волосы. Сынмин уже во всю орудует на кухне, ловко перемешивая содержимое в сковороде и добавляя приправу. Когда он всё успел непонятно. А ещё – наблюдать за увлечённым готовкой Кимом – удовольствие. Парень всегда такой, если занимается чем-то, что ему нравится. - Не переборщи, – Хван усаживается на стул, подпирая ладонью подбородок. - Вкусно пахнешь, – друг не отрывается от готовки, но умудряется всё равно почувствовать тонкий аромат геля для душа. - Найду фильм, – бормочет Хёнджин, смущаясь в очередной раз.       В голове роятся вопросы, но задавать их страшно. Симпатию отрицать теперь уж глупо, потому что смущение, учащённый пульс и сердцебиение – говорят лучше всяких слов. - Откроешь? – Ким сдвигает бутылку с алкоголем и копается в верхнем ящике, морщась. – Куда делись бокалы? - Серьёзно? – недоумевает Хёнджин, когда перед ним ставят разноцветные кружки в виде рождественских персонажей. - Не жалуйся, – Сынмин фыркает.       Хван улыбается, ощущая приятную фруктовую сладость и еле ощутимый вкус алкоголь. К его величайшему огорчению, градус бьёт по голове ощутимо и быстро. - Может украсим квартиру? – тянет Ким, с серьёзным видом осматриваясь вокруг.       Гирлянды находятся в шкафу, но достать их не удаётся, Хёнджин спотыкается о коробку и заваливается на Сынмина, едва успевшего выставить руки, чтобы смягчить падение парня. - Ты тяжёлый, – Ким морщится, к головокружению прибавляется лёгкая боль от удара о ту самую злополучную коробку. - А ты мягкий, – Хёнджину хочется поцеловать, взгляд опускается на чужие губы.       Что придаёт смелость неизвестно, но целовать Сынмина оказывается приятно. - Завтра сделаем вид, что ничего не было? – Ким дёргает уголком губ, но улыбка не выходит, а ладони скользят по спине Хвана. - Нет, можем начать встречаться, закидывать друг друга кучей сердечек в католке, ходить на ночные сеансы кино, а ещё многочисленные свидания и пищать от любви.       После таких слов вспоминаются Чанбин и Ёнбок, Ким даже головой мотает, отгоняя воспоминания. - Устроит лишь первая часть, – наконец говорит он. - Про сообщения в католке? - Про встречаться, пабо, – Сынмин легонько щёлкает своего, теперь уже парня, по носу, а после вновь тянется к губам. - Кажется мы не вовремя, – Чан сдерживает смех, а ещё пытается закрыть ладонью глаза Чонину, что с живым интересом рассматривает друзей, лежащих на полу. - Хён, как будто я там чего-то не видел, – Ян сдвигает чужую ладонь и ощутимо прикусывает. - Эй, Иени! – Бан возмущённо одёргивает руку, но тут же смягчается, заметив милый взгляд младшего. - Так значит ты правда будешь моим парнем? – переспрашивает Хван, не до конца осознавая происходящее. - Будешь моим рождественским подарком, – Сынмин зарывается пальцами в волосы парня и притягивает ближе к себе, снова целуя. - Хоть бы постеснялись, – Чан качает головой, закрывая наконец за собой входную дверь. - Тоже хочу, – Чонин виснет на старшем, забавно вытягивая губы. - Ян Чонин! – вот только сопротивляться младшему тяжело. - Только попробуй ещё улыбаться так мило тем девушкам из кофейни, – вдруг выдаёт Хёнджин.       Сынмин же начинает смеяться, не в силах остановиться, за что тут же получает болезненный удар в плечо. - И как же тот, кем занято твоё сердце? – не унимается Хван, смелость которому явно добавляет доза алкоголя. - Это был ты, – Ким притягивает обратно к себе, улыбаясь. – Всегда был ты.