А однажды...

Жара в этом мае стояла редкая. Димария испытующе глядела на грушевое дерево. Уже с час оно покрывалось почти равномерным толстым слоем побелки. Довольный Ларкейд, чья одежда теперь соперничала по цвету с волосами, любовно изводил на грушу вторую банку краски. И листик не шелохнется. Кто додумался до такого? Димарии казалось, что это бабушка Шей мстит им всем с помощью министров и Инвела. На облагораживание придворцовой территории согнали всех. Где-то с центрального входа слышались дружные стоны почётного караула и задорный смех горничных — обычно лестницу драили они. Но жарко же. Август, кажется, был бы не против погнать Ларкейда батрачить за город на плантации, но вот не вышло. Императорский сын всё-таки. Димария вздохнула. Её опыт работы с плодовыми деревьями был ограничен яблонями и виноградными насаждениями, но «метода дела», как говорил Денни, от этого не меняется. Слой на груше получался уж слишком ровный, скоро не будет видно ствола. Под огромной липой, которую белить смысла не было (вся живность воротила от неё нос), сидел Зереф и яростно что-то переписывал в тетрадку. Димария видела краем глаза эти планы посадок за последние лет пять да ещё этот год. Бедные садоводы, которым придётся разбираться в этих каракулях следующей весной. Но выгуливать величество всё же надо было. По случаю жары он тоже разделся по пояс, и Димария имела сомнительное удовольствие лицезреть тощую спину с бледнющей кожей. Звиздец. Где-то за живой изгородью тихо шипел Найнхарт. В отличии от остальных он снять толстую рубашку или перчатки не мог. Ашхадские розы, хорошо прижившиеся в саду, были конечно и шикарными, и красивыми, а запах от них стоял как от концентрированных духов… Но колючие, заразы! Большие бутоны, толстые стебли, шипы сантиметра по два. Так что Найнхарт возился с огромным секатором, выпутывал растрепавшиеся волосы и потел. «Как бы тепловой удар не хватил», — подумала Димария. Столбик термометра превысил тридцать градусов ещё с утра. — Могли бы для приличия обед объявить, — прошипел Азир. Брандиш не ответила — слишком жарко. Нормальные люди грядки по такой погоде не перекапывают. Да кого это волнует?! Азир успел сломать две лопаты: у одной черенок отломился полностью, у второй лишь подозрительно треснул. Из каких-то древних запасов Вару извлёк третью, металлическую, которую сломать не получалось. Обидно. Следом за ним шла Брандиш, очаровательная в своём бикини. Вот уж она не сколько не сомневалась, что из этих луковок вырастет что-то красивое. Но даже ей надоело постоянно нагибаться да и плечи успели обгореть. Кстати об этом. Брандиш встала и пошла к навесу. Под ним лежал крем от загара собственного приготовления. На фоне ещё злее запыхтел Азир. Он-то не мог отойти даже по такому поводу. Спину хотелось разогнуть нормально. Но Инвел бдил. Брадмана это, впрочем, не волновало. Лично его устраивало всё. Людишки копошились где-то в отдалении, а он спокойно «обходил» сад. Конечно, определённую сложность составлял контроль миазмов. Людишек и всяких человеческих животных они не должны были зацепить, только сорные растения. Брадман смутно помнил, как его, совсем-совсем молодого этериаса, Создатель, интереса ради, отправил избавляться от насекомых. Людям тогда тоже было жарко, в воздухе носились мухи. Брадман выпустил миазмы. Помимо комаров, слепней и медведок погибли пчёлы, бабочки и почему-то пауки. (Хотя Брадман и сейчас называл их насекомыми.) Зато остались личинки, которые дали о себе знать на следующий год, повяли бесплодные растения и издохли лягушки. Больше Брадману таких неопределённых поручений не давали. Всё устраивало и Ирен. Загореть она, к сожалению, не могла, но хотя бы понежится на солнышке получалось. Молодые солдатики, которых ей «выдали», отводили взгляд. Греться леди Белсерион изволила топлес. Ирен бросила на них короткий взгляд и милостиво разрешила: — Отдых. Солдатики тут же побросали лопаты и упали там, где стояли. Хуже всего приходилось водителю экскаватора. Профессия, конечно, чрезвычайно редкая и прибыльная, но и учиться сложно, и жарко в этой машине. — Какой сволочи понадобился этот пруд? — Услышала Ирен недовольное ворчание, но не подала виду. Но она, разумеется, знала какой. Август с помощью Вару составлял каталог. Давно уже следовало разобраться во всех своих артефактах и записях. Между прочим он недавно нашёл семена редких лотосов с острова Инка, лежавшего рядом с Ишгаром. Если они приживутся в Арболесе, будет просто замечательно. — Август, а вот это надо? — Вару потряс какой-то рясой. — Пожалуй, нет. — Тогда — в мусорку, — Вару хихикнул и выпрыгнул в окно. Ряса развивалась за ним как плащ. Август покачал головой и подумал, что стоило бы сделать остужающий отвар для Брандиш. Девочка наверняка сожжёт себе спину. А Вару приземлился прямо в контейнер. Ноги тут же утонули в сухих ветках, вырванных диких проростках и просто во всяком органическом мусоре. Вару ещё раз хихикнул, вдохнул (хотя дышать ему было не так уж нужно) и закрыл нос рясой. — Хи. Знал бы, отключил б рецепторы. Пф! Он вылез из контейнера и отправился к другому, где лежала тканевая хламида. — О, господин Вару! Может, уже увозить, — местный человеческий паренёк выглянул из воздушного тягача. — Не… Хе. Часок ещё подожди, — и, резко сменив и тон, и голос, крикнул на безмолвных неразумных роботов, свозивших мусор, — работайте, негры, пока солнце не село, а то я фонарь поставлю! Паренёк заинтересовано посмотрел на большое начальство. Кричал Вару на одном из общекосмических, поэтому он ничего не понял. Час спустя кто-то наконец дал отбой. Рабочий день оперативно сворачивался. Димария с Ларкейдом пошли отмываться, Брандиш и Зереф — просить у Августа средство от солнечных ожогов. Азир распластался на тех же клумбах, где копал, Найнхарт заставил себя доползти под бок Ирен и сейчас жаловался ей на жизнь. Вару выслушивал заказ от бабушки Шей — как инициатор переработки сырья, она имела право придумывать, на что его отправить. Брадман (что взбрело в его голову?) изображал приведение: появлялся из стен, страшно рычал и гнал солдатиков и почётный караул в казармы. Сейчас же те кляли на все лады лорда Юру как главного козла отпущения, а завтра дружно побегут ему жаловаться. Инвел устало уронил голову на стол. Щека, кажется, измазалась в чернилах. Да ну его. Инвелу было хреново. Спиригганы и Император перешёптывались между собой, мол, страна держится на Инвеле и честном слове. Как же они были правы. Инвелу сейчас до ужаса хотелось встать из-за стола, выйти из душного кабинета пусть и ради какой-нибудь прополки, но кто тогда будет просматривать все эти запросы, отвечать на письма, сортировать и обрабатывать документы? К закату все разбрелись по своим комнатам и попадали спать. Лишь в одном окне горел свет, слышались скрип пера и тихие вздохи.