Многогранник

Оставшиеся дни в Москве прошли без эксцессов, но и не принесли Бэле ожидаемого успокоения. Хотя это тоже имело свои положительные стороны – домой она возвращалась без всяких сожалений. Она остановила машину у Янкиной парадной и притянула к себе женщину, коснувшись губами ее щеки: – Я заеду завтра вечером за тобой? Янка улыбнулась, подняла воротник Бэлиной куртки и, спрятавшись в этом импровизированном коридоре, у самых губ медленно произнесла: – За-ез-жай! – а потом засмеялась и, ловко вывернувшись из обнимавших её рук, выскочила из машины. Бэла не сдерживала счастливую улыбку всю дорогу домой… На следующий день она ждала Янку возле её работы. Та подошла к машине, стряхнула капли дождя с куртки, и села: – Привет! Пока не забыла, мне позвонила Наталья. Она зовет нас на свой день рождения. – Куда? – Бэла ожидала известия об этом звонке, но повод её удивил. – На день рождения. Знаешь, бывает такой праздник? Ну как, идем? Я сказала, что мне надо посоветоваться с тобой. – Ты хочешь идти? – А почему нет? Пойдем? Приглашают нас обеих. – Когда? – В субботу. Ты свободна? – Освобожусь. Хорошо, пойдем. Где намечено сиё мероприятие? – Она сказала, что пришлёт адрес. – А ты знаешь, кто будет? Янка пожала плечами, потом посмотрела на Бэлу: – Света уж точно будет, не сомневайся. Что-то в тоне Янки было такое, что заставило Бэлу прижать к себе женщину и приникнуть к ее губам сначала с нежностью, а потом со всё нарастающим напором, пока та сдавленно не застонала. В пятницу Янка перекинула присланный Натальей адрес, к удивлению, это был не клуб, не ресторан, а квартира. Когда они приехали, дверь открыла Света. – О, заходите! – она радушно пропустила Янку вперед, а потом незаметно взяла руку Бэлы, прижала её к своему бедру, а сама крикнула себе за спину: – Наташа, ты где? Гости в первую очередь к тебе! Бэла замешкалась, впитывая тепло Светиной руки, и подняла глаза только когда услышала какой-то странный Янкин вдох. Наталья вышла из комнаты и направлялась к ним по коридору. Вырвавшийся невесть откуда солнечный луч золотил её светлые волосы. На ней были кожаные брюки (Бэла поняла, что теперь она на веки вечные возненавидела этот предмет одежды) и светло-бежевая рубашка, в вырезе которой виднелась лежащая на ключицах тонкая цепочка. Света тоже как-то хмыкнула в ответ на её появление, но в её голосе на удивление отсутствовал хоть какой-то эротизм. Янка подняла тяжелый букет кремово-розовых роз и протянула их Наталье: – Наташа, с Днём рождения тебя! Наталья прижала к себе цветы, потом перехватила их, убирая от лица, а Янка, приподнявшись на цыпочки, поцеловала её. – Поздравляю! – Бэла присоединилась, но не подошла, по-прежнему удерживаемая Светиным бедром под своей рукой. Других гостей не обнаружилось, и, судя по всему, их и не ждали. Стол был накрыт в гостиной, и, глядя на обилие спиртного, Бэла поняла, что домой они поедут на такси. За столом Света сидела рядом с Натальей, но напротив Бэлы, и спустя какое-то время Изабель почувствовала, что ее голени коснулась, а затем тесно прижалась тонкая Светина лодыжка, а потом по ноге, постепенно поднимаясь вверх, заскользила голая ступня. Они непринужденно болтали, словно снова сидели на террасе португальского дома, Наталья улыбалась, откинувшись на спинку стула, Янка, как никогда радостно сияла глазами, а Бэла разве что не плавилась, ощущая прикосновения Светы. Квартира, как оказалось, была Натальина, и когда хозяйка позвала Янку смотреть какие-то безделушки, Света молча привела Бэлу в небольшую комнату, в которой у стола стояла прислоненная гитара и плотно прикрыла дверь. Как только они остались одни, Света подошла как можно ближе, вскинула голову и, приоткрыв губы, прошептала: – Ну? У Бэлы кровь стучала в ушах, во рту пересохло, и избавляя себя от мучительной жажды, она впилась во влажные губы, попутно стаскивая мешающие рубашки и прижимаясь к обнаженному подрагивающему телу Светы. Но вдруг замерла: – Свет, погоди, но как же так… Ведь пока мы здесь, там… Светины глаза вдруг потемнели почти до черноты, она быстро скинула оставшуюся на себе одежду, с силой толкнула Бэлу, опрокинув её на диван, села на бедра, и слегка приподнявшись, но не ослабляя хватку, ловко расстегнула ремень, заведя руку за спину, дернула вниз брюки, и стремительно вошла, заставив дернуться: – Почему ты другим не позволяешь то, что разрешаешь себе?! У тебя хватает наглости, лёжа подо мной, кому бы там ни было предъявлять претензии?! Её движения были сильными, властными, как будто она вдалбливала прописные истины, и Бэла со странным, жгучим удовлетворением отвечала ей, двигаясь навстречу. – Когда же ты поймешь, что она такая же, как все мы, и хочет того же! Бэла уже почти не слышала слов – в ней что-то взрывалось и пронзало острыми иглами наслаждения. Открыв глаза, она увидела над собой возбужденно, прерывисто дышащую Свету, подхватила её за бёдра, придвинула к своему лицу, и раздвинув пальцами влажные складки, начала вылизывать и засасывать, пока не услышала тот самый сладкий крик, переходящий в стон, после чего уронила на себя горячее, подрагивающее тело, и, перекатившись, обняла, что было сил, закрывая собой и пряча от неласкового внешнего мира. Света судорожно вздохнула, потянулась к её губам, и они долго и нежно целовались. Наконец Бэла чуть отстранилась, приподнялась, и отведя со Светиного лица влажную челку, спросила: – Скажи, вы с Натальей специально договорились? – Почему? Мы так давно живем вместе, что и без разговоров прекрасно друг друга понимаем. – А ты не ревнуешь? – Зачем? Я же не одна тут осталась, а с тобой. – А если бы это была не Наталья, а Динка? – Тебе интересно задавать риторические вопросы? Бэла опять обняла Свету покрепче и зарылась лицом в ее волосы. Спустя какое-то время где-то в квартире послышались голоса. Приведя себя в порядок, они вышли из комнаты и услышали, что разговор доносится из кухни. Наталья стояла у стола, насыпая в чайник заварку, Янка сидела рядом, и Бэла боялась смотреть на неё прямым взглядом, но наконец решилась, и не увидела ничего необычного – Янка улыбнулась ей, как всегда, только на руке у нее краснел яркий след, и на шее, скорее всего со временем проявится синяк. Света отхлебнула из бокала вино, подошла к Наталье и поцеловала её. Янка опустила глаза, а Бэла вдруг почувствовала внутри себя гулкую пустоту, как будто она превратилась в железную бочку, и всё, что происходило вокруг, отлетало от неё со странным дребезжащим звуком. Она сидела со всеми за столом, помогала резать торт, даже смеялась, но сама смотрела на себя как бы со стороны. И вдруг встала, вышла в прихожую, быстро оделась и, схватив ключи от машины, выскочила из квартиры. Спохватившиеся Янка и Света догнать её не успели. Машина летела по набережной в сторону выезда из города. В одной промзоне она свернула на широкую площадку. Визжали тормоза, гравий летел из-под колес, руки выворачивали руль, перед капотом то и дело возникали какие-то штабеля досок или горы арматуры, от которых машина виртуозно уворачивалась. И вдруг зазвонил телефон, лежавший на соседнем сиденье. Бэла машинально глянула на экран и увидела Светино имя. Руки дернулись, машина сорвалась на вираже и боком въехала в стену из поддонов, которые опасно накренились и с грохотом полетели вниз.