Двое - это... в самый раз

Утро Ким Сон Ён начиналось просто великолепно. Но это, конечно, если считать великолепием бардак на голове, который никак не хотел приводиться в порядок, безнадежно испорченную соусом любимую блузку, всегда поднимавшую даже самое упадническое настроение, и вой двоих абсолютно неуправляемых детей, отказывавшихся завтракать, умываться, одеваться и идти куда бы то ни было. Оба уселись на пол прямо посреди просторной гостиной и в один голос заявили, что в садик они больше не пойдут, поскольку аджумма Нгуен «старая, скучная, и вообще ее пора давно отправить на пенсию воспитывать собственных внуков». Откуда они узнали про внуков и пенсию, Сон Ён даже думать не хотела. Наверняка услышали разговоры других воспитателей на прогулке и, конечно же, записали на встроенную в их мозг (Сон Ён иногда казалось, что он у них один на двоих) флэшку. Сейчас основной задачей было каким-то образом умудриться отволочь бесенят в сад, после чего успеть на съемку. Опаздывать никак нельзя — ей вчера вполне прозрачно намекнули, что любое неправильное движение и неустойка будет огромной. — Пожалуйста, только не сегодня, — проскулила Сон Ён, обращаясь к мелким, а заодно и к Богу, в которого верила в исключительных случаях. И сейчас наступил как раз один из них. — Обещаю, что на выходных поедем в парк аттракционов. На целый день. — Девушка уже прибегла к крайним мерам. — И будем есть вредную еду? — прищурившись, поинтересовалась Тэён, тут же прекратив истерику. — И покатаемся на «Драконе»? — вторил сестре Юонг. — На «Драконе» нельзя, — твердо ответила Сон. — Вам до отметки еще расти и расти. — А еда? Закатив глаза, девушка беспомощно всплеснула руками, протянув: — Будет вам вредная еда. — И чипсы. — И сладкая газировка всю неделю. Дети оседлали любимого конька, именуемого шантажом. — И мультики весь вечер, — немного шепеляво добавила Тэён, торопясь успеть выгадать как можно больше запретного. — И в кровать в одиннадцать… — Ну, хватит! — оборвала их Сон Ён. — Совсем уже обнаглели. Согласна на аттракционы и вредную еду. Остальное — перебор. — Тогда мы ни в какой садик сегодня не пойдем. — Тэён скрестила руки на груди, насупив бровки, отчего стала похожа на нахохлившегося воробья. — Все, надоело мне с вами возиться, — нервно выдохнула девушка, схватила ворох детской одежды и бросила мелким. — Если через пять минут вы не будете одеты, можете забыть про мультики на месяц. Юонг потянулся за джинсами, уже готовый их надеть, но у сестренки на этот счет оказалось свое мнение. Она остановила брата, шепнув: — Только попробуй. — Месяц без мультиков, — испуганно проговорил тот. — Она согласится, вот увидишь, — заговорщик из Тэён получился бы первоклассный. Из этих двоих именно она всегда была заводилой и генератором идей. — А если нет? — пацаненок распахнул на сестренку свои огромные глазищи и растерянно почесал макушку. Сменив любимую блузку на простую белую футболку, Сон вернулась в комнату и уставилась на пятилетних чудовищ. Те сидели ровно в том положении, в котором девушка их оставила, и выражения их лиц не предвещали ничего хорошего. Желание осталось одно — заклеить им рты скотчем, запихнуть в мешок и доставить именно в таком виде в детсад, а там уже пусть воспитатели сами разбираются. В конце концов, они за это деньги получают. — У вас осталось полминуты. Если я не увижу соответствующих телодвижений, отправитесь в сад в трусах. — Мультики весь вечер, — продолжала настаивать Тэён, часто кивая, отчего ее волнистые волосы, собранные в два задорных хвостика, весело плясали. — И спать в одиннадцать. Стойкости мелкой шантажистки можно было только позавидовать. Она и не думала сдаваться. В голове Сон Ён пронеслась мысль о том, что если в неполные пять дочка способна вывернуть все в свою пользу, то что будет в двадцать? И бедный тот человек, кто решится взять ее в жены, — пожизненная каторга ему обеспечена. — Ладно, сегодня мультики, но спать в девять. — В десять. — В девять тридцать. Раз, два, три, продано, — голосом профессионального лицитатора проговорила девушка, чем обеспечила удачное для себя завершение торгов. — А сейчас одеваться, быстро! — Вот черт, — выдохнула мелкая, на что Сон Ён отреагировала предельно четко: — Еще раз чертыхнёшся — вымою рот с мылом. Девчушка поджала губки и нехотя натянула джинсы. — Быстрее, — подгоняла детей Сон Ён по направлению к машине. Ребятишки проворно забрались на заднее сиденье, заняв детские кресла и пристегнувшись, после чего девушка предусмотрительно заблокировала двери и уселась на водительское место. Первые пять минут поездки по заполненным дорогам Сеула прошли довольно спокойно, зато на протяжении остальных двадцати Сон Ён готова была продать душу всем демонам ада за то, чтобы дети хоть немного помолчали. Сначала они отчаянно подпевали айдолам, горланившим из динамиков, причем кто громче — осталось под большим вопросом. Затем подрались из-за динозавра, завалившегося за детское кресло еще месяц назад и обнаруженного так некстати, — второго, увы, не нашлось. Апогеем поездки стала полурастаявшая шоколадка, обнаружившаяся в кармане дверцы. В итоге в садик вместо двух милых ребятишек Сон Ён привела перепачканных с ног до головы бесенят. Создавалось впечатление, что это была не стограммовая плитка, а трехлитровая бадья. Быстро запихнув детей в раздевалку, девушка стремглав бросилась к выходу. У нее оставалось ровно одиннадцать минут, чтобы проехать пять кварталов. Но в утренние часы эта миссия оказалась практически невыполнима. Сон Ён осознала это спустя пять минут, не проехав за это время и трети дороги. Втиснувшись в крохотное пространство между двумя джипами, девушка поблагодарила себя за любовь к маленьким машинам, и остаток пути проделала бегом, с тяжелым рюкзаком, всю дорогу бившим ее по заднице, наперевес. Она как раз успела вбежать в студию, когда огромный джип припарковался аккурат перед входом, и из него неторопливо высадилась модель, с которой Сон Ён предстояло сегодня работать, в сопровождении двух громил в черных костюмах и солнцезащитных очках. — Ты меня до инфаркта доведешь, — завидев Сон, проговорил Тэхён, вытирая вспотевшие от волнения руки о потертые джинсы. — Прости, но мелкие решили меня сегодня прикончить. Все готово? Парень кивнул, приветственно расшаркиваясь перед моделью — молодым человеком, надменно разглядывавшим просторную студию, не обращая никакого внимания на гостеприимного Тэхёна. Легким движением откинув со лба прядь иссиня-черных волос, тот обвел взглядом огромное помещение с высокими потолками и окнами в полстены, прикрытыми роллетами. Сквозь повернутые горизонтально рейки в студию проникали узкие полосы яркого света, образуя четкий геометрический рисунок на светло-сером фоне, установленном напротив окон. — Ну что, начнем? — едва отдышавшись, предложила Сон Ён, проверяя настройки камеры. Девушка развернулась и, наткнувшись взглядом на модель, едва не выронила аппарат из рук. Только выработанная годами привычка обматывать ремешок вокруг запястья спасла «Никон» от губительного падения на жесткий пол. — Ты в порядке? — взволнованно шепнул Тэхён, подхватив аппарат. Сон едва дышала, изменившись в лице и побледнев, цвет ее кожи сравнялся по тону с белоснежными стенами, но собрав все силы, которые еще остались в ее окаменевшем теле, Сон Ён кивнула. — Уверена, что сможешь? — Ну, что мне делать? — надменно фыркнув, проговорил молодой мужчина, глядя словно сквозь фотографа, как будто кроме него самого в этом бренном мире не существовало никого и окружали его не люди, а полупрозрачные голограммы. — Пройдите туда, к фону, — вмешался Тэхён, указывая направление. Модель неторопливо продефилировал к месту съемки, остановившись у высокого стула с круглым кожаным сиденьем черного цвета и без спинки. Помощник все еще с тревогой поглядывал на Сон Ён, не забывая при этом раздавать указания другим ассистентам: — Ли, протестируй свет и поправь софт-боксы. Юнг Со, подключи ноут. Дремавшая до этой минуты в ожидании событий студия оживилась, наполняясь движениями и голосами. Модель же созерцал все происходящее с недовольным выражением на красивом и словно высеченном из камня лице. Высокие скулы, немного втянутые щеки, острая линия нижней челюсти — все это вместе с выразительными, почти черными глазами делало молодого мужчину похожим на хищника. Высокий, подтянутый, в идеальной физической форме он неизменно притягивал к себе восхищенные взгляды противоположного пола вне зависимости от возраста. Собственно, поэтому Тэхён и не удивился особо реакции Сон Ён на этого красавчика. Смущала его лишь тень страха в обычно теплых глазах, в которых сейчас блестели льдинки. Втянув воздух полной грудью, словно перед прыжком в прорубь в разгар знойного полдня, Сон Ён все же взяла себя в руки и заняла место перед моделью. Первые щелчки затвора ознаменовали начало съемки. Сделав три кадра разного плана, девушка мельком глянула на них, максимально увеличив, чтобы проверить фокус, а у самой руки дрожали и потели. — Глянь на лаптопе, — полушепотом попросила она Тэхёна, а сама сменила позицию и сделала еще два кадра. — Все хорошо, — сообщил помощник, отсмотрев кадры, в онлайн режиме упавшие сразу в память ноутбука. — Присядьте, пожалуйста, — попросила Сон Ён, прочистив горло, но это не спасло — голос все равно отдавал приглушенной хрипотцой, а перед глазами плыло, словно она выпила три стопки чистой водки. Любому, кто знал девушку более или менее близко, было известно, что уже после пятой стопки она падает под стол и тихонько посапывает там в течение следующих двух-трех часов. Оставалось совсем немного, чтобы Сон Ён провалилась в полубессознательное состояние, но каким-то чудом ей удалось продержаться сорок минут. Они сменили четыре локации, получив на выходе несколько десятков фотографий — вполне достаточно, чтобы было из чего выбрать. И очень кстати. Спустя ровно сорок минут ассистентка в строгом деловом костюме и со скучным узлом смоляных волос на голове проговорила: — Господин Чон, пора ехать. Никто из свиты великолепного Чон Чонгука — звезды дорам и модельного бизнеса — не поинтересовался у фотографа, завершена ли съемка, получила ли она результат, который устроит заказчика рекламной кампании, и вообще создалось впечатление, что Сон Ён просто сделали одолжение, приехав сюда и попозировав перед объективом ее камеры. Сам Чон покидал студию последним, не сказав при этом ни слова и даже не попрощавшись. Когда же за ним закрылась дверь, Сон Ён опустилась на пол прямо посреди просторного помещения, потому что сил у нее больше не осталось. Скрестив ноги, она уперлась локтями в колени и принялась пересматривать отснятый материал непосредственно на мониторе камеры, то увеличивая снимки, концентрируясь на деталях, то возвращая их в исходный размер. Только сейчас, оставшись наедине со своими эмоциями, Сон Ён дала им волю, отпустила себя и позволила слезам скатиться по щекам. — Эй, ты чего? — присев перед девушкой на корточки, негромко спросил Тэхён, стараясь не привлекать внимание остального персонала. Они — всего лишь сотрудники. Это Тэхён больше, нежели обычный ассистент. Он не просто вложил в эту студию несколько лет своей жизни и девяносто процентов души. Он — тот, кто выслушивал слезливые монологи, когда Сон Ён только начинала подниматься с колен после собственной катастрофы в масштабах одной-единственной жизни. Он — тот, кто подхватывал ее на руки, когда девушка засыпала прямо на съемках, вырубаясь от усталости. Он — тот, кто нянчился с мелкими, давая возможность их матери хоть немного отдохнуть. И он — тот, кто своими странными разговорами заставлял девушку улыбаться так долго, чтобы она вновь захотела жить. Он стал ей настоящим другом. И единственным. Все остальные остались в той, прошлой жизни, которая, казалось, давно закончилась, да и происходило все это даже не с ней, Ким Сон Ён, а с двойником из параллельной реальности. И та, другая, уже давно мертва. — Ты видел, как он смотрел? Не на меня, сквозь, — прошептала девушка, давясь собственными слезами. — Как будто я вообще не существую. — Да плевать, — выдохнул Тэхён. — Не хватало еще из-за какого-то смазливого педика сопли распускать. — Он не педик, — усмехнулась Сон Ён, хотя усмешка до краев была наполнена тоской и грустью. — Можешь мне поверить. — Да все они педики, — не унимался друг. — А даже если нет, на кой он тебе сдался? Тоже мне, подумаешь, морда у него красивая. И все, больше ничего нет, пустота внутри. Потому и смотрит словно сквозь. Сон Ён закусила губу, чтобы не закричать, но слезы сдержать не получилось, и они вновь покатились по щекам. Тэхён взялся тонкими пальцами за подбородок девушки, заставляя ее поднять голову и посмотреть на него. Надеялся в глазах подруги прочитать ответы на свои вопросы. Ох, лучше бы он этого не делал. И ведь знал: существуют такие тайны, которые лучше никогда не разгадывать. Но поздно. Понимание навалилось на него тяжелым молотом, размозжив спокойствие, как пластиковую игрушку. — Это он? Он и есть тот самый? Сон Ён кивнула. Ей больше ничего и не оставалось. Все стало понятно без лишних слов. Продолжать лгать и скрывать правду — значит оскорблять Тэхёна и его умственные способности. — Что у нас еще на сегодня? — устало пробормотала девушка. Она чувствовала себя разбитой на мелкие осколки. Усталость придавливала к земле. Каждое движение отдавалось острой болью в пояснице, растекавшейся вдоль всего позвоночника до самой шеи. Как будто последние сорок минут она не с камерой провела в уютной студии, а мешки с цементом разгружала. Еще и в разгар зимы. Кончиков пальцев Сон Ён не чувствовала, они заледенели до онемения из-за того, что девушка настолько сильно вцепилась в камеру. — В принципе, ничего, — ответил Тэ, понимая причину, по которой Сон Ён интересуется расписанием. — Есть две выездные, но тебе не обязательно ехать самой. Ли и Юнг Со сами справятся. — Нет, так нельзя, — встрепенулась девушка. — Люди со мной договаривались, значит, я и буду снимать. — Тебе бы поехать домой и выспаться хорошенько. — Нет, я не собираюсь валяться в кровати, пока вы все будете пахать тут за меня. — Сон Ён хотела подняться, но через секунду, застонав, плюхнулась опять на задницу. На этот раз прострелило так, что у девушки едва глаза из глазниц не выпали. — Все, хватит геройствовать, — фыркнул Тэхён, помогая Сон Ён встать на ноги. — Ли поедет на съемки, Юнг Со останется здесь, принимать звонки и фотографировать на документы. — А ты что будешь делать? — ехидно поинтересовалась девушка. Ей и правда было любопытно узнать, какую роль для себя уготовил ее друг. — Поедем к тебе, по пути прихватим пару бутылочек вина или чего покрепче, — проговорил тот, отбирая у Сон Ён фотоаппарат и передавая Ли вместе с указаниями на сегодняшний день. Когда парочка выползла на ярко освещенную утренним летним солнышком улицу, Тэ продолжил: — Я позвоню Мэй и попрошу забрать мелких из сада. Она с ними отлично ладит, — заверил Тэхён, хотя Сон Ён и сама это прекрасно знала. Подружка Тэ находила с ее детьми общий язык лучше, чем она сама, их мать. — Они останутся у нее с ночевкой, а утром Мэй отвезет их в сад. — И что в это время будем делать мы? — не унималась девушка. Ей было стыдно за свою слабость, за тело, которое всегда реагировало так остро на психологические стрессы. — А мы в это время включим «Послание в бутылке», будем пить вино, есть вкусный сыр и реветь. — Давай, только ты будешь пить, а я реветь? — предложила Сон Ён, хотя никто даже не сомневался, что лить слезы девушка будет в одно лицо. Ни одной науке доподлинно не известно, что такого должно произойти, чтобы Тэхён проронил хотя бы слезинку. А тут целое «реветь»… — Идет, — кивнул Тэ. — Где твоя машина? — Через три квартала вниз по улице, — пробормотала Сон Ён, вспомнив бесконечную тянучку по дороге от садика до студии. — Отлично, — выдохнул парень. — И что мне теперь делать? На руках тебя туда нести? В принципе, никакого труда для Тэхёна это бы не составило. Сон Ён никогда не была крупной, а за последние три года вообще отощала. Тэ, как-то увидев ее в купальнике, едва не бросил все и не кинулся откармливать ее в ту же минуту. Однако и это не спасло бы — даже если Сон Ён ела самую жирную, самую вредную пищу, ей не удавалось поправиться хоть на полкило. Да и ростом она едва доходила Тэхёну до плеча. Просто Тэ понимал, что боль в спине — это не просто капризы. И в такой позе даже несколько минут вымотают девушку. — Давай ключи, я пригоню ее. — Сон Ён хотела запротестовать, однако Тэхён тут же пресек эти попытки: — Спорить мы не будем. Не тот случай, согласись. Сон Ён вытащила брелок с ключами и передала Тэ, а сама опустилась на край бетонной клумбы, в которой росли заботливо посаженные ею самой белые и фиолетовые фиалки. По дороге до машины Тэхён позвонил своей девушке и вкратце объяснил, что случилось. Попросил забрать детей из садика, поразвлекать их, уложить спать, а наутро вернуть, откуда сегодня изымет. Если, конечно, мелкие раньше не спалят учреждение. Мэй даже обрадовалась. С одной работы девушка уволилась, а другую пока не нашла. Вот и изнывала от скуки в гордом одиночестве, пока Тэхён пропадал в фотостудии. А тут такой шанс выпал. Тэ разыграл все как по нотам. Пока вернулся к студии на машине, успел созвониться с клиентами и объяснить, что произошла замена фотографа, однако на результате это никак не отразится. В агентство сообщил, что фотографии будут готовы к концу недели, не раньше, из-за слишком плотного графика. Те повелись, хотя именно сегодня планировались всего две выездные съемки. Усадив Сон Ён на переднее сиденье и пристегнув ремень безопасности, Ким сел за руль и направил автомобиль к ближайшему супермаркету. Пока его не было, девушка задремала, ну или, точнее, провалилась в прошлое, темное и глубокое, из которого выбраться оказалось слишком трудно. До сих пор, даже спустя почти шесть лет, Сон Ён помнила тот день, когда в ее личном измерении планета остановилась. Счастливая, тогда еще девятнадцатилетняя девушка бежала домой, торопясь сообщить своему любимому мужу радостную весть. Она даже купила по этому поводу огромный торт, а ведь это была самая настоящая роскошь, учитывая их скудный семейный бюджет. Однако те перемены, которые вскоре ожидались в их жизни, несомненно стоили потраченных денег. Торопливо открыв заедавший замок, Сон Ён шагнула за порог крохотной съемной квартирки на окраине Пусана, где вот уже почти год они счастливо жили с Чонгуком в законном браке. Темнота и звенящая тишина заставили девушку насторожиться. — Гук-и? — позвала она, но ответом было лишь эхо, оттолкнувшееся от стен. Скинув мокасины, Сон Ён на носочках пробралась в комнату, не желая разбудить мужа, если он вдруг задремал после смены в автомастерской. Однако диван был сложен и пуст. Сон Ён прошла в кухню, не включая свет, поставила пластиковую коробку с тортом на стол и, достав телефон, набрала номер Чонгука. «Абонент временно недоступен или находится вне зоны действия сети», — проговорил автоматический голос, а Сон Ён уже не на шутку встревожилась. Гук давно должен был прийти домой. Его смена заканчивалась на два часа раньше, чем у самой девушки, тем более что сегодня она сделала крюк, чтобы заглянуть в лучшую кондитерскую города. Тогда где же он? Сон Ён с трудом уняла волнение и решила успокоить себя мятным чаем. Волноваться ей точно сейчас было нельзя. Включив свет, девушка взяла чайник, чтобы наполнить его водой, но так и замерла с ним в руке, заметив стопку листов, испещренных печатным текстом, с тетрадным в клетку сверху, исписанным неровным почерком Чонгука. Уже тогда предчувствие надвигающейся катастрофы сжало внутренности своим железным кулаком, выкручивая их, норовя выдрать с мясом. «Сон Ён Я уезжаю. Мне предложили контракт, от которого я просто не могу отказаться. Это шанс изменить всю мою жизнь, но, к сожалению, в ней нет места для тебя. Это одно из условий — я должен быть холост и свободен от любых отношений. Мне нужно вырваться из этого болота. Я задыхаюсь тут, даже рядом с тобой. Надеюсь, ты поймешь, хотя, скорее всего, возненавидишь меня. Документы на развод готовы. Тебе просто надо подписать их и отправить по указанному на конверте адресу. Я оплатил аренду квартиры на полгода вперед. Надеюсь, за это время ты что-нибудь придумаешь. Чонгук» Сон Ён перечитала эти сухие, безэмоциональные строки несколько раз, прежде чем их смысл дошел до нее. Сначала она подумала, что все это — чья-то безумная, жестокая шутка. Вот прямо сейчас откроется дверь, и Чонгук обнимет Сон Ён, прижмет к своей груди, уткнется носом в смоляную макушку и прошепчет, как сильно любит ее. Но протекали минуты, часы, а Гук все не приходил. И лишь утром, когда солнце, скупо просовывая свои лучи сквозь плотную завесу темных туч, осветило кухню, Сон Ён осознала, что Чонгук не вернется. Она прошлась расфокусированным взглядом по документам о разводе, особо не вчитываясь — все равно ничего не поняла бы. Поставила свою подпись, запечатала конверт, на котором уже красовались цветные марки и четким почерком был выведен адрес, и отправилась на почту, выбросив в стоявший возле дома мусорный бак коробку с тортом, которую даже не открыла. Та так и осталась перевязана двумя ленточками — розовой и голубой. Чонгук оставил ее, уехал навсегда, так и не узнав, что Сон Ён носила под сердцем его ребенка. Уже месяц девушка догадывалась о своем положении, но плотный рабочий график не позволял вырваться даже на осмотр к врачу. А сегодня днем ее так сильно рвало, что начальница смены лично вызвала скорую, испугавшись, что Сон Ён подхватила какой-то опасный вирус и заразит весь цех. После осмотра подозрения подтвердились. — Вы станете мамой, — широко улыбаясь, сообщила миловидная женщина в возрасте, глядя на монитор УЗИ. Пол будущего малыша Сон Ён не знала, а потому попросила перевязать коробку с тортом двумя ленточками. Она даже еще не подозревала, что внутри нее билось не одно, а два маленьких сердечка. Срок оказался слишком мал. Девушка просто испытывала бесконечное счастье и спешила к любимому, чтобы, глядя в его глаза, сообщить, что еще до конца этого года он станет отцом. Но этому не сужено было осуществиться. Сон Ён так никогда и не произнесла этих слов. С того дня она вообще ни с кем не разговаривала. Сухие приветствия и прощания на работе не в счет. Когда беременность стала очевидной, девушку попросили уволиться по собственному желанию, пообещав выплатить хорошую компенсацию. Однако полученных денег едва хватило на скудное пропитание. Когда срок аренды подошел к концу, хозяйка поставила Сон Ён перед фактом: если девушка не заплатит за следующий месяц, ей придется съехать. Денег не осталось, а потому она собрала свои скромные пожитки в спортивную сумку и оказалась за порогом дома, где была бескрайне счастлива целый год. И так же несчастна последние несколько месяцев. Принимая у Сон Ён ключи, хозяйка даже не поинтересовалась, будет ли куда пойти несчастной. Ей это оказалось безразлично. Так же, как и десяткам людей, проходившим мимо беременной, сидевшей в парке на лавочке под пронизывающим ноябрьским ветром, с припорошенными первым снегом волосами, покрытыми тонким шарфом. У Сон Ён не осталось никого в этой жизни. С тех пор как ее родители погибли и она очутилась в приюте, у нее был только Чонгук, обещавший находиться рядом всегда, но и он растворился, погнавшись за своей мечтой. Лишь спустя три года, увидев бывшего мужа по телевизору, Сон Ён узнала, на что он променял ее и своих детей — карьера актера оказалась важнее любви, в которой Чонгук клялся тринадцатилетней девчонке, украдкой целуя ее под лестницей. Важнее любви, о которой он шептал шестнадцатилетней Сон Ён, воруя ее невинность. Важнее любви, о которой Гук кричал на рассвете в день их свадьбы, стоя посреди пляжа Кваналли, куда они пришли полюбоваться ночными огнями моста Кванан. — Наша жизнь будет такая же яркая и такая же длинная, как этот мост, — обещал тогда Чонгук, прижимая хрупкую девушку спиной к своей груди и целуя шелковистые волосы, пахнущие розами. И Сон Ён верила. Верила каждому слову, каждому вдоху, каждому прикосновению. Тогда еще верила. А теперь сидела, глядя пустым взглядом перед собой, и все, чего ей хотелось — умереть. Она не желала, чтобы дети, росшие внутри нее, появились на свет. Потому что они уже никому не нужны. Сон Ён долго не протянет. У нее уже не оставалось сил, с трудом получалось дышать. И с каждым днем ее сердце билось все тише, словно постепенно замедляло свой ритм. И что потом, когда ее не станет? Детей ждет такая же незавидная участь, какая постигла ее саму — приют. С той лишь разницей, что Сон Ён успела узнать, что такое семья, что значит быть любимой дочерью, наблюдать за любящими и заботливыми родителями. За тем, как они, стеснительно прячась от дочерних глаз, целовались украдкой, а Сон Ён хихикала, прикрывая рот ладошкой, и тактично уходила в свою комнату, чтобы не смущать родителей, любивших друг друга до последнего вдоха. Ее же детям не суждено познать такого счастья. С самого рождения они будут обречены мыкаться по детским домам или приемным семьям. Возможно, им повезет и порядочные люди усыновят их, но куда большая вероятность того, что их отбросит на обочину жизни, как ненужных котят. Перед глазами Сон Ён встала эта картина так живо, что ее бросило в дрожь. Нет, не от холода, а от страха за жизнь тех, кто рос внутри нее. Тех, кому лишь она могла быть защитой. Тех, кто уже любил ее. Тех, кто никогда не предаст. Может ли она так поступить с ними — бросить, лишить малейшей надежды на спасение? Нет! Именно в тот момент, когда Сон Ён показалось, что ее сердце вот-вот замрет, остановившись навсегда, она приняла решение бороться. Бороться ради своих еще не рожденных детей. Сон собрала последние крохи сил, что все еще теплились в ослабевшем теле, и дошла до ближайшей больницы, превозмогая холод и усиливающуюся боль в пояснице. И лишь на пороге госпиталя красного креста упала в руки санитара, окончившего свою смену и спешившего домой к молодой жене. Подхватив на руки хрупкую девушку, которой на вид было не больше шестнадцати, он донес ее до операционной, передав бригаде врачей, и ждал несколько часов под дверями, чтобы узнать, что с ней и детьми все будет в порядке. Именно он навещал Сон Ён каждый день. Именно ему девушка открылась, пусть и с большой неохотой, но он вынудил ее заговорить. Именно он нашел ей место в центре помощи женщинам, оказавшимся в сложной жизненной ситуации, и именно он согласился оплатить ей любые курсы, которые она выберет, чтобы обучиться какой-нибудь профессии, при условии, что это будет профессия, которой девушка действительно хотела бы заниматься. Сокджин сам в свое время едва не совершил ошибку, поступив на экономический, потому что там у него было больше шансов на обеспеченное будущее, но вовремя спохватился и спустя два года учебы на экономфаке перевелся в медицинский университет, начав обучение заново. Сейчас он был на пятом курсе и пока еще работал санитаром. Но уже через два года станет врачом и сможет помогать людям, спасать жизни, дарить надежды. Сон Ён тогда выбрала фотографию. Прилежно училась на курсах, на время занятий оставляя близнецов на попечение соседки по комнате, которая сбежала от мужа-тирана, избивавшего ее. С большой неохотой приняла в подарок от Сокджина не новый, но хороший фотоаппарат, ставший ее первой камерой, благодаря которой девушка научилась выхватывать моменты, вызывавшие эмоции у тех, кто после смотрел на снимки. Когда малышам исполнилось полгода, Сон Ён устроилась на работу в небольшую студию. Зарплаты вполне хватало на аренду небольшой квартирки, питание и даже няню, которой стала та самая соседка по комнате. Джинхо жила с ней целых два года, присматривая за близнецами, пока не познакомилась с хорошим мужчиной и вновь не вышла замуж, уехав в Ульсан. Ей было безумно стыдно, что она бросала Сон Ён и малышей. За долгое время они стали для нее практически семьей. Но девушка убедила ее, что Джинхо не имеет права отказываться от собственного счастья ради них. В благодарность женщина уговорила своего нового, к слову довольно обеспеченного, мужа дать Сон Ён взаймы довольно крупную сумму. Выслушав историю их знакомства, Намджун проникся к бедной девушке, оставшейся без мужа и с двумя детками на руках, но при этом не опустившей рук, да еще и вытащившей из пучины отчаяния Джинхо, в которую он сам влюбился с первого взгляда, увидев на улице. И ему было плевать, даже если бы у женщины был муж (а это казалось вполне логичным, учитывая, что впервые он увидел ее, гулявшую с коляской). Намджун просто любовался ею издалека, не решаясь подойти. Проследил до самого дома и с тех пор чувствовал себя сталкером. Он дежурил на детской площадке, в надежде увидеть ее снова, а когда она выходила на прогулку с близнецами, крался, словно психопат-маньяк, просто наблюдая издалека. Лишь спустя месяц Намджун решился заговорить, приняв для себя решение — эта женщина должна находиться рядом с ним. На меньшее он не согласен. А когда узнал, что Джинхо свободна, готов был обнять руками весь мир и благодарить его до конца своих дней. И пусть женщина не сразу доверилась ему, своей любовью Намджун заставил ее открыться, поверить и, главное, полюбить в ответ. Естественно, когда теперь уже жена попросила за подругу, он не мог отказать. Сон Ён с неохотой приняла эту помощь, но при условии, что вернет всю сумму с процентами через год. Оставаться в Пусане Сон Ён не желала. В этом городе все напоминало ей о прошлом — о гибели родителей, о предательстве любимого мужчины. Выбор пал на Сеул. Средства позволяли хотя бы попробовать раскрутиться там, да и шансов было больше, чем в каком-нибудь небольшом городке. Сложив пожитки в два чемодана, Сон Ён посадила детей в старенькую машинку и двинулась прочь от прошлого. По мере удаления от Пусана на лице ее расцветала улыбка, а в душе крепла надежда на то, что все у них будет хорошо. Главное — верить и не опускать рук. Было тяжело. Безумно тяжело. Первые месяцы проплывали словно в тумане. Сняв небольшое помещение, большую комнату она оборудовала под студию, закупив самое необходимое на первое время, а меньшая служила спальней, детской и кухней одновременно. Поначалу Сон Ён работала сама, но спустя три месяца поняла, что в один прекрасный день просто не сможет подняться с постели из-за тотальной усталости организма. Так в ее жизни появился Ким Тэхён. Он проходил мимо студии, на двери которой висело объявление о вакансии ассистента. — Я не могу платить много, по крайней мере, первое время, — негромко говорила Сон Ён, одной рукой качая кроватку с близнецами, а другой потирая сонное лицо. — Но предлагаю процент от заказов. Тэхён согласился без раздумий. Просто почувствовал, что его место именно здесь. Парень пока еще не понимал своего предназначения, однако ощутил такое спокойствие, едва переступив порог студии, что уже не захотел покидать ее. И оставался верен даже спустя три года. Даже Мэй была рядом с ним меньше, чем Сон Ён. И когда они только начали встречаться, парень сразу поставил девушку перед фактом: Ким Сон Ён не просто его работодатель — она едва ли не самый близкий ему человек. Нет, он не влюбился, ни разу даже не подумал о Сон, безусловно красивой девушке, как о сексуальном объекте. Но оказался готов пожертвовать личными отношениями, если они будут мешать его общению с Сон Ён. Мэй покорно приняла эти условия и ни разу не пожалела. Она знала, что в любой момент может обратиться к Сон Ён за помощью, и та не откажет. Единственный, о ком с ней нельзя было поговорить — Ким Тэхён. Данная тема находилась под запретом, ибо что бы ни натворил парень, Сон Ён всегда оставалась на его стороне. Вот так и жили они. Трудились вместе, вместе и отдыхали, иногда даже ссорились, в основном по работе, но быстро отходили и мирились. И естественно, в трудную минуту, когда девушка отчаянно нуждалась в личном психотерапевте, Тэ успешно выполнял эту роль на пару с бутылкой вина, которая уже подходила к концу. Как и обещал парень, они включили сначала «Послание в бутылке» — самый верный вариант для Сон Ён выплеснуть эмоции, хорошенько проревевшись. За ним последовал «Сладкий ноябрь», ну, а завершил слезливый марафон самый любимый фильм Сон — «Умереть молодым». — Держи, — усмехнулся Тэхён, подсунув девушке новую коробку с салфетками, когда предыдущая опустела. Сон Ён кивнула, поблагодарив, и промокнула покрасневшие от слез глаза. — Господи, ты смотрела его уже миллион раз, но каждый раз рыдаешь, будто впервые. — Потому что он очень грустный, — хрипло ответила Сон, допивая содержимое бокала. — Ну все, на сегодня со слезами покончено, — скомандовал Тэхён, вбивая в строку поиска «комедии». — Старые или новые? — спросил парень, но исключительно для проформы. Сам он уже определился с выбором, и на экране плазмы появились первые кадры. — О нет, — простонала Сон Ён, шумно высморкавшись и засунув салфетку в пакет от чипсов к десятку таких же. — Меня уже тошнит от него. Но Тэ сделал знак рукой, означавший «закрой рот и не мешай наслаждаться шедевром», и впился пристальным взглядом в экран. Осознав неизбежность происходящего, девушка тяжело вздохнула и долила себе еще вина, после чего бросила в рот кусочек черного шоколада и запила его чуть терпким напитком. В голове уже шумело, комната кружилась, но в целом Сон Ён заметно полегчало. В груди уже не ощущалась острая боль, а перед глазами больше не стояло лицо Чонгука — такое знакомое и в то же время чужое. Она увидела его впервые за много лет. С тех пор как узнала о новой жизни Чонгука, старательно избегала смотреть дорамы с участием Чона и усердно отводила взгляд от рекламных щитов с его изображением, коими был увешан весь Сеул. У девушки словно выработалась защитная реакция: даже если взгляд падал на фотографию Чонгука, мозг не воспринимал ее. Однако сегодня это лицо оказалось в столь опасной близости, что его невозможно было проигнорировать. В одно мгновение стена, тщательно выстроенная Сон Ён, рухнула, впустив боль, тут же прорвавшуюся в обнажённую, беззащитную душу, безжалостно вгрызаясь в нежную мякоть, отрывая от нее куски и пережевывая своими острыми зубами. Спустя бутылку вина и несколько часов просмотра слезливых фильмов даже боль в спине утихла, отдаваясь тянущим ощущением в пояснице. А к середине комедии, выбранной Тэхёном, она даже смогла улыбнуться. — Вот видишь, — заметив перемену в настроении девушки, фыркнул Тэ. — Я же говорил: Арни в роли воспитателя детского сада — лучшее, что может быть. — Ну не знаю, — протянула Сон Ён, хмурясь. — Я бы, наверное, не повела мелких в сад, где мужик был бы воспитателем. — И почему? — Да потому что это ненормальная профессия для нормального мужика, — девушка скривилась, пытаясь разобраться в собственной тавтологии. — Прости, но утирать детворе сопли и водить на горшок… Как-то не по-мужски. — Странно, — удивился Тэхён. — Когда я часами сидел с твоими мелкими, пока ты бегала с фотиком по свадьбам, ты рассуждала по-другому. — Ну так то другое, — возмутилась девушка. — Ты же не сделал это своей профессией. — Тогда, три года назад, иногда казалось, что ты мне платишь именно за то, что я нянчусь с твоими детьми. — Серьезно? — Сон Ён задумалась. Неужели она и вправду слишком злоупотребляла помощью Тэхёна ради удовлетворения собственных амбиций? И только ли ради них? — Ладно, не парься, — Тэ обнял девушку за плечи и притянул к себе. — В конце концов, именно благодаря тебе мы сейчас там, где мы есть. И мне нравятся твои мелкие, так что с удовольствием как-нибудь снова посижу с ними. Прям как он, — парень указал в сторону экрана, на котором Арни пел детям колыбельную, убаюкивая их. Сон Ён пристроилась под боком надежного друга и задремала под воздействием усталости и алкоголя. Однако даже во сне тревога не отпускала ее полностью. Ожидание надвигающейся беды прочно поселилось внутри и скреблось острыми когтями.