Дом Уродов

Граница Великобритании своеобразная черта между холодным, обреченными землям и каменистыми. Ранним утром Рик и Четверка Глупцов добираются до этого места. Когда только они приближались к границе, то снега становилось все меньше и меньше, а ледяные ветра заменились на приятно теплые. Солнце благосклонно к Великобритании, но снимать куртки и идти без них в январь все же не получится. На земле пусть и не лежит снег, но сильный мороз часто бьет рекордные отметки. Великобритания буквально двадцать лет назад была близнецом Норвегии, но ученым удалось ее «спасти». Они облагородили ее, искусственно создали условия для человеческого обустройства. Огромного горящего диска еще не видно на небосклоне, но мир потихоньку просыпается. Тихо вокруг. Они молчат уже целую вечность. Каждый думает о своем. Глаза Стрикена невольно слезятся: сейчас он держит за руку Рика, а не Энди. Он до сих пор не понимает, что потерял его навсегда. Кажется, что Энди идет где-то позади, бормочет наизусть Снежную Королеву. Таким образом, он забавляет себя и отгоняет все тревоги и страхи остальных. Душа изнывает, пустота возрастает в огромном масштабе. Энди больше нет. Эта мысль убивает, уничтожает, стирает с лица земли. Больше нет того живого сказочника, который был предан мечте. Стрикен навсегда потерял человека, который привил в нем любовь к сказкам. Его больше нет. Нет. Энди… Слезы Стрикена катятся по щекам, задерживаются на уголках губ. Часть слезы опускается к подбородку, часть солонит губы. Ком раздирает глотку, и что-то очень печальное, душераздирающее пытается выбраться из груди. Хочется раскричаться здесь и сейчас, но Стрикен сдерживает себя. Во всем виновата Хизер. Если бы она сбежала с дома, то и Энди остался с ними и не мчался ее спасать. Глупый Энди. Очень глупый. Они поднимаются на возвышенность. С этой точки видны все прошедшие земли. Почва здесь гиблая. Сухая, в некоторых местах даже треснутая, желтоватого цвета. На такой земле ничто не вырастит, отмечает про себя Бакстер. Его прошлое, которое немного покрывается туманом, напоминает ему, кем он был, пока ужасная аллергия не поселилась в его организме. Он фермер и землевладелец. Всю свою сознательную жизнь выращивал злаки, плодовидные и культурные растения. Он получал особое удовольствие, когда наблюдал, как из маленького семечка вырастает, например, целое дерево, которое около двадцати лет или даже больше угощает людей плодами. Удивительное представление. Но чудесней всего, когда ты в глубоком детстве ухаживаешь за саженцем. Ты растешь, и он вместе с тобой. Рик останавливает. Отпускает руку Стрикена, присаживается на корточки и вытаскивает бинокль из рюкзака. Осматривает окрестности, которые они уже прошли. Через минуту он выпрямляется с усталым выражением лица.  — Я так и думал. Выжившие Псы идут по нашим следам. Рано или поздно они настигнут нас.  — Предлагаешь вновь отбиваться? — вопрошает Бакстер, хоть прекрасно знает наперед ответ. За это время скитаний и попыток добраться до границы Великобритании, он выучил Рика на зубок. До жути упрямый, но говорящий умные правильные вещи. Молниеносно принимающий правильное решение и находящий выходы из любой ситуации. Рик сухо кивает, предпочитая ничего не говорить. Что-то изменилось в Рике, замечает Бакстер. Там, на возвышенном берегу он плакал и обнимал Стрикена, которого раньше отталкивал, всячески держал на расстоянии, угрожая ядовитыми иглами.  — Установим мины здесь? — советуется Бакстер с Риком.  — Нет. Мины ручные, их необходимо привести в действие. Здесь открытое место. Мы толком не сможем нигде спрятаться, станем легкой мишенью для Псов. Пройдемте дальше. Впереди открывается вид на что-то странное, — его голос тихий и спокойный. Последние события высосали все эмоции, опустошили его. Обнажили. Теперь он ощущает себя совсем нагим, совсем ребенком, но с чистой головой. Появляется сильное безразличие к происходящему. К жизни Кери и его собственной. Мир теряет краски. Но зато принимать решения стало намного проще. Он словно является наблюдателем за их походом. Со стороны, как говорится, всегда видней. И легче. Они проходят около половину километра. Перед ним открывается настоящий целый лабиринт с одним входом и пятью развилками. Образованы узкие длинные проходы из каменисто-земляных стен из-за удара ядерной бомбы. Столетние скопление пыли, земли и камней. Первая развилка ведет сразу к тупику. Путь завален камнями. Последняя ведет к утесу, в ущелье которого бурлит ручеек. Его шум слабо слышен даже здесь. Логичней всего держатся развилки посередине. В любом случае они выйдут куда-нибудь. Да и выглядит он куда безопасней и попросторней. Остальные узкие, в которые навряд ли поместится Бакстер, даже если будет идти вдоль стены. Рик оборачивается и смотрит на открывающийся горизонт. Осматривает стены входа в лабиринт. Еще немного думает, после зачем-то кивает головой.  — Мины разместим здесь, — предупреждает всех он. Рик и Бакстер достают из рюкзака все самое необходимое. Кери просят отдалится на безопасное расстояние и прихватить с собой Стрикена, чтобы тот не мешался. Рик, Бакстер и Виктор с осторожностью устанавливают мины по всему периметру входа, в абсолютной тишине. Соединяют специальной проволкой, которая улавливает сигнал, передаваемый с пульта управления. После прикрывают мины камнями, чтобы скрыть их от зорких глаз. Мины очень маленькие, незаметные сами по себе, но Псы обладатели соколиного взгляда. Рик взрывает одну мину для проверки работоспособности. Все прекрасно работает.  — Нам остается только привести в действие нашу ловушку, и мы можем идти дальше? — спрашивает Стрикен, но не поднимает заплаканные глаза.  — Да. Но есть одна проблема. Спрятаться мы можем только в четвертом проеме, там есть небольшая яма, но там я толком ничего не буду видеть, чтобы активировать мины. Наблюдать за Псами из-под тяжка не смогу: если они заметят меня, прячущегося, они, конечно, что-то заподозрят и будут атаковать на расстоянии.  — И как нам теперь поступить? — обеспокоенно задается вопросом Кери.  — Я не знаю, — честно отвечает Рик. Пока, он ничего не может придумать, а время все уходит и уходит. На пару минут создается абсолютная тишина. Каждый пытается найти выход из ситуации, когда Бакстер просто молчит и наблюдает, как медленно из горизонта появляется горящая шапка солнца. Скоро солнце поднимется на небосклон и озарит всех лучами. Озарит. Ну, конечно.  — А один огромный блистающий я подойдет на роль своеобразного маяка? Рик и Четверка Глупцов непонимающе косятся на него. Что он имеет ввиду?  — Скоро встанет солнце. Я могу выйти на край обрыва, когда Псы будут подходить к входу в лабиринт. Солнечные лучи отразятся в моих кусочках зеркал, Рик увидит это и активирует мины.  — Но это опасно для тебя, — высказывается Кери и приближается к нему. — Я не хочу, чтобы ты рисковал жизнью ради нас. Ее дрожащая руку прикасается к ладони Бакстера. Тот только улыбается добродушной улыбкой и привлекает т Кери к себе. Рик смотрит на них снизу вверх, так как сидит на корточках, и не может отвести взгляд. Он не ревнует, нет. Просто эта сцена является такой искренней, что внутри словно расцветают цветы. Странное чувство, чуждое для Рика, но такое приятное. Как будто наступает самый солнечный день весны после жуткой холодной зимы. Перерождение.  — Ты получишь ожоги, — изрекает тихо Кери. Она не может потерять еще одного друга. Не может.  — Да, но они не будут серьезными для здоровья. Я ведь не буду стоят под солнечными лучами полдня. Дело на минуту, и все. А полученные минимальные ожоги я вылечу в Великобритании, — голос Бакстер низкий, успокаивающий. Он вспоминает, как точно также обнимал сына, Холтона, когда тот вскакивал в холодном поту глубокой ночью от жуткого кошмара. Как заливался слезами, как не мог пошевелиться, как дрожал всем телом. Как пытался рассказать ему, что видел, но язык заплетался, и из уст Холтона вырывались мычания и нечленораздельные фразы. Бакстер просто вставал, уверял Маррии, супруге, чтобы она не переживала и продолжала спать, а сам направлялся в комнату Холтона и проводил всю беспокойную ночь с ним. Холтон обычно успокаивался под раннее утро, обнимал крепко Бакстера и засыпал. Каким человеком интересно вырос Холтон? Действительно ли он остается быть похожим больше Маррии, чем на Бакстера? Такой же каштановолосый с болотными глазами? С такими же нежными чертами лица, как у Маррии, почти женскими? Холтон обладатель длинных темных ресниц, которым позавидовала бы любая девочка. Единственное, что Холтон принял от Бакстера, это нос с горбинкой, правда, с плавным переходом, не резким, не греческим. Интересуется ли, будучи взрослым, ботаникой? В детстве Холтон обожал растение. С радостью копался в земле, сажал с Бакстером саженцы. За одним яблочный деревом даже ухаживал. Не загубил ли он этот саженец? Выросла ли яблоня? Так много вопросов, но ответа на них нет. Но Бакстер уверен, что совсем скоро увидит Холтона. Добраться бы благополучно до Великобритании, а там и до Шотландии недалеко. Интересно, какова будет реакция Маррии и Холтона, когда они увидят Бакстера? Обрадуются или огорчаться? Маррии давно перестала писать Бакстеру, и тот подозревает, что она нашла себе нового мужчину. Если так, то он не осуждает ее. Жить одной и заниматься сельский хозяйством, садоводством и земледелием, — тяжелая работа. Вступать самой в товарообмен, воспитывать Холтона — огромный труд. Самое главное, чтобы Холтон помнил о нем, а все остальное — мелочь.  — Я обещаю быть острожным, — изрекает Бакстер и целует в лоб Кери. Отстраняется от нее, смотрит тяжелым взглядом на Рика. Что он думает насчет его плана?  — Спасибо, — благодарит его Рик, но Бакстер ничуть не теряется. Он ведь замечает в нем изменение. Даже прежний взгляд, нахальный и самоуверенный, исчез после той ситуации на берегу озера. Сейчас на него смотрит мальчик, обиженный на весь мир, что его разлучили с родителями, бесконечно одинокий. Болезненный взор. Бакстер надеется, то застанет Холтона не таким, как Рик. Рик и остальные прячутся в яме, Бакстер проходит по пятой развилке и ожидает своего часа. Через несколько минут к лабиринту выходят Псы. Их шестеро. В белоснежных костюмах, с зоркими бегущими глазами. Они выискивают следы сбежавших. Оглядываются. Понимают, что те, кого они разыскивают, прошлись по этому лабиринту. Другого пути нет. Слева крутая гладкая возвышенность, на которую будет очень трудно взобраться, справа — обрыв, где журчит ручей. Псы готовят оружие наготове на всякий случай и собираются заходит в лабиринт. Пора. Солнце уже окончательно поднимается на небосклон и озаряет выступ. Бакстер отважно выступает на встречу солнечным лучам, расставляет руки в стороны. Закрывает глаза и приближается к выступу, чтобы его было прекрасно видно Рику. Корчит лицо из-за обжигающей боли. Он должен терпеть. Солнечные зайчики весело пляшут на стене развилки. Рик понимает, что это знак и незамедлительно нажимает на кнопку. Мины реагирует, и раздается оглушающий взрыв. Рик и Четверка Глупцов прикрывает уши и крепче прижимается к земле. Псы погибают. Чудом нет выживших. Стены входа мгновенно валятся. Теперь никто из преследователь больше не будет тревожить их. По земле проходится сильная вибрация. Она касается выступа, и он мгновенно рушится. Бакстер покачивается в сторону, стремительно летит вниз. Пытается руками схватится за что-нибудь, но только обреченно разрезает воздух. Чувствует себя подбитой птицей. Крик. Бакстер разбивается об острые камни. Мертвое тело уносится бурным потоком ручья. Холтон. Маррия. Яблоня. Кери. «В конце и небо упадет» — говорит Бакстер, и Холтон обнимает его. Звук ручья. Алые воды. Звон в ушах. Рик приподнимается, и все плывет перед глазами. Кери пытается подняться на ноги, но пошатывается. Упорно не падает, помогает встать Стрикену. Виктор справляется сам. Последний поднимается на носочки, но не видит на выступе Бакстера. Косится на Рика, но тот лишь хмурится. Выбегает из этой развилки. Виктор за ним. Они мчатся по пятой, выходят, приближаются к разрушенному выступу. Земля под ногами неустойчивая: то и дело клочок раскрошится и упадет вниз. Рик вытягивает шею, смотрит в ущелье. Пусть там царствует полумрак, но налитые кровью камни поблескивают. Рик сочувствующе отступает от выступа. Виктор все прекрасно понимает. Сердце невольно сжимается. Дыхание учащается. Минус один друг. О, Бакстер… Рик плетется обратно. Виктор не двигается с места. Падает на землю и тихо начинает плакать. Он лишается друзей с невероятной быстротой. Нет, Бакстер — не друг, а дорогой товарищ! Почему так происходит в жизни? Почему? — Я устал быть слабым! — кричит Басктер и кулаком ударяет большое зеркало. То мгновенно разбивается. Виктор от неожиданности даже подскакивает в сторону. Бакстер совсем из ума выжил. Костяшки разбиты, ужасно кровоточат, но Бакстеру нет до этого дело. Он печально смотрит на горку осколков, после переводит взгляд на сотни солнечных зайчиков, что весело улыбаются на стене. Бакстер улыбается им в ответ. Виктор крутит пальцем у виска. — Не беспокойся, Бакстер, друг, сумасшествие лечится, — неестественно смеется Виктор. Бакстер переводит на него взглядом, от которого хочется провалится под землю. Зеленые глаза так и изучают его, словно впервые видят его. — Не друг, а товарищ. Так будет правильней, — говорит он тихим и ласковым голосом. Виктор закатывает глаза. Он тоже особо не хочет быть ему другом. Просто неправильно выразился. — Нужно позвать Ису, чтобы она убрала сломанное зеркало, иначе ног не запасемся, — говорит Виктор, и уже хочет выйти, как Бакстер его останавливает. — Не нужно. Эти осколки мне нужны. — Зачем? — недоумевает Виктор. — Будешь коллекционировать? Собираешься обмазать каждый осколок кровью и приклеить на стене? — Почти, — улыбается Бакстер. Виктор совсем перестает понимать друга, то есть товарища. Бакстер истекает кровью, но он совсем об этом не заботиться. — Я обклею костюм этими осколками. Зеркало отталкивает солнечные лучи. — Он поднимает взгляд на горящий шар. — Я больше не буду слабаком. Виктор прикрывает глаза и хлопает себя ладонью по лбу. Постояльцы второго этажа чуть поадекватней. Но, честно признаться, с ними сильно скучно. А такие ребята, как Бакстер, очень даже нравятся Виктору. Это его типаж товарищей. Рик переживает за Кери. Если Виктор оплакивает Бакстера, то у Кери начнется настоящая истерика. Но самое печальное, что именно ему придется сообщить ей и Стрикену о смерти Бакстера? Рик приближается к Кери. Она поднимает голову. Улыбается. Язык не поворачивается рассказать о трагедии, но Рик понимает, что должен сообщить ей об этом. — Бакстер сорвался с утеса. Улыбка на лице Кери мгновенно пропадает. Хмурится. В воздухе зависает немой вопрос. — Это шутка такая? — она отказывается верит собственным ушам. — Бакстер хочет меня разыграть? — нездорово смеется. Рик подскакивает к ней, но она отталкивает его. Замечает на себе ошеломленный взгляд Стрикена. Грустно кивает. Земля уходит из-под ног. Глаза мгновенно наливаются слезами, и Стрикен прикрывает лицо руками. — Бакстер, твоя шутка не удалась! — весело восклицает Кери. Она еле как держится на ногах. — Выходи, Бакстер! — голос дрожит. Вместо ответа гробовая тишина. Кери начинает уже давиться слезами. — Бакстер, выходи! Это уже не смешно! — кричит она, надрывая глотку. Слышит тихий плач Стрикена, его хлюпанье. Нет, этого не может быть. Кери все не унимается и зовет Бакстера, но тот все не появляется, не успокаивает ее, не обнимает. Зачем он так жестоко шутит с ней? Что она сделала ему, что он так себя ведет? — Бакстер! — продолжает она. — Бакстер! — Кери, Бакстер умер. Сорвался с обрыва, — повторяет Рик, насильно сжимается Кери в объятиях, но та из-за всех сил пытается вырваться. Царапает его ногтями, бьет ногами. Душераздирающе кричит. — Он не может сорваться. Не может! Бакстер обещал мне, что будет осторожным, что все пройдет гладко, — задыхается от истерики Кери. Она завывает, мычит, откидывает голову назад. Рик насильно опускает ее к земле. Не отпускает. — Он не может умереть. Он обещал, что вернется невредимым. — Он отдал за всех нас жизнь, — проговаривает Рик. — Бакстер не должен был этого делать, — вспыхивает с новой силой Кери. — Я не хотела этого. Не желала его самопожертвования! Какой же ты дурак, Бакстер! Дурак!