Опекун

Это был небольшой, уютный кабинет. Светлые, сдержанные тона, небольшое количество мебели: лишь плетеный стул, мягкий диван да небольшой кофейный столик между ними, за стулом, у стены, притаился книжный шкаф. И белый плюшевый кот на диване, руки к которому так и тянутся. Бамбуковые жалюзи создавали мягкий полумрак, позволяя расслабиться, и не смотреть на сидящую на стуле женщину. - Вообще-то, я ждала тебя несколько позже, когда дорастешь до откровенного разговора, но… ты точно не от работы отлыниваешь? – спросила она с подозрением. - Одно другому не мешает, - бросил Дазай, не глядя. – Жить по графикам – это же рехнуться можно. - И, может, прекратишь потрошить сигареты? – добавила недовольно. Дазай, который до этого методично перетирал в пальцах табак, лишь мрачно на нее взглянул. - И нет, курить у меня нельзя, - напомнила Каори, выгнув бровь, - а просверлить взглядом проблематично, - ухмыльнулась ехидно. - Я уже больше года не курю, иначе эта зараза опять будет на меня бухтеть, - пробурчал мужчина. - Атсуко-чан? – удивилась психолог. - Нет, - отмахнулся от нее он. – Кошка одна драная. Потом все полнолуние ходит и шипит на меня. Женщина потрясла головой. - Когда вы успели завести кошку? Ответом ей был еще один мрачный взгляд. - Куда мне еще одну кошку, Тсукико же… - вдруг глаза его посветлели, от осознания. – А, мы же тебе не говорили… - кивнул сам себе. – Ты же знаешь, что Атсуко – эспер? - Да, - кивнула Каори. – Правда, Акира не распространялся об ее особенностях да и я ничего не замечала. - Заметила бы, в полнолуние, - хмыкнул Дазая, бросая сигареты, вернее кучку табака и бумаги с валяющимся отдельно фильтром. – В полнолуние наша милая, спокойная Атсу-чан превращается… - выдержал эффектную паузу. - Только не говори, что у нее раздвоение личности, - быстро перебила его психолог, отчего тот сдулся. - Обломщица, - возмутился он. – Я так хотел нагнести атмосферу… короче, Атсу-чан в полнолуние обращается в тигра, - произнес буднично. Повисла звенящая тишина. Каори медленно моргала, пытаясь осознать услышанное. Ну не могла она совместить в голове милую, скромную девочку и огромного, дикого зверя. - Что, прости? – наконец, выдавила она. Дазай лишь нагло ухмылялся на ее удивление, продолжая объяснять абсолютно спокойным, даже немного ленивым тоном. - Превращается она, в зверюгу такую, - развел руки в стороны на максимум, - даже больше. Белая, полосатая желтоглазая зараза. С вот таки-и-и-ими вот клыками и когтями, - развел большой и указательный пальцы. – Мелкая зовет ее Тсукико. И эта самая… самая заразистая зараза, которую я только видел. А видел я немало. - Не сомневаюсь, - пробормотала женщина. – Я скорее удивляюсь, что она тебя еще не поднадкусывала. - Потому что, я прикосновением отменяю любые способности, - весело помахал раскрытыми ладонями, - но тогда эта кошатина бурчит, шипит и действует на нервы мелкой. - Атсуко обращается только в полнолуние? – спросила Каори быстро. - Ага, - активно кивнул Дазай, и усмехнулся. – По договоренности. Но, иногда и так прорывается, особенно, если у мелкой с головушкой беда. Хотя у всех эсперов с головой не лады, - бросил в сторону. - Я заметила, - закатила глаза психолог, и задумчиво постучала ногтем по столешнице. – Так по какому вопросу ты пришел? Не просто же от работы откосить да потрошителем табачной продукции заделаться? - Вот, кстати, об этом я и пришел поговорить, - небрежно отодвинул распотрошенную кучку на угол стола. – Короче, у мелкой кошмары начались да такие, что даже ее кошатина периодически просыпается и начинает устраивать бардак: мечется, рычит, шипит, пока не выкинешь, а Атсуко не помнит, что ей снилось. - Тогда я совсем не понимаю, почему ко мне пришел ты, а не она? - И как бы она это объяснила? Простите плохой сон, а у меня в голове живет дикий зверь, который с перепугу все крушит? - Неважно как, - тяжко вздохнула Каори. – Ей важно хоть иногда просить о помощи у взрослых. Дазай лишь неопределенно хмыкнул, вспоминая ту зашуганную моль, что встретил в первый день. И единственную встречу с психованным директором, крысиного вида. Больше мужчина приютом не интересовался, оставив все на откуп Акире и полиции. - Я никогда раньше не имела дел с эсперами, - задумчиво начала женщина. – Но, если рассматривать случай Атсуко, как пример раздвоения личности, не может ли быть так, что сны пугают непосредственно… тигриную ее часть, вынуждая ту, защищаться. Я, кстати, не нашла никакой информации о том, когда… ну, у детей проявляется дар. - А это уже как повезет, - ухмыльнулся Дазай, параллельно пытаясь сообразить, что могло напугать эту своенравную кошку. – У кого-то и в шесть лет, а кто-то только под сорок узнает о своем даре. Тут должны еще условия совпасть, - и вздохнул, напоровшись на внимательный, изучающий взгляд напротив – ликбеза все-таки не избежать, слишком мало «нормальные» люди знают про одаренных. Хотя и узнавать-то не спешат. Проще же оттолкнуть. Или посадить на цепь. – Если взять обычную семью, обычных людей, самых обыкновенных из обыкновеннейших, то дар, при должном условии проявляется лет так, в четырнадцать-пятнадцать плюс-минус, там… ну с полгода. А вот если ребенку угрожает опасность и дар может его спасти, то пробуждается и того раньше. А условия могут быть разными: я вот обычный человек, ни тебе сверхсил или чем там еще комиксы грешат. Единственное отличие только то, что на меня не действуют способности. И все. У мелкой триггер, запускающий способность – полнолуние. - Когда Атсуко приняла свой дар? – чуть нахмурилась Каори, до этого внимательно слушающая. Тот пожал плечами. - Ну, в четырнадцать она уже была блохастой. А раньше… - бросил на нее внимательный острый взгляд, потемневших глаз. – Думаешь, дело в первом пробуждении… а возможно… - задумался, вновь вспоминая единожды виденную мед-карту. Могла ли боль пробудить тигрицу? Нет. Не просто боль. У Атсуко, как знал Дазай, весьма высокий болевой порог, хотя это может быть и из-за тигриной регенерации. Кто знает? Ему вспомнился другой ребенок, которому он с превеликим удовольствием перерезал бы глотку. Он был еще мельче, когда попал под крылышко Мори. Но что с ним произошло? Мужчина не хотел даже думать над этим. За-перт и заперт. И черт с ним. А у мелкой все началось, когда он сказал про убийства. Спокойно, серьезно, по-взрослому. Без шуточек и смешков, просто констатировал факт. Обозначил реальность происходящего. Да. Все началось, когда они перестали прятаться в своем собственном мирке, в квартирке, где они смеются, дурачатся, смотрят кино. И забывают, что один – бывший мафиози с руками даже не по локоть в крови, а куда как больше, а другая – полуночная дикая кошка. Но теперь, когда Дазай вышел на работу, такую похожую и настолько же иную, чем прежде, а Атсуко пошла в нормальную школу, где начала общаться с разными людьми, в том числе и нормальными детьми своего возраста, они постепенно начали привыкать к реальной жизни. Тогда что же это получается, все дело в смерти? Или в убийстве? Могла ли Атсуко кого-то убить? Нет. Могла ли, Тсукико убить, защищая Атсуко. Да. В последнем Дазай не сомневался. В первые ночи, когда дикая кошка осознала, что почти беззащитна перед ним, то целые ночи сидела в отдалении, не спуская с него желтых глаз. Шипела стоило сделать шаг навстречу. Адреналин тогда будоражил кровь не хуже зачистки, лучше, чем очередная попытка суицида. Тогда он провоцировал дикую кошку специально, едва успевая увернуться от мощных, когтистых лап. Которые Тсу всегда подозрительно обнюхивала, стоило ей слегка коснуться его одежды, полосуя тряпки. Что-то произошло в прошлом с Атсуко и Тсукико, но вправе ли он копаться в нем? - Скелеты должны тихо сидеть в своих шкафах и не отсвечивать, - неожиданно даже для себя пробормотал Дазай. - А ты уверен, что стоит ждать пока они начнут разлагаться и вонять,– так же тихо отозвалась Каори, до этого безмолвно наблюдающая за задумавшимся мужчиной. Тот посмотрел на нее темными, холодными глазами. - Я украду у тебя на выходных Акиру на пару дней, хорошо? – произнес ровным голосом. Если уж с кем-то начать выгребать этот могильник, то явно не с мелкой. Ведь не зря же эта крысячья паскуда никому не сказала про тигрицу, кроме Акиры.