Малые изменения

«Небольшие различия в начальных условиях рождают огромные различия в конечном явлении… Предсказание становится невозможным» (А. Пуанкаре)

      Каждое мгновение в мире происходит бесчисленное множество событий. Ветер роняет песчинку с верхушки бархана, над океаном зарождается циклон, падает дерево в лесу, проклёвывается зерно. Кто-то рождается, кто-то умирает, кто-то признаётся в любви, а кто-то теряет мелкую монету. Мириады бабочек взмахивают крыльями и невозможно предсказать, какое событие изменит мир, а какое так и останется событием только для соседней песчинки.       * * *       Ночь.       Далеко от подземелий Слизерина в своей башне спала Сивилла Трелони и стонала во сне. Она видела, как рушится старый рисунок вероятностей и рождаются бесконечные варианты нового. Она видела светлое будущее и будущее ужасное, и десятки вариантов между ними. Она видела, как прорываются сквозь новый узор старые ключевые точки, и как новый текст ложится на много раз очищенный пергамент. Бесконечные события, которые были и только могут быть погребали пророчицу под собой, душили.       Сивилла Трелони спала и стонала во сне.       На этот раз её дар молчал.        * * *       Перед рассветом.       Человек, который открыл глаза в мастерской хогвартского зельевара, был похож на прежнего Квиринуса Квиррелла, как брат. Чуть старше, чуть жёстче выражение лица, чуть темнее глаза. Он плавно встал, прислушиваясь к ощущениям, зажёг на палочке Люмос. Тело слушалось, магия больше не утекала, как вода из треснувшего сосуда. Он наконец-то был полноценно живым.       - Получилось, - он благосклонно кивнул обречённо наблюдающему зельевару.       - Да, милорд.       - Квиринус, коллега. Всегда Квиринус, чтоб не проговорился при посторонних, - он скривился. – До чего же мерзкое имя, хуже Тома. Но придётся потерпеть. Я намерен продолжить преподавание в следующем учебном году.       - Продолжить? – после бессонной ночи Снейп соображал чуть хуже, чем стоило бы.       - Мне понравились эти дети. Умные, смелые, талантливые. Из них могут вырасти хорошие соратники. Я намерен продолжить их обучение.       - А остальные из…? - зельевар дотронулся до рукава над меткой.       - Никто не должен знать, что я вернулся. Понадобятся - вызову, а пока они будут только мешать. Пойдёшь к Дамблдору докладывать, можешь рассказывать правду за одним исключением. Дети ни при чём. Добровольно они мне не помогали. Были под Империо, или вообще остались в зале с зеркалом, а сюда я добрался сам. В общем, придумаешь что-нибудь, тебе не привыкать.       - К Дамблдору? Он жив? – Северус Снейп и представить не мог, что после поединка двух великих магов выжили оба. Гарри в своём рассказе забыл об этом упомянуть.       - Если феникс не пожадничал на слёзы, должен оклематься, - равнодушно пожал плечами тёмный лорд.       - Я могу спросить почему?..       - Я предпочёл бы разрезать его на куски живьём и скормить василиску. И когда-нибудь я доберусь до старого ублюдка! - в глазах Волдеморта полыхнуло прежнее безумие. И погасло. – Но там были дети. Их доверие слишком ценно, чтобы разменивать его на сиюминутное удовольствие. Присматривай за ними, пока они в Хогвартсе.       Зельевар поперхнулся. Слишком уж непривычным был приказ.       - Да, ми… Квиринус.       Через пол часа, понадобившиеся, чтобы привести себя в порядок и написать пару писем, бумажными птичками упорхнувших в коридоры, тёмный маг остановился у камина. И обернулся к мрачному сонному зельевару.       - Снейп. Я сорок лет изучал способы достижения бессмертия. Я знаю, как готовится эликсир жизни и сколько времени это должно занимать.       Полыхнула зелёная вспышка. Зельевар, едва открывший рот для оправданий, не сразу осознал, что это пламя дымолётного пороха, а не Авада.       А на рабочем столе лежал ещё один маленький, но абсолютно материальный осколок философского камня, оставленный «для изучения и повторения». Окончательно замороченный зельевар спрятал его в шкафчик с самыми ценными ингредиентами и тяжело опустился на стул.       Впервые за последние десять лет Северус Снейп мечтал напиться до беспамятства.       * * *       Рассвет       Альбус Дамблдор проснулся с первыми лучами рассвета.       Всё тело болело, словно он был не волшебником, а обыкновенным дряхлым магглом. Дамблдор поднял руку, чтобы привычно пригладить растрепавшуюся во сне бороду… И наткнулся на обгоревшие клочья. Да и сама рука была покрыта следами свежих, едва затянувшихся ожогов.       В голове была странная пустота, подозрительно похожая на следы мощного, но кое-как наложенного Обливиэйта. Кто-то другой, возможно, не заметил бы, но директор не зря считался величайшим магом Британии. Впрочем, он сам никогда не позволял себе чрезмерную гордыню. На каждого сильного всегда найдётся сильнейший.       Директор заставил себя встать и подошёл к насесту, где дремал Фоукс. Феникс выглядел старым и усталым, хотя перерождался совсем недавно.       - Я здорово влип, а ты опять меня спас, друг? – с печальной улыбкой спросил директор. – Трудно пришлось?       Люди наивно думают, что легендарные слёзы даются фениксу легко. Но всё имеет свою цену, даже для волшебных существ. Люди наивно верят, что бессмертный феникс может быть слугой-фамилиаром коротко живущего человека. Только другом, только по доброй воле.       Феникс издал короткую трель и нежно прихватил клювом протянутые к нему пальцы. Да, влип. Да, нелегко. Нет, он не в обиде. Друзья же.       - Прости, Фоукс. Похоже, я наворотил ошибок на старости лет. Надо понять, каких. Могу я попросить ещё об одной услуге?       Феникс понимающе кивнул, расправил крылья и запел. Прекрасная мелодия лилась, окутывала старого волшебника, бережно восстанавливала наспех, неподходящим заклинанием затёртую память. Кто может сказать, что у столь редких существ не может быть малоизвестных возможностей?       А на рабочем столе Дамблдора ждали короткая записка, в которой Квиринус Квиррелл оповещал директора, что покидает Хогвартс для восстановления здоровья, и подписанный им же контракт на работу в следующем году. Директору ещё только предстояло увидеть их и решить, что делать дальше.       * * *       Чуть позже       Молодой мужчина с некрасивым недобрым лицом никем не замеченный прошёл по дороге, ведущей на холм, к заброшенному особняку Реддлов. Проржавевшая калитка не скрипнула, когда он вошёл в сад.       Старый садовник Фрэнк Брайс, как всегда приступивший к работе с первыми лучами солнца, подслеповато прищурился на чужака, открыл рот, чтобы шугануть его с частной земли, да так и застыл столбом.       Волдеморт остановился перед ним, рассматривая человека, который человеком уже почти не был. Много лет назад юный Том убил здесь троих Реддлов. Но для создания крестража достаточно было одной смерти. Пойманная ритуалом энергия остальных осталась невостребованной, растеклась по дому, пропитала его и сад. Только в глазах людей жизнь и смерть противоположности. В природе всё едино, конец одного означает начало другого. Земле было безразлично, чем её удобрили. Сквозь неё прорастала новая странная, пугающая людей жизнь. Жизнь магии. Прорастала она и в человеке, беззаветно преданном этому дому и этому саду.       Маг звонко щёлкнул пальцами. В сущности, он даже не колдовал. Просто обрушил лавину, которая назревала очень давно.       Тот, кто прежде звался Фрэнком Брайсом, с лёгким удивлением посмотрел на свои руки, которые стали длинными, тонкими и бледными, лишились морщин и пигментных пятен. Он так давно не общался с людьми, что почти не заметил других изменений.       Новый домовой эльф подхватил садовые ножницы и принялся обрезать кусты, как делал всегда. Пройдёт ещё много времени прежде чем он осознает свою новую магию, и какими долгими будут его новая жизнь и служение этому дому. Он не будет против.       Тёмный лорд, равно принятый поместьем как наследник и как завоеватель, обходил свои новые владения. У него никогда не было настоящего дома. Даже Хогвартс, единственное место, которое он бы любил, если бы умел любить, принадлежал всем. Дом Реддлов принадлежал только ему. Оставалось привести его в порядок.       * * *       Позднее утро.       - Думаете, нам приснилось? – с надеждой спросила Гермиона, пока они втроём спускались к завтраку.       - Нет, - Рон подбросил в воздух и поймал увесистый золотой кругляш. Он так и проснулся, сжимая его в руке.       Гарри только покачал головой.       Им всем было неуютно, если не сказать страшно.       В большом зале никому не было дела до их тревог. За столами факультетов бодро стучали ложками, сплетничали, обсуждали прошедшие экзамены и предстоящий, последний в сезоне квиддичный матч. Никто не заметил растерянности троих гриффиндорцев.       Зато многие косились на стол преподавателей. В первую очередь замечали изменившийся облик Дамблдора. Борода и волосы директора были аккуратно коротко подстрижены, тёмно-синяя мантия ничем не украшена, а лицо задумчиво и серьёзно. Следом обращали внимание на пустующее место Квиррелла. И на Снейпа, непривычно растрёпанного, растерянного, с помятым лицом очень не выспавшегося, больного или страдающего похмельем человека.       - Не приснилось, - с сожалением признала Гермиона, вяло ковыряясь в тарелке. – Думаете, он нас выставил ночью, потому что… ну…       - Нет, - Гарри словно прислушивался к чему-то, доступному только ему. – Я думаю, э-э-э… профессор Квиррелл жив. Просто Снейп нас терпеть не может. Ну или у них какие-то свои дела.       - Взрослые, - прокомментировал Рон, не переставая жевать. Никакая катастрофа не могла лишить его аппетита.       - Но спросить всё равно надо, - решил Гарри. – Я подойду к Снейпу после завтрака.       - Чтобы знать, чего нам ожидать, - кивнула Гермиона. – Но подойду я. Все знают, как он тебя ненавидит. Это будет подозрительно. А я могу спросить, какую литературу по зельеварению почитать летом. Никто не удивится.       - А тебе не страшно? – спросил Рон. – Может, с тобой? Ну, для поддержки?       …Зубастые пасти цербера, взлетающая над головой дубина тролля, Рон, падающий с шахматного коня, тело Дамблдора на полу, тьма и пламя в глазах легендарного тёмного мага, слабый пульс умирающего человека под её пальцами…       - Страшно. Но мы уже столько пережили. Я справлюсь. Мы вместе со всем справимся.       Мириады невидимых бабочек взмахнули крыльями.       Трое детей торжественно сцепили руки под столом.       Неизвестное, пугающее, притягательное будущее ждало их.       И они были к нему готовы.