Двое - это... в самый раз

Последние две недели показались Сон Ён раем. Близнецы подскакивали с кроватей еще до того, как на тумбочке в их комнате начинал весело чирикать будильник в виде смешного пингвина из «Мадагаскара» с циферблатом на очаровательном толстеньком пузике. Сразу же наперегонки мчались в ванную умываться и чистить зубы — благо в большой квартире их было две. Потом проворно натягивали приготовленные с вечера вещи и нетерпеливо топтались в прихожей, ожидая, пока мама закончит прихорашиваться. Сон Ён нарадоваться не могла. Она уже и не помнила, когда в их семье царила такая идиллия. Да, определенно этот детский сад стоил того, чтобы почти два часа в день тратить на дорогу, какой бы роскошью это ни казалось, потому что дети заметно изменились. Первые дни они засыпали еще в машине. По приезду домой их хватало только на то, чтобы выпить по стакану молока, быстро помыться и доползти до кроваток. Сон Ён боялась даже думать о том, что с ними делают в саду для достижения такой физической и эмоциональной усталости — у малышни даже не оставалось силенок на привычные перепалки между собой. Поначалу девушка немного волновалась, как бы такой режим быстро не измотал детишек, но постепенно начала понимать, что сейчас все именно так, как и должно быть — энергия, которая раньше накапливалась в молодых организмах, теперь расходовалась ровно настолько, насколько необходимо. Любой человек, если его эмоциям и внутренним силам не давать выхода, в конечном итоге превратится в нервозного психопата. А детские умы просто не в состоянии справляться с этим самостоятельно. И теперь, спустя пару недель, Сон Ён была даже благодарна Чимину за его тонкий талант, о котором так вдохновенно рассказывала директор Чон еще в самый первый день. Теперь уже внешний вид Пака совершенно не смущал девушку — напяль он на себя самую странную одежду и выкрась волосы в малиновый цвет, все равно дети обожали бы его так же сильно. Даже ее собственные малыши, до этого остававшиеся равнодушными ко всем, кроме разве что Тэхёна и Мэй, без умолку болтали о Чимин-хёне. И сколько мама не пыталась убеждать их, что такое обращение к воспитателю неправильное, с завидным упорством дети продолжали называть его именно хёном. Как потом пояснил Хосок, случайно услышав очередную попытку Сон Ён привить детям уважение к старшим, тем более к воспитателю, все воспитанники без исключения называли Пак Чимина именно так, потому что парень был им как настоящий старший брат. Чета Чон не видела в этом особой проблемы, этическая черта соблюдалась ровно настолько, насколько того требовала ситуация. В итоге Сон Ён тоже сдалась, не заостряя больше на этой теме внимания. — Чимин-оппа сказал, чтобы ты сегодня приехала за нами к пяти, — сообщила Тэён, забравшись на заднее сиденье и умащиваясь в своем кресле. — Он так сказал не только нам. — Да, — подтвердил Юонг, пристегиваясь в своем кресле. — Все родители сегодня должны приехать к пяти. Будет сдирание. — Что будет? — едва сдержав истерический хохот, переспросила девушка, оборачиваясь. Спасибо, что она еще не успела выехать с парковочного места. — Глупый, — фыркнула Тэён. — Не сдирание, а собрание. — Ну да, — кивнул мальчонка. — Вот и я говорю — собрание. — Что за собрание? — недоверчиво переспросила мама, разглядывая мордашки детей уже через зеркало заднего вида, для чего ей пришлось немного вытянуть шею. — Собрание такое, на котором Чимин-оппа и директор Чон расскажут про праздник лета, — продолжала выдавать тайны девочка. — И этот праздник будет особенным, — поддакивал сестре Юонг. — Такого точно не было, так говорит директор Чон. — А Чимин-оппа радуется и говорит, что будет очень весело, — хихикнула Тэён. — Но почему-то иногда говорит, что родителям так не покажется, но мы обязательно справимся. Щебетание продолжалось всю дорогу, и даже пока они шли от парковки до здания садика, а потом и по коридору в группу. — Доброе утро, — громко поприветствовали в один голос близнецы, влетев в раздевалку. В ответ им прозвучало несколько таких же жизнерадостных ответов согруппников. Сон Ён тем временем обменялась приветственными кивками с другими родителями и собралась уходить, когда на пороге появился Чимин. Сегодня на нем были легкие парусиновые штаны в черно-белую полоску и мешковатая футболка с забавным Микки-Маусом во всю грудь. Довольно длинные, теперь уже выкрашенные в темно-синий, волосы были стянуты в смешной хвостик на макушке, придавая вполне взрослому парню бесшабашный вид. — Я попрошу минуточку внимания, — обратился воспитатель к родителям. — Сегодня в пять вечера состоится собрание, и директор Чон настоятельно попросила, чтобы присутствовали все родители. Причем и папы, и мамы, — он сделал упор на последнем замечании и добавил, многозначительно кивнув: — Это очень важно. Мамы, а в основном именно они приводили деток в сад, согласно закивали. Сон Ён тоже кивнула, хотя и немного растерянно — папы-то у них до вечера никак не появится. Нет, можно, конечно, притащить с собой Тэхёна. Он столько времени проводит с малышней, что стал им намного ближе, чем просто знакомый мамы. Решив, что подумает над этим по дороге, Сон Ён попрощалась со всеми и покинула раздевалку, не заметив, как зеленовато-карие глаза проводили ее пристальным взглядом. Чимин сглотнул ком, ставший поперек горла, и заставил себя вернуться в общую комнату, где нянечка уже расставляла тарелки к завтраку. Помогая ей почти на автомате, парень как-то странно улыбался собственным непонятным мыслям. Непонятным, потому что и сам не мог разобрать, о чем именно думает: то ли о том, какая у мамы близнецов восхитительная фигура, или же о ее теплых глазах цвета растопленной карамели, или о растерянности на лице, когда он упомянул о папах. Тэён и Юонг в первый же день выболтали ему все семейные секреты, когда он разрешил им не спать днем, понимая, что дети слишком возбуждены резкой сменой обстановки и окружения. Тогда-то он и узнал, что они живут с мамой, но очень часто к ним приходит Тэхён. Они с мамой вместе работают и иногда пьют вино на кухне. Но за все время даже ни разу не поцеловались, потому что целуется Тэхён с Мэй, а вот мама вообще ни с кем не целуется, только с ними, в смысле со своими детьми. Но это не считается, потому что она целует их только в щеку. Ну и иногда в макушку. Всю эту информацию Тэён и Юонг вываливали на Чимина довольно активно и беспорядочно. В его голове уже вырисовался образ чопорной дамы, для которой существует только работа и дети. Работа, потому что отсутствие мужа (а в этом он уже был уверен) в любом случае заставило бы ее работать. А дети прилагались по умолчанию. Некий абстрактный Тэхён представлялся немного странным, почему-то в очках и с покрасневшим от регулярных винных возлияний носом, а не менее абстрактная Мэй и вовсе отказывалась сотрудничать с живым воображением парня, постоянно ускользая от него. Однако стоило ему узреть Сон Ён вживую, и он уже не смог выбросить ее из головы. Не ожидал он увидеть молодую, не просто привлекательную — очень красивую девушку, у которой наверняка отбоя от поклонников не было. Что ж, в глазах Пака она выросла на несколько уровней — быть настолько осторожной, чтобы скрывать любовников от своих детей, уверенных, что их мама ни с кем не целуется. Вот в это он ни за что не поверил бы. Не может такая очаровательная женщина оставаться без мужского внимания. Понимая это, Пак старался не думать о Сон Ён. Особенно трудно это давалось по вечерам, когда он сидел на балконе с чашкой фруктового чая, закутавшись в клетчатый плед, и глядел на яркие огни Сеула. Чимин вновь и вновь вызывал в памяти мягкую улыбку, которая все чаще появлялась на лице девушки, сменяя настороженность и недоверие. В тот первый день она видела в нем диковинное сказочное существо, и он понимал почему. Первая реакция людей на него, такого непосредственного, на одной волне со своими маленькими воспитанниками, не умещалась в рамки представления обычных людей о воспитателях и учителях. Но постепенно Сон Ён, как и все остальные, меняла свое отношение к нему, привыкая, принимая его, понимая, почему он так легко находит общий язык с детьми. С каждым днем девушка занимала все больше места в мыслях Чимина, прочно поселившись там, где раньше не было места романтике. Не из-за отсутствия желания или интересных объектов для воздыханий, а потому что Чимин сам так решил. Он намеренно отгораживался от любых контактов, которые могли перерасти в нечто большее. У парня были на то свои личные причины. Но появление Сон Ён в поле его зрения разбило прочный мир, создаваемый годами, уничтожило до основания уверенность парня в собственных убеждениях. И если до встречи с ней ему удавалось не задумываться о любви, романтике на двоих, семье, то сейчас все чаще Чимин ловил себя на мысли, что хочет узнать девушку ближе, проникнуть в ее жизнь, стать ее частью. Останавливало лишь одно — ощущение собственной несостоятельности, гнетущее и уничтожающее малейшую надежду. Потому он и не предпринимал никаких действий. Просто наблюдал за девушкой украдкой, при этом хитро вытаскивал из Тэён и Юонг самые малые детали о их маме, составляя в голове полный образ Ким Сон Ён. И этот образ все больше манил, заставляя все чаще думать, мечтать, представлять: а что, если бы… Но все так и оставалось мечтами.

***

На сегодня было запланировано несколько съемок, во время которых Сон Ён даже ни разу не вспомнила о Чонгуке, что странно. За минувшие две недели он появлялся в студии еще трижды и каждый раз под новым предлогом. Неизменным оставалось одно — желание поговорить с Сон Ён наедине, но девушка упорно отказывалась переступать границы формального общения, чувствуя, что стоит лишь раз подпустить Чонгука ближе, чем на расстояние вытянутой руки, и вся ее хваленая выдержка и внутренняя сила рассыплются на мелкие осколки, и тогда уже ничто не поможет вновь собраться и выстоять в новой борьбе с собственными чувствами. Однажды она уже разбилась вдребезги. Тогда ей повезло, рядом оказался Сокджин, которого она помнит до сих пор. Как он подхватил ее на руки и донес до дверей операционной. Как пришел сообщить, что она родила двух здоровеньких малышей. Как выслушал ее историю, сопереживая и понимая. Как привел в социальный центр и не оставлял до тех пор, пока не убедился, что она в состоянии идти дальше без его помощи. С момента последней встречи больше четырех лет назад они больше не виделись, но каждую ночь, прежде чем уснуть, Сон Ён мысленно благодарила его. И Джинхо с Намджуном тоже. Как и обещала, она вернула долг, правда, на это ушло немного больше времени, чем девушка планировала. После этого их общение тоже прервалось. Последнее, что Сон Ён знала — пара переехала в Японию, где Намджун открыл филиал своей компании. Они оба решили, что там им будет спокойней. Намджуну  — если он будет лично управлять отделением, по крайней мере, до тех пор пока оно не окрепнет и не начнет функционировать без его участия. Джинхо там будет спокойней, потому что, несмотря на переезд в другой город, охраняемый дом и прочие меры безопасности, она все еще боялась своего бывшего мужа, точнее, того, что он найдет ее и убьет, как грозил не раз. Связь с ними прервалась постепенно, они переписывались все реже, пока общение не сошло окончательно на нет. Однако несмотря на это, Сон Ён все еще помнила их. Теперь в ее жизни прочно поселился Тэхён, и она неустанно благодарила судьбу за то, что та свела их вместе. Сколько раз парень выручал ее, поддерживал, подбадривал и даже ругал, когда в этом появлялась необходимость. И сейчас вытаскивал ее на поверхность из прошлого, в которое Сон Ён погружалась все глубже после каждой встречи с личным демоном. — Может, вам действительно стоит поговорить? — предположил Тэ, заметив, как девушка зависла над очередной фотографией из злосчастной фотосессии. Со снимка на них смотрел молодой мужчина, безусловно красивый, причем той особой красотой, которая притягивает, словно магнитом, удерживает внимание прочно, длительное время, и ты уже не замечаешь, как это самое время просыпается песком сквозь пальцы. Неважно, пройдут ли минуты или часы, ты просто смотришь и не можешь надышаться им, как воздухом, которого катастрофически не хватает, не замечая ничего вокруг. Пусть хоть мир развалится на куски, исчезнет все живое, и ты вместе с ним — ты этого даже не успеешь осознать, потому что утонул в этой красоте. — Нам не о чем разговаривать, — пробормотала Сон Ён, нехотя откладывая снимок на стол к десятку других. — Знаешь, порой непонимание и недосказанность настолько разрушительны, что камня на камне не оставляют. — А между нами нет непонимания, — запротестовала девушка тоном намного более резким, чем того требовала ситуация. — Все предельно ясно: он сделал свой выбор в жизни, и мне там места не оказалось. Я приняла это, смирилась и пошла дальше своей дорогой. — Ты можешь врать мне, Чонгуку, но не лги самой себе, — негромко проговорил Тэхён, прекрасно понимая, что именно тревожит Сон Ён. — Ты все еще любишь его, это факт. Как и то, что до сих пор не простила. — Простила, уже давно. — Нет, — покачал головой Тэ. — Все еще злишься и обижаешься. За то, что он бросил тебя одну, за то, что даже не сказал все открыто. Злишься за то, что он не позволил тебе сделать его счастливым. Ты все еще не можешь простить ему тех несказанных слов, которые тебе так хотелось произнести. Сон Ён смотрела на друга широко раскрытыми глазами, и каждое слово, произнесенное мягким, но уверенным голосом, пробивало броню, которой девушка окружила себя. Разрушало прочную, как ей казалось, стену кирпичик за кирпичиком. — Бред, — выдохнула она. — Ты несешь полный бред. Я отпустила его. Не сразу, но отпустила. Иначе я просто не смогла бы идти дальше. — А ты и не идешь, — прошипел Тэхён, разозлившись на упорство, которым сыпала на него Сон Ён. — Если бы отпустила, давно завела бы новые отношения. — То, что я не стремлюсь ложиться под каждого, кто жаждет оттрахать меня, еще не значит, что я не готова к новым отношениям, — прошипела в ответ девушка, злобно щурясь и скаля зубы. — А под него легла бы не задумываясь, — не спросил, констатировал Тэхён, окончательно расковыряв прохудившуюся защитную оболочку подруги и добравшись до самого ее нутра. — Признайся в этом хотя бы себе самой. Тэхён не дал девушке ответить, покинув студию — окончание рабочего дня позволило прервать разговор на этой ноте, не доводя до тотального разрушения устоявшихся между ними доверительных отношений. Очнувшись от ступора, Сон Ён с ужасом осознала, что до собрания всего полчаса, и она просто не успеет доехать вовремя. — Закройте сами, — бросила девушка сотрудницам, расставлявшим осветительные приборы по местам после съемок, и вылетела на улицу. К счастью, дороги оказались не настолько заполнены, и город Сон Ён проскочила, практически не заметив. А дальше стрелка спидометра неуклонно приближалась к отметке в сто пятьдесят километров в час, что позволило преодолеть довольно большой участок дороги за считанные минуты. В актовый зал, где проходили все родительские собрания, она влетела ровно в пять и, заметив свободное место у самой стены, пробралась туда, усевшись на низкую скамейку, предназначенную для детей. Чимин проводил ее взглядом, отметив странный блеск в глазах и нездоровый румянец на щеках. Проследил, как она проверила сообщения на телефоне, что-то написала в ответ и, видимо отключив звук, спрятала гаджет в рюкзак, бросив его на пол у ног. — Добрый вечер, — поприветствовала всех директор Чон. Ей вторил мягкий голос Хосока, который выполнял функции заведующего, кладовщика, водителя и еще нескольких должностей, без которых заведение давно развалилось бы. И если Мин Со взяла на себя общение с родителями, воспитателями и педагогами, то ее муж полностью занялся практической стороной и материальным обеспечением. Он следил, чтобы продукты были свежими и качественными, не протекали краны, текущий ремонт проводился вовремя. Однако сегодня пришел на собрание вместе с Мин Со, хотя эта сторона вопроса была вне его компетенции. Но ему было настолько интересно, получится ли что-то из задумки Чимина, что мужчина не смог удержаться. Хосок решил остаться лишь сторонним наблюдателем, а потому занял место на лавочке среди родителей и принялся внимать словам собственной жены, на пару с Паком задумавшей нечто из ряда вон. — Итак, мы собрали вас сегодня здесь, чтобы поделиться одной идеей, которая безусловно сблизит вас с вашими детками, — заговорила Мин Со, пока Чимин оставался чуть в стороне. — Вы, наверное, уже слышали от ваших малышей, что через месяц в нашем садике будет праздник лета. Обычно на все праздники дети готовят для родителей какие-то выступления, интересные номера, а вы просто смотрите и хлопаете в ладоши. Это все прекрасно и замечательно, — женщина сделала многозначительную паузу, обводя взглядом притихших родителей. — Но нам показалось, что будет неплохо, если и вы подготовите для ваших любимых деток какой-нибудь сюрприз. — По залу пронеслось шипение, наполненное удивлением и недовольством. — Подождите, никто не говорит о концерте на три часа. Один номер, который вы покажете вашим малышам, чтобы дать им понять, что какой бы занятой и взрослой не была жизнь, в ней всегда найдется минутка для отдыха и творчества. — Простите, но лично у меня совершенно нет времени на эти ваши развлечения, — выкрикнул крупный мужчина со значительным брюшком, свисавшим над ремнем брюк. — У меня сотня сотрудников, которых нужно обеспечить работой и правильно организовать. Тут хоть бы успеть поспать. — А у меня помимо младшего сына еще трое, — возмутилась женщина с собранными в скучный пучок волосами. — И всем нужно уделить время. Когда мне ваши номера готовить? — Позвольте мне сказать, — вмешался Чимин, выступая вперед и вытягивая руки ладонями к родителям. — Просто выслушайте меня, а потом уже решите, как поступить, — попросил парень, обращаясь ко всем присутствующим. — Так уж сложилось, что я общаюсь с вашими детьми намного больше, чем вы сами. И хочется вам этого или нет, я довольно неплохо осведомлен о семейной ситуации каждого из вас. — На возмущение, пронесшееся по рядам, Чимин ответил: — Я ваших деток не пытаю, не вытягиваю информацию насильно. Просто у меня с ними сложились доверительные отношения, и они сами делятся со мной тем, что их беспокоит. Поверьте, это лучше, чем если бы они все носили в себе. В одиночку переживать трудности гораздо сложнее. Парень сделал еще шаг, почти вплотную приближаясь к настороженно взиравшим на него людям. — Поймите, в наше время, когда папы, а зачастую и мамы много работают, у них, то есть у вас, просто не остается ни сил, ни времени на своих детей. И малыши это чувствуют. Да, это важно, что у них есть хорошая одежда, дорогие игрушки и сладости. Но гораздо важнее то, что им не хватает отношений. Совместных прогулок, игр по вечерам или просто вот такого праздника. Пусть он будет один раз в год. И пусть во время подготовки вы поспите на два часа меньше. Но поверьте, когда вы увидите их счастливые глазки, весь недосып окупится с лихвой. Чимин замолчал, и в зале на несколько минут воцарилась густая тишина. Казалось, никто даже не дышал, пока все тот же мужчина с животиком не заговорил: — Ладно, давайте попробуем. — Ну вот и замечательно, — Чимин от радости едва не захлопал в ладоши, растянув губы в широкой улыбке, отчего глаза его сузились до узеньких щелочек. — Завтра будет первая репетиция. — Пока вы будете заниматься с Чимином, — вмешалась директор Чон, — детки будут под присмотром воспитателя нашей старшей группы. — Мы планируем начать в одиннадцать, если всем подходит это время, — завершил Пак и добавил: — Никто никого не принуждает, но мне бы хотелось, чтобы участвовали все родители. На этой оптимистической ноте воспитатель и директор попрощались и покинули актовый зал, за ними следом вышел и Хосок. Присутствующие неторопливо покидали помещение, нервно посмеиваясь и переговариваясь. Сон Ён же было не до смеха. В голове все еще истерически стучал незавершенный разговор с Тэхёном. Она не могла оставить все как есть. Потому, забрав детей и усадив их в машину, она набрала другу и предложила встретиться у нее дома. Девушка испытывала отчаянный стыд за то, что сорвалась. По дороге в сад у нее выдалось время обдумать слова Тэхёна, и теперь она вынуждена была признать, что парень оказался прав. Она не отпустила свое прошлое, не простила Чонгука, но при этом все еще любила его так, что скулы сводило судорогой от желания поцеловать его. — Мам, а что вам говорили на содрании? — полюбопытствовал Юонг как бы между прочим, внимательно разглядывая проплывавший за окном автомобиля пейзаж. — Не на содрании, а на собрании, — почти по слогам поправила брата Тэён. — Так что? — проигнорировав замечание сестры, вновь спросил мальчишка. — Сказали, что завтра вы должны прийти в садик. — Но ведь завтра выходной? — синхронно отреагировали на эту новость близнецы. — А ты обещала, что мы пойдем на горки. — Но вы же готовитесь к празднику лета, — с трудом придумала отмазку девушка. — А это ответственное занятие. — Ладно, — согласилась девчушка, хотя в ее голосе и не звучал особый энтузиазм. К дому они подъехали чуть позже Тэхёна. Вместе с Мэй они сидели на скамейке у подъезда и о чем-то увлеченно болтали. Подойдя к ним, Сон Ён виновато отвела взгляд, но Тэхён улыбнулся как ни в чем не бывало, словно и не было того неприятного разговора. — Ну что, угостишь нас чаем? — Мы даже торт принесли, — Мэй продемонстрировала картонную коробку с логотипом лучшей кондитерской Сеула на радость малышам, тут же запищавшим от счастья. Вечер протекал неторопливо за игрой в «Дженгу». Предыдущие два раунда предсказуемо оказались за Сон Ён. В их небольшом, почти семейном кругу она была признанным чемпионом. Обойдя стол, девушка придирчиво осмотрела башенку из деревянных брусочков, подтолкнула один, расположенный в самом центре указательными пальцем, и тот поддался. Осторожно ухватив его за самый край ноготками, Сон Ён без труда вытащила брусочек и, задержав дыхание, опустила на верхушку, начиная новый этаж. Но едва убрала руку, победно улыбнувшись, как раздался звонок в дверь. Все, включая близнецов, повернулись и удивленно посмотрели в сторону коридора. — Я открою, — предложила Сон Ён, все равно она уже стояла. — А вы, — девушка ткнула указательным пальцем в детей, — следите, чтобы Тэхён не мухлевал. Тэён и Юонг дружно кивнули, а Тэ отпустил какую-то шутку. Ее сути Сон Ён не расслышала, но обернулась, услыхав звонкий смех детей. Расслабленная домашней дружелюбной атмосферой, девушка утратила бдительность и распахнула дверь, даже не глянув в глазок. И опешила, судорожно сглотнув — на пороге квартиры стоял Чонгук, небрежно засунув руки в карманы просторных брюк. Взгляд Сон Ён скользнул от островка смуглой кожи, выглядывавшей в вырезе не доверху застегнутой черной рубашки, к острой линии нижней челюсти, прошелся по приоткрытым губам, на которых застыла неуверенная улыбка, и замер на глазах, таких же черных, в которых Сон Ён тонула тогда и едва удерживалась на поверхности сейчас. — Привет, — негромко бросил мужчина, прожигая захваченную врасплох девушку жадным взглядом. — Как ты меня нашел? — прошипела Сон Ён, с трудом обретя способность говорить. — Это было совсем не сложно, — улыбнувшись, сообщил Чон. — Зачем? — Девушка уже не в первый раз задавала Чонгуку этот вопрос, но ответа тот не находил. Точнее, их было слишком много, и он просто не мог выбрать единственный верный. Потому что скучал? Потому что чувствовал свою вину и хотел искупить ее? Потому что все еще не простил сам себя? Потому что просто не мог насмотреться на неё? Встреча не прошла бесследно, прочно зацепилась внутри, пуская ростки. Образ из прошлого проник в неглубокий сон дремавшего в самолете, уносившем его на очередные съемки, Чонгука без разрешения, без спроса, нагло разорвав мягкие объятия. И после этого все дни напролет мужчина уже не мог выкинуть его из головы, а потому первым делом после возвращения в Сеул приехал в студию, чтобы попытаться поговорить. Однако Сон Ён оставалась непоколебима, на все попытки отвечала холодным равнодушием, чем задевала его самолюбие еще сильнее. В душе кипели возмущение и ревность. Вот она улыбается своему ассистенту, пока Чонгук наблюдает за ней через огромную стеклянную дверь, но стоит увидеть его — вновь покрывается ледяной коркой, отзеркаливающей все его действия. Девушка говорила предельно вежливо, тон ее не был ни резким, ни обиженным, однако взгляд словно сквозь него раздражал, путал мысли и заставлял снова возвращаться туда, где его не ждали, просто потому что тянуло до боли в груди. И вот Чонгук стоял так близко к Сон Ён, что слышал ее дыхание, а знакомое лицо расплывалось перед глазами. Казалось, просто протяни руку и коснись, но он не осмеливался. Даже сейчас, когда девушка не успела нацепить непроницаемую маску, застигнутая внезапно. Сон Ён разглядывала его пронзительным взором, цепляясь за каждую черту, забытую, но вновь восстающую из прошлого. Хотела она прикоснуться к Чонгуку так же сильно, как он к ней? Мужчине безумно хотелось верить в это, однако он опасался оттолкнуть ее своей настойчивостью. — Я все еще думаю, что нам нужно поговорить, — выдавил, наконец, Чонгук. — О чем ты хочешь поговорить? — все так же, как и в предыдущие разы спросила девушка, только разница заключалась в том, что сейчас в голосе ее проскочила тень сомнения. — Мам, — раздался пронзительный крик из комнаты, заставивший Сон Ён инстинктивно обернуться. Но девушка взяла себя в руки, вновь посмотрев на Чонгука, удивленно заглядывавшего за ее плечо. — Ну ма-а-ам! — Друзья с детьми зашли в гости, — протараторила Сон Ён, надеясь, что Гук не раскусит ее ложь. И лишь спустя мгновение поняла, почему скрыла от него правду: она не готова была делиться тем, что принадлежало ей по праву. Только не сейчас, не так скоро. — Хорошо, давай поговорим, — вынужденно согласилась девушка. — Подожди внизу, я сейчас спущусь. Захлопнув дверь перед самым его носом, Сон Ён уперлась в неё лбом, морщась, когда холодный металл обжег кожу. Сердце отчаянно рвалось из груди, и так хотелось выпустить его на свободу, чтобы оно упорхнуло высоко-высоко в синее небо, наслаждаясь бесконечным полетом. Тогда стало бы легче. Тогда стало бы проще. Тогда, возможно, Сон Ён смогла бы остаться равнодушной к жадному взгляду темных глаз, к низкому голосу, четко поставленному за годы актерской карьеры, окутывавшему теплым пледом, дарившему ложное ощущение безопасности и тепла. Она простояла так несколько минут, отгородившись от реальности, блокируя все звуки извне, прячась под толстым слоем пушистой ваты, которая мешала боли прокрасться внутрь ее сознания. Прикосновение теплой ладони к плечу заставило девушку вздрогнуть всем телом и резко повернуться, натыкаясь на требовательный взгляд Тэхёна. — Это был Чонгук? — спросил он, хотя по беспомощному выражению на лице Сон Ён прочитал то, что девушка пыталась скрыть. Кивок подтвердил его подозрения. — И что ему нужно? — Хочет поговорить, — сглотнув несуществующую слюну, ответила девушка скрипучим голосом. — А ты? — Не хочу, — прошипела Сон Ён сквозь стиснутые до омерзительного скрежета зубы. — Но должна, иначе он не оставит меня в покое. — Ты никому ничего не должна, — медленно проговорил парень, обнимая подругу за плечи и прижимая к себе. — Если не хочешь, никто не вправе заставить тебя. — Сон Ён сделала глубокий вдох, который, к сожалению, не принес облегчения — лишь боль, стиснувшую внутренности. — Я могу поговорить с ним, — предложил Тэ. — Попробую объяснить, что… — Не надо, — настойчиво отстранившись, бросила девушка. — Ты был прав, мне необходимо отпустить его. И только посмотрев ему в лицо, я смогу сделать это. Тэхён наблюдал, как Сон Ён сует ноги в мокасины и натягивает куртку. — Побудете с мелкими? — Конечно, не волнуйся, — пообещал Тэхён. — И если нужна будет помощь, просто позвони. — Все будет хорошо, — попыталась убедить то ли друга, то ли саму себя девушка. Ступив за порог квартиры, она уже не была так уверена в правильности принятого ею решения. Готова ли она столкнуться лицом к лицу со своим ночным кошмаром, преследующим ее долгие годы? Сможет ли сказать ему все то, что испытала в тот день, когда он ушел, оставив ее одну? Способна ли просто отпустить свое прошлое окончательно и безвозвратно? Ответом ей было замершее сердце, когда Сон Ён вновь наткнулась поплывшим взглядом на знакомые черты. Чонгук стоял напротив входа в подъезд, прислонившись к серебристому крылу спорткара, излучавшего изысканность и отражавшего неторопливо плывущие по небу облака в до блеска отполированной поверхности. Оказавшись в пахнущем новой кожей салоне, Сон Ён вжалась в спинку кресла, пытаясь превратиться в невидимку и слиться с обивкой цвета слоновой кости. Руки, засунутые в карманы ветровки, сжимались в кулаки, до крови царапая ногтями кожу. Взгляд, упрямо направленный на дорогу, производил обманчивое впечатление отрешенности. Собственное молчание проникало под кожу ядовитой кислотой, оставляя болезненные раны, кровоточащие, острыми спазмами распространяющиеся по всему телу. — Прости, что пришлось ехать так далеко, — заговорил, наконец, Чонгук, припарковавшись перед небольшим ресторанчиком, вход в который был исключительно по специальным картам. — Один из недостатков моей профессии — это невозможность посидеть в обычной кофейне. А так иногда хочется. — Он выбрался из автомобиля, обошел его и открыл дверцу со стороны пассажира, галантно протягивая руку Сон Ён, однако девушка проигнорировала этот жест, ничего не ответив на жалостливый монолог. Так же молча прошествовала за мужчиной внутрь, лишь мельком обведя взглядом минимализм, сквозивший в обстановке небольшого зала — от пустых стен пастельных тонов с металлическими светильниками до квадратных столов без скатертей. — Люблю это место отчасти потому, что оно напоминает мне ту забегаловку в Пусане, где мы любили обедать по воскресеньям, — проговорил Чонгук, когда официант принял заказ и отошел, оставляя посетителей одних. — С той лишь разницей, что один этот стол стоит больше, чем вся та, как ты выразился, забегаловка, — не сдержавшись, фыркнула Сон Ён. — Значит, ради этого ты сбежал? Чтобы ностальгировать по дешевым кафешкам? — Знаешь, гораздо лучше ностальгировать за дорогим столом с эксклюзивными столовыми приборами в руках, неторопливо потягивая изысканное вино, чем насквозь пропахнуть дешевой едой и мучиться потом несварением, — в таком же тоне ответил Чонгук, но тут же одернул сам себя. Не для того он добивался встречи с Сон Ён, чтобы ехидничать и бросаться саркастическими фразами о собственной неприглядной жизни. — Прости, я не должен был так говорить. — Не извиняйся, — покачав головой, произнесла девушка. Чонгука гораздо легче было ненавидеть таким, презирающим их прошлую жизнь. — В конце концов, человек всегда ищет, где ему лучше. Это нормально. — Прости, что оставил тебя, — перебил вдруг девушку Чон. — Я просто испугался. — А в ответ на ее приподнятую в удивлении бровь пояснил: — Испугался, что если увижу тебя, то не смогу уехать. Подоспевший с заказом официант невольно прервал серьезный разговор, который давно уже назревал, но только сейчас эти двое решились на откровенную беседу. Выставив на стол тарелки с ароматным мясом, большую пиалу риса и две емкости с соусом, парень поклонился и отошел от столика. Но ни Чонгук, ни Сон Ён даже не притронулись к еде, продолжая сверлить друг друга взглядами. Гук сдался первым. Заговорил, но голос его звучал неуверенно, словно мужчина до сих пор так и не решился поведать девушке правду и действовал против собственной воли. — Все произошло совершенно случайно и очень быстро. У моего будущего менеджера сломалась машина недалеко от мастерской, где я тогда работал, и он попросил отремонтировать ее как можно скорее. Поломка была пустяковая. — Говоря, Чонгук смотрел не на Сон Ён, взгляд его проходил чуть выше ее макушки. Так ему было легче, чем видеть в карих глазах укор и неприязнь. — Работы на пятнадцать минут, — продолжал Гук. — А на следующий день он вернулся с контрактом на пять лет, согласно которому мне оплатят полугодовое обучение в актерской школе, во время которого я буду на полном обеспечении, включая жилье и питание. Взамен от меня требовалось выполнять довольно жесткие условия по соблюдению диеты, здорового образа жизни и особенно — полного отсутствия личной жизни. По мнению высшего руководства, личные отношения только мешают, замутняют разум, вносят смятение и приводят к нервным срывам. Чонгук взял в руки палочки, подцепил тонкий слайс мяса и, обмакнув его в острый соус, сунул в рот, словно таким образом пытался избавиться от неприятного послевкусия произнесенных слов. Сон Ён последовала его примеру, отметив про себя восхитительный вкус. Мясо оказалось нежным и сочным, а соус пробуждал рецепторы, вызывая наслаждение: хотелось просто закрыть глаза и разбирать вкус на составляющие. Но низкий голос выдернул ее из приятного омута: — Он дал мне всего два дня на раздумье. Сказал, что у него есть одно свободное место и три претендента на него. Мне первому предложили контракт, потому что из троих именно во мне увидели самого перспективного. — Чонгук хмыкнул. — Даже не знаю, что заставило его сделать такие выводы. Я еще понимаю, модель: внешность — основной крючок, которым можно прочно уцепиться. Но актер… — Мужчина пожал плечами. — Однако случилось именно так. Мне сделали предложение, от которого я не смог отказаться. Слишком заманчивым оно было. Сон Ён проглотила мясо, ставшее вдруг сухим и безвкусным. И даже запила его несколькими глотками воды с лимоном, прежде чем заговорить: — Я просто не понимаю, почему надо было сбегать вот так, трусливо, ничего не объяснив? Неужели я не заслужила хотя бы этого за те годы, что мы были вместе? — Девушка уже не пыталась скрыть ни обиду, которая все еще пожирала ее изнутри, ни слезы, скопившиеся в уголках глаз, норовя сорваться с ресниц. — Я уже сказал, что испугался, — повторил Чонгук, подавшись корпусом вперед, словно это помогло бы достучаться до той части Сон Ён, которая в состоянии мыслить рационально. — Я любил тебя, на самом деле любил. И ты права, я сбежал именно как трус. Думаешь, я не жалел об этом? — Гук задал вопрос, но ответ ему не был нужен. Он просто продолжал говорить: — Жалел, только сделать ничего не мог. Контракт связал меня по рукам и ногам. Шаг влево, шаг вправо — огромные неустойки. Моделей на иждивении, так нас называли, использовали хуже, чем негров на плантациях. Мы спали по три часа в сутки, остальное время либо на подиумах, либо под объективами камер, либо на примерках. В свободное от работы время — обучение. Нам запрещали есть то, что хотелось. Основной лозунг: хочешь есть — попей воды, не хочешь пить — не хочешь есть. У парней и девчонок послабее случались голодные обмороки по нескольку раз в день, но и тогда им не давали ничего, кроме пары ложек тушеных овощей без соли. — Зачем ты все это рассказываешь мне? — прервала его монолог, направленный вызвать то ли понимание, то ли жалость, Сон Ён. — Чтобы ты поняла: я совершил ошибку и не мог ее исправить, — пояснил мужчина. — Как только у меня появилась возможность хоть как-то загладить свою вину перед тобой, я прилетел в Пусан, но тебя там уже не было. Я встретился с хозяйкой квартиры, — продолжал говорить Чонгук, — она вспомнила тебя, но сказала, что ты съехала, как истек срок аренды, за который я заплатил, и больше тебя не видела. Я пытался искать, но все впустую. Тебя и след простыл. Сон Ён внутренне сжалась от страха, что Чонгук знает о беременности и близнецах, но вскоре догадалась о его неосведомленности — ни единым словом он не дал понять, что ему известно о детях. Просто продолжал изливать душу той, кому самой впору выговориться и прореветься на его плече. Сон Ён облегченно выдохнула: видимо, хозяйка квартиры просто забыла об этой незначительной детали или же вообще не обратила внимание на огромный живот девушки, которую выставила за порог. Теперь уже не было никакой разницы. Все у Сон Ён сложилось хорошо. Ей повезло встретить на своем пути небезразличных людей, которые помогли отчаявшемуся человеку, по сути ребенку, преодолеть трудности и стать сильнее. Хотя сейчас Сон Ён совершенно не ощущала внутренней силы — девушке казалось, что она растворяется в Чонгуке, как когда-то давно. И это состояние было похоже на то, как кисточка, измазанная в краске, изменяет цвет воды, распуская вокруг себя причудливые оттенки. Еще долго девушка прокручивала в памяти все услышанное, лежа в своей огромной постели и уткнувшись взглядом в потолок, на котором расползлось нечеткое пятно света, проникавшего через окно. Чонгук проводил ее до дома спустя три часа. Все это время они много говорили. Мужчина расспрашивал девушку о студии, как удалось ей раскрутиться в Сеуле, где фотографов больше, чем потенциальных заказчиков. Сон Ён, пожимая плечами, уходила от прямого ответа, где взяла деньги в виде начального капитала. Расскажи она ему про Намджуна и Джинхо, пришлось бы поведать, как они познакомились и кем стали друг для друга. Одно потянуло бы за собой другое, третье, десятое. А Сон Ён пока не была готова полностью открыться. У входа в подъезд Чонгук взял девушку за руку, сжимая тонкие пальцы в попытке согреть, и проговорил, глядя прямо в глаза: — Я пойму, если ты никогда больше не пожелаешь меня видеть. Но я хочу, чтобы ты знала — я все еще люблю тебя. Всегда любил. Просто ошибся так жестко, что самому тошно. — Зато теперь у тебя такая интересная жизнь, — проговорила девушка, все еще не веря ему. — Она не нужна мне без тебя.