Многогранник

Бэла бросила к лежащим на столе деньгам ещё купюры и вылетела из зала. Сердце бешено колотилось, воздуха не хватало, в голове замелькали картинки, как отснятые кадры – Дианины руки, прихватив волосы на затылке, прижимают Янкину голову к плечу; поцелуй, резкий, глубокий, не дающий дышать; Янка, откидывающая голову в немом крике, когда губы Дианы по шее спускаются к ключицам, а дальше всё затянул красный туман… Бэла скатилась по лестнице, оттолкнув кого-то по пути и, выскочив на улицу, разве что не рухнула с крыльца, увидев Янку и Диану, которые стояли невдалеке и разговаривали. Цепляясь за перила, она сползла вниз и села на ступеньку. Янка кинулась было к ней, но Диана остановила её, поймав за руку, а сама подошла к Бэле и встала рядом: – Ну что, симптоматика мне знакома… – она говорила, глядя куда-то в сторону, будто озвучивала свои мысли, – еще немного, и дурка станет тебе родным домом. Хочешь бесплатный совет? Мы, я вижу, чем-то с тобой похожи. Так вот, повторять мой путь не советую. Придумай что-нибудь другое. А, кстати, что она звонила? – Кто? – Бэла подняла глаза. Диана глянула на нее, как на не очень вменяемую: – Ты что, смеешься? У меня слух хороший, думаешь, я ее голос в трубке не узнаю? Бэла молчала, смотрела перед собой. Дианины узкие брюки были кожаные, и она то и дело поправляла их, как будто они были ей чуть не по размеру. А на коленке белела маленькая треугольная дырочка, словно она зацепилась штаниной за гвоздь. И что-то в этом казалось неправильным. – Она просто позвала на концерт, – Бэла почувствовала, что её слова звучат как оправдание. – Что ей, зал не набрать, что ли? – зло откликнулась Диана. Бэла вскинулась и увидела прикушенную губу и странно заблестевшие глаза. Диана качнулась с носка на пятку, и вскинув голову, куда-то в небо произнесла: – Она. Всегда. Будет. Моя. – потом повернулась, отсалютовала Янке и, покачивая плечами, пошла в сторону дороги, где её ждала машина. Бэла встала, подошла к Янке, которая по-прежнему стояла там, где её оставила Диана, и осторожно взяла за руку. Янка подняла глаза: – Бэла, что происходит? Ты вылетела из дверей с таким лицом, как будто собиралась кого-то убить! – Я испугалась. – Чего? – Того, что ты уехала с Дианой. – А зачем мне с ней уезжать? Бэла молчала. Высказать свои подозрения вслух казалось полной дикостью. – Почему вы ушли? – Диана сказала, что ей пора, я вышла проводить, что в этом такого? А ты, кстати, где была? Что за срочный разговор? Работа? Бэла соврать не смогла. Она обняла Янку, поцеловала в макушку, и сказала, раздувая дыханием легкие волосы: – Поехали домой. Уже в номере, пока Янка была в душе, Бэла налила себе выпить и вздохнула. Похоже, Диана права, и если так пойдет дальше, то и до психушки недалеко. Вот что она сегодня взвилась? Если бы ни эта чертова фотография… Да надо удалить ее на фиг! Бэла открыла сообщения, нашла нужное и застыла – на фотографии на коленке была точно такая же дырка, как та, которую она увидела, когда сидела на ступеньках! Так значит, её все-таки развели! И как! Это же надо так сыграть, что они только сегодня познакомились! Бэла грохнула стаканом по столу и, подскочив, с размаху распахнула дверь в ванную. Янка была ещё раздета и заворачивала волосы в полотенце. Бэла с силой толкнула ее в сторону стены: – Зачем ты мне врешь?! Полотенце упало, мокрые волосы посыпались на плечи. – Бэла, ты действительно с ума сошла? В чем я тебе сейчас могла соврать?! Бэла почувствовала, что её накрывает. С одной стороны, она была невероятно зла, с другой – перед ней стояла обнаженная Янка, по телу которой стекали редкие капли, оставляя блестящие дорожки… – Ты наврала мне, что не встречалась с Дианой. Точнее вы обе наврали, и как убедительно! Я бы голову дала на отсечение, что вы познакомились только сейчас! – Но это так и есть! – Да? А почему тогда сегодня она была в тех же брюках, как на присланной тобой фотографии! – Ты свихнулась с этими брюками! Я уже сто раз пожалела о том своем порыве, когда отправила тебе сообщение! Мало ли одинаковых штанов в мире! – Одинаковых штанов с одинаковой дыркой на колене? Это уже перебор! – С какой дыркой? – Вот с этой! – она ткнула пальцем в экран, – Сегодня эта дырка у меня перед носом маячила, и была она на Дианиной коленке! – Не может быть! – Что не может? Янка вздохнула, протянула руку и спокойно попросила: – Дай мне халат. Бэла ожидала другого, поэтому машинально халат дала. Янка завернулась в него, вышла в комнату, села на диван: – Иди сюда, пора разобраться. Бэла встала в комнате у стены. В самом деле она опасалась своей реакции, если Янка скажет что-то такое, что ей не понравится, и не стала приближаться. Янка шумно выдохнула: – Вот всегда знала, что вранье – это не моя стезя! В общем, история такая. Эта фотография была сделана в Португалии, и брюки это Светины. Но! – увидев, как взметнулась Бэла, Янка предостерегающе вытянула вперед руку, – Света не имеет к этому никакого отношения. Это Наташа придумала. Не знаю, с какой целью. Это просто фотография – рука лежит на коленке. Наташа сфотографировала и прислала мне. А в тот вечер, в твой день рождения, я решила, что послать её тебе без каких-либо объяснений – это хорошая идея. – Но как тогда эти брюки оказались у Дианы? – Бэла выпалила первое, что ей пришло в голову. – А это ты у Светы спрашивай, она же твоя любовница, а не моя! Даже если бы Янка её ударила, Бэла не почувствовала бы себя так плохо. Резко сказанные слова, казалось, материализовались и повисли в воздухе. Произнесенные вслух они зазвучали совсем не так, как ощущались в виде мыслей. Тишина в комнате стала ватной. Бэла поняла, что она постоянно убегала от того, чтобы сознаться, пусть даже себе, в какой ситуации она находится. Но ведь Янка… Ведь у нее тоже кто-то был, только теперь вообще непонятно кто! И она спросила: – Яна, а с кем же тогда ты… – найти нужное слово оказалось очень трудно, – встречалась? – Ни с кем. – Но ты же тогда сказала… – Я сказала, да. Но это была не совсем правда. Я действительно, хотела это сделать – попытаться тебя понять, пусть даже таким способом. Но нужного мне человека я так и не нашла… По крайней мере, пока… – Погоди, но ты тогда пришла совсем другая… – Ты даже не представляешь, что злость может сделать с человеком! Мне было так обидно, так больно! Еще удивительно, как я с собой плётку не прихватила! – У тебя что, плётка есть?! – Есть. Казачья, боевая. У меня был приятель, он рукопашным боем занимается, научил с ней обращаться. – А ты покажешь? – Что? Плётку? – Нет, как ты с ней управляешься? – Бэла… – Янка встала, подошла к ней, – вообще-то это оружие, и довольно серьезное, если не быть осторожной. – Яна! – простонала Бэла, прижимая женщину к себе, и ныряя руками под ее халат, который тут же оказался на полу. Янкины руки обвили её шею, потянули на себя, заставляя наклониться к мягким приоткрытым губам. – Я тебя люблю! – прошептала Бэла, и на этот раз её никто не прервал. Янка, казалось, наоборот, вдохнула эти слова, и они прокатились по ней сладкой дрожью, заставившей прижаться как можно сильнее, раскрываясь и распластываясь по телу любимой. Бэла потянула подол своей толстовки вверх, а Янка, расцепив руки, наоборот скользнула вниз, попутно ухватив штаны за резинку и стягивая их. Горячий язык проник между складками и прицельно стал бить в одну точку, заставляя судорожно хватать воздух и разве что не выть, ожидая, когда же с ней наиграются, а потом узкая рука резко пролетела между призывно раздвинутыми бедрами, обожгла мимолетным, но сильным шлепком и ввинтила тонкие пальцы в напряженную, пульсирующую от предвкушения глубину. Бэла не удержалась на ногах и сползла по стене на пол, сграбастав Янку в объятья. Чуть отдышавшись, она усадила Яну к себе на бедра, прижавшись грудью к её спине, и, целуя шею и плечи, руками теребила соски, вынуждая вскрикивать и стонать, а потом аккуратно толкнула вперед, заставив встать на колени, и, шалея от открывшейся картины, гладила и перебирала влажные складки, пока, наконец в ответ на своё выкрикнутое имя не ворвалась внутрь резкими и сильными толчками пальцев. Потом, когда Янка, тяжело дыша, лежала, вытянувшись, на ее ногах, она гладила ее по спине, не имея сил подняться. Когда же они обе добрались до кровати, то завернулись в одеяло и опять начали целоваться и ласкать друг друга. Только глубокой ночью, убрав с лица наконец уснувшей Янки влажные от пота пряди, Бэла прошептала: «Я люблю тебя», и, уже проваливаясь в сон, вдруг представила сияющие Светкины глаза и чуть приоткрытые губы с мягкой улыбкой.