Наказание

      Соджи приходит к самому концу смены и Хиджиката даже путает его с очередным, сильно запоздавшим пациентом. Не отвлекаясь от заполнения очередной карточки, выкрикивает: да. И только после тихого привет и шебуршания рюкзаком отвлекается. Мальчишка почти сразу занимает привычное место в углу кушетки и тянется в карман за телефоном. После занятий, деятельности в клубе он приходит часто, говоря, что одному идти скучно. Тоши не возражает, только бы не мешал. Сдержанно кивает и продолжает строчить. В следующий раз отвлекает громкий звук какой-то игры, но мальчишка, явно испугавшись, сразу его убирает и бормочет что-то по типу «извини». Злить Хиджикату сейчас — не стоит. Он уставший и заполняет документы буквально на автомате, а им конца и края не видно. Ему не хочется думать о том, что придётся ещё задержаться.

— В ящике печенье. Возьми. — Коротко реагирует на звук чужого умирающего кита. Он звучит слишком громко в тишине кабинета. — А лучше домой иди. Я задержусь.

— Ммм, я не хочу. — отвечает парень, не отвлекаясь от игры. Тоши поднимает усталый взгляд и думает, что ещё этого упрямства ему не хватало. Вроде и старшую школу заканчивает, экзамены на носу, а всё играет, не особо слушается. Только телом вырос, голос ниже стал, а мозги всё те же. Сколько раз он уже ему говорил, отвлечься от игры и нормально поесть, если хочется? Не ждать, когда начнёт скручивать желудок от голода.

— Я это на время конфискую. — хлопок ящика, шебаршение пакетом и вырывание телефона из рук. Соджи что-то недовольно бурчит и принимается грызть печеньки, но как-то уж слишком неохотно, будто это не он только что хотел есть.

Продолжение шебаршения, тихий, будто извиняющийся голос, а затем стук ручки о стол. Хиджиката думает, что сегодня закончить с карточками у него не получится.

      Живот у Соджи твёрдый и болезненный, особенно внизу. Но острой боли нет. Только надоедливая тянущаяся и тяжесть. — «Когда началось?» — «Ну, вчера, утром.» — за ответ захотелось прибить. Но он кое-как сдержался. — «Когда последний раз?» — «Дня четыре, сегодня пятый…» — и отворачивается, не хочет смотреть ему в глаза. Тоши только тяжело вздыхает. Если не хочет говорить, то неужели нельзя самому дойти до аптеки и купить необходимое? Посмотреть в интернете название, сказать ему. Как будто Тоши не поймёт и не вручит молча нужное лекарство? Нет, нужно чего-то ждать и доводить до крайности. Он его не хочет даже ругать. Молча встаёт и подходит к столу за ключами.

— Кендо сегодня было? — слабый кивок. — Бери полотенце, и пошли.

      Спустится на этаж ниже в приёмное отделение. Там есть процедурка. Соджи плетётся за ним где-то совсем позади и приходится его поторапливать. Заходит в кабинет тоже, опасливо осматриваясь и не сразу реагируя на приказы Хиджикаты. Тому хочется закончить с проблемой как можно скорее. По крайней мере оставить мальчишку здесь и уйти работать дальше.

      Раздевается он медленно и неохотно, видно, вспоминая предыдущий опыт. Наверное, даже хочет возразить, но не решается. Шумно втягивает воздух, когда чувствует холодный пластик внутри, как тогда.

— С… мылом? — голос сипит и вопрос не сразу удаётся расслышать.

— С глицерином. Вода еле тёплая, но больно не будет.

— Угу, — Соджи кивает и жмурит глаза, уже готовый к тем самым неприятным ощущениям. Только разница в том, что Тоши не злится и обращается с ним, кажется, как к своим пациентом, а не нашкодившим котёнком. Объясняет всё спокойно и, разве что вежливую речь не использует. Говорит укрыться полотенцем. Только вот ощущения от поступающей воды все такие же неприятные. Лежать, свернувшись клубочком, всё также стыдно, хоть его и оставляют на этот раз одного. Парень прикрывает глаза и старается расслабиться. Хотел бы даже уснуть, если бы мог. Время тянется невыносимо долго.

      Когда в следующий раз слышится скрип двери и тихие шаги, Соджи вздрагивает, но обернуться боится. Хочется думать, что это всего лишь какая-то медсестра и она скоро уйдёт, забрав необходимое. Его здесь нет. Но пришедший не уходит, а наоборот садится рядом. Чуть приподнимает на нём рубашку и щупает живот. Руки у Тоши — холодные, а оттого по телу бегут мурашки. Соджи в который раз не хочет думать о том, как он выглядит, лёжа вот так.

— Ещё немножко потерпи, — он начинает аккуратно поглаживать ощутимо вздувшийся живот. Соджи не может сказать, что это не приятно или больно. Скорее помогает принять остатки воды. — Там мало воды осталось.

— А потом. Можно будет сразу пойти? Или как тогда? — Соджи не хочет вспоминать, но кадры того дня, вернее вечера, сами всплывают в голове. Грозный и неподкупный Хиджиката, тогда следивший за временем и держащий его за плечо, чтобы не мог встать, сейчас казался совершенно на себя не похожим. Сидит вот рядом и совсем не злится, хотя надо бы. Словно подменили.

— Пять минут полежишь и пущу. — Он тихо вздыхает, видит настороженный взгляд. — Ты думаешь, мне это нравится делать? Людей мучать, в том числе тебя? Неприятные процедуры назначать и проводить, м?

— Да? — Соджи с интересом глядит на старшего. И вовсе он страшным не кажется, только безмерно уставшим.

— Может быть. Просыпается иногда такой садист и заместо сладкого сиропа назначает болючие уколы. Может быть. Но не сейчас. Да, я слишком устал, чтобы специально издеваться над тобой. — Он слабо улыбается и поворачивается к «кружке», на булькающие звук. Кажется, уже закончилось. Он откидывает полотенце и осторожно убирает наконечник.

— Можешь надеть плавки и лечь как удобно. — Соджи два раза просить не стоит. Лежит он на этот раз спокойно, Тоши даже не приходится его держать. Повзрослел никак? А нет, пусть и без слов, взглядом умоляющем разжалобить пытается, почти на мокром месте.

— Лежи, лежи. Следи за стрелкой, — Тоши кивает на часы высоко на стене. — Секундная стрелка ещё три круга обойдёт, вот тогда пойдёшь. Хотя ты уже взрослый и надо бы тебя десять минут подержать, но вода была прохладная и сильнее раздражает кишку.

Соджи не слушал его особо, как завороженный смотрел на часы, а стрелка, как на зло, тащилась с невероятно медленно, словно не секундная, а часовая.

— Можешь идти, — внезапно говорит Тоши, не дожидаясь когда стрелка преодолеет два последних деления.

      Идут домой они молча. Парнишка старается всеми силами избежать прямого взгляда со старшим, а того это только забавляет. Видеть тихого, в какой-то мере даже смущённого Соджи приходится не часто. Так что Хиджиката наслаждается тишиной.