Обязанный.

Невидящим взглядом Северус рассматривал потолок, продолжая чувствовать вкус Лили на своих губах. Его пальцы до сих пор помнили атлас её кожи, а сердце — дрожь вожделения. Он никогда больше не ощущал ничего подобного, несмотря на все свои попытки, а он пытался часто. По истечении трех лет после её смерти, одолеваемый чувством вины, Северус за малым не решил придерживаться целибата, но затем понял, что это не изменит ровным счетом ничего: его вина никуда не пропадет, он не сможет таким образом доказать Лили степень своего раскаяния, а другие женщины в любом случае не смогут умалить его любовь, они просто будут. Со вздохом Снейп потянулся на постели и сел, свешивая длинные ноги на прохладный пол. Третья ночь без сна. Третья ночь мучительно-сладких воспоминаний. Грустно это признавать, но тот вечер, даже с тем учетом, что Лили его в конце концов отшила, был самым лучшим в его жизни. Он хоть немного испробовал её, утолил свой первородный голод, узнал, какая она… После эта тактильная визуализация скрасила не одну его юношескую ночь. Как давно это было… Как глупо это вспоминать теперь. Северус знал, что сейчас его отвлечет от этих терзаний только одно — то же, что отвлекало и в предыдущие две ночи — дневник и исписанные каллиграфическим почерком листы. Интересно, Грейнджер где-то училась так писать для подпитки своего имиджа идеальной-во-всем девушки или этот навык чистая случайность? Снейп с ожиданием раскрыл блокнот, но тут же черты его лица исказились горьким разочарованием, потому что тот был пуст. Грейнджер молчала целые сутки. Грейнджер, которая прошлые два дня исписывала страницы мелким почерком, теперь не нашла для него ни единого слова. Возможно, она сочла его плохим собеседником (так оно и было, Северус не любил поддерживать бессмысленный диалог и игнорировал вежливые слова — скорее всего, он даже не ответил ни на одно её приветствие и прощание, ограничиваясь скупым набором слов в ответ на какой-нибудь вопрос). Или она просто получила всю необходимую информацию и теперь ей было нечего сказать. Это было ожидаемо, но немного обидно. Кажется, сегодня днем мисс Грейнджер должна была вернуться в Хогвартс после уик-энда в Мельбурне с Майерсом и своими родителями. Она сообщила, что целитель счел их состояние вполне удовлетворительным и уже назначил курс необходимых зелий. «Эта новость её обрадовала», — вспомнил Северус, а после вспомнил, что проигнорировал эту её неуемную радость и просто захлопнул дневник перед тем, как отправиться спать. Еще немного полежав в нагретой постели, Снейп оставил любые попытки погрузиться сегодня хотя бы в кратковременный сон и зажег лампу, потянувшись к ближайшей книге. С возвращением в свою жизнь чтения, мало-мальского общения и выхода в «свет» под чужой личиной, он хоть немного начал приходить в себя после затяжных месяцев самобичевания. Ему это нравилось. Он почти перестал чувствовать себя доживающим. Снова возвращаться в это состояние совсем не хотелось. Не тогда, когда он почувствовал себя полноценно свободным. Впервые его жизнь принадлежит исключительно ему, долгов, которые бы непременно нуждались в отдаче, больше не существовало. Он мог бы делать, что захотел, но… Но что он хотел? Вернуться в магический мир под своим именем? В этом варианте слишком много сложностей: слишком много людей нуждались в его аудиенции — и не все из них планировали ограничиться одними разговорами, стоит ли в это добровольно ввязываться? Да, потому что другого выбора теперь нет. Точнее, он был, но Северусу не подходил. Осесть в магловском мире — еще более худшая перспектива. Нормальной работы тут не сыскать, если учесть, что официально он бросил школу в одиннадцать лет, а после просто пропал со всех радаров. Превратиться же в нищего пропойцу — в подобие своего отца — и вовсе смерти подобно. Кем бы он мог стать в чужом мире? Не проводить же аферы над маглами, хотя эта идея и звучит до одури привлекательно. Жаль только, что не растерял свою совесть окончательно, иначе бы жил сейчас на порядок лучше. Несколько нужных мыслей, вложенных в голову ничего не понимающим маглам, могли бы обеспечить ему и особнячок на его вкус, и деньги (в свое время Тобиас буквально пытался заставить мать применить свой «дар» во благо материальному положению и не задумывался о возможных последствиях), и красивых женщин, которые ни с того ни с сего сочли бы его привлекательным мужчиной… Это была красивая фантазия, но в реальности его сжимали в тиски установленные им же правила и ограничения; черта, которую нельзя переступать. Северус противился самой мысли отдаться во власть своим демонам, потому что именно этого больше всего на свете он сейчас и желал. Он слишком много видел, слишком много знал, и если вернуться хоть на одну секунду в то состояние, когда он решительно принимал клеймо, если хоть на мгновение вспомнить идеологию, в которую он тогда искренне верил и которой искренне поклонялся, то от него самого, от человека, которым он смог стать, не останется ничего. Лишь тьма. И родится новая личность похлеще самого Волдеморта. ххх Периодически Северус со скукой переводил уставший взгляд от пожелтевших страниц романа к окну. Густой туман плотной завесой окутывал непримечательные окрестности, добавляя мрачные оттенки в его и без того унылое настроение. Чайник, стоящий на плите, тихо пыхтел, привлекая к себе внимание, когда прозвучала заливистая трель звонка на входной двери. Снейп точно знал, кто стоит по ту сторону, потому что других гостей у него отродясь не было. С удивлением он испытал предвкушение и нетерпение, можно было бы подумать, что он ждал этой встречи, но это был откровенный абсурд. Северусу было безразлично, придет она или нет, напишет она или нет, — мужчина совершенно точно это знал. Все новости, которыми Гермиона могла бы с ним поделиться, были озвучены ранее, им не о чем было более разговаривать. Снейп напомнил об этом себе и нарочно замедлил шаг. Он не был радушным хозяином, а она — желанной гостьей. Нет. — Добрый вечер, — Грейнджер уверенно впорхнула в его квартиру, принося с собой едва заметный аромат своего шампуня, в котором Северус мгновенно узнал нотки зеленого яблока. Нынче девушка не воспользовалась духами. Беглый взгляд на её лицо подсказал, что от косметики она тоже сегодня решила отказаться. Гермиона выглядела такой домашней… и уставшей. Аппарации на дальнее расстояние в короткие сроки отнимали много энергии, Снейп знал это по собственному опыту и мог бы посоветовать девушке принять восстанавливающее зелье, но зачем? Грейнджер так гордится своим интеллектом, что наверняка могла бы прочитать эту информацию, если бы только знала где именно её искать. Не проронив и слова, Северус вернулся на кухню. Он не мог не отметить, что Гермиона стала чувствовать себя намного увереннее на его территории, она проигнорировала его молчание, словно так и надо, и просто прошла в гостиную — это не могло не напрягать. Снейп никогда не пытался добиться уважения или любви от студентов; мнение мелких паразитов — последнее, что его волновало. Панибратские отношения, которые легко позволяли себе остальные преподаватели, на его взгляд, выглядели недопустимо. Студенты должны были видеть в нем только несокрушимого лидера и источника информации, но никак не слабовольного недоумка, которым можно помыкать в своих целях. Профессор Снейп не должен был им нравиться, он и не нравился: они боялись его, и страх в их расширившихся зрачках действовал на него как согревающий бальзам. Вот только мисс Грейнджер по неизведанным причинам вдруг перестала бояться его. Уж он-то поводов для этого точно не давал. Не отдавая себе в том отчета, Северус достал две кружки и разлил по ним Эрл Грей. Теперь отступать было поздно, и мужчина, скрипя зубами, еще добавил в одну из фарфоровых кружек две чайные ложки сахара и сливки — сказывалась его феноменальная память. Не дай Бог, Грейнджер воспримет это как гостеприимство! С пустыми глазами он направился в свою гостиную и протянул девушке её чай. — Спасибо, — она с застенчивой улыбкой кивнула ему и сделала первый глоток предложенного им напитка. Северуса не раздражала повисшая между ними тишина, чего нельзя было сказать о взглядах, которые она на него упорно бросала. Он чувствовал себя лабораторной мышью и потихоньку начинал закипать, не совсем понимая причин для такого повышенного к себе внимания. На нём были надеты стандартные джинсы и чёрная рубашка — ничего такого, чего бы Гермиона не видела ранее. Возможно, утром он забыл побриться, и теперь начала пробиваться колючая чёрная щетина, но опять же — ничего противоестественного, она однозначно смотрелась вполне сносно на его исхудавшем лице. А если и не сносно, то это никак не оправдывало взглядов Грейнджер. Впервые за долгое время чувствуя себя несколько неуверенно, Северус слегка вытянул больную ногу вперёд, и решительно пошел ва-банк: кем-кем, а трусом он никогда не был. Его цепкий взгляд бесконечно долго скользил по щиколоткам и изящным голеням, открытым на обозрение благодаря строгой юбке, выбранной сегодня Грейнджер, но девушка все никак не реагировала на подобные пристальные изучения; Снейп успел сполна оценить благородность её светлой кожи. Затем он обратился взглядом к скромному вырезу на тесной блузке, дающей простор воображению, и наконец поднялся к сосредоточенному лицу девушки: в меру пухлые губки, аккуратный носик, выразительные янтарные глаза, которые светились недюжим интеллектом и ласкающей теплотой, и трогательные, почти неприметные веснушки, щедро рассыпанные по коже. Когда только лохматая раздражающая заучка успела стать привлекательной девушкой? Северус совершенно не заметил этого переходного этапа. Он вообще мало обращал внимания на процесс взросление подвластных ему студенток, чаще всего он продолжал видеть в них исключительно тех же самых запуганных нелепых младшекурсниц, готовых разреветься из-за каждого его окрика. Снейп попытался напомнить себе, что и мисс Грейнджер относится к их ряду, что она совсем не обольстительная молодая особа, какой кажется теперь. Право слово, это же так легко! Гермиона все та же девчонка, считающая себя умнее остальных. Она все также действует ему на нервы. А её волосы… Возможно, волосы ей и удалось со временем усмирить, но это не меняет картины в целом. — С чем пожаловали, мисс Грейнджер? — от долгого молчания его голос звучал хрипло и незнакомо. Гермиона тут же опустила взгляд в полупустую кружку и вздохнула. Она долго раздумывала над тем, как следует начать этот разговор, но теперь, когда Снейп упрямо смотрел в её глаза, все подготовленные вариации предложения казались неподходящими. Если она что-то и знала о сидящем напротив мужчине так это то, что он был чрезвычайно горд, мелочен и, как это ни странно, обидчив. У него были для этого причины, Гермионе были известны лишь несколько из них. Сириус, поймав волну ностальгии после пары стаканов виски, обычно не гнушался рассказами о их проделках с Джеймсом, в которых профессор Снейп с завидным постоянством представлялся в качестве выбранной жертвы. Казалось им доставляло удовольствие портить ему жизнь, причем объективных причин (разумеется, кроме очевидной ревности старшего Поттера ни у одного из них не было). Блэк должен был нравиться Гермионе хотя бы ради Гарри, который хоть ненадолго обрел подобие семьи, но… Но этого так и не случилось, несмотря на его веселый нрав и самоотверженные поступки. Сириус не умел строить долгоиграющих планов и размышлять, он полагал, что «хорошим» парням будет всегда везти, но проблема была в том, что он никогда не был действительно хорошим парнем, хотя и находил правильное оправдание каждому своему сомнительному поступку. Гермиона понимала, что Северус Снейп тоже не относился к разряду «героев», но он никогда и не пытался причислить себя к ним. По крайней мере, он был честен перед собой. И слишком требователен — к себе и к окружающим. Снейп не прощал мелких промахов и припоминал все нанесенные ему обиды, надуманные и настоящие. Её предложение он воспримет как злую насмешку или же — в лучшем случае — как жалость; но это не было ни тем, ни другим. — Сэр, я хотела еще один раз поблагодарить вас, — начала она, взглянув на него из-под ресниц, и тут же увидела, как мужчина сурово сдвинул брови и недовольно поджал тонкие губы. — Грейнджер, это лишнее, я не сделал ничего особенного. Я просто дал вам контакт наиболее сговорчивого сотрудника Святого Мунго. Не стоит из-за этого распинаться в пустых благодарностях и тратить мое время. — Но… — И если бы вы обратились с этой просьбой к кому-нибудь из своих многочисленных знакомых, то они бы тоже… — Но в том-то и дело, что вас не нужно было просить, — убежденно перебила его Гермиона. — Вы сами предложили мне помощь. — Я ничего вам не предлагал, — надменно отрезал Снейп. — Вы заявились в мой дом и не оставили мне никакого выбора кроме очевидного. — И все равно спасибо. Мимолетная ласковая улыбка на её лице, заставила Северуса еще больше напрячься. Грейнджер совершенно точно чего-то хотела от него добиться и, судя по уже растраченным ею благодарственным словам и согревающему взгляду, это что-то имело масштабный характер. — Переходите к основной теме разговора, — потребовал он. Неужели она принимает его за наивного глупца? Снейп ненавидел, когда ему пытались лгать. Гермиона явно смутилась и заправила прядь волос за ушко, подтверждая его худшие опасения. — Я долго размышляла над тем, как можно было бы вас отблагодарить за все, что вы для меня сделали в последние недели… и вообще в последние годы, сэр. Мне пришла в голову только одна подходящая идея, — брови Северуса заинтересованно взметнулись вверх, и Гермиона взволнованно продолжила, — только, пожалуйста, не отказывайтесь сразу. Я предлагаю вам это от чистого сердца и… — Что именно вы мне предлагаете? Грейнджер молча потянулась к своей сумке, достала из глубин небольшой ключ с пергаментом и протянула предметы опешившему мужчине. — Что это? Вы решили подарить мне комфортабельный особняк? Что ж, думаю, это будет достойная плата, — в его голосе звучала откровенная насмешка, пока он с любопытством рассматривал представленные ему координаты незнакомого места и отпирающие чары от двери. — Нет, это координаты моего дома. — Вы предлагаете мне перебраться к вам? Боюсь я не готов на это пойти, — с нарочитой серьзностью отказался Северус; он не мог понять, что именно хочет от него Грейнджер и прокручивал в голове всевозможные варианты. Каждый из них не отличался правдоподобностью. — Выслушайте меня, пожалуйста, до конца и не перебивайте! — Я весь — внимание. — В моем доме оборудована небольшая лаборатория, возможно… Скорее всего, вы найдете её ничтожной, но… Если что-то потребуется докупить из оборудования, скажете мне, и я… — Вы предлагаете проверить вашу лабораторию и… Подсказать, чего именно там не хватает? — предположил Северус. — Нет, я подумала, что вы, если вы, конечно, в этом заинтересованы, могли бы готовить там зелья и для себя, и на продажу. Думаю, лишние деньги вам не помешают, сэр. У вас же есть знакомый в аптеке, он мог бы приобретать зелья у вас, или я могла бы попросить Невилла, чтобы он от своего имени относил их к мистеру Куэрто. Все будет проходить анонимно, никто даже не узнает, что вы в Британии, если вы того сами не захотите. — Вы предоставляете мне в пользование свою лабораторию? — Да. Мне она сейчас все равно не нужна, я же почти круглый год провожу в Хогвартсе, и профессор Слизнорт при необходимости разрешает мне пользоваться его лабораторией. Вы никак не помешаете мне, а я — вам. Я редко бываю дома. Если возникнет необходимость, мы всегда сможем скоординироваться так, чтобы вообще не беспокоить друг друга. — И что же я буду должен сделать взамен? — Вы уже сделали всё, что могли, сэр. Это просто моя благодарность. — Грейнджер, вы, конечно, известны своей всепоглощающей жалостью ко всем юродивым, но я никогда не думал, что вы настолько перешли все возможные границы! Я не нуждаюсь в вашей жалости! И не нуждаюсь в подачках! — прошипел Северус, сверля её тяжелым взглядом. — Это не жалость, — со вздохом попыталась оправдаться Гермиона. — Я… Я просто хочу хоть что-то сделать для вас, чтобы перестать чувствовать себя обязанной, вам ведь знакомо это чувство? Пожалуйста, просто подумайте над моим предложением. Я не тороплю вас с ответом.