Мне подсунули книгу, в которой говорится, что я мудак

Этот день настал. Шифу вернулся из пещер Линси, закончив месячную медитацию. Мин Фань пришёл в крайний восторг, когда услышал, что учитель вернулся. И не только из-за того, что скучал. Наконец-то можно было избавиться от назойливых документов, заполонивших его рабочий стол. Какое облегчение, ему больше не придётся путать финансовый отчёт и домашнюю работу адептов — случалось предостаточно конфузов из-за его невнимательности. На прошлой неделе парень раскритиковал письмо, в котором были детали задания вне секты, думая в сонном полубреду, что это чьё-то ужасное эссе на тему водных гулей в стиле доклада. Он отправил его обратно на Цюндин следующим утром вместе с другими документами, даже не перепроверив, как и на что был дан ответ. Как же ему было стыдно стоять потом в кабинете главы секты, пытавшегося вежливо узнать, что всё это было. При этом ему явно весело было слушать речь запинающегося и извиняющегося главного ученика Цинцзин. Конечно, было не сложно получить прощение за такую маленькую оплошность. Глава Юэ совсем не был оскорблён нахождением среди остальных бумаг отправленное им же письмо, но перечерченное вдоль и поперёк алыми чернилами. Быстро собрав в охапку все ненавистные бумажки по делам пика, Мин Фань ринулся к бамбуковой хижине, радостно улыбаясь от уха до уха. Ему даже не было дела до встретившей его по пути овечки, возбуждённо позвавшей его: “Шисюн!”, — и других приветствующих адептов, попадавшихся на пути. Добежав до поляны, на которой стоял дом Главы пика, юноша перестал бежать и пошёл уже более размеренным и спокойным шагом. Зная паранойю своего наставника, он бы не хотел лишний раз того нервировать, выжидая, пока не послышатся его шаги, и подготовиться к принятию гостя. — Шифу, это я, — говорит Мин Фань, стоя перед самой дверью, но не смея её открыть без дозволения. Слышится приглушённое: “Входи”, — и он входит в бамбуковую хижину, одаривая её владельца лучезарной улыбкой. Однако всё становится менее радостным, когда он видит усталое или даже больше измотанное состояние своего Шифу. Лорд Цинцзин никогда не позволял себе быть в непрезентабельном виде, даже находясь один у себя дома, как будто постоянно ждал, что к нему могут зайти. Поэтому должно было произойти действительно что-то ужасное, чтобы мужчина сидел (скорее развалился) недостойной кучей на мягких подушках с бледным лицом и помятыми одеждами, на рукавах которых виднелись маленькие брызги крови. — Что с вами случилось?! У вас произошло искажение ци? — взволнованно начал суетиться Мин Фань, в панике бросив на пол все бумаги, тут же разлетевшиеся в разные стороны. — Мне позвать Му шишу⁽¹⁾? Шэнь Цинцю болезненно поморщился от громкого порхающего возле него голоса своего ученика, не зная, что делать. — Замолчи... — юноша послушно смолк, но продолжал с искренней озабоченностью смотреть на своего наставника, что заставило старшего немного смягчиться. — Я не помираю, перестань жужжать. — Шифу не скажет, что случилось? — в ответ подросток получил тишину, красноречиво говорящую: “Нет”. Что ж, нет, так нет. Он вздыхает, окидывая беглым взглядом потрёпанный вид наставника. Вообще удивителен сам факт того, что тот позволил ему зайти в дом, находясь в таком нерадостном положении*. Юноша немного помялся на месте, решая, что же ему делать, прежде чем осторожно спросил: — Вы наверняка хотите освежиться после этого месяца, проведённого в пещерах Линси. Этому приготовить воду? — Пожалуй... Было бы неплохо, — потерев лоб, тихо ответил Шэнь Цинцю, прикрывая усталые глаза. Юноше хотел было ещё что-то спросить, но остановил себя, кивнув и уйдя в другую часть хижины. Расспросы о самочувствии и совершенствовании Шифу никогда не заканчивались хорошо*. Либо на вопросы не ответят, либо обругают и выгонят из бамбуковой хижины, а после будут игнорировать в течение недели. Через это уже проходили, и не раз, поэтому больше не хотелось переживать подобное. Хотя догадаться, почему его учитель находился в таком плачевном состоянии, было весьма легко. Судя по тому, что подросток увидел сейчас и ранее — это могла быть очередная неудача в попытке прорыва на новый уровень совершенствования, окончившаяся искажением ци. Мастер Сюя уже много лет не мог достигнуть прогресса. Если считать, то с последнего прорыва безуспешные попытки продвинуться дальше длятся примерно семь лет — и всё это то время, на протяжении которого Мин Фань пребывал на пике Цинцзин. Не делали ситуацию лучше стервятники-братья своими насмешками. Ци Цинци и Лю Цингэ были, пожалуй, самыми ядовитыми тварями по сравнению с остальными. Мин Фань мог бесконечно восхищаться теми за их достижения как заклинателями, но как личностей он их ненавидел за необоснованные обвинения и оскорбления его учителя. Они однозначно не были плохими людьми с однобоким мышлением, но по какой-то причине в отношении его Шифу вели себя предвзято, никогда не задумываясь над тем, почему тот поступил так или иначе. Парень отвлечённо думает, что надо было бы с этим разобраться. Как — не понятно, однако надо. Шифу заслуживает счастья и спокойствия, как никто другой, и его сыновний долг обязывал обеспечить своего “отца” этим. Быстро натаскав воду для ванны, он подогрел её талисманами, пока ванная комната не заполнилась пеленой пара. Попутно были налиты в воду цитрусовые масла, смесь которых вкупе с влажным теплом комнаты расслабляла и делала голову блаженно пустой. Удовлетворённо кивнув самому себе, Мин Фань позвал своего наставника принять ванну, и, пока мужчина совершал процедуру омовения, принялся хозяйничать на маленькой кухоньке, готовя тонизирующий отвар, рекомендованный Му шишу для восполнения ци и заживления внутренних повреждений (без которых никогда не обходилось). По горькому запаху получившегося уже можно было сказать, что Шифу скорее всё выплюнет при первом же глотке и откажется от этой дряни в пользу страданий в постели. Что тут поделать, любая горечь оскорбляла нежные чувства сладкоежки Шифу. У Мин Фаня поднялось настроение, в момент ворвавшегося в голову воспоминания, в котором однажды мастер Шэнь, бессмертный, недосягаемый и отчуждённый, смотрел на него преданным взглядом, когда тому не дали заесть лекарство конфетой. Да как эти недоумки могли думать, что его учитель ужасный человек? Он самый добрый и милый. Хоть и за такие слова его могли назвать сумасшедшим, но он действительно так считал, прожив под опекой Цинцю семь лет. И он также мог сказать, что Глава Юэ разделял аналогичное мнение. Покачав головой, главный ученик взял поднос с чашкой дымящегося отвара и маленькой баночкой мёда, чтобы потом подсластить неприятный вкус лекарства, и унёс его в спальню мастера, оставив на столике у кровати. Возвращаясь к порогу, Мин Фань собрал валяющиеся документы, ощущая нахлынувший стыд за свою поспешность, проявленную после того, как он увидел плачевное состояние старшего. И Шифу в обязательном порядке потом припомнит ему это едким словом. *** — Что за дрянь ты заварил? — спрашивает Шэнь Цинцю. Несмотря на измождённость, его испепеляющий взгляд, обращённый на чёрную жижу в чашке, выглядел столь внушительно, что, казалось, в действительности мог превратить любого в горстку пепла, а содержимое сосуда — вскипятить. — Лекарство, пусть неприятно на вкус и запах, очень действенное. Пожалуйста, Шифу, выпей, — Мин Фань уже долгое время упрашивал того выпить отвар, то и дело меняя формулировку своих просьб. Шэнь раздражённо фыркнул, недовольно скривя губы. Лорд Цинцзин мог упрямиться сколь угодно, но его ученик не уступал в настойчивости и не собирался отступать, пока чашка не будет опустошена. — Оно более мягкое по действию, нежели прошлые... — По запаху не скажешь, — прервал мужчина. — И что это за цвет? Это точно не грязь? Лицо юноши дёрнулось в попытке не засмеяться. — Интересно, Му Цинфан сам хоть пробовал то, что делает? Всё получившееся из его рук на редкость дерьмовое. Этим демонов можно травить, а не людей лечить! — Шифу, всего пара глотков, ложка мёда — и всё закончится. Вы сможете отдохнуть, — на него упал гневный взгляд, который был встречен лёгкой вежливой улыбкой. — И ты, паршивец, мне это говоришь после того, как принёс мне целую груду бумаг? — Этот ученик был поспешен и проявил неуважение, он в обязательном порядке накажет себя бессонными ночами за разбором той самой груды бумаг, — мягко вторил младший, ничуть не обижаясь на "паршивец". Это слово могло бы произвести неприятное впечатление, но из уст Шифу оно не имело той грубости, какую должно было нести. Простое выражение негодования. Они оба не любили разбираться с отчётами. Ещё чуть покидав взглядом иголки в фигуру ученика, Шэнь Цинцю фыркнул, с неохотой беря с подноса чашку лекарства, которое, благодаря тепловому талисману, лежавшему под посудой, не остыло за всё то время, пока они тут препирались. Он сморщил нос от запаха и с ужасом представил, каков может быть вкус. Увы, деваться было некуда. Хочешь побыстрее восстановиться — терпи. Задержав дыхание, мужчина выпил отвар быстрыми маленькими глотками, сразу же суя в рот ложку с мёдом. Видя, что лекарство наконец выпито, Мин Фань вздохнул с облегчением. Теперь можно было со спокойной душой отправлять капризного Мастера Сюя в кровать. — Оставь половину, — подросток завис на некоторое время, пытаясь понять, половину чего требовалось оставить, но когда пришло понимание, его глаза засияли ярче звёзд. Половину документов! Лорд Цинцзин отмахнулся от восторженного взгляда: — Ступай, пока я не передумал. — Шифу лучший! — почти закричал парень. *** Уходя с меньшим количеством листов, чем принёс до этого, Мин Фань не замечал провожающую его хрупкую улыбку, слетевшую с губ Шэнь Цинцю. Может, он не такой уж и плохой учитель, как о нём говорят.