Обязанный.

— Может, выберешь что-нибудь другое? — Снейп и на секунду не оторвал взгляда от книги, чтобы посмотреть на нее. — Это зелье затратно, бессмысленно и… Слишком проблематично, тратить на него столько времени — верх глупости. Гермиона совсем не ожидала увидеть его сегодня. И завтра. И вообще на этой неделе. Не после прочитанной сенсации на первых полосах «Пророка». И подтвержденной в письме Гарри. Какова вероятность, что Северус ее еще не видел? Нулевая, надо полагать. Но все равно по какой-то причине он, как и обещал, сегодня зашел к ней и вел себя привычно, сам вернулся к просьбе, озвученной на прошлой встрече, и не задал ни одного из действительно волнующих его вопросов. Сама Гермиона тоже не касалась этой темы. Не хотела собственноручно лопнуть мыльный пузырь, в котором успешно просуществовала все лето. Идеальное, к слову. Так что если теперь он захочет закончить их отношения (а он несомненно захочет!), она не станет ему в этом помогать. — Я не хочу другое, мне интересно именно это. Если у тебя нет времени или желания мне помочь, то ничего страшного, просто дай мне ключи от своей хогвартской лаборатории, и я… — Спалишь мне ее? — фыркнул Северус. — А такое хоть раз было? — Все бывает впервые. Тем более ты вряд ли с ним справишься одна, что автоматически возвращает нас к… — Ладно, забудь. — Подыщешь вариант попроще? Девушка неопределенно пожала плечами, и тонкая ухмылка посетила его лицо. И тут же померкла. — Видела свежий выпуск? Именно ради этого он и пришел, не правда ли? Чтобы узнать информацию от приближенного лица. — Да. — И это правда? — равнодушный тон разнился с заинтересованно горящими глазами. — Да, — а что еще она могла ответить? Снейп удовлетворенно хмыкнул. Он не казался удивленным, обрадованным или огорченным — только пустым. Словно спрятал эмоции под непробиваемым щитом, возможно, так оно и было. — Мальчишка, наверное, без ума от счастья? — на самом деле его совсем не волновала реакция младшего Поттера. — Не знаю, мы с ним пока не виделись, только переписывались. И то… У него не так много времени, чтобы делиться со мной всеми подробностями. — Он еще в Англии? — Нет. Дальше разговор совсем не клеился. Северус и не пытался разрушить вяжущую тишину, вместо этого он вновь притянул к себе книгу, вот только страницы переворачивал с удивительной для себя медлительностью. Гермиона тоже никак не могла сосредоточиться на томе в своих руках, бросая осторожные взгляды на расположившегося рядом мужчину. — Ты не выглядишь сильно удивленным, — наконец, заметила девушка. — Ты знал? Дамблдор… — Он ничего мне не рассказывал, но да, у меня всегда были кое-какие сомнения на этот счет. Что-то не сходилось. Непосредственно перед убийством Альбуса он позволил мне увидеть некие расплывчатые образы, не знаю случайно или нет, но обстановка не располагала к душевным откровениям, поэтому все осталось так, как было. — А почему ты… Ничего не рассказал и не сделал после того, как… — А что я мог сделать, Грейнджер? — с мрачной ухмылкой поинтересовался Снейп. — Посетить каждую точку планеты, не имея никакого представления, куда хотя бы примерно он мог их запихнуть? Мое состояние не располагало к этому, ты и сама прекрасно помнишь в какой «великолепной» форме ты меня нашла. К тому же я не был уверен в реальности тех образов, оставался большой риск, что это была очередная манипуляция Дамблдора с целью продолжить контролировать мои действия даже после своей смерти, так что… Гермиона ни за что бы не поинтересовалась, что он намерен делать дальше. — Откровенность за откровенность, Грейнджер. — Что ты имеешь в виду? — Что тебе об этом известно? Поттер же наверняка тебе все растрепал. — Я тоже узнала об этом только вчера. Как ни странно, а Северус верил ей. Он бы знал, попытайся она скрыть что-то, но все это время девочка с ним была на удивление ласковой и жизнерадостной. — Макгонагалл только в этом году решилась посетить дом Дамблдора, завещанный ей, и перебрать старый хлам. На чердаке она нашла запечатанную магией старую шкатулку с рунами на крышке. — Информация об этом все эти годы лежала в долбанной шкатулке?! Этот безумец держал столь значимые сведения на чердаке?! В гребанной шкатулке?! Это призрак безумия или гениальности? — Северус, ни Минерва, ни Флитвик самостоятельно так и не сумели вскрыть ее! — Возмутилась Грейнджер, не выдержав пренебрежительного тона. — Им пришлось обратиться к специалистам из Министерства. — Это только говорит о их бездарности, — шикнул зельевар. — Так что? Ближе к делу. — В общем специалистам потребовалось еще несколько дней. Они были немного разочарованы, когда наконец увидели содержимое шкатулки: старые письма, фотографии и прочие безделицы. Минерва все-таки решила пересмотреть все дорогие Альбусу вещи, там-то, она и обнаружила запечатанный конверт, адресованный на имя Бруствера Кингсли. — Причем здесь Кингсли? — Дамблдор не был уверен, что родители Гарри к тому моменту еще будут живы, и он нашел жестоким — дать надежду, а потом так жестко ее отнять. Бруствер тоже так подумал, поэтому ему и потребовалось столько времени, чтобы найти их и убедиться в том, что… — И где же они были? — В Швейцарии. В какой-то альпийской деревеньке, которую невозможно отыскать даже на карте. Снейп улыбнулся: все-таки старик был гениален. — Обливиэйт? — Да, завязанный на Гарри. Когда он… Был между жизнью и смертью, у них по крупицами начался процесс восстановлениея воспоминаний. — И они не постарались выйти на связь? — Нет. Все гораздо сложнее… Восстановление шло очень медленно, они только недавно вспомнили о том, что вообще обладают волшебной силой. А до того, как люди Кингсли их нашли и вовсе думали, что сходят с ума… Сейчас Бруствер старается распутать многочисленные узлы в их разуме, завязанные Дамблдором. И… — Может, закажем ужин? — Что? — Не знаю, как ты, а я голоден, — признался Северус, чтобы, наконец, закончить неугодный разговор. Все, что ему было нужно, он уже узнал. Гермиона улыбнулась ему. В груди затеплилась надежда, что Снейп не собирается оставить ее при первом же удобном случае. *** Она не до конца понимала, что именно сейчас должна чувствовать. Радость за друга? Ведь исполнилось то, о чем Гарри и мечтать не мог. Но этой эмоции точно не было в ее арсенале, что автоматически делало ее паршивой подругой. Грусть? Возможно, хоть и причин для нее пока не было. Северус все еще был рядом и не заводил разговоров о расставании, и даже более того — вел себя настолько превосходно, насколько только мог. Никаких существенных предпосылок — только собственное дурное предчувствие. Грейнджер никак не могла избавиться от ощущения, что Снейп вновь закрылся от нее на все незримые замки и проводит все свое свободное время в анализировании, и едва ли она смогла бы конкурировать с женщиной, которую за все прошедшие годы без всяких усилий с ее стороны, воздвигли на несокрушимый пьедестал. В общем, без шансов. Вот только Северус по каким-то причинам оттягивал неминуемый разговор. Может быть, его останавливал лишь тот факт, что Лили замужем, потому что других затрудненностей Гермиона просто не находила. Такая мелочь, как не взаимность его чувств, точно не стала бы для Снейпа помехой — в конце концов, он жил с этим пониманием много-много лет. А пока… Пока он продолжал также жить и с ней, сначала в ее доме, а после, по возвращении в Хогвартс, и в ее комнатах, хоть свободного времени у него и стало катастрофически мало. Дали о себе знать трудовые обязательства по отношению к Кингсли и к Макгонагалл; он уходил слишком рано, а возвращался далеко за полночь, что, кстати тоже могло быть причиной заминки. Или… Может быть… Ему просто не выгодно сейчас обрубать все на корню: Лили далеко, неизвестно, что у нее на уме и как скоро она вернется в Лондон да и вернется ли вообще. Так что пока, в данном промежутке времени, Гермиона полностью отвечает его высоким стандартам — по крайней мере до тех пор, пока не появится вариант получше. Все логично. И до боли прагматично. Грейнджер так свыклась с этими мыслями, что совсем ничего не почувствовала, когда узнала от Гарри о их скором возвращении. Она даже поделилась новостью с Северусом, но так и не смогла под маской бесстрастия разглядеть его живые эмоции. Но предложение Макгонагалл, прозвучавшее две недели спустя после этого, поставило Гермиону в тупик. Она знала, что должна согласиться (ведь как ни крути это выгодно и правильно), но совсем не хотела этого делать. Решение равносильно тому, чтобы самой отпустить Северуса и разрушить то, что они с таким старанием создавали. Она всегда была здравомыслящим человеком, не изменилось этого и теперь. Когда директриса на очередном производственном собрании озвучивала грядущие изменения в штате, профессор Зельеварения пронзительно посмотрел на сидящую рядом девушку, он и не думал отворачиваться, пока не получил под столом от нее незамеченный окружающими толчок по щиколотке. Довольно болезненный. Снейп лениво моргнул и нахмурился: он никак не мог понять, как Грейнджер восприняла эти изменения, когда они с Макгонагалл их согласовали, да и вообще — почему он опять остался в стороне? Гермиону смутило такое внимание к своей скромной персоне, тем более со стороны Северуса, не хватало еще сейчас привлечь к себе общее внимание, а после — в случае если все вдруг раскроется — еще и сочувствующие взгляды. Но, кажется, все были погружены в свои мысли и потому ничего не заметили. Даже недовольно исказившегося мужского лица. Несомненно все шло только к лучшему. Зачем оттягивать неизбежное и тратить свое время на отношения, если им все равно суждено остаться в категории «обреченные»? Она не станет удерживать Снейпа, если он решит расстаться, хоть и всем сердцем рассчитывает на противоположное. Этот день наступил слишком быстро. Странно, но теперь Гермиона не чувствовала никакого волнения. Она совершенно точно знала, что поступает правильно. Минерва, как, собственно, и Гарри никогда не отказали бы ей в просьбе, значит, не должна была отказывать и она. В конце концов, она никогда не видела себя преподавателем, гораздо сильнее ее привлекала колдомедицина. Лили тоже, принимая самостоятельный и уверенный выбор, никогда не остановилась бы на Хогвартсе, но теперь ей пришлось. *** Чувства миссис Поттер не сложно было понять. Ее резко окунули в новую—старую жизнь и велели привыкать. Молодой мужчина с тоской в глазах вдруг оказался ее прелестным сыном с круглыми щечками. Вся жизнь казалась нелепой декорацией. Даже муж, с которым она теперь находилась на грани развода, вдруг превратился в другого человека: веселого, понимающего и бесконечно влюбленного; в воспоминаниях он не был заросшим щетиной эгоистом. С тем старым — настоящим Джеймсом — дни пролетали быстрее, и счастье заполоняло каждую секунду бытия, и Лили вдруг только теперь в полной мере поняла, вспомнила, почему приняла предложение руки и сердца. Ей бы время свыкнуться, привыкнуть к своей жизни, время, которого не было. Гарри с настойчивостью продолжал попытки контактировать с ней, он заполнял постоянно возникающие неловкие паузы глупой болтовней, не зная, что сказать. А бывшая мисс Эванс просто не могла увидеть в нем своего сына. Она скучала по тому, другому, которого безропотно оставила в детской кроватке. Во благо. Как разговаривать с Джеймсом она тоже не знала. Заявление, поданное ими ранее на расторжение брака, теперь обоим казалось неправильным решением. Они хотели расстаться с собой нынешними, но не прошлыми. Супруг пребывал в раздрае, но тем не менее гораздо лучше ладил с повзрослевшим сыном, с ним они постоянно общались. Скрыться от одолевающих журналистов было практически невозможно, они просачивались во все щели и задавали вопросы, на которых просто не было ответов. Кингсли Бруствер, который так неожиданно стал министром, предложил им выбор, паузу, передышку, спокойную гавань. Лили с готовностью вцепилась за замок, который так хорошо помнила, который нес в себе множество счастливых воспоминаний, Джеймс же отказался, что было к лучшему. Потому что миссис Поттер хотела сбежать и от него, и от сына, чтобы привести свое сознание в норму и привыкнуть. Проведение нескольких пар в неделю по заранее подготовленному для нее четкому плану, никак не шло вразрез с интересами. Конечно же, она согласилась. И только потом вспомнила о человеке, которого должна будет непременно там встретить, энтузиазм моментально сменился подавленностью. Она бы поменяла решение, если бы это еще было возможно, но к сожалению… Хотя, может, все обойдется? Ведь он ни разу за все эти дни не попытался выйти с ней на связь. *** Гермиона с любопытством посмотрела на женщину, вступившую в учительскую, и боковым зрением заметила, как резко дернулся кадык Северуса. Рука, до этого лежащая на ее колене, вернулась на стол; не нужно обладать даром прорицания, чтобы понять, насколько дурным был этот знак. Грейнджер отхлебнула из стакана шампанское: что-то ей подсказывало, что на дне рождении Септимы она не задержится. Лили выглядела… обычной женщиной. Глаза ее были не такими уж изумрудными, как их описывали, улыбка не столь уж чарующей, а рыжие волосы и подавно не светились солнцем, но она приковала к себе взгляд Снейпа. Гермиона разочарованно хмыкнула и встала из-за стола; ей был нужен свободный воздух, а слушать песнопения в честь восставшей из мертвых — и никак иначе, судя по всеобщим восторгам — совсем не хотелось. Никто и не заметит ее отсутствия. Да, это мелочный и недостойный поступок, но кто обвинит ее в этом? Девушка успела пройтись к озеру, побродить по поросшим высокой травой тропинкам и вернуться в свою спальню только для того, чтобы обнаружить ее абсолютно пустой. Впервые за все время. Она наспех приняла душ, переоделась в пижаму и нырнула под тяжелый плед, зажевывая нижнюю губу. К чему нервы? Она ведь подготовилась к подобному исходу событий. Почти подготовилась. Стрелка часов перевалила за час ночи, когда ее разбудил скрип входной двери. Снейп не старался быть тихим, когда подходил к кровати, ботинки с его ног слетели с шумом, а матрас прогнулся под мужским весом. Стойкий запах алкоголя защекотал нос, едва Северус придвинулся ближе. — Я не заметил, когда ты ушла, — прошипел он. Разумеется, не заметил. Грейнджер промолчала. Ссориться совсем не хотелось. Она должна оставаться предельно спокойной. Ее тело вздрогнуло от неожиданности, когда длинные пальцы поддели резинку спальных шорт и потянули ткань вниз. Сухие губы прижались к плечу. Мужчина уже был возбужден.