Другой

«Привет, Сан-Франциско!» Питер, несмотря на долгий перелет и ужасную погоду, был в приподнятом настроении. Джей Джона Джеймисон, впервые за все долгое время работы Паркера на Бьюгл в качестве фотографа, официально зачислил Паука в штат, поручив крайне важную и ответственную миссию. Когда Питер впервые услышал эту новость от главного редактора, ушам своим не поверил. Джей Джона и назначение в штат в качестве фотографа, казались вещами несовместимыми и фантастическими. К тому же еще и бесплатная поездка в другой город — Сан-Франциско, включающая проживание в отеле. И, наконец, только вдумайтесь, ответственная миссия! Первой мыслью Питера еще в Дейли Бьюгл была: «Ущипните меня, это слишком похоже на сон!». Отказ сам по себе казался невозможным. А потом все было как в тумане: подписать пару документов, собрать дома вещи на несколько дней, уже в аэропорту помахать рукой на прощанье тете Мэй. И только в самолете, крепко прижимая к себе рюкзак с костюмом Человека Паука, он задумывается о городе. О том, как Нью-Йорк может пострадать во время его отсутствия. И о том, что Питер похоже совершенно забыл предупредить администрацию универа о своем недолгом отсутствии. Но все эти мысли вскоре вытесняет задание от Дейли Бьюгл по съемке места крушения космического корабля сына Джей Джоны. Кажется, главный редактор собирается написать целую статью в его честь, разместив ее на титульной странице. В кои-то веки извечное «Человек-Паук: угроза или опасность?» отойдет на задний план. Но Питер не чувствовал никакого удовольствия от этого, скорее сожаление и грусть. Он ведь будет снимать не космический корабль, нет, а посудину, что стала могилой для хороших людей. Из задумчивости Питера вывел громкий хлопок форточки. В комнату ворвался свежий воздух, взбодрив паука. Паркер, приподнявшись с подоконника, закрыл начавшее бунтовать окно. Уже давно ливший дождь начал стихать. Всю их съемочную команду после посадки самолета подбросили до отельчика среднего класса. Каждому члену «отряда» выделили пусть и по небольшой, но по личной комнатушке, с одним столом, кроватью, шкафом и даже с личной ванной комнатой. Это было для Человека Паука приятным сюрпризом. Питер мельком взглянул на кровать, где валялся старый синий рюкзак с красным брелком — его любимый цвет между прочим, — и его одолело непреодолимое желание развеяться, полетать на паутине, охладиться. И движимый этой спонтанной потребностью, паук вновь облачился в свой старый добрый костюм. А после на подоконник и через окно в открытое плавание. Это казалось шалостью. Паук даже не думал, что кто-то может соотнести две его личности между собой. Что этим трюком он способен перечеркнуть все годы ношения маски. Дьяволы порой прячутся в деталях — то, на чем порой задумывается не каждый, совершая свое головокружительное падение в Бездну. Свое последнее падение. Свежий воздух вихрем ворвался в легкие. Этот полет казался приключением. Головокружительным приключением, в прямом смысле слова. Даже легкие капли дождя и общая угрюмость природы, не могли испортить воодушевленного настроя Человека Паука. Новый город — новые люди. Это все казалось чем-то невероятным и необычным. Неизведанным. Небо полное серого пепла и город цвета пастели — уже не Нью-Йорк, не Квинс. Сан-Франциско. Народу на улицах было мало, все уже давно спали, спрятавшись от мелкого дождика под крышами домов. Непривычно безлюдно. В Нью-Йорке, даже ночью, даже во время ливня, жизнь не останавливалась. Но пауку и самому не хотелось привлекать внимание к своей персоне, так что этот ритм города был ему даже на руку. Размышления о различности двух американских городов, так затянули Человека Паука, что он и сам не заметил, как из района многоэтажек, он оказался в китайском райончике. Спустившись на паутине, Питер приземлился на мокрый от дождя бетон. — Я буду верить, что Сан-Франциско несколько дружелюбней относится к насекомым, чем Нью-Йорк, и что завтра я проснусь без простуды, — голос паука глушился стуком дождя. Но эта шутка все равно смогла чуть разбавить однотонный стук капель по бетону, привнеся ощущение постоянности и Квинса в этот китайский райончик, — А то через неделю мне будет очень невесело получать нагоняй от начальства за болезненный вид и мрачный настрой. Еще и носки теперь стирать придется… Даже с учетом безлюдности района вывески не потухали. Они пестрили разными цветами оттенков неона и китайскими закорючками, в которых паук совершенно не разбирался. Но все это создавало обманчивое впечатление, что мир горит лишь для Питера Паркера, заглянувшего сюда ненароком. Зачаровывало. Человек паук забыл обо всем: о воде в обуви, о насквозь промокшем костюме, о завтрашней ранней побудке. Он просто шел и наслаждался видом замершей жизни, застывшего времени, спокойствия. Позабыв время. Из-за этого паука так испугала внезапно коснувшаяся его спины рука. Дернувшись в сторону, он автоматически взлетел на стену, готовясь то ли сражаться, то ли бежать. Конечно, основная доля страха Питера приходилась на то, что Паучье чутье никак не отреагировало на это касание. Неужели оно перестало работать? Наконец, приглядевшись он увидел одинокого мальчика, так и застывшего с протянутой рукой и с недоумевающим выражением на лице. Все опасения тут же схлынули с Человека паука. Вероятно его Паучье чутье просто не восприняло парнишку как угрозу, вот и не отреагировало. По-паучьи сползя со здания, Питер подошел к парнишке и присел перед ним на колени. — Привет, ты потерялся? — Паук постарался сделать свой тон голоса максимально миролюбивым, чтобы не отпугнуть ребенка. Сам мальчик выглядел очень измотано: под глазами синяки, тон кожи очень бледен, а одежда неряшлива. Голубые глава выглядели мутно, как у больного, а черные в сумерках волосы стояли чуть ли не дыбом. Парнишка создавал ощущение маленького котенка на жестоких улицах. Такого просто было невозможно не пожалеть и не обогреть. — Идеален, — тон голоса ребенка был очень хриплым, будто он очень давно не разговаривал. — Так ты знаешь дружелюбного соседа Человека Паука? — он улыбнулся мальчику, — Не знал, что обо мне говорят даже в Сан-Франциско. Дождь начал медленно усиливаться, грозя перейти в ливень. Питер понял, что мальчика нужно поскорее убирать с улицы, иначе он может очень сильно продрогнуть и заболеть. А паук заболеет вместе с ним, потом еще и получив нагоняй от начальства в Бьюгл. — Паук… — парнишка произнес это неожиданно проникновенно. Его маленькая ладошка легла на колено Паркера. Человек Паук положил сверху на руку ребенка свою ладонь и, некрепко сжав, произнес: -Паук, паук, а сейчас давай я отведу тебя до дома, — но, вспомнив, что он теперь не в Нью-Йорке, Питер поправился, — По крайней мере, постараюсь отвести… Так, где ты живешь? Человеку пауку на мгновенье показалось, что взгляд ребенка стал ироничным. А его маленькая ладошка будто превратилась в копья, что пронзили острой болью и ногу, и руку. Негромко взвыв, Питер повалился на мокрый бетон, больно ударившись головой. Угасающее сознание отметило, что вероятно завтра у него на голове будет большая шишка. — Мой дом там, где ты, Паук…