Гермиона
Mus.: Thousand Foot Krutch — War of Change
Весьма странный вечер, кажется, вот-вот заставит Гермиону сомневаться в правильности своего поступка. И всё-таки её взгляд то и дело падает на их с Драко сцепленные под столом руки. Как раньше. Нет, не как раньше. Не та сила, с которой они сжимают пальцы друг друга. Не та нежность, что вложена в это касание. Не тот автоматизм, до которого они довели этот обычай ранее. И это иное касание нравится Гермионе. Хотя и явно это демонстрировать она не собирается. Не для того рискнула ответить на свой вопрос честно в этой проклятой игре. Она замечает неоднозначные взгляды Теодора и только тихо хмыкает про себя. Возвращение в дом Малфоя сопровождается так же крепко сжатой ладонью. И только зажжённые свечи заставляют её напрячься. Как и Малфоя. Она чувствует это. — Пожалуйста, не лезь. Ты считаешь, что должна защищать меня, нет. Это я сделаю всё, чтобы ты жила. Возможно, в любой другой ситуации или любую другую девушку такая забота лишь довела бы до дурацких бабочек в животе. Но Грейнджер только хмурится, готовая в любой момент достать палочку. Она не будет стоять на месте. А к появлению Малфаса Гермиона готова уже давно. В конце концов, не зря же он так долго бездействует. Но первое, что замечает Гермиона, стоит Пэнси налететь на Драко, так это искажённое яростью и ненавистью лицо. И лишь тогда, бегло осматривая её полностью, Грейнджер бледнеет, останавливая взгляд на животе. Он не мог этого сделать. Или… — Ты, сука такая, убил его! Генри Вильяма Паркинсон никогда больше не будет, скотина! — плачет Паркинсон, вновь и вновь ударяя Малфоя. — Что произошло? — Зелье помогло, о да. Боли больше нет, как и ребёнка! Грейнджер не двигается с места, но достаёт свою волшебную палочку. Сглатывает, когда, мимолётно заглянув в глаза девушки, не видит там ничего, кроме пустоты и ненависти. Всепоглощающей. Смертельной. Истерика, накрывающая Паркинсон, кажется, вот-вот вытрясет все силы из её и без того истощённого тела. Но вместо этого она тянется к Малфою, словно сама Смерть, протягивая скрученные в припадке пальцы. На удивление сильные. Ткань рубашки рвётся, а Гермиона только обводит взглядом тату Драко и заливающуюся хохотом Пэнси. — Ты сам мне сказал, что только Блейз, и эта шлюха знают о татуировке. Откуда Малфасу в твоём лице знать о ней? — указывает Паркинсон на дракона. — Так, с этим пора кончать, — шепчет Грейнджер, поднимая свою палочку. — Я не виделся с тобой, — тихий шёпот, едва слышный сквозь истерику Пэнси. — Соппоро, — спокойно проговаривает Гермиона, заставляя Пэнси погрузиться в мгновенный крепкий сон. Последние слёзы ещё стекают по бледным щекам, когда она подходит ближе. Посмотрев на Драко, Гермиона вздыхает. — Её нужно отнести в комнату. Я за ней присмотрю. Не дождавшись какой-либо реакции, Гермиона кивает сама себя и касается руки Паркинсон, трансгрессируя с ней на второй этаж. Уложив девушку, на которую раньше не могла смотреть, но которой безгранично сочувствует сейчас, в постель, Грейнджер как можно бесшумнее возвращается обратно. Опасения, что Малфой будет лишь изводить себя, оправдываются. — Ты не виноват в этом, — твёрдо говорит Гермиона, останавливаясь за плечом Драко. Но его наверняка беспокоит тот же вопрос, что и её. Откуда Малфасу стало известно про татуировку? Ни она, ни Забини не рассказали бы об этом. Не предали бы. Рон? Малфой сам решил, что никто кроме Блейза и неё не будет знать о том, где эта тату. И что она изображает. Тут же… Пэнси точно знала, где она должна быть. Значит, она её видела? Посмотрев на самого Малфоя, Гермионе на ум невольно приходит абсолютно дикая мысль о психическом расстройстве личности Драко. Который просто не помнит, что он творит. Но нет. Она же сама видела их обоих. Просидев с Драко ещё некоторое время и осознав, что он просто не сможет уснуть, Грейнджер делает вид, что уходит на кухню за кофе. Вернувшись с двумя чашками, она заставляет Драко выпить почти всё. И точно так же, стоит ему отключиться от действия усыпляющего зелья, трансгрессирует с ним в его спальню. — Олли, — шепчет девушка, когда эльф, словно почувствовав, что в ней нуждаются, появляется рядом. — Присмотри за ним, пожалуйста. Нам нельзя оставлять гостью одну. — Конечно, юная хозяйка, — кивает Олли, приближаясь к кровати. — Олли присмотрит, но, мисс Гермиона… — Всё хорошо, — обрывает Гермиона, уже прикрывая за собой дверь. Почти сразу ей в нос бьёт ночной запах улицы, а волосы едва шевелит сквозняк. Дурное предчувствие сковывает сердце Грейнджер, наоборот подгоняя. Ворвавшись в свою комнату, где уложила Паркинсон, Гермиона замирает в дверях, тяжело дыша. Высокая фигура чёрном плаще стоит над кроватью. Капюшон опущен вниз, что даёт понять, что человек смотрит на спящую. — Тебя не учили, что подглядывать за спящими неприлично? — холодно спрашивает Грейнджер, направляя палочку на Малфаса. — Петрификус Тоталус! Взмах волшебной палочки Салазара Слизерина и заклинание отлетает в сторону, едва не угодив в замерзшего Живоглота. Волнение охватывает Гермиону с головой, стоит ей заметить кота. Обернувшись, Малфас впивается взглядом в тело Гермионы. Она буквально чувствует, как серые глаза, а их цвет слишком отчётливо виден сквозь разрезы в маске, прожигают её насквозь. Проследив за взглядом Гермионы, Малфас хмыкает. — Противный кусок шерсти. Он мешал мне. Детка, как ты только с ним живёшь? Да не смотри так, — едва заметное движение головой, словно он смеет закатывать глаза. — Я всего лишь сделал с ним то, что ты пыталась сделать со мной. Едва заметное движение чёрной мантии и в Малфаса летит очередное парализующее заклинание. И ещё. И ещё. И вот одно пролетает в миллиметре от тела Грейнджер. — Я не собираюсь причинять тебе боль. По крайней мере, физически. Но ты вынуждаешь меня, малышка, — словно играючи произносит он, неожиданно оказываясь слишком близко. Его холодные пальцы касаются шеи Гермионы. Мгновенный удар по руке и такой же удар по затылку. Она не падает, но опускается на пол в его руках. А на его губах, Гермиона может поклясться, играет самодовольная усмешка, которую она буквально физически чувствует даже через маску. Последнее, что Гермиона видит, так как это Паркинсон, на руках Малфаса. Мысль, что она не смогла защитить их. Слышит глухой хлопок трансфигурации. И проваливается в темноту. Резкий запах заставляет Гермиону отшатнуться в сторону, но мгновенная пульсирующая боль в затылке напоминает о том, что резких движений лучше не делать. Едва слышно зашипев, Гермиона прикладывает руку к голове, когда слышит взбудораженный голос: — Сильно больно? Подожди, вызову Забини. Что ты, чёрт побери, сделала с Малфоем? Я его еле растолкал. До сих пор сидит амёбой. Уизли кажется слишком шумным, но Гермиона сосредотачивает взгляд на веснушках на щеках Рона. — Он в порядке? — выдавливает из себя девушка, заставляя мозг соображать быстрее. — Лучше скажи в порядке ли ты, — возражает Уизли. — И почему ты была на полу. И почему Малфой был в отключке. Осознание, что Малфас вот так просто проник в дом заставляет тело Гермионы покрыться мурашками. Каким бы смелым человек ни был, но дом всегда будет для него оплотом надёжности. Теперь же. Бросив обречённый взгляд на кровать, Гермиона зарывается руками в волосы. Резко поднявшись, она хватается за руку Рона, чтобы устоять на ногах и почти сразу оказывается в коридоре, где наталкивается на Малфоя. Ей страшно посмотреть ему в глаза. Ей стыдно. Она виновата. Снова. Сперва она лишила его сестры. А теперь, вероятно, лишила его друга. — Я всё исправлю, — только и тараторит она, почти сразу бросаясь в зал, к камину. Малфой оглядывает комнату, раскрыв широко глаза. — Ничего не понимаю. Уизли только пожимает плечами и торопится было следом за Грейнджер, но взрыв летучего пороха ясно даёт понять, что Гермиона покинула поместье. Гул, словно в улье, часто даже успокаивал Гермиону. Но не сейчас. Каблуки звонко стучат по мраморному полу третьего уровня. Аврорат, как всегда, на ногах. Мало кто обращает внимание на Гермиону, пока она не заваливается в кабинет к тому, чьи отчёты о защите Паркинсон читала. — У тебя есть пятнадцать секунд, чтобы объяснить, какой змеёй Малфас смог проползти мимо тебя, — рычит она, подлетая к парнишке и хватая того за грудки. — Чт… О чём ты? Тот пытается вырваться, но злость Гермионы буквально требует высвобождения. И пусть злится она на себя. Подхватив со стола какую-то бумагу, она поднимает её в воздух. — Мне плевать, отчёт это или официальный запрос. Пятнадцать секунд или я начну сжигать клочок твоих бумажонок за клочком, — цедит Гермиона, приподнимая в воздух и волшебную палочку. — Но никого не было! Вообще никого! — взволнованно выкрикивает аврор, выхватывая из рук Гермионы документ. — Я составлял отчёты, как и Билл. Даже Гринграсс, о которой нас предупреждали, не появлялась. А что? Малфас явился, когда дежурил Билл? Прорычав что-то о том, что тест и обучение в академии авроров стоит сделать сложнее, Грейнджер быстрым шагом направляется в кабинет Министра. Отправить на поиски отряд? Ей не выделят людей. Пойти самой? Да, но она уже поняла, что это далеко не выигрышный вариант. Поттер? Резко остановившись, Гермиона улыбается. И тут же подпрыгивает на месте, когда её плеча кто-то касается. Подпрыгнув и резко обернувшись, она вновь морщится от боли, напоминающей о ночном визите Малфаса. — Что с тобой? — тут же спрашивает Ноа, прикладывая ладонь к щекам Гермионы. — Что-то болит или ты просто так рада меня видеть? Всё-таки улыбнувшись, Гермиона поигрывает бровями, словно в раздумье. — Видеть тебя рада, но сейчас не совсем подходящий случай. — Да ну? Встреча, вроде бы случайная, так что я не удивлён. Закатив глаза, Гермиона получает лёгкий щелчок по носу. — Не закатывай на меня глаза, Грейнджер. Не то накажу, —Гермиона готова поклясться, что почти увидела этих чертят, выплясывающих на тёмной радужке глаз Ноа. — Я действительно тороплюсь, — вздыхает Гермиона, словно при разговоре с маленьким ребёнком. Возвращение в поместье Малфоя не предвещает ничего хорошего. И всё-таки Гермиона, сжав зубы, выходит из камина в зал, где её встречает настороженный взгляд Уизли. Она видит ноги Малфоя, замечает его напряжённые плечи, сжатые губы. Но вновь не поднимает взгляд на глаза. Словно вся её слизеринская спесь куда-то испарилась. — Никто не видел Малфаса. Значит, он дал ей зелье тогда, когда приходил в первый раз, — как можно спокойнее произносит Гермиона и поворачивается к Рону. — Поисками Пэнси занимается Гарри и Гейл. Гарри сказал, что ему можно доверять. Мы с тобой снова дежурим. Когда один здесь — второй помогает парням. — Почему Паркинсон? — спрашивает Рон, по выражению лица которого становится сразу понятно, что он в курсе того, что сделал Малфас. Гермиона пожимает плечами. — Я не знаю. Вероятно, ему нужен кто-то, на его стороне. — Но ребёнок… Больной ублюдок, —выплёвывает Рон, качая головой. Грейнджер некоторое время молчит. — Отчаяние. Отчаянием и ненавистью проще управлять, — посмотрев на Драко, она вновь качает головой. — Прости. Почти сбежав с зала, она садится в библиотеке, судорожно зарываясь в книги. Будто в них можно что-то найти. Похожие. Породнившиеся магией крови. Скрывшиеся кровью. Даже изменившие кровь. Но не более. Выдохнув, Гермиона нервно прикусывает губу, сложив руки на груди и уставившись в окно. Откуда он мог узнать про татуировку? Как он смог попасть в дом? Как ранее обманул её заклинание, заставив Малфоя торчать за воротами? Почему кулон при его появлении начинает реагировать, вредив хозяину? Почему он остался жив после Авада Кедавры? Как хранитель. У него ведь не может быть второго кулона. Это невозможно. Вопросов много. Ответов никаких. «— Для чего тебе нужны эти ингредиенты? — Грейнджер, я же сказал, секретно». Голос Забини звучит в голове, почти оглушая. Дыхание сбивается, а сама Гермиона лишь сильнее прикусывает губу. Нет, невозможно. Солоноватый привкус чувствуется на языке, заставив Гермиону коснуться губы тыльной стороной ладони, оставляя на ней алый отпечаток. Она не скажет об этом никому. Пока не убедится сама.