Мне подсунули книгу, в которой говорится, что я мудак

Помимо нескольких мелких происшествий, включающих в себя покушения на чёрную овцу (которую ему пришлось спасать), наказания тех самых хулиганов и очередного набега обезьян с Байчжань, ничего необычного не происходило несколько дней. Всё было на удивление мирно. Сейчас, когда часть новых документов была разобрана, Мин Фань взял план урока по литературе и отправился в свою пока ещё пустую аудиторию, которая заполнится младшими соучениками после обеда. Попутно он то и дело заглядывал в классы, в которых проводились занятия. Для него весьма важно было убедиться, что все на местах, а старшие ученики не разгильдяйничают, давая фору младшим. Ничего необычного. Простая и быстрая проверка, после которой можно подготовиться к своему уроку. Всё проходило хорошо, пока он не заглянул в класс каллиграфии, где застал такую сцену: Нин Инъин сидела за одним столом с Ло Бинхэ в конце комнаты и направляла его руку, в которой крепко была сжата кисть, видимо, пытаясь помочь тому вывести аккуратный иероглиф. По тихому хихиканью девочки было понятно, что получавшееся на листе её забавляло. Чёрный щенок нервно улыбался, косясь на старшую. Поза мальчика была напряжённой, движения кисти руки — неуверенными, и от каждого хихиканья Нин те становились более неловкими и резкими. Парень повернулся к старшей ученице, ответственной за данный класс младших, и задал очень логичный вопрос: — Почему они сидят вместе? Девушка глянула на двух детей, смотревшихся вместе довольно мило, и мягко улыбнулась, после вновь обратив внимание на главного ученика, но уже без улыбки. — О, Мин шисюн, не стоит ревновать, — на насмешливость в голосе той Мин Фань ответил гневным взглядом. — Нин шимей всего лишь помогает своему шиди. — Она ему мешает. Рассади, — произнёс юноша, недовольно скрестив руки на груди. Старшая соученица кивнула и отвернулась, ничего не предпринимая для исполнения наказа. Однако, вопреки ожиданиям, шисюн, получив её согласие, не ушёл, как обычно. Она чуть свела к переносице свои идеально тонкие бровки и недоумённо моргнула. — Что? — в ответ у стоящего напротив неё заметно дёрнулся глаз. — Что? Ты ещё и спрашиваешь? — прошипел подросток, прежде чем с желчью продолжить, — Я сказал тебе, шимэй, их рассадить, а ты стоишь и ничего не делаешь. Ты оглохла или твои мозги съели собаки, раз не поняла сказанного? Младшие ученики, до этого спокойно и усердно практиковавшие каллиграфию, оторвались от своего кропотливого дела и с любопытством взглянули на двух старших. Старшая поёжилась, отводя взгляд и натыкаясь на больше десятка блестящих в нескрываемом интересе глаз. — Конечно, я их рассажу... — Ага, рассадит она, — перебил Мин Фань, цокнув, и после громко обратился к глупой Нин шимей: — Нин Инъин, — обратив на себя внимание, он, указывая рукой на пустой стол в переднем ряду, за которым та обычно сидела, — Твоё место здесь. Что же ты делаешь там? — Мин шисюн, я помогаю А-Ло. Он даже кисть нормально не умеет держать. Ли шицзе разрешила мне сидеть с ним, — насупившись, ответила девочка. Мин Фань внутренне вздохнул, когда осознал, что он с Шифу совсем её разбаловали. По-хорошему, они должны были следить за её дисциплиной, а не давать свободу действий во всём, чего бы она только ни пожелала. — Он не инвалид и может писать сам. А что касается неумения пользоваться инструментом и прочих недостатков, — он перевёл грозный взгляд на старшую соученицу, которая, кажется, уже осмыслила свои оплошности, судя по взгляду, направленному в пол, и поджатым губам, — это обязанности Ли шимей. — Но шисюн, — Нин Инъин неуверенно посмотрела на мальчика рядом, — я ведь хочу помочь ему, как его шицзе. — Научись сначала дожидаться от своего драгоценного А-Ло слов о помощи, — он намеренно акцентировал слова “своего драгоценного А-Ло” мягким тоном голоса, прежде чем продолжить более грубо, — а не приклеивайся, как муха на меду, — его слова вызвали взрыв смеха у малолетней аудитории, и теперь все обратили внимание на Нин Инъин и Ло Бинхэ. Последний опустил голову, неловко ëрзая на месте. Кто-то из девочек улюлюкнула: “Да она просто влюблённая дурочка”, — и с ней сложно было не согласиться. Нин Инъин залилась стыдливым румянцем, взяла свои принадлежности для каллиграфии и под всеобщими поддразниваниями пересела за свой стол, принявшись тут же переписывать что-то из учебника. Мин Фань удовлетворённо хмыкнул. Данный инцидент наверняка заставит задуматься Инъин над своим поведением. Тут старшая ученица спохватилась и, пригрозив детям переписью пяти томов правил, вернула тишину в аудиторию. Она неуверенно посмотрела на юношу, спрашивая: — Какое меня ждёт наказание за всё это? — Наказание? Дай-ка подумать... — чёрные глаза, направившись в конец класса, внезапно наткнулись на обладателя кудрявой шевелюры. — Ло Бинхэ значительно отстаёт от других. Поняв намёк, девушка кивнула: — Я буду уделять ему время вне уроков. — Я очень на это надеюсь, — фыркает главный ученик, выходя из класса. *** — Все свободны... — говорит Мин Фань, тупо смотря на ещё одну выросшую груду свеженаписанных сочинений и стихотворений, являющихся домашней работой. Он так устал. А ведь ему ещё разбирать документы. Как тут соблюдать режим и к тому же успевать совершенствоваться? Остаётся только молиться, чтобы Шифу наконец вышел из пещер Линси и взял полагающиеся ему бумажки, а не застрял на месяц другой. Вдруг в его поле зрения возникла простенькая коробочка для еды, а взгляд поднялся на Ло Бинхэ, смущённо жмущегося у стола. — Этот скромный не видел шисюна в столовой несколько дней... — поглядывая на старшего из-под ресниц, мальчишка теребил края рукавов. Склонив голову набок, усталый Мин Фань подумал, что было бы неплохо поесть. В конце-концов, его инедия не идеальна. — Спасибо, — показавшись из под крышечки коробки, его взору открылись, пожалуй, самые красивые вонтоны, которые когда-либо доводилось видеть Мин Фаню. Ему услужливо вручили палочки для еды, и, взяв на пробу аппетитный золотисто обжаренный вонтон, он при первом же укусе был готов разрыдаться. Боги, какой повар на Цинцзин так вкусно готовит?! Ло Бинхэ же с некоторым очарованием смотрел на своего шисюна, набивавшего щёки едой. За эти несколько дней спокойной жизни образ противного, жестокого и некрасивого старшего стал совершенно противоположным. Теперь Мин Фань в его глазах был самым лучшим человеком. Быстро прикончив всё, что было, Мин Фань блаженно вздохнул. На вершине Учёных даже по праздникам такого не откушаешь. Вся еда на Цинцзин пресная и однообразная: супы часто диетические и с малым количеством мяса (в основном с рыбой), рис и по мелочи какие-нибудь жареные или варёные овощи. Конечно, учёный должен быть скромен, однако не до степени монаха. Боги упасите, они же, в конце-концов, не на Кусин. — Шисюну понравилось? — внезапно подал голос щенок Ло, забирая из рук другого опустевшую коробочку и палочки. — Это ты приготовил? — получив кивок, старший криво улыбнулся. — Тебе бы на Цзуйсинь с такими талантами. — Разве это не пик, где делают вино? — Да, это основная их деятельность, но они также изготовляют духовную пищу. Процесс приготовления очень полезен для контроля ци, — говоря это, старший собрал все бумаги со стола и направился к выходу из класса, однако у самой двери задержался, кое-что вспомнив: — Тебе не стоит мне больше готовить. — Почему? Шисюну же понравилось... — Понравилось, но такая еда сильно собьёт мою диету, — Мин Фань очень любил поесть, но искушения подобными яствами ни к чему хорошему точно не приведут. Это лишь нарушит его дисциплину. Максимум, который Мин Фань мог себе позволить — редко и по-немногу. К тому же, ему страшно не хотелось пополнеть и снова стать жирной свиньёй. Разве для этого он так старался избавиться от лишнего веса? Хотя в сущности он таковым и не являлся. Эта критика к самому себе появилась после продолжительной травли и наносящих боль слов сверстников, что сильно пошатнуло его самооценку в первые года на Цинцзин. — Лучше готовь для себя, тебе надо лучше питаться. Ты вон какой щуплый. На одних супах не откормишься, — усмехнувшись, сказал парень и ушёл, оставив мальчика в одиночестве.