Он пришёл, лишь на час опережая рассвет, Он принёс на плечах печали и горицвет. Мельница «Чужой»
С чего начинается настоящая сказка? Одна из тех историй, которые передаются из уст в уста во множестве вариаций? Конечно, с девы, попавшей в беду. И вот она, дева, оглядываясь, крадётся к выходу с площади. Осторожно ступает по белым камням, пригибается, прислушивается точно лань. Миллелиты ходят вокруг, ищут, но не видят, не замечают. До поры. Дева вскидывает голову, и волосы её на солнце сияют золотом, а одежда — ослепительной белизной. Не просто дева в беде — настоящая принцесса. А если уж в сказке есть принцесса и дракон (пускай и мёртвый), то в какой-то момент должен появиться принц. И Чайльд Тарталья терпеливо ждёт этого момента, тенью следуя за принцессой по крышам. Но принцесса оказывается возмутительно самостоятельной и пробирается к выходу из оцепленной миллелитами зоны быстро и уверенно. Тарталья лишь вздыхает. Потому что, ну серьёзно, как эти миллелиты собрались поймать настоящего убийцу Властелина камня, если за обычной девушкой уследить не могут? Но девушка всё же оказывается необычной. Это Тарталья понимает, когда её всё же замечают миллелиты. Точнее, когда они разлетаются в стороны, подхваченные потоками её силы. Он хмыкает и довольно улыбается. Сказка становится интереснее. Настало время полноправно вступить в неё. — Осторожно, принцесса! — кричит он. Принцесса не совсем понимает, что это к ней, но пригибается, оглядывается. Водяные стрелы пролетают над её головой, поражая врагов. Она видит его сквозь серебрящиеся в лучах солнца брызги. Ну разве можно было выбрать момент удачнее? Тарталья приземляется прямо перед ней и тут же бросается на врагов с кинжалами. Вода в его руках острее стали, рассекает воздух крест накрест, раскидывая врагов. Это эффектно, это зрелищно. «Это всё для тебя, принцесса, смотри». Она правда смотрит удивлённо, но не поражённо всё-таки. В её глазах скорее настороженность, чем восхищение. Но это даже забавно. Остальные миллелиты наконец заметили, что внизу на лестнице что-то не так, и уже бегут к ним. Ну неужели. Тарталья начал думать, что придётся помахать им сигнальными флажками. — За мной, принцесса! — улыбнувшись, он хватает её за руку и тащит за собой. Принцесса, как ни странно, не отстаёт и не сбивается с шага. Жаль. Ведь он мог бы поднять её на руки.***
— Паймон устала! — заявляет непонятное летающее существо рядом с принцессой. То ли фея переросток, то ли человек, уменьшенный в четыре раза. Тарталье она особенно не интересна, но кажется забавной. — Напомни, какие мышцы устают при полёте? — язвительно спрашивает принцесса, пытаясь отдышаться. — Грубиянка! — взмахивает крохотными ручками Паймон. — Ты даже не представляешь, как тяжело летать за тобой. — Именно, совершенно не представляю, — хмыкает принцесса. Тарталья невольно усмехается. И тут они обе вспоминают, что вообще-то не одни. — Ой! — восклицает Паймон и тут же впивается в Тарталью взглядом. — А ты ещё кто? И этому ли летающему недоразумению упрекать кого-то в грубости? — Зовите меня Чайльд Тарталья, — представляется он, протягивая руку. — Чайльд… это что-то вроде принца? — спрашивает Паймон, внимательно глядя на него. Так, будто может различить в нём какие-то особые, только принцам присущие черты. — Титул это просто формальность, не стоит обращать на него внимания, — отмахивается Тарталья. — Люмин, — отвечает принцесса, вкладывая свою ладонь в его. Кажется, она не до конца понимает значение жеста. Тарталья, конечно же, знает, как её зовут. Знает, кто она и откуда. Но всё равно говорит: — Рад знакомству, — и склоняясь, целует её пальцы. — Полагаю, вы уже встречались с Синьорой в Мондштадте? — Фатуи! Он из Фатуи! — вскрикивает Паймон, осенённая этой мыслю. — Один из предвестников! Люмин отдёргивается то ли от этого выкрика, то ли от поцелуя. В её глазах цвета янтаря гнев, настороженность и решимость. Пожалуй, она готова выхватить меч и пронзить ему грудь. Какая занятная принцесса. — Ну-ну, тише, — Тарталья поднимает руки ладонями вверх и отступает на шаг. Рука Люмин замирает, так и не схватившись за рукоять меча. — Я не собираюсь нападать. Синьора явно произвела на вас не лучшее впечатление, но я и сам от неё не в восторге. Я же хочу помочь. — Мне не нужна помощь от Фатуи, — отвечает Люмин, даже не задумавшись. Быстро, категорично, словно мечом взмахнула. — Но я вовсе не плохой парень, — Тарталья улыбается своей самой располагающей улыбкой, — то есть да, я плохой парень, но… не сегодня? Бывает же у злодеев отпуск, да? Думаешь, мы злые круглый год? Могу я попросить тебя не доставать меч? Пожалуйста. Он смотрит ей прямо в глаза честным открытым взглядом. Наблюдает за тем, как нахмуренное лицо разглаживается. Кроме подозрительности в Люмин зажигается ещё не доверие, но уже интерес. Сейчас она, скорее всего, думает: «А что, если он правда неплохой? Что если не все Фатуи плохие?» Думает и опускает руки, становится ровно, почти расслаблено. Вот-вот скрестит руки на груди. Юмор, вежливость и немного честности — безотказный способ расположить к себе. — Спасибо, — Тарталья чуть склоняет голову, — ты настоящий рыцарь, Люмин. Настоящий рыцарь — честная, добрая и доверчивая. Какая жалость, что долго и счастливо такие живут только в глупых детских сказках. — Я знаю, что ты не убивала Властелина камня, — говорит Тарталья. Люмин облегчённо вздыхает. — Но я Фатуи, и моё слово здесь ничего не значит. Ты тоже чужая. Так почему бы нам не объединиться? Тарталья готов спасти принцессу из беды, как и подобает порядочному принцу. Принцесса с опаской, но соглашается. Дальше он должен победить дракона, бросив поверженное тело к её ногам, а потом взять принцессу в жёны и жить счастливо. Но в их сказке что-то сразу пошло не так. Так что вряд ли концовка будет счастливой. Впрочем, Чайльда Тарталью, Одиннадцатого Предвестника Фатуи, слугу Царицы Снежной, полностью устраивают трагичные финалы.