ложь.
***
Ома резко проснулся. Футболка неприятно прилипала к телу из-за холодного пота. Кошмары. И так каждую ночь. Каждую ночь ему приходится проживать тот день вновь и вновь, но изменить он уже ничего не может. А надо ли это? Кто знает, точно не он. Часы, что не смели отставать даже на секунду, показывали сейчас ровно 10:34. Парень прикрыл глаза и слабо ударил себя ладонями по щекам. Снова пропустил завтрак. Хотя… Какая разница, чем питаться мертвецу? Разве они не обязаны каждое утро пробовать деликатес из человеческих мозгов? Кокичи хотелось сейчас получить хоть чьи-то мозги, своих уже подавно не было. Лучи солнца, не стыдясь проникать в личное пространство Кокичи, игриво бегали по всей комнаты, иногда нарочно пробегая своим золотистым светом по зрачкам парня, чтобы они и вовсе перестали видеть. Ах, как же сейчас хотелось, чтобы этим детям Звезды удалось уничтожить глазные яблоки юноши. Ах, как же ему самому сейчас хотелось с корнем, со всеми нервами, вырвать их из глазниц, чтобы он больше не видел этот мир. И он не считал удивительным тот факт, что подобные действия ему хотелось проделать с каждым органом. Но, увы, нельзя. Может, когда-нибудь, но сейчас у него не было нужного оборудования. А если ему и удастся найти, то к этому времени он уже успеет вновь полюбить жизнь. Как же он жалок. Хотелось плакать, но не было сил. Единственное, что ныло в этой комнате, это тело парня. Он постарался подняться с кровати, скинув с себя одеяло. Жуткая боль волной прошлась по его организму, стараясь уничтожить всё живое, да даже неживое. Ома мёртв. Уже давно. Ему так много раз приходилось умирать. Два раза? Три? Последний раз — длительная кома, в процессе которой некоторые врачи решили, что он мёртв. Ему удалось проснуться в самый последний момент. Второй раз — медсестра, что была на практике, когда увидела, как на полу без сознания лежал Ома, решила, что он не дышит. Кокичи помнил её слова — «Его тело нашли в 6 утра. Дверь в палату была открыта». Как же ему было смешно. Нет, тогда ещё он был жив. И вот, самый первый раз, когда…Не помнит.
Не знает.
Не хочет вспоминать.
Сколько бы он не рассуждал о жизни после смерти, подобные знания и рассуждения не могли поднять одеяло. Нужно действовать только физически, только самому. Кокичи с горечью вздохнул и потянулся к краю кровати. Хоть катетеры и мешали, ему удалось уловить взглядом место, в которое и упал его любимый друг. Это покрывало, наверное, сейчас было единственной его поддержкой. Сколько ночей он в него проплакал? Десять? Двадцать? Год? Странно, Кокичи казалось, что он здесь всего два дня. Но этого не могло быть, так почему парень начал отсчёт только сейчас? А всему виной те реалистичные галлюцинации. Они не давали ему покоя. Они заставили считать его дни до собственной кончины. Отказаться уже нельзя. Те же раздражающие белые стены, холодный белый кафель, белые аппараты рядом с кроватью, белая тумба, а на ней… Как обычно, железная тарелка с одноразовой пластмассовой ложкой. Он никогда не понимал, как можно питаться больничной едой, а тем более с помощью таких приборов. Но сегодня эта необычность была удивительна: рядом, почти на самом краю, была какая-то записка. Резкая дрожь во всех конечностях. Перекосившееся от страха лицо. Ома и вовсе забыл о своей цели поднять то жалкое одеяло. Сейчас его тело было скованно от удивления после увиденного. Записка и на его столе. Он кому-то нужен? Сам факт, что кто-то о нём вспомнил, пугал больше всего. Кокичи осторожно, стараясь полностью игнорировать боль от движения руками (а это удавалось с трудом), потянулся в сторону тумбы. Такая маленькая сложенная пополам бумажка стояла рядом с самим завтраком. Так чем же она отличалась от других предметов в этой комнате? Цветом. Она была зелёной. Она была от него. Как приведению кошмаров Омы удалось отыскать в этом богом забытом месте такую мелочь, как зелёную бумагу? Хотя, казалось бы, абсолютному авантюристу найти что-то не составит огромного труда, ему удастся найти даже иглу в стоге сена, что уж там какая-то бумажка. Но он был мёртв. Давно мёртв. Его бездыханное тело нашли ещё до смерти Кокичи. Это невозможно. Призраки прошлого не могут вести беседы. Однако, видимо, зеленоволосый друг Кокичи думал совсем иначе, раз написал подобное. Послание Рантаро в руках Абсолютного Лидера слабо дрожало. Смотреть на подобное, а уж тем более читать — было очень страшно. В груди не хватало воздуха, резкая головная боль, живот сильно крутило, тошнота — волнение и паника взяли над парнем верх. Такая безобидная надпись, но, сколько воспоминаний… Хороших воспоминаний. Зачем сейчас, когда все мертвы, ему вновь напоминают о тех ужасных, но при этом прекрасных днях? Ома зажмурился и слабо покачал головой.Проснись. Проснись ото сна. Проснись от вечного сна.
Из-за этих действий, записка случайно выпала на пол, расположившись прямо на друге парня — большом тёплом одеяле, который тоже не отличался цветом от других предметов в этой комнате. А этот интригующий текст, это интригующее письмо, смотрело прямо вверх, на потолок, на котором солнечные зайчики до сих пор продолжали свои пляски. «Ома-кун, по словам врачинь ты ничем не питаешься, поэтому я заказал тебе еду. Мне сказали, что твоё состояние позволяет тебе питаться различными супами и вообще здоровыми горячими блюдами, поэтому фастфуд не заказывал, прости. После того как будешь чувствовать себя лучше — обязательно закажу тебе панту! Поправляйся. Твой дорогой Рантаро Амами» Он помнил. Помнил, как Кокичи любил к нему обращаться. Подобное удивило фиолетоволосого. По сути, в этом ничего необычного не было, однако сам факт того, что Ому помнили… Нет, такого не может быть. Это галлюцинации. Наверняка парень сейчас держит пустоту, а не записку. Наверняка на тумбе ничего нет. Наверняка…А если есть?
Мысли порой пугали юношу. Можно даже сказать, организм, здравый разум и мысли жили разными жизнями. Но когда рассуждения проникали в мозг парня, полностью расчленяя какие-либо логические доводы, они, казались, хотели и вовсе всё уничтожить. Их поведение можно сравнить с известными антагонистами: Мистерио, Джокер, Мориарти… Да даже сам Кокичи был антигероем. Антигероем, что хотел всех спасти. Такую судьбу даже врагу не пожелаешь. Но если это и правда, не иллюзия? Не галлюцинация? Нет, злая реальность решила улыбнуться ехидной улыбкой нашему страннику. Может, на самом деле, всё не так плохо? Взгляд Кокичи резко заметался по всей комнате. Где-то рядом должен быть рюкзак, но кому он принадлежит? А там точно найдутся ручки? Или же придётся позвать мед-сестёр… Просить помощи у глупых смертных? Нет, лучше самому страдать. А он и вовсе не изменился после случившегося с ним… Натянутые, как струны на скрипке, нити, что были присоединены к катетерам, прикреплённым к рукам юноши, тянули его назад. Но он не может… Нужно разобраться с этой ситуацией раз и навсегда. Нужно забыть о прошлом. Ома оглянулся. Аппараты, что показывали состояние его организма, сейчас активно работали. Видимо, ради подобного поступка, придётся их отключить. Это произошло мгновенно. Парень просто резко, по одной, выдернул каждую иглу из своих рук, и почти сразу же вскочил с кровати. Такие неожиданные действия плохо сказалась на его координации движений — он чуть ли не упал. Ему удалось схватиться за железную спинку больничной койки. Ома постарался отдышаться, получалось с трудом. А ещё эти сигналы от глупых аппаратов… Они показывали тёмный экран. Будто пациент был мёртв. Впрочем, так оно и было. Они же сейчас в Аду, так? Или это Рай? Нет, он в настоящем мире, в мире людей. Кокичи осторожно, делая шаг за шагом, держась рукой за различные предметы, направился в сторону стула, на котором спокойно лежал рюкзак. Такая необычная окраска… Это точно не его рюкзак. Но он находится один в палате. Осталось всего пару секунд. Из коридора уже были слышны крики и просто громкие голоса врачей. Видимо, им поступил сигнал о том, то один из пациентов сейчас в предсмертном состоянии. Оме искренне было всё равно, будут ли его ругать, ведь главное найти… — Ручка, — он вскрикнул, спустя какое-то время поисков канцелярии в этом странном рюкзаке. Голос был хриплым, будто не его. А он вообще является собой или же другим человеком? Каким человеком он должен быть? Однако его мысли, будто плотный туман, быстро развеялись, как только дверь в палату открылась. Несколько напуганных людей забежали в помещение. На них, как по традиции, были одеты и белые халаты, и такие же белые шапочки. Врачи. Они раскрыли его. Ома замер, постепенно пряча свою голову в плечи, как черепаха в панцирь. В одной руке он держал открытый рюкзак, а в другой — синюю шариковую ручку. Кокичи не нравились подобное. Лучше же яркие и гелиевые. Это точно не его рюкзак. Их глаза, что, казались, будто сейчас выпрыгнут из глазниц, в ужасе наблюдали за действиями Омы. Тот попытался им неловко улыбнуться в ответ. Получалось с трудом. Наверное, он устал. А может он медленно, но верно погружался в утомление по причине того, что по его рукам алыми струйками стекала кровь, быстро и прерывисто капая на изначально безупречно чистые плитки кафеля. Видимо, те небрежные действия, как только он хотел выбраться из кровати, случайно сделали юноше только хуже. Ну и ладно. Самое главное, цель выполнена. Остальное он уже повесит на врачей. — Я просто хотел выпрыгнуть в окно, вы чего? Такие глупые и неожиданные слова в этой атмосфере страха и недопонимания можно было сравнить с троллейбусом, что промелькнул прямо перед вашим носом, чуть не задев вас. Настолько они звучали абсурдно.Почему ты солгал?
А ты иначе не можешь. Ты же Кокичи Ома, абсолютный лидер лжец.