***
Клэю требуется непростительно много времени на осознание того, о чем говорит Джордж. Непростительно много. Три блядские секунды, кажется, растягиваются в часы, пока он судорожно пытается понять, что имеет в виду парень, сидящий напротив. А потом ему сносит крышу. Глаза распахиваются, а дыхание сбивается, словно организм забыл о такой полезной функции тела, как «дыхание». Он согласился! Он согласился, мать его! Существо, победно взревев, рвется к парню, и Дрим сам дергается всем телом, словно бы готовый схватить брюнета в охапку, но быстро приходит в себя. Нельзя. Не тут. Не так. Не при всех. Клэю, говоря откровенно, плевать, как на них будут смотреть в случае, если тот полезет к парню, но тот явно будет недоволен, а то и вовсе изменит свое решение. Нельзя. Просто нельзя. Но хочется. До жути хочется. И его «хотелка» вырывается наружу, когда Джордж выходит из комнаты, а Дрим, долго не думая, дергается за парнем. Томми что-то резко говорит, желая, по всей видимости, остановить их, но кто его, собственно, слушать будет? Джордж не успевает закрыться в ванной, Клэй быстрее. Брюнет вздрагивает, когда парень заходит за ним, закрывая дверь. Все молча, тихо, словно парни не уверены, что они вообще должны делать, говорить. Вернее, Клэй-то знает, чего ему хочется, но он гонит свои мысли куда подальше. Нельзя пугать парня. Нельзя давить. Нужно сделать так, чтобы тот сам позволил прикасаться к себе, откровенно лапать тело, сгорая от удовольствия. И Дрим думает о том, что готов, пожалуй, немного потерпеть, если это позволит ему находиться с парнем, позволит… Боже. — Ты же не шутил, правда? — парень резко подается вперед, прижимая Джорджа спиной к раковине, который, сглотнув, как-то странно смотрит на Клэя. — Прошу, скажи, что не пошутил. Дрима бьет дрожь, словно зарядом тока, дыхание рваное и сбитое, а взгляд по-настоящему дикий и… голодный. Именно голод Джордж видит в чужих глазах, ощущая, как его как-то слишком медленно и аккуратно, словно недоверчиво, берут за подбородок, вынуждая смотреть только в глаза, не давая отвести взгляд, опустив голову. Большой палец проводит по нижней губе, и Джордж вздрагивает. Мать твою, как же странно его организм реагирует на эти прикосновения, это же просто палец, так почему его так сильно бьет по голове, словно кочергой, выбивая все мысли из черепушки, не давая нормально мыслить? Ни оттолкнуть, ни воспротивиться. Он тонет, словно в глубоком колодце, опускаясь все ниже и ниже. Дышать тяжело, весь воздух из легких словно испаряется. Наверное, ему бы стоило сходить к доктору, не нормальны столь сильные проблемы с дыханием в его возрасте. — Я не… — Джордж сглатывает, не в состоянии узнать свой собственный голос. Ты доволен собой, Дрим? Рад, доведя парня до такого полуобморочного состояния? В ушах вата. — Я не шутил, Клэй. Эти слова, словно выстрел, разрывают тишину. Собственное имя для Дрима кажется каким-то по-настоящему волшебным, удивительным, а чужая рука, аккуратно держащая его за плечо, и вовсе ощущается как что-то нереальное. И эффект только усиливается, когда он, не в силах больше сдерживаться, впивается поцелуем в чужие губы, да с такой жадностью, словно это не парень, а сочный стейк. Горячо, сладко. Не так, как в тот раз на диване. Тогда Джордж чувствовал какую-никакую, но нерешительность, аккуратность. Желание заставить его скулить от удовольствия, извиваясь. Да, в нем была какая-то жадность, но она была не такой. Сейчас было слишком. Просто слишком. Джорджа буквально трясет, когда он обхватывает парня за шею, погибая внутри, когда чужие руки оглаживают его бока, бедра, язык во рту творит что-то невероятное, вызывая перед глазами искры, а в ногах такую дрожь, что Джордж уверен — он вот-вот рухнет на пол, не в состоянии стоять. И Клэй же, падла, чувствует это, усмехаясь в губы и, вызвав у парня удивленный вскрик, резко подхватывает его, усаживая на раковину. — Я… Др… — договорить Джорджу не дают, Клэй и без того ждал до ужаса долго подобного шанса, чтобы так просто от него отказываться. Он опять впивается в чужие губы. Снова, и снова, и снова, не давая отдышаться, не давая что-либо сказать. В голове каша, Дрим и подумать не мог, что он смог бы испытывать НАСТОЛЬКО сильные эмоции от пары поцелуев, настолько сильное желание. Напоследок, когда воздуха в легких уже не остается, он прикусывает парня за губу, но не отстраняется ни на сантиметр, преданно уставившись в чужие глаза, которые стали какими-то мутными, а взгляд расфокусирован. Тот тяжело дышит, постепенно приходя в себя, и нервно дергает головой, стряхивая с тела окутавшее его оцепенение. Нужно что-то сказать? Джордж не знает, а потому лишь, запоздало краснея, смущенно следит за тем, как парень напротив издевательски-медленно облизывает чуть покрасневшие губы. — Я и забыл, какой ты вкусный, — Дрим утыкается парню в шею, жадно вдыхая чужой запах, который раззадоривает его лишь сильнее. Приходится шипеть на существо в груди, приказывая тому заткнуться. Нельзя. Не тут, не так. Но сдерживать его после всего произошедшего попросту невозможно, а потому Джордж и сообразить не успевает, вскрикивая от неожиданности, когда его резко прикусывают за кожу, оставляя на шее красный след от зубов, мгновенно зализывая, словно верный пес, оставленный им же след, обняв парня, дабы тот не попытался вырваться. Бежать некуда, Джордж. Только не теперь. — Больно, — Джордж тяжело выдыхает, выставляя руку вперед. Это безумие. Происходящее сейчас между ними — настоящее безумие, пожирающее изнутри, и его нужно остановить. Зная Дрима — ненадолго. И это сладкое безумие повторится, и он все-таки добьется своего, но не сейчас. Дрим послушно выпускает парня из объятий, делая шаг назад, дабы тот мог слезть с раковины, которая, казалось, вот-вот сломается под тяжестью чужого тела. Джордж кусает влажные губы, не зная, что вообще говорить, и неловко трет ладонью укус, оставленный на коже. Слабый, исчезнет дня через два, наверное, но мать его… Неожиданно. Он сам загнал себя в эту западню, он должен был быть готов к вниманию Дрима. Но почему-то попросту не подумал, что это внимание может быть… Таким. Таким обжигающе-приятным, таким жадным и нетерпеливым, словно тот боялся, что еще чуть-чуть, еще немного — мир разобьется на атомы, словно фарфоровый кувшин, брошенный на пол. Еще чуть-чуть, и их время на этой сраной планете закончится, оборвавшись, словно нитка, повстречавшая на своем пути гадские ножницы. — Боже, — шепчет себе под нос Джордж, пытаясь поглубже вдохнуть столь дефицитный воздух. Уши заложило, и тому приходится мотнуть головой, дабы хоть немного прийти в себя. — Говорил же не поминать его, — смеется Дрим, и брюнет поднимает на него взгляд. О да, кто-кто, а он-то явно был доволен всем происходящим. Довольство искрилось в его глазах, вылетая маленькими искрами, словно сраный фейерверк. Более того, тот вообще в целом выглядел как-то более странно. Страннее, чем обычно, в смысле. Он словно переродился, как чертов феникс в кабинете Дамблдора, светясь какой-то странной, нетипичной для него радостью. И решимостью. Джордж прямо-таки кожей ощущал решимость, исходящую от человека рядом. Странную, можно даже сказать — отчаянную. Джордж в очередной раз нервно трет шею, словно пытаясь стереть с нее чужой след, и Дрим смеется лишь громче. — Знаешь, это все, конечно, хорошо, но… Даже не так. Это просто потрясающе, Джордж. Но, если мы так и продолжим тут прохлаждаться, Томми отправится нас искать. А я, откровенно говоря, не горю желанием оправдываться перед ним за что-либо. — Тебя только это волнует? — Джордж хмурится, сложив руки на груди, но недовольство настолько напускное, учитывая его поведение несколько минут назад, что Клэй не сдерживает смешка. — Я серьезно вообще-то! — Да-да, Джордж, верю, — парень, подойдя к раковине, которая еще совсем недавно использовалась далеко не по назначению, включает воду. — Иди, я скоро. Джордж непонимающе смотрит на парня, который вскидывает брови, уставившись на него через зеркало, и выдыхает. Что, так просто? Просто взял и устроил с его организмом непонятно что, а после спокойно, словно сытый котяра, отправился умываться, пока брюнет никак не мог успокоить колотящееся сердце в груди? Хочется заорать на Дрима, который реагировал на все происходящее настолько спокойно, можно даже сказать — безэмоционально. Лишь довольные огоньки, искрящиеся в глазах, выдавали парня с головой. Тот был, кажется, счастлив. И от осознания этого факта становилось как-то слишком приятно. Это все ненормально? Кому не плевать? Он выходит из ванной, прикусив губу и, остановившись за дверью, пытается привести себя в божеский вид. Приглаживает волосы, поправляет одежду, выдыхая, и возвращается в гостиную, мотнув головой на вопросительный взгляд Томми. Сколько они вообще там были? Парню казалось, что недолго, но, судя по беспокойству, мелькнувшему в глазах подростка, он очень заблуждался. — Может мне хоть кто-то объяснит, кто этот Дрим вообще такой? — неожиданно начинает, судя по всему, прерванный диалог Туббо, и Уиллбур странно косится в сторону Джорджа. Ну да, разумеется. Клэй же наговорил парням о них двоих разного, а потому обсуждать его загадочную персону в присутствие брюнета парни не решались. — Просто знакомый Уиллбура, — Джордж бросает ответный взгляд на Уилла, который недовольно поводит плечом. Парень не врет, но такое определение ни Уильяму, ни Тому, похоже, не нравилось. «Им больше нравится называть его твоим любовником» — Они были в одной, кхм, команде, — Туббо с интересом слушает Джорджа. У него прямо-таки в глазах светится вопрос: «какой команде?», но тот не задает его, не желая прерывать поток какой-то, но информации. Вот и еще одно его отличие от Томми — он умеет слушать, впитывая информацию, словно губка. Неудивительно, что с подобными умениями он легко попал в администрацию города, став самым младшим работником. Что явно не сыграло ему на руку… — Не знаю, чем занимались. Но они, вроде как, коллеги. — А ты почему с ним ходишь? — Тоби, чуть склонив голову, с всевозрастающим интересом следит за Джорджем, который на секунду замирает, думая, что бы лучше сказать. «Ты уже минут пятнадцать его парень» — Мы друзья. Некоторое время общались по интернету, потом познакомились в реальности, ничего необычного, — отмахивается от вопроса Джордж, и, сев обратно в кресло, ощущает странные мурашки, которые бегут по коже, когда он слышит какой-то гаденький смешок Уиллбура. — С каких пор друзья кусают друг друга? — Джордж вздрагивает. Уиллбур говорит это каким-то странным, угрожающим шепотом, насмешливо вскинув брови. Томми переспрашивает, очевидно не расслышав вопроса, но Уилл только мотает головой. В глазах парня, который медленно погибал еще две недели назад, сейчас горит решимостью огонь, сжигая все на своем пути. Такой же, какой горел тогда, когда Джордж впервые пустил его на порог собственного дома. — Тебе-то какая разница? — Джордж шипит не хуже Уилла, прикрыв след на шее рукой, дабы не заметили заинтересовавшиеся странным диалогом подростки. Да, они не услышали вопроса, но могли легко и сами заметить красное пятно на шее. И нахуя, спрашивается, Дриму вообще потребовалось его оставлять? — Ты прав, никакой, — парень мотает головой, призадумавшись. — Просто это забавно. Я думал, он шутил, дабы позлить Томми, а вон оно как. Мне не остается пожелать тебе ничего, кроме как удачи, верно? Джордж вздрагивает всем телом. Последнее предложение звучит угрожающе-спокойно и мягко, словно приговор, который Уиллбур попытался смягчить голосом. Старый Уиллбур, излучавший силу и опасность, очень не нравился Джорджу. Слишком не нравился. Его действия становились непредсказуемыми, но в этот раз Джордж даже не знал его примерного плана. К горлу подступает тошнота. Хочется уйти из этого сраного дома, подняться на лифте на семнадцатый этаж и лечь в кровать, уткнувшись носом в чужой бок, прячась от преследующих его проблем. Хотелось жить нормально, по-человечески. Хотелось ощутить домашний уют и тепло, забывая о всех переживаниях, пока его аккуратно, словно хрупкого котенка, гладили бы по спине. Он слишком привязался к Клэю. Он слишком привязался к ощущению безопасности, которое появлялось рядом с ним, а потому сейчас он чувствовал себя по-настоящему обезоруженным. — Уилл, не забывай, что я все еще остаюсь хозяином этого дома, — выдыхает Джордж, сощурившись. Нельзя давать слабину. Не сейчас. Не на глазах этого урода. — И если я пойму, что ты можешь причинить кому-либо вред — я просто вызову полицию. Мне напомнить, в чем ты виновен? — В чем? — моментально вклинивается в разговор Туббо, но Томми мотает головой, поднимая руку, тем самым прося друга помолчать, напряженно следя за парнями. — Угрожаешь мне? — Ни в коем случае. Просто предупреждаю. Ты знаешь, что теплых чувств я к тебе не питаю, так зачем начинаешь это? — Джордж морщится. Вот они и вернулись назад, к вечным пререканиям с Уиллбуром. А когда-то ему даже казалось, что они вдвоем могли стать если не друзьями, то товарищами — это точно. Людям свойственно ошибаться, хах? — Держи свою нелюбовь ко мне при себе, — Уиллбур резко дергается вперед, и Джорджу волей-неволей приходится отпрянуть, нахмурившись. Новый Уилл, горящий какой-то странной решимостью и явной враждебностью Джорджу не нравился от слова «совсем». Даже сильнее чем, пожалуй, в первые дни знакомства. Парень не готов к очередной потасовке. Совершенно. Да и Уиллбур — не покачивающийся алкаш, неспособный мыслить. Победа будет явно не на стороне Джорджа. — Уилл, я серьезно. Я не хочу войны с тобой, или что-то типа того, но ты ведешь себя странно. Я не могу быть уверенным, что ты не навредишь Томми. — И именно поэтому ты бросил его вместе со мной, хах? Больно. Томми поджимает губы, отворачиваясь, а к горлу Джорджа подступает ком. Что же он творит-то? Осознание своей глупости резко пульсирует в голове. Стоило ли ему переезжать к Дриму? Стоило ли рисковать жизнью Томми только из-за… Из-за. Становится противно из-за самого себя. В голове бьется мысль, что ему стоило бы остаться тут, не ехать обратно. Так было бы правильно. Так бы он не рисковал чьей-то жизнью просто из-за своего странного эгоизма и желания быть поближе с Клэем. Стоило бы вернутьcя, остаться. Стоило бы, но… Дриму будет плохо. То довольство в глазах было явно неподдельным, да и раньше, до этого. Дрим буквально светился от удовольствия каждый день, сжимая его, словно плюшевую игрушку, в объятьях. А поцелуи, а все эти прикосновения, сводящие с ума, заставляющие забыть, кто он вообще такой? Он что, просто так отмахнется от Клэя, зная, что тот, в той или иной степени, доверял ему? Просто скажет «я остаюсь здесь»? Предаст парня? — Ты слишком слаб, чтобы что-то сделать, Уильям, не стоит даже пытаться доказать обратное, — Джордж вздрагивает, когда в комнате раздается издевательски-медленный голос Дрима, а после он натыкается взглядом и на его обладателя. Волосы парня мокрые, как и воротник кофты. Как долго он умывался, что намок до такой степени? В глазах мелькает злой огонек, и Уиллбур сдувается, как воздушный шарик, раздраженно отворачиваясь от вошедшего человека. — Ты неспособен выполнить самую простую задачу, порученную тебе, что уж говорить об убийствах подростков? — Дрим, прекрати, не нужно этого начинать, — тихо произносит Джордж, привстав из кресла и хватая проходившего мимо парня за рукав. Тот как-то странно хмыкает. — Пожалуйста. — Как скажешь. Уиллбур хмыкает. Не к добру это все.***
Они сидят в доме практически до полуночи. Туббо, кажется, никто ничего особо не рассказывал о том, что произошло на фестивале, а потому странные фразочки Дрима, брошенные в сторону Уиллбура, были для него настоящим ключом к раскрытию тайны произошедшего на этом сраном празднике смерти. В какой-то момент Джорджу приходится попросить Дрима одолжить ему его кофту, так как укус оказывается достаточно трудно спрятать футболкой, а в куртке сидеть не хочется. И Дрим же, зашедший в бывшую спальню Джорджа, дабы снять ее, прекрасно знает, зачем она понадобилась парню. Смеется, оставаясь в футболке. — Стесняешься? — У меня шея выглядит так, словно на меня собака напала! — возмущенно шипит парень, нервно проводя пальцем по покрасневшей коже. — А мне нравилось, — хмыкает Дрим, со странной тоской смотря на то, как старания зубов его оказываются спрятаны под плотной тканью. — Нам скоро уезжать, потому мог бы не прятать. Джордж лишь закатывает глаза, выходя из комнаты. Пропадать в спальне вдвоем на долгое время — хреновая идея, когда снаружи вас ждет подозревающий тебя во всех грехах подросток. Хочется поскорее попасть домой, Дрим же не полезет к нему сразу, да?***
Электричка пуста настолько, что даже кондуктор не ходит по вагонам, по-видимому, отправившись уже домой. Красивый дневной пейзаж, которым любовался Джордж всего несколько часов назад, погряз во тьме, лишь изредка мелькали быстро пролетающие окна домов, да огни станций, мимо которых состав проезжал, даже не сбавляя ход. Джордж кофту так и не вернул, забыв об этом, а Дрим и не настаивал. В конце концов, на улице весна, а потому куртки парню хватило по горло, дабы не замёрзнуть. Да и Клэй, забери он свой предмет гардероба обратно, не смог бы наслаждаться видом парня в его кофте, который, свернувшись калачиком на сиденье и удобно устроив голову на чужих коленях, мирно сопел, словно ребенок, которого укачало в пути. Тот встал достаточно рано, да и день был насыщен на события, но подобная сонливость полностью обезоружила Клэя, заставляя его перебирать чужие волосы, беззастенчиво любуясь парнем. Он становился слишком сентиментальным, но поделать с собой ничего не мог. Да и, откровенно говоря, не хотелось. — Ты мой, Джордж, — шепчет Дрим, сам недоумевая со всего произошедшего сегодня. Радость, охватившая его, когда он услышал «я согласен», увы, со временем улетучилась, заместо нее пришло осознание. Он встречается с парнем. Он встречается с парнем, которого до жути хочет и… И? Что «и»? — Теперь уж точно мой.***
Как Джордж не засыпает на вокзале, когда его выводят чуть ли не под руку, остается загадкой для Дрима. Парень сидит, привалившись к его плечу, подрагивая от сонного оцепенения, сковавшего тело, пока они вдвоем ждут такси. Ночной тариф обойдется недешево, но сейчас им двоим плевать на это с высокой колокольни. Джорджу, кажется, плевать сейчас совершенно на все: и в какую машину садиться, и как на них посмотрит угрюмый таксист, решив, кажется, что брюнет в стельку пьян. Плевать даже на кота, который, когда хозяева войдут в квартиру, привычно прыгнет на раковину, прося включить воду. — Спокойной ночи, — Джордж ощущает, как его аккуратно целуют в макушку, когда он поудобнее устраивается рядом с Клэем, кое-как справившись с мешающейся одеждой, и мычит что-то утвердительное, сладко зевая и закрывая слипающиеся глаза. Дрим не знает, как реагировать на все, что произошло сегодня, не уверен, нормально ли испытывать столь сильные эмоции от одного «я согласен». Настолько сильные, что ему буквально пришлось бороться с самим собой, дабы не завалить парня прямо там, в ванной, когда Джордж, приоткрыв рот, позволял делать с собой все, что было душе угодно. Парня хотелось до жути, до трясучки, до мокрых снов. Он был по-настоящему одержим присутствием этого идеального существа поблизости, который стал для него, словно хуев кислород. Необходим. И сейчас, прижимая к себе его, парень даже не думал о словах Уиллбура, сказанных ему на прощание, когда тот, отведя Клэя подальше от остальных, нервно потер переносицу, стараниями Дрима смещенную в сторону. — Блейд нас скоро соберет. Он не думал об этих словах. Хотя стоило бы.