Himitsu ga mou owatta

Асами Орихара — Ну вот и всё, — сказал Финкс, отпуская кровоточащие пальцы Асами. Только что последний ноготь отделился от ногтевого ложа с еле слышным, но омерзительным звуком. — Ногтей больше не осталось, так что теперь у тебя только два варианта: перестать упрямиться или пошире раздвинуть ноги. Пальцы горели огнем, а из горла вместо крика вырвалось его жалкое подобие. Пол под ней наверняка весь красный от крови: она так долго трепыхалась и билась об него, что содрала всю кожу на спине. — Я всё равно не согласна… — каждое слово давалось с огромным трудом: зубы стучали от холода, плечи трясло от беззвучных рыданий. К ним прибавился кашель, каждый раз перебивающий её. Асами шептала и сипела. Когда она утратила способность нормально говорить? Когда ей оторвали пятый ноготь? Или шестой? — А мне нравятся упрямые, — Финкс осклабился ей в лицо и резким движением разорвал на Асами лифчик. Ткань оглушительно заскрипела. — На колени сама встанешь или и здесь мне придется тебя заставлять? Асами прикрыла связанными руками наготу и сжалась. Нет! Пожалуйста, только не это! Финкс слез с неё, резким движением повернул Асами на живот и со всей силы шлепнул по ягодице. — Нет! — она отползла от Финкса, насколько это было возможно со связанными руками, и притянула ноги к животу. — Лучше побей меня или утопи, но, пожалуйста… — Неужели не понимаешь? — его пальцы впились в бедра и потянули их наверх. — Я делаю это, потому что страх — самый лучший мотиватор. Финкс спустил трусы до колен, коснулся её там и… Асами закричала, распахнула глаза и села на кровати. Она одна в комнате. Никакого Финкса здесь нет. Это просто кошмар, игры воображения. Однако всё лицо залито слезами. Они всё катились и катились, не спрашивая, хочет того Асами или нет. Во сне она ворочалась так сильно, что скинула одеяло с кровати. Тут же напал озноб и заставил трястись от холода. Температура поднялась. Впрочем, по ночам так всегда. Подняв одеяло с пола, Асами закуталась в него и отвернулась к стенке. Как бы теперь заснуть… Дверь приоткрылась, и в комнату кто-то проскользнул. Она рывком села, на миг оказавшись во власти головокружения. Чья-то фигура двигалась в темноте в её сторону. — Ну, что тебе приснилось? — негромко произнёс Фейтан, присаживаясь перед кроватью. Он пытался скрыть недовольство — выходило плохо. — Финкс, — пробормотала она, вытирая слезы тыльной стороной ладони. И замолчала. Не говорить же… — Что он делал? — его силуэт качнулся в узкой полоске света, пробивающегося из окна. Говорил он тихо, вкрадчиво. Осторожно, но вместе с этим требовательно. — Он… распускал руки… — неопределённо ответила Асами, чувствуя, как глаза снова щиплет. В темноте расплакаться не стыдно, тебя ведь никто не видит. Она легла в постель и укрылась одеялом: только лоб и глаза высовывались. — Скажи мне, только честно, — произнес он мягко и вместе с тем твердо. Противоречиво. — Это просто сон, или Финкс на самом деле распускал руки? Подбородок задрожал, и по щекам снова покатились слезы. Не удержавшись, Асами всхлипнула. — Вот же тупой качок, — раздраженно цыкнул Фейтан. Его дыхание пахло мятой, а тело чистотой. — Ничего нормально сделать не может. Его рука несмело нащупала в темноте голову Асами и осторожно провела по волосам. Затем дрогнула и зависла. Асами тоже замерла. Казалось, она чувствовала его руку у себя над головой, теплую, нагретую постелью. — Можешь ещё немного?.. — произнесла она, запинаясь. Откуда только смелость взялась? Фейтан удержался от язвительных комментариев и принялся гладить. Выходило неумело и неуклюже, но всё равно приятно. Лица Асами не видела, только слышала, как он тихонько повторял себе под нос: «Тупой качок», чувствовала прикосновения к макушке и затылку. В этом была какая-то магия. Больше не существовало раздражения и злости, которыми Фейтан наградил её прошлым вечером. Сейчас были только невидимые руки, ласковые прикосновения и беспокойство. Каждый раз, когда Фейтан проводил ладонью по голове, он забирал страх и тревогу. — Вот именно об этом я и говорил, — произнёс он полушепотом. Пальцы легонько коснулись уха и отпрянули. — Что собираешься делать, если тебе каждую ночь такое сниться будет? Хороший вопрос. Не Фейтана же просить её успокоить? Она помолчала ещё немного, надеясь, что ответ придет сам, но чуда не случилось. Перспектива просыпаться каждую ночь от кошмаров ни капли не радовала. — Поэтому я и отказался тебя пытать, — тихо признался Фейтан, убирая выбившуюся прядь за ухо. — Не хотел, чтобы ты меня боялась и ненавидела. — Но я не боюсь Финкса и не ненавижу его, — возразила Асами. Так же тихо. В том, что они еле слышно шептали тоже заключалась магия. — Он рассказал немного о себе, и я посмотрела на него другими глазами. — Но мне-то больше нечего рассказать, — он едва слышно усмехнулся. Пальцы осторожно коснулись лба, но вздрогнули и вернулись к обычным поглаживаниям. — А тебе и не нужно. Достаточно сделать что-нибудь хорошее, как обычно. — Разве я сделал что-то хорошее? — Фейтан насторожился. — Конечно, сделал. Рассказал правду ещё тогда, когда все её скрывали. Спас меня от своих друзей. Сейчас вот успокаиваешь меня. — Странное у тебя видение моих поступков, — он горько усмехнулся. — Как по мне, я тебя похищал. Запугивал. Принуждал к тому, что ты не хотела делать. Позволил Финксу испортить тебе психику. Так что мои поглаживания по голове — так, мелочи. Пальцы Фейтана скользили по голове и волосам. Иногда отваживались коснуться уха или лба. Один раз совсем осмелели и скользнули по скуле, но потом неизменно вернулись к макушке. И чего он робеет? Ничего страшного, если он коснется носа или подбородка. Пускай. Так даже приятнее. Правда, сказать это язык не поворачивался. Как-то неловко. Только бы не раскашляться — это точно разрушит магию. — Мы все сделали тебе столько дерьма, Асами, — прошептал он едва слышно. — Под этой крышей собрались те из нас, кто причинил тебе больше всего вреда. Мы заплатили Мачи за лечение. Как только спадет жар и закончится курс антибиотиков, можешь идти. Фейтан последний раз провел по голове и отстранился. Как, неужели всё? Асами высвободила руку из-под одеяла и схватила его за запястье. Рука дернулась, словно от разряда тока, и застыла, словно каменная. — Не думай, что я дурочка, — воскликнула Асами и зашлась кашлем. Каждый приступ отдавался болью в груди. — Я уже поняла, что Куроро очень много для вас значит, и вы готовы на многое пойти, чтобы вернуть его. Поэтому логично, что вы решили пытать меня, чтобы я раскололась. Я много думала о том, что ты сказал в Нагое. Есть две вещи, обе ужасны: существование под гнетом мафии и убийство. Тогда вы выбрали меньшее зло. И сейчас тоже. Думаю, на вашем месте я сделала бы такой же выбор. — Асами… — Фейтан выдохнул. — Я рассказал ту историю не для того, чтобы ты прониклась подобной философией. В ней не было никакой морали или назидания для тебя. — Моя будущая работа — пытаться понять других. Как я могу злиться, когда понимаю мотивы человека? Как мне вас ненавидеть, если сделала бы то же самое, находись я на вашем месте? — Но ты не на нашем месте, — в голосе Фейтана слышалось возмущение. Запястье всё такое же каменное, кисть висела, словно неживая. — Ты — жертва. Ты лежишь с жаром и кашляешь так, словно вот-вот выкашляешь свои легкие. И только что проснулась от кошмара, который приснился тебе после пыток. Ничего не поделаешь, но я чувствую вину. И Финкс, я уверен, чувствует. — Мне кажется, что если человек искренне раскаивается, то у него всегда есть шанс на искупление. А для этого нужно сделать что-то хорошее. Просто позаботьтесь обо мне, пока я не в состоянии этого сделать. — Договорились, Орихара. Только не жалуйся потом, из нас не очень хорошие сиделки, — он усмехнулся. — И отпусти мою руку, наконец. Она нехотя разжала пальцы. Запястье Фейтана скрылось в темноте, исчезая из досягаемости её чувств. Он поднялся на ноги и потянулся, Асами поняла это по хрусту суставов. — Раз уж ты успокоилась, я пойду. Холодно на полу сидеть. — Погоди, — воскликнула Асами, снова заходясь кашлем. Фейтан замер, выжидая, когда кончится приступ. — Можно спросить у тебя кое-что? Если холодно, можешь сесть на кровать и укрыться. — Я вообще-то планировал поспать сегодня, — проворчал он, однако сел в ноги и матрас прогнулся под его весом. — У меня не так уж и много вопросов, — Асами не без труда села и придвинулась к Фейтану. Почему-то хотелось оказаться поближе. — Почему твои руки… Ну… Ведут себя так? Тебе неприятно, когда я касаюсь тебя? — Мне неприятно, когда хоть кто-нибудь меня касается, — ответил он равнодушно. — Особенно, если это происходит внезапно. — Но ты ведь только что меня гладил. Разве это не?.. — Здесь нет никакого противоречия, если ты об этом. Когда я касаюсь кого-то, это спланированное действие. А когда всякие Орихары неожиданно хватают меня за запястья, это внезапно, из-за чего и неприятно. — А, вот как… Прости, не знала… — растерянно произнесла Асами. — Больше не буду. — Ещё будут вопросы? — Фейтан зевнул. — Разве что один, — вопрос, который всё время вертелся у неё на языке, но спросить как-то не доводилось. — Почему Финкс лысый? — Мы поспорили. Когда Шал нашел упоминание о некой Орихаре Асами, Финкс начал уверять нас, что это просто совпадение, и ты точно не можешь быть нэн-экзорцисткой. А я сразу понял, что это ты, и предложил поспорить — проигравший бреется налысо. Ему почему-то не нравится, как выглядят мои волосы, и он сразу же согласился. Результат ты сама видишь. — И часто вы спорите так? — Это второй раз. В первый проиграл я, — Асами попыталась представить Фейтана без волос, торчащих во все стороны даже будучи собранными в хвост, но у неё не вышло. — А почему решил волосы отрастить? — послышался недовольный вздох. С длинными волосами он выглядел… Странно. Не сказать, чтобы плохо, просто очень уж необычно. Словом, раньше было лучше. — Орихара, ты обещала один вопрос, а это уже третий, — проворчал Фейтан. Его ноги скользнули на пол. — А вообще я ничего не решал. Растут себе и растут, я их не трогаю. Вот и все. А теперь прими таблетку от жара, чтобы лучше спалось, и ложись. Он подошел к тумбочке. Тихий плеск воды, звонкий шелест фольги. В плечо ткнулись пальцы, сжимающие таблетку ибупрофена и стакан, наполненный водой. Асами мимолетно коснулась его рук пока искала стакан на ощупь. Эх, жаль, что Фейтану не нравятся прикосновения. Курапика Курута Кухня оказалась до неприличия неопрятной. Закапанная жиром плита, заваленная грязной посудой раковина, тесный столик, окруженный тремя стульями, на один из которых лучше не садиться, если не хочешь упасть. Мисаки сидела на одном из стульев, попивая коньяк из щербатой кружки, и морщилась. Когда Мисаки избавилась от парки и бутсов на платформе, оказалось, она очень хрупкая. Похожа на мальчишку: совершенно плоская, с узкими бедрами, тонкими и длинными конечностями. Худая настолько, что сквозь кожу видно, где ребра соединяются с грудиной. Самая «объемная» часть Мисаки — её волосы, вьющиеся крупными кольцами. — Больно, блять, — произнесла она, потирая грудь. Только что Курапика наложил на Мисаки Цепь правосудия, и теперь она умрет, если попытается соврать ему. Очень жесткое ограничение, но Курапика и бровью не повел, накладывая его. Что с ним стало? Разве смог бы он сделать нечто подобное два с половиной года назад? Ведь эта цепь для врагов, а не для друзей. Ну, зато теперь Мисаки ничего не выкинет. Он смотрел на неё, и всё в ней говорило, что она не та, с кем стоит иметь дело: на предплечьях татуировки с изображениями змей и черепов, в ушах серебряные кольца, по три в каждом, хитрый прищур глаз и неоднозначная улыбка. Будто перед ним Хисока, только ведет себя не так экспрессивно. — Ты ведь понимаешь, что наше сотрудничество не отменяет мое право на небольшие секреты? — Мисаки снова улыбнулась. Улыбка сладкая, как мед, вот только глаза хищные. — Я не буду спрашивать ничего личного, если ты об этом. — Если я промолчу или уйду от ответа, значит, ты лезешь немного не в свое дело. Естественно, когда мы будем составлять план действий и договариваться, я не стану темнить, — прекрасно. Только вот почему такое чувство, что всё уже идет наперекосяк? — Договорились, — произнес Курапика, присаживаясь напротив. На столешнице виднелись круги, оставленные чайными чашками. Руки на стол он класть не стал. — Тогда начнем с начала. Ты знаешь, как работает моя способность, а я о твоей ничего не знаю. Расскажи мне. — Хорошо, — ответила Мисаки, подливая в чашку коньяк. Удивительно, как она ещё не опьянела? Она ведь и перед накладыванием цепи полчашки в себя опрокинула. — Моя способность называется «Универсальный соблазнитель» и у неё много условий, так что слушай внимательно. Во-первых, мне нужно знать имя жертвы, то, как она выглядит и её предпочтения. Последнее я могу спросить или узнать любым другим способом. Если окажется, что мне соврали, ничего не получится. Во-вторых, жертва должна оказаться в пределах моей ауры. В-третьих, обычно это самая сложная часть, жертва должна проглотить мою слюну. На выполнение всего вышеперечисленного у меня час. Если все условия выполнены, я начинаю выглядеть, как девушка мечты для жертвы. Ну, или парень мечты, всякие люди бывают. Жертва забывает то, как я выглядела раньше, и думает, что я всегда выглядела как её идеал. Если захочу, могу даже заставить жертву думать, что я не владею нэн. — Но подожди… — прервал её Курапика. — В Минамитите ты выглядела как черноволосая японка, и все воспринимали тебя такой. Или же ты использовала свою способность на мне? — У моей способности есть несколько дополнительных условий, если нужно обмануть сразу несколько человек. Мне нужно знать имена и внешность, а также чтобы они оказались в пределах моей ауры. Помимо этого мне нужно заняться сексом с жертвой. Тогда все, к кому применяется эта способность, начинают воспринимать меня так же, как воспринимает жертва, и забывают, как я выглядела раньше. Ах да, если жертву угораздит в меня влюбиться, работать будет просто идеально. Фукава Мисаки была идеалом для Фейтана, а все остальные воспринимали меня так просто потому что находились рядом. Напоминание о том, что Мисаки спала с Фейтаном, заставило Курапику сморщиться от неприязни. Почему она вообще выбрала такое отвратительное условие для срабатывания способности? Разве ей не должно быть неприятно, её же изнасиловали в прошлом. Хотя кто знает? Может быть, Мисаки и здесь соврала. «Ты отвратительна», хотелось сказать Курапике. Вместо этого он сдержано кивнул. С каким монстром он связался? Говорят, способности многое могут рассказать об их владельце, и если это так, то перед ним человек, абсолютно не считающийся с чувствами других и не видящий ничего зазорного в том, чтобы постоянно лгать. Да вся её способность построена на лжи… — У твоей способности есть ограничения? — спросил он, стараясь не выдать неприязни. — Как и у всех способностей, — загадочно ответила она, растягивая губы в улыбке. — Во-первых, чтобы способность сработала на всех вокруг, жертвой должен быть мужчина. Во-вторых, разом я могу использовать её максимум на троих. В-третьих, воспринимающий меня человек должен находиться в радиусе километра. В-четвертых, чтобы поддерживать иллюзию длительное время, мне нужно спать с жертвой каждые три-четыре дня… — Несколько часов назад позвонил Хисока и сказал, что мне придется иметь дело с ним, если я помешаю ритуалу, — перебил её Курапика. Все подробности ему и не нужны. — Ты ведь сможешь убрать его? — Конечно же, смогу, — губы Мисаки приоткрылись, показывая мелкие хищные зубы. — За кого ты меня принимаешь?