Религия, проклятие, медблок

- …потому что связующее звено – ты, Боунс, - повторяет Джим-чтоб-его-к-черту-Кирк, а Маккой отказывается верить. Твой же, блядь, триумвират, император. Или как? А никак. Я доктор, уже начинающий стареть сельский доктор, хочет сказать Маккой, которому с вами, малолетними идиотами, экзамены завтра сдавать, а не… Кто – «не», он не может придумать, а потому молчит. - Оставайся, - настаивает Кирк. Маккой морщится. Не выдерживает. - Джим, это твой гребаный триумвират. Я – обслуживающий персонал. Какого еще хрена ты хочешь? - Стабильного баланса четырехгранника в трехмерном пространстве. Какого, нахрен, четырех… - Джим, - устало вздыхает Маккой, - ты, блядь, гений, и я твой с потрохами, но проспись, а?.. Кирк выглядит так, словно готов ударить, и для будущего офицера Звездного Флота это почти правильно. Почти – потому что нужно отдать приказ и использовать агонизатор. И смотреть на исполнение приказа. Кирк не будет смотреть. Он предпочтет действовать, а не наблюдать. У Джима в глазах не остается небесно-голубого и только грязно-синий, когда адмирал Пайк информирует, что, в случае намека на дипломатический скандал он предпочтет приспустить флаги Терранской Империи в связи с непредотвращенным терактом в академии, нежели позволить скомпрометировать дипломатические отношения. - Флагам не придется снижать высоту, сэр, - чеканит Кирк, а Маккой, мечтающий сгореть на месте, почти во плоти видит, как меняется статус адмирала в глазах некоронованого императора. Ты только молчи, Джим, чтоб тебя, ты только промолчи… Джеймс Тиберий Кирк умудряется промолчать. Но не перестает улыбаться. А половину вечера спустя Джим говорит им троим, что адмирал постарается спровоцировать скандал. Но у него не получится, потому что невозможно изнасиловать желающего. Маккой очень хочет уйти, потому что это – игра не его уровня, а Джим говорит – нет, Боунс. - Если он спросит тебя, кого ты выберешь, как ты ответишь, Боунс? - Иди к черту, Джим. Медблок. Я выберу медблок. - Неправильный ответ. Если ты должен будешь выбирать, чью жизнь спасти, кого ты спасешь? - Иди к черту, Джим, - огрызается Маккой, но холодеет. Такой вопрос ему вполне могут завтра задать. Это как тот чертов тест, «Кобаяши Мару», с записью, имитирующей смерть экипажа. Вот только для офицерского состава запись идет в режиме реального времени. Маккоя мутит, когда он узнает, что они прошли тест – все трое. И что все трое изначально знали про «небольшой секрет». - Неверный ответ, - снова качает головой Кирк. – Можешь попросить помощь зала. - Помощь зала, - сдается Маккой. – Остроухий, кого я спасать должен? - Вариант первый: того, кто в данный момент является капитаном, далее действуя сообразно его приказам. Вариант второй, при условии равенства званий: того, кто наравне с тобой является офицером Терранской Империи. Джеймса Тиберия Кирка. Остальное будет равняться государственной измене. - Логично, - передразнивает Маккой, облизывая пересохшие губы. Но запоминает. – Джим. Ну какого черта?.. - Если, - и это «если» Кирк выделяет ледяным тоном, - тебя завтра сочтут слабым звеном, баланс будет нарушен. А потом несет этот свой бред про связующее звено. Маккой не верит. - Фактически, - продолжает Кирк, - ты с каждым из присутствующих здесь состоишь в романтических отношениях. Опровергни? Какие, хочет заорать Маккой, какие нахрен романтические отношения?! Где у нас с тобой была романтика, Джим?.. Про секс в медблоке с остроухой напастью и задушевные беседы с обнимашками с тем двинутым разговор принципиально отсутствует. - Ладно, ты меня индуцировал в свой бред, - сдается Маккой, - ты всеми командуешь, у меня со всеми романтика через гипошприц, Каренг, не смешно, хотя я кому говорю… Ладно, Джим. А у вулканца с клингоном что?.. нет твоего обожаемого баланса. Провал теории, Джим. Иди спать уже, хорошо, Джим? Вот чего уж Маккой никак не ожидает, так это того, что Спок оторвется от падда, отложит его в сторону и поднимется с места. Пока вещал, к слову, все в свои схемы смотрел. Словно само собой разумеющееся рассказывал, недостойное внимания. А тут – вот вам. Отвлекся. - Доктор, ответ будет предпочтительнее в соответствии с местными традициями, или по какой-либо из наших?.. - Да уж сделай милость, ты ж в гостях, - ядовито хмыкает Леонард. Спок вдумчиво кивает, подходит к подоконнику с обосновавшимся там клингоном, сгребает того за край воротника и притягивает к себе. Плавно так, уверенно, с полным правом и осознанием того, что делает. Это Маккой не осознает, какого ж, простите, черта творится, а остроухий – вполне. А еще он целует так, что Кирк рядом сглатывает. И это вышибает Леонарда обратно в состояние единственного думающего субъекта на десять квадратных метров пространства. Впрочем, кубических – тоже вариант. - Джим, какого… - Сам в шоке. - В смысле?! – срывается Маккой. – Ты мне сейчас тут нес бред про романтику, а теперь сам в шоке?! Джеймс Тиберий Кирк, я… - Нет такого, но я за него. Что надо? Из Маккоя разом выходит воздух и запал: он никак, ни физически, ни морально, не готов спорить с более доминантным собеседником, если речь не идет о выполнении профессиональных обязанностей. - Ты-то почему в шоке, Джим? – почти жалобно спрашивает он, пока невозмутимое остроухое шествует через комнату обратно к столу и оставленному падду, а Каренг ухмыляется и как-то не особо думает утираться. Зато облизывается весьма показательно. - Да так, Боунс. Фраза «можно сказать, по вулканским меркам мы любовники» такого шоу в моем понимании не подразумевала. Кажется, думает Маккой, этот бред быстро купировать не удастся. В виду отсутствия эффективных препаратов, специфичной симптоматики, остроты проявлений… …и желания лечащего врача. - Так, - задумчиво откашливается Леонард, - а можно повторить основные тезисы приведенных доказательств? Я задокументировать не успел. Джим ржот. Ave, блядь, император.